Правительство не извлекло уроков из провальных реформ

1. "Двадцать лет реформ глазами экономистов и социологов"

В январе 2012 года исполнилось 20 лет с начала проведения шоковой терапии российской экономики – "гайдаровских реформ". Каковы их итоги? Какие уроки мы можем извлечь из нашего недавнего прошлого?

Совместный ответ на эти вопросы попытались дать экономисты, социологи и бизнесмены, собравшиеся на заседании «круглого стола», посвященном двадцатилетию реформ, которое прошло в ТПП РФ 26 января 2012 г. Главный аналитический доклад представили директор Института экономики РАН, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг и директор Института социологии РАН, академик РАН Михаил Горшков. В дискуссиях приняли участие Президент ТПП РФ Сергей Катырин, первый замглавы Комитета Госдумы ФС РФ по энергетике Василий Тарасюк, заместитель директора Института экономики РАН Дмитрий Сорокин, глава Всероссийского центра уровня жизни Вячеслав Бобков, главный научный сотрудник Института социологии РАН Ренальд Симонян, а также другие представители науки и предпринимательского сообщества.

1. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИТОГИ РЕФОРМ

Достижения. С очевидностью не поспоришь. Сегодняшняя Россия во многом – результат деятельности реформаторов, поэтому даже те, кто в свое время поддерживал реформы, признают, что они не привели к желаемым результатам: построению сильной, конкурентоспособной рыночной экономики в России. В качестве положительных итогов реформ обычно называют увеличение объема ВВП по сравнению с уровнем 1991 г. (в 2011 г. – более чем на 17% ) и рост доходов населения (их объем увеличился на четверть). Доля населения с доходами ниже установленного прожиточного минимума сократилась более чем в два с половиной раза. Удалось существенно снизить темпы роста индекса потребительских цен, к минимуму была сведена внешняя задолженность и восстановлена устойчивость денежной системы, выросло доверие к банковской системе страны. Накопленные финансовые резервы позволили удержать социально-экономическую стабильность в ходе кризиса 2008-2009 гг.

Ущерб. Однако при более детальном рассмотрении все эти показатели вызывают большие сомнения. Последствия реформ оказались столь разрушительны, что даже «более чем десятилетний экономический рост не решил главную задачу восстановления – возвращение к докризисному социально-экономическому уровню. Реальный сектор экономики далек от восстановления. Более того, утвержденный правительством среднесрочный прогноз не решает эту задачу и к 2014 г.

Хотя объем ВВП превысил докризисный уровень, не произошло адекватных этому росту сдвигов в реальном секторе экономики. Важнейший источник роста – инвестиции в основной капитал – на четверть ниже уровня 1991 г. Объем строительных работ примерно на 30%, а промышленного и сельскохозяйственного производства на 15–16%, ниже этого уровня. Примечательно, что хотя к 2014 г. общий объем промышленного производства, согласно основному варианту прогноза Минэкономразвития, вплотную приблизится к уровню  1991 г., объемы инвестиций в основной капитал и произведенной сельскохозяйственной продукции сохранят 10-процентное отставание. Важно заметить, что отставание в сельском хозяйстве определяется, прежде всего, отставанием в производстве важнейших видов продовольственного сырья. Среднегодовой валовой сбор зерна и производство яиц в последней пятилетке прошедшего двадцатилетия (2007–2011 гг.) оказалось более чем на 17%, валовой сбор картофеля – на четверть, производство скота и птицы  в убойном весе – более чем на 30%, а молока – на 40% ниже среднегодовых показателей 1986–1990 гг. Ясно, что такая ситуация только усугубляет  продовольственную зависимость страны от импортных поставок".

Финансовый итог приватизации является провальным, подчеркнул Ренальд Симонян. По данным Счетной палаты, в одной только Ингушетии ущерб от приватизации в 387 раз больше, чем положительный эффект. Для сравнения, в маленькой Венгрии экономический эффект от приватизации (проведенной другими темпами и методами!) в 2 раза выше, чем в огромной России.

По мнению ученого, гайдаровские реформы оказали на экономику России более разрушительное действие, чем две самых продолжительных войны прошлого века. После гражданской войны довоенный уровень ВВП был достигнут всего лишь за 8 лет (с 1921 по 1929), после Великой Отечественной – за 9 (1945–1954). Сегодня же – безо всякой войны! – потребовалось целых 15 лет только для того, чтобы вернуться к дореформенному уровню ВВП.

Фактически в 90-х был запущен механизм разрушения российской экономики, и он продолжает работать и сегодня, - заявил один из участников дискуссии.

Сырьевая зависимость. Зависимость российской экономики от мировых цен на энергоресурсы, сложившаяся уже в позднесоветский период, в результате реформ резко усилилась и усугубилась деиндустриализацией страны. От экономического кризиса 1990-х гг. сильнее всего пострадали отрасли обрабатывающей промышленности. Так, добыча полезных ископаемых к 1998 г. сократилась на треть, в т.ч. топливно-энергетических ресурсов – на четверть, в т.ч. нефти – на треть по отношению к 1991 г. В то же время сокращение обрабатывающих производств составило 60%. Впоследствии сырьевой сектор не только восстановил, но и превзошел докризисные объемы. Добыча  топливно-энергетических товаров уже к 2008 году увеличилась на 10% по сравнению с 1991 г., в то время как обрабатывающий сектор отечественной экономики, напротив, не только не возрос в результате реформ, но даже спустя 20 лет не восстановил свои позиции. В результате, российская экономика оказалась в еще большей зависимости от конъюнктуры мировых энерго-сырьевых рынков, чем это было в советский период.

Обрабатывающие производства в силу своей неразвитости не смогли поддержать экономику, компенсируя падение мировых цен на энергоресурсы в 2008 г., и потому падение российской экономики в 2009 г. оказалось гораздо глубже по сравнению как с индустриально развитыми, так и с быстроразвивающимися странами.

При этом если в ходе кризиса 2009 г. добывающие производства, в том числе добыча топливно-энергетических ресурсов, практически остались на уровне 2008 г., а добыча нефти даже слегка увеличилась, то обрабатывающие производства "обвалились" на 14 %.

Сегодняшний рост ВВП обусловлен в бОльшей степени очередным ростом цен на энергоносители, чем антикризисными мерами правительства. При этом и в ходе роста 2010–2011 гг. в динамике структуры промышленного производства сохраняются те же тенденции, и их продолжение отчетливо просматривается в среднесрочном прогнозе Минэкономразвития России до 2014 г.

Структурная деформированность российской экономики, ставшая материальной основой экономических кризисов 1990-х гг. и 2009 г., в ходе реформ только усилилась. Никаких мер для изменения ситуации по-прежнему не предпринимается. И дело здесь не в "гипертрофированном" развитии энерго-сырьевого комплекса России. Темпы его роста отражают естественные конкурентные преимущества российской экономики и их использование – обязательное условие успешного развития. Проблема в том, что наряду с развитием сырьевых производств для обеспечения устойчивого роста необходимо адекватное развитие перерабатывающих. Фундаментом последнего являются машиностроительные производства и, прежде всего, станкостроение. Однако именно в этих отраслях положение дел близко к катастрофическому.

Производство машин и оборудования в 2000 г. составило лишь около трети уровня 1991 г. При этом, если СССР по производству металлообрабатывающего оборудования находился на втором месте в мире, то ныне ситуация принципиально изменилась. Производство металлорежущих станков в 1998 г. сократилось  по отношению к уровню 1990 г. почти в 10 раз, кузнечнопрессовых машин – более чем в 20 раз, этого же оборудования с числовым программным управлением в 100 раз, автоматических и полуавтоматических линий для машиностроения и металлообработки – почти в 30 раз.

Даже в ходе последующего экономического роста в нулевые годы  сложившиеся тенденции  не только не преодолены, но и продолжают усугубляться. В результате, доля машиностроения в структуре обрабатывающих производств снизилась до 19% (2009 г.), что означает более чем двукратное отставание по этому показателю от Японии и Германии и полуторократное – от Китая, США, Франции и Великобритании. Отставание машиностроительных производств неизбежно влечет рост доли морально и физически изношенного производственного оборудования. Если в 2000 г. доля производственного оборудования в промышленности со сроком службы свыше 20 лет составляла 38,2%, то к середине десятилетия – уже более половины. В настоящее время доля технологического оборудования в возрасте от 16 до 35 лет в общем объеме парка реального сектора экономики составляет около 80%. В ближайшее время положение лишь ухудшится. Согласно официальному прогнозу производство машин и оборудования в середине текущего десятилетия будет все еще на 30% ниже уровня 1991 г., а производство металлорежущих станков в стране не  достигнет уровня 2008 г. и окажется вдвое меньше, чем в 2000 г.  

Технологическое отставание России. В ходе кризиса 1990-х гг. больше всего пострадали высокотехнологичные наукоемкие отрасли: доля наукоемкого сектора в общем объеме промышленного производства в 1990-е гг. сократилась примерно вдвое – с 12% до 6%. Hа протяжении всех лет экономического роста в нулевые годы число организаций, осуществлявших технологические инновации, постоянно оставалось ниже 10-процентного уровня. Поэтому стабильно низкой – на уровне 4-5% – сохранялась доля инновационных товаров, работ и услуг в общем объеме реализованной продукции

В то время, как основная доля инноваций в передовых странах приходится на радикальные нововведения, определяющие их технологическое лидерство, для российской экономики характерны главным образом заимствования, консервирующие ее технологического отставание. Отражением этого процесса является доля России на мировых рынках высокотехнологической продукции гражданского назначения, которая уменьшилась почти вдвое по сравнению с 2000 г. Сложившиеся тенденции ставят под сомнение достижение тех высоких показателей инновационного развития, которые намечаются перспективными планами до 2020 г.

Россия теряет позиции на мировых рынках. В общем объеме российского экспорта на долю сырьевых товаров приходится примерно 4/5 и только 1/5 – на готовую продукцию. Две трети экспорта обеспечивается всего тремя энергетическими товарами – нефтью, нефтепродуктами и природным  газом. По доле готовых изделий в экспорте Россия уступает не только развитым, но и многим развивающимся странам. А между тем этот показатель, по существу, определяет возможности развития национального экспорта, так как в условиях глобализации мировая торговля прирастает преимущественно за счет продукции обрабатывающей промышленности. Российский импорт на 2/5 состоит из потребительских товаров, на долю производственного оборудования до кризиса приходилось менее четверти от всего объема импорта, в разгар кризиса эта доля упала ниже 20% и остается столь же низкой до сих пор.

В настоящее время в международной торговле преобладает внутриотраслевое разделение труда, когда страны обмениваются во многом аналогичными товарами, которые отличаются только отдельными характеристиками (типоразмер, дизайн, качество, дополнительные функции т.п.). При этом все чаще выпуск отдельных деталей, узлов и агрегатов либо выполнение технологических операций концентрируются на узкоспециализированных предприятиях, расположенных зачастую в разных странах и являющихся последовательными звеньями кооперированного производства конечного продукта (цепочек добавленной стоимости). По оценке ЮНКТАД, около 40% мировой торговли – торговля  внутрифирменная, функция которой заключается в том, чтобы обеспечивать осуществление международного разделения производственного процесса.

Россия в международном разделении труда никак не участвует. Она до сих пор просто обменивает сырье на готовую продукцию и продовольствие. Экспорт услуг составляет 10-12% от экспорта товаров, тогда как в мире в целом этот показатель вдвое больше.

Финансовая система страны не обеспечивает экономического роста. Госбюджеты, принимавшиеся в период экономического роста и на период до 2014 г., не обеспечивают модернизации экономики и диверсификации производства. Бюджетная политика по-прежнему ориентирована на минимизацию бюджетных расходов и дефицита, а не на решение в приемлемые сроки и на должном уровне насущных социально-экономических проблем.

Проводимая и планируемая Банком России денежно-кредитная политика (ДКП) свидетельствует, что Банк России не обладает достаточной операционной самостоятельностью. Поэтому реализация мер ДКП в большей мере определяется налогово-бюджетной политикой Минфина России, носящей дискреционный характер, чем задачами финансовой стабилизации и монетарного регулирования национальной экономики.

Финансы – это кровеносная система экономики, а между тем, ей не уделяют никакого внимания, - заявил президент Московской Ассоциации предпринимателей Андрей Поденок. Губительный механизм, запущенный в годы реформ, сегодня никто не останавливает и не исправляет.

Важную проблему для России как экспортера капитала представляет "офшоризация" ее экономики, угрожающая экономической и политической безопасности страны. Существование налоговых убежищ заметно искажает суть экономической политики государства. По оценке главы Счетной палаты РФ С.Степашина, около 200 млрд. из 5 трлн. руб., выделенных руководством России для поддержки банковского сектора в условиях кризиса, не пошли по прямому назначению, были выведены за рубеж, осели преимущественно в офшорах (по имеющимся оценкам, ¾ всех вывозимых из России капиталов направляется в офшоры и спарринг-офшоры). По некоторым оценкам, не менее 70% активов, контролируемых 30 крупнейшими российскими компаниями, находятся под контролем хозяйствующих субъектов, зарегистрированных в офшорах или тесно связанных с офшорами юрисдикциях.

СОЦИАЛЬНЫЕ ИТОГИ РЕФОРМ

Хотя в качестве одного из положительных итогов реформ называют сокращение доли населения с доходами ниже прожиточного минимума, показатели относительной бедности в стране отнюдь не снижаются.

В период 1992-2000 гг. прожиточный минимум составлял около половины среднедушевых денежных доходов с некоторой тенденцией к повышению. Однако в последнее десятилетие величина устанавливаемого прожиточного минимума уменьшается, к 2011 г. она составляла лишь чуть более 30% от среднедушевых доходов. Но даже при такой тенденции доля населения с доходами менее половины среднедушевых остается на уровне рубежа 1990-х–2000-х гг. Согласно исследованиям Института социологии РАН, 59% населения России относятся к категории бедных и малоимущих. При этом не менее двух третей граждан из этой категории занято в экономике. Подобная ситуация немыслима ни для одной из европейских стран – там человек, имеющий легальный заработок, не может по уровню дохода опуститься ниже "малообеспеченного".

Высокий уровень относительной бедности сопровождается нарастанием избыточного доходного неравенства. За последние 20 лет отмечен непрерывный рост соотношения между среднедушевыми доходами 10% наиболее высокодоходных слоев и 10% с наименьшими доходами, т.е. среднедушевые доходы в среде самых богатых продолжают расти, а в среде самых бедных – уменьшаются. При этом  динамика показателей дифференциации доходов населения даже не рассматривается в прогнозах Минэкономразвития.

Соответственно возникают вопросы: за чей счет и в чьих интересах осуществляется экономический рост? Как это согласуется со стратегической задачей развития человеческого потенциала?

Постановка таких вопросов представляется исключительно актуальной, если учитывать намерения правительства, в соответствии с которыми к 2014 г. планируется сокращение расходов государственного бюджета на 10% на образование, в т.ч. почти на 45% на общее,  на 8% на здравоохранение, на 6%  на развитие культуры и в пять раз на физическую культуру по отношению к 2011 г. Причем индекс потребительских цен за этот период согласно прогнозам увеличится на 14–17%.

Что касается демографических показателей, то рост рождаемости, наблюдавшийся в последние годы, связан, прежде всего, с ростом числа женщин детородного возраста. Однако количество их уже начало сокращаться и рождаемость в 2011 г. оказалась меньше, чем в 2010 г. По прогнозам Минэкономразвития России, к 2013 г. этот показатель вновь окажется ниже уровня 1991 г. 

Смертность же в 2010 г. оставалась на четверть выше, чем в 1991 г., а к 2013 г. даже при оптимистическом варианте прогноза превысит этот уровень на 20%. Таким образом, тенденция естественной убыли коренного населения России сохранится. Численность населения страны будет поддерживаться за счет мигрантов – что с большой долей вероятности приведет к обострению межнациональных проблем.

РЕФОРМЫ И БИЗНЕС

Создание класса предпринимателей являлось одной из целей приватизации. Однако сегодня, когда этот класс вроде бы создан, он вовсе не служит социально-экономической опорой общества – как вроде бы изначально было задумано. Российский предприниматель не видит ни перспектив, ни стимулов для развития. Вместо партнерских отношений бизнеса и государства – полная беззащитность частной собственности и фактическое самовластие госструктур, которые могут оказывать существенное влияние на условия предпринимательской деятельности, а зачастую и диктовать свою волю.

В условиях беззащитности, самовластия и коррупции у предпринимателей нет никакого стимула к развитию, они не заинтересованы в технологическом обновлении, требующем долгосрочных вложений, и вместо этого стремятся получить максимальную прибыль в кратчайшие сроки. Без преодоления коррупции и обеспечения узаконенных партнерских отношений государства и бизнеса никакие меры по стимуляции предпринимателей к обновлению производства и технологий не дадут никакого значимого эффекта, а без массовой заинтересованности предпринимателей в модернизации бессмысленно говорить о модернизации российской экономики.

РОССИЯНЕ НЕОДНОЗНАЧНО ОЦЕНИВАЮТ ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ

Как явствует из результатов опросов, проведенных Институтом социологии РАН в апреле 2011 г., большинство россиян (около 70% опрошенных) не согласно с тем, что "шоковая терапия" была единственно возможным выходом из кризиса 90-х. По их мнению, истинной целью реформ был передел бывшей социалистической собственности в интересах как самих реформаторов, так и стоявших за ними общественных групп.

Тем не менее, большинство опрошенных (около 60%) считают, что вектор развития, который был избран после крушения коммунизма, в целом верен; и рано или поздно страна выйдет на траекторию устойчивого экономического и политического развития. При этом около 40% участников опросов убеждены, что путь, по которому идёт современная Россия, ведёт страну в тупик, а больше половины опрошенных (54%) полагают, что Россия, её экономика потеряла динамизм и отставание нашей страны от ведущих держав мира будет только нарастать.

Только 18% опрошенных выразили уверенность в том, что Россия может стать одной из ведущих экономически развитых стран мира в ближайшие 5–10 лет. Сторонников стабильности среди опрошенных лишь немногим больше, чем тех, кто уверен в необходимости перемен в политической и социальной сферах и более решительных мер по модернизации экономики (57% против 42%). Вполне предсказуемо, что среди тех, кто "ждет перемен" преобладает молодежь. Как показывает исторический опыт, когда запрос на перемены начинает овладевать умами людей, причём в молодых и активных группах, подобный запрос так или иначе начинает пробивать себе дорогу.

Статьи по теме:

Шоковая терапия: идеи и реалии 20 лет спустя…

Егор Гайдар: эволюционист или революционер?