«Приукрашивая картину происходящего»: закончился ли в России экономический кризис?

Сергей Звенигородский, начальник отдела розничных продаж УК «СОЛИД Менеджмент»: Разумеется, правительство не будет говорить о том, что за истекший год мы не достигли никаких результатов по борьбе с кризисом – это было бы не дальновидно. Поэтому его основная задача дать позитивный настрой на будущее, скажем так – приукрашивая реальную картину происходящего. Безусловно, нельзя сказать, что мы совсем не выкарабкались из состояния дна в «экономике», определенные успехи есть, но вряд ли в новом году удастся избежать очередного отскока по ВВП и совсем затормозить рецессию. Скорее, пока все еще в среднем по больнице можно наблюдать «около ноля», чем рост температуры. Безусловно, среди одних из самых значимых побед, о которых можно говорить, это успешные попытки борьбы с инфляцией и сохранение ее показателей на уровне 4%.

На мой взгляд, есть очень много предпосылок к тому, чтобы не трогать резервный фонд, в целом этому благоволят цены на нефть, которые пока поддерживают позитивные сценарии. Однако совсем быть уверенными в том, что ни ФНБ, ни резервный фонды тронуты не будут нельзя, так как изначально планировалось подключать их запасы. К тому же, в течение года нефть вполне может демонстрировать разнонаправленную ценовую динамику – из крайности в крайность, которая в конечном итоге сбалансирует ожидаемые поступления и может сделать их минимальными от общих ожиданий. Это, в свою очередь, должно держать правительство в тонусе и подталкивать вести очень умеренную политику, куда не должны вписываться ситуативные расходы. Что касается роли резервов как фактора, сдерживающего реформы, то, на наш взгляд, дело не только в них, а скорее в тактике предвыборной политики. Очевидно, что любые изменения будут восприняты с резонансом, если это только не послабления для крупного и среднего бизнеса или не снижение ключевой ставки. На мой взгляд, серьезных изменений в этом году ждать не стоит, как правило, все самые непопулярные реформы проводятся как раз после выборов.

На наш взгляд, скорее в более объективном плане перед российским правительством сейчас стоит задача не сделать хуже. А выводить экономику из стресса реально можно только через 3-4 года, а на данном этапе сохранить и приумножить ранее достигнутые успехи. Перегнать рост мировой экономики Россия не сможет хотя бы еще по той простой причине, что она до сих пор сдерживаема санкциями со стороны США и Европы, а также продолжает плотно сидеть на «нефтяной игле». Перестройка экономики с этих рельсов – процесс не одного года.

Евгений Корюхин, аналитик «Алор Брокер»: По таким критериям, как уровень безработицы и завершение падения ВВП в 2016 году, можно сказать, что экономический кризис закончился. Но фактический уровень жизни населения за последние восемь лет практически не изменился, а реальные доходы продолжили снижение. Оптимизм правительства связан с определенными достижениями в промышленности и сельском хозяйстве, принятии трехлетнего бюджета исходя из цен на нефть в 40 долларов, и надеждой на улучшение отношений с Западом в политической сфере.

Сокращение резервного фонда в прошлом году составила более 2,5 трлн руб., при этом основная часть фонда была израсходована в декабре, чтобы сверстать бюджет. Ранее министерство финансов планировала израсходовать полностью резервы фонда в этом году. Поэтому резкого изменения в этом направлении я не жду и при 60 долларов за баррель. Для того чтобы вновь начать наращивать резервы потребуется снижение дефицита бюджета до уровня 1,5-2% ВВП и возобновление роста экономики.

Реальные темпы роста ВВП до 2019 года, и позднее весьма вероятны, в свете развития в России промышленных кластеров, продукция которых будет конкурировать с мировыми аналогами. Однако исполнению данных прогнозов может помешать, инвестиционные риски, такие как стоимость капитала на мировом рынке, валютная курсовая нестабильность, не достаточный кадровый потенциал внутри страны. По моему мнению, главная задача не обогнать мировых конкурентов по темпам роста, а создать условия для долгосрочного тренда на рост российской промышленности.

Александр Шустов, генеральный директор МФО «Мани Фанни»: На мой взгляд, наилучшим индикатором сохранения/преодоления кризиса служит уровень потребительского спроса, который показывает, готовы ли домохозяйства больше тратить, уверенны ли они в завтрашнем дне. А также уровень безработицы, который при росте экономики просто по законам спроса на рабочую силу не может быть выше 4,8%, которые можно было наблюдать летом 2014. Потребительский спрос сокращается, реальные доходы населения за последние два года вернулись на уровень конца 2011 года, оборот розничной торговли снижается, находится возле минимума за период 16 месяцев. ФОМ сообщал о том, что половина населения экономит на продуктах питания. Полагаю, это красноречиво говорит о том, что кризис продолжается, а впереди еще выборы в 2018 году, перед которыми Резервный фонд может быть исчерпан, если цена нефти будет снижаться. Пока цена барреля Brent держится возле отметки 55 долларов, но это благодаря соглашению ОПЕК о сокращении добычи, которое с большой вероятностью может быть нарушено.

Для того чтобы «обогнать» мировую экономику по темпам роста, России нужно поставлять на экспорт какие-то передовые технологии, и желательно из гражданской сферы, а не из военной. Пока этого нет, говорить о том, что мы будем расти темпами выше среднемировых, не приходится.

Тимур Нигматуллин, финансовый аналитик ИХ «ФИНАМ»: На мой взгляд, на текущий момент преждевременно говорить о том, что российская экономика вышла из рецессии. Так, скорее всего, спад продолжился и в четвертом квартале 2016 года. Тем не менее, ряд опережающих индикаторов говорит о том, что устойчивый экономический рост возобновится уже в первом квартале 2017 года. В частности, индекс PMI Russia Composite в декабре составил значительные 56,6 пунктов (т.е. гораздо выше так называемого порогового уровня в 50 пунктов), что свидетельствует о существенном оживлении российской экономики. Согласно январскому рыночному консенсусу Reuters, оценка динамики реального ВВП России в 2016 осталась неизменной (-0.5%), но прогноз 2017 года был улучшен с 1,1% до 1,2%. Таким образом, с очень высокой вероятностью в 2017 году стоит ожидать восстановительного экономического роста. Впрочем, динамика будет в несколько раз отставать от динамики мировой экономики.

На мой взгляд, сохранение резервного фонда в 2017 году за счет роста цен на нефть не окажет существенного влияния на динамику бюджетных расходов. Скорее всего, это позволит правительству лишь немного отложить выход на внутренний рынок заимствований в виду пополнения доходной части бюджета доходами от продажи сырья. Цены на нефть очень волатильны, к тому же сохраняются экономические санкции. В подобных условиях правительство заинтересовано в формировании «подушки безопасности».

Свежий прогноз Всемирного Банка говорит об ускорении мировой экономики в 2017 году с 2,3% до 2,7% годовых. Если такие темпы роста останутся в 2019 году, то экономика РФ вполне сможет приблизиться к ним при условии сохранения низкого уровня инфляции не выше 4%.

Дмитрий Лукашов, аналитик IFC Markets: В январе – сентябре 2016 года сокращение российского ВВП составило -0,7%. Это, конечно, негативные данные, означающие продолжение рецессии. Однако расчет ВВП по месяцам в годовом выражении показывает, что в ноябре 2016 года он увеличился на 0,5% год к году. Такую оценку, по моему мнению, уже можно считать весьма позитивной. Данные по ВВП за декабрь прошлого года будут опубликованы позднее. Я полагаю, что они, скорее всего, тоже окажутся хорошими, так как цена нефти была относительно высокой и стабильно превышала уровень 53 доллара за баррель. В этом случае, можно надеяться на то, что ВВП по итогам всего прошлого года окажется в небольшом плюсе. Скорее всего, на таких предположениях и основывалось российское правительство, заявляя о завершении экономического кризиса. В случае действительно положительного годового ВВП, это выглядит вполне логичным.

Средства Резервного фонда, размещенные в ЦБ РФ, являются частью международных (золотовалютных) резервов. При этом на их использование накладываются определенные ограничения. На мой взгляд, оценить полезность таких ограничений достаточно сложно, поэтому даже полная ликвидация Резервного фонда вряд ли ухудшит российскую экономику. Естественно, при стабильно высоком объеме международных резервов. В 2016 году эти резервы увеличились на 2,5%. Такой позитивной тенденции абсолютно не помешало сокращение Резервного фонда примерно на 40%. Касаясь вариантов использования Резервного фонда, я полагаю, что финансирование структурных реформ российской экономики могло бы быть вполне целесообразным при условии возвратности средств в долгосрочном периоде.

Я полагаю, что российская экономика вполне способна на быстрое и качественное развитие. Для этого необходимо понизить ставки и запустить внутренний инвестиционный процесс. Вероятно, имеет смысл изучить передовой международный опыт и творчески скопировать действия ФРС США, ЕЦБ, Банка Англии и Банка Японии. Эти финансовые регуляторы сумели неплохо простимулировать экономики своих стран, и вывести их из мирового экономического кризиса 2008-2009 годов.

Дмитрий Журавлев, директор Института региональных проблем: Об окончании экономического кризиса нам говорили многократно, а он все не кончался. И причина такого расхождения прогноза и действительности не в злонамеренности или некомпетентности наших экономических чиновников, а в том, что они называют экономикой. При всех мантрах о малом бизнесе экономика для наших экономических властей это крупные банки и, в крайнем случае, с добавлением крупных нефтегазовых компаний. Поскольку у «Сбербанка» все хорошо, то экономика выходит из кризиса. Но для российской экономики важнейшим ограничительным фактором является не состояние банковской системы, а наличия платежеспособного спроса. У нас он держится на двух китах: внешний спрос на ценах на нефть и внутренний спрос на потреблении населения. Сегодняшний оптимизм властей связан с тем, что благодаря соглашению ОПЕК цены на нефть начали расти, и у наших сырьевиков появилась прибыль, а у наших банков – средства, с которыми можно работать. Но нефтяные цены являются результатом многофакторного процесса, многие аспекты которого от нас никак не зависят, более того, слишком многое здесь зависит не от реальной ситуации, а от ожиданий игроков. Поэтому рост цен на углеводороды – это основания надеяться на рост экономики (выход из кризиса), но не достаточное для уверенности в том, что мы окончательно и бесповоротно из кризиса выходим. Такую уверенность может дать только рост внутреннего потребления, а основой его может быть рост уровня жизни населения. А в этом, мягко говоря, успехи скромные. Мы спасали банки и концерны, повышая внутренние цены и снижая зарплаты. Сегодня уровень жизни низкий и не растет. В результате внутреннее потребление тоже не растет. И добиться стабильного роста экономики в этих условиях невозможно. Поэтому надежды на рост есть, а уверенности в его стабильности и долгосрочности нет.

Сохранение или исчерпания фондов действительно связано с ценой на нефть – именно из нефтяных сверхприбылей эти фонды формируются. Если рост цен на нефть сохранится, сохранятся и фонды. Само по себе их наличие это хорошо – резервы повышают доверие к экономике. Но панацеей эти фонды не станут.

Что касается расходов, то их бояться расходов не стоит. Любое использование средств это расходы. Проблема не в расходах, а в неэффективных расходах. А вот гарантии от неэффективных расходов, к сожалению, пока нет.

Об источниках роста мы говорили выше: нефтяные цены и рост внутреннего потребления (уровня жизни). Нефтяные цены зависят не от нас, а с внутренним потреблением пока плохо, мы спасали богатых от кризиса за счет бедных и уровень жизни основной части населения у нас упал. Поэтому догнать и перегнать мы можем. Но вот превратится ли эта возможность в действительность, будет зависеть от роста потребления (уровня жизни).