Дмитрий Медведев и дух времени. Почему заявления премьера расстраивают пенсионеров и учителей

В 2016 году председателю правительства России Дмитрию Медведеву выпала сложная роль – просто и доходчиво объяснять гражданам, что денег в казне на повышение социальных выплат нет, а быть сотрудником бюджетной сферы, к примеру, учителем, это вовсе не способ заработать на достойную жизнь, но призвание. По реакции людей – на сайте Change.org появилось уже две петиции с требованием отставки Медведева, а новостные сайты зацепились за туманный прогноз в колонке Financial Times о неизбежном выборе президента в пользу более эффективного премьера – видно: с поставленной задачей глава правительства справляется на «отлично».

В Кремле не считают, что петиции требуют «какой-то реакции», ведь, с одной стороны, публичные призывы создают давление, при котором в святая святых российской власти решение принимать не привыкли, а с другой – давно известно, что Медведев в нынешний кризис работает громоотводом при Владимире Путине. Недовольство премьером в этом смысле – хороший знак: обращаясь к «гаранту», население все еще верит первому лицу и надеется на его благорасположенность. Он олицетворяет патерналистские отношения между государством и его гражданами, которые после трудных 1990-х постепенно привыкали к перераспределению нефтяной ренты.

Один из опытнейших сотрудников Минфина, замглавы ведомства Татьяна Нестеренко не зря предупредила: Россия находится в «центре шторма» и к концу 2017 года, истратив резервы, не сможет выполнять социальные обязательства, вплоть до того, что денег не будет на зарплаты бюджетникам. Причина как раз в ренте – нечего распределять, но объем обязательств, рассчитанных исходя из нефти, скажем, по 100 долларов за баррель, в бюджете сохраняется. Нестеренко, как и все без исключения правительственные и сторонние эксперты, намекает на реформы. Однако повестку реформ за собой застолбил президент, причем, чтобы наверняка обеспечить себе четвертый срок, отложил болезненные меры на период после президентских выборов 2018 года.

Поэтому когда у Медведева спрашивают, какая программа экономических реформ ему ближе – главы ЦСР Алексея Кудрина или «Столыпинского клуба», он довольно едко отвечает о работе в «труднейших условиях», что «несколько сложнее, чем описание той или иной экономической модели на бумаге». И хотя премьер старается, чтобы ситуация в экономике «не разбалансировалась», в отличие от кризиса 2008 года, когда зарплаты бюджетникам повышали на 30%, а экономику заливали деньгами, рецессию 2013-2016 годов Россия проходит исключительно за счет населения. Довольно большие издержки – от санкций и контрсанкций до девальвации и повышения тарифов – ложатся на плечи граждан и опустошают их кошельки.

Глава Счетной палаты Татьяна Голикова, неоднократно критиковавшая правительство за невыполнение принятого им же антикризисного плана, открыто заявила: резерв экономики за счет населения близок к исчерпанию. В переводе с бюрократического на русский – терпение народа не бесконечно. Действительно, цифры ужасают: более 22,7 млн человек за чертой бедности (это каждый шестой человек!), из них 35% – молодые семьи с двумя детьми. Более того, как показал недавний мониторинг ВШЭ, свыше 40% россиян признались в нехватке денег на еду и одежду.

Чего же ждут люди в бедственном или около того положении? Исследование, проведенное компанией «Ромир», привело к следующему выводу: «Для улучшения собственного благосостояния половина россиян ждет от государства денег – в виде повышения пенсий и пособий, увеличения зарплат бюджетникам или просто раздачи неимущим средств Стабфонда (резервы России)». Тогда как Медведев говорит пенсионерам в Крыму, что денег на индексацию выплат нет, 31% опрошенных ратуют за повышение пенсий и пособий. Когда он же, выступая на «Территории смыслов» на Клязьме, рассуждает о том, что быть учителем – это призвание, а несогласным предлагает уйти в бизнес, 14% россиян выступают за рост зарплат бюджетникам и оказание поддержки малому и среднему бизнесу.

Медведев, отстаивающий идеалы и принципы рыночной экономики, как и правительство в целом, вызывает прямо противоположную реакцию: как показал опрос «Левада-центра», в конце 2015 года большинство россиян (55%) стало высказываться в пользу планово-распределительной экономики и лишь чуть больше четверти (27%) – за рыночное ее устройство. Поэтому рекомендации премьера идти в бизнес всем, кто недоволен своей зарплатой, воспринимаются как оскорбление. Для малого бизнеса власти тоже ничего не делают, порой и вовсе обессмысливая его существование, как в случае с изменением правил для ИП. Часто и дежурно, словно из глубины административно-бюрократического маразма, глава государства призывает не ухудшать условия для предпринимателей.

Но малый и средний бизнес, который глава ВТБ в разгар кризиса публично назвал «тараканами», был не нужен государству последние пятнадцать лет: власти строили госкапитализм с опорой на «слонов» – госкорпорации, чтобы усилить зависимость населения от кормящей руки. Но теперь, устами Медведева, провозглашает обратное – вольному воля. Однако даже если все условия в бизнесе и были бы, сложившаяся ментальность среднестатистического россиянина такова, что он ждет поддержки от государства. И его ожидания вполне оправданы. Во-первых, Россия – «социальное государство», что закреплено в Конституции, как и основное направление государственной политики – обеспечение достойной жизни и свободного развития человека.

Во-вторых, начало третьего срока Владимира Путина было ознаменовано майскими указами, которые, по сути, усиливали патернализм, поскольку должны были обозначить высокую привлекательность работы именно в бюджетной сфере, то есть зависимой от государства. Так, в 2012 году президент поручил повысить зарплаты соцработникам к 2018 году до среднего уровня по региону. По данным Росстата, если в 2012 году средняя зарплата учителя составляла 22 100 руб., то к 2015 году она уже равняется 30 700 руб. Хотя рост зарплат на 39% при росте цен на 43% за тот же период лучше назвать индексацией, но процесс был запущен. Выродился он в пересмотр средних зарплат по регионам (конечно, в сторону понижения) и косвенное признание того, что в кризис достойный доход государство обеспечить бюджетникам не может.

Тогда возник другой вопрос: почему учитель получает в среднем 15 тыс. руб. в месяц, а сотрудник силовых органов 50 тыс.? Медведев объяснил это «премией за риск». Но на самом деле, потому что у власти свои приоритеты. И нет, это не вложения в человеческий капитал. Надо прямо сказать, что приоритеты сегодняшних властей и российской нации оказываются противоположными. Одни хотят как можно дольше находиться у руля, другие желают лучшей жизни и большего благосостояния, но одно с другим не сочетается. Задавать вопросы о том, почему все так, как есть, в этой парадигме, в общем-то, бессмысленно.

Но россияне, восприняв в штыки «новую искренность» Медведева, который призывал активистов «Единой России» говорить людям правду о положении в стране, отвергают советы премьера, взятые прямиком из 90-х – все эти шабашьте на стороне и идите в бизнес – и обращаются к президенту. Петиция об отставке Медведева – это сигнал о том, что люди не собираются отказываться от патерналистских отношений и готовы стоять в очереди на распределение, поскольку видят, как живут люди из правительства и госкорпораций, видят чудовищное неравенство и имущественное расслоение общества.

Правительство Медведева могло бы попытаться себя спасти, признав две вещи. Первое – за счет населения дальше кризис не преодолеть. Второе – пока экономисты пишут никому не нужные программы реформ, необходимо отказаться от ограничения социальных расходов и преодолеть кризис спроса в российской экономике за счет все той же индексации пенсий, пособий и зарплат в госсекторе. Бюджет может стать источником роста экономики через спрос на продукцию отечественных производителей, но пока даже продовольственная помощь – те самые продуктовые талоны в рамках адресной поддержки населения – всего лишь «мечта» правительства. И когда «центр шторма» сместится, российскую экономику затрясет с новой силой, президенту нужно будет что-то делать и с патерналистскими привычками граждан, и с мечтательным правительством. Не придется ли ему самому пойти в бизнес?