«Потерянное десятилетие» для России. Стоит ли страна на пороге нового застоя?

Тимур Нигматуллин, финансовый аналитик ИХ «ФИНАМ»: Если темпы роста экономики отстают от среднемировых, то речь идет о так называемом «потерянном десятилетии». Зачастую, реализация подобного сценария экономического развития происходит из-за ошибок в экономической политике. Так, ряд достаточно крупных стран, ранее лидировавших по ВВП на душу населения в своем регионе и даже в мире постепенно теряли свое лидерство. Типичный пример Аргентина, Россия 90-х и Венесуэла. В большинстве случаев причина проблем в экономике кроется в политике – когда к власти приходят популистские лидеры и экономика, если сильно упрощать, начинает работать на потребление, а не на развитие. В частности, типичной ошибкой является включение печатного станка для финансирования соцрасходов в ущерб инфляции. В редких случаях к потерянным десятилетиям приводит длительный перегрев экономики и стареющее население, как например в Японии.

Тем не менее, в случае с нынешней российской экономикой, такой сценарий пока маловероятен. Много надежд возлагаю на политику таргетирования инфляции. Например, в тех же США в начале 1980-х для того, чтобы устойчиво победить двузначную инфляцию, тогдашний председатель ФРС Пол Волкер настоял на жесткой монетарной политике и ставка ФРС была резко поднята (в моменте она даже достигала 19% годовых что, как и сейчас в РФ, временно спровоцировало замедление экономики). Зато потом в течение 15 лет американский фондовый рынок (вместе с экономикой) рос почти «вертикально», в том числе на фоне оживления кредитной активности и сокращения «инфляционного налога» – индекс S&P-500 с 1983-го по 1998 год вырос примерно в девять раз. В России с поправкой на стареющее население и плохой инвестклимат эффект дезинфляции будет меньше, но все равно окажет положительное влияние на динамику ВВП.

Наталья Мильчакова, замдиректора-аналитического департамента «Альпари»: О «потерянном десятилетии» в российской экономике, подразумевая под ним непростой период с осени 2008 года до сегодняшнего дня, в принципе, говорить рано. Рано в том смысле, что 2018 год еще не наступил, а уже в 2016-2017 годах и наши министерства, и ведомства, отвечающие за экономику, и эксперты глобальных финансовых институтов (МВФ, Всемирного банка) прогнозируют рост. Да и если посмотреть на текущее десятилетие, начиная с 2008 года, то двузначные темпы роста закончились еще в начале «нулевых» годов, а на темпы роста около 6% в год Россия вышла еще в 2006-2008 годах.

Вплоть до 2015 года экономика России демонстрировала стабильно высокие, если сравнивать с развитыми странами, темпы роста ВВП. Спад начался только в 2015 году в связи с обвалом цен на нефть, а исключением из правил за этот период оказался 2012 год, когда Россия даже при высокой цене на нефть показала сравнительно небольшой рост ВВП. Поэтому говорить о том, что период с 2008 года по настоящее время является периодом стагнации, не совсем корректно – спад и стагнация проявились только в 2015 году из-за падения цен на нефть, ранее же Россия показывала вполне нормальные для современной экономики темпы роста.

«Потери» этого десятилетия заключаются в том, что при высоких ценах на нефть этот период использовался для накопления «кубышки» Стабфонда, который в период кризиса 2008-2009 годов использовался для спасения финансовых рынков, но не для проведения структурных реформ, нацеленных на развитие несырьевых производств, производящих конкурентоспособную продукцию. В этом смысле, действительно, много времени было упущено, но не все потеряно. Западные экономические санкции вкупе с падением цены на нефть сейчас нам только помогают диверсифицировать доходы бюджета.

Аналогии с Японией не совсем корректны, так как обвал рынка в конце 90-х годов прошлого века был связан с двумя явлениями: ревальвацией иены (проведенной, кстати, по настоянию США и глобальных финансовых институтов) и закредитованностью государства и банковского сектора. Но в России никакой ревальвации рубля не проводилось, скорее, наоборот, рубль все равно обесценивался, несмотря на высокие цены на нефть. Соотношение долга и ВВП у России одно из самых низких в мире. Причины нашего кризиса и последующей стагнации заключаются исключительно в низкой цене на нефть и в том, что доходы бюджета у нас пока не диверсифицированы настолько, чтобы обеспечить бюджетные поступления и рост даже в период низких цены на сырье.

Что касается стагнации, то пока о ней рано говорить, так как, повторюсь, Россия сильно зависима от цены на нефть. Но сейчас есть также факторы девальвации рубля и импортозамещения, которые помогают не только производителям сырья, но и обрабатывающим производствам. Если под стагнацией подразумевать низкие темпы роста, то весь мир, получается, сейчас стагнирует, так как для развитых стран темпы роста ВВП в 1-1,2% в год это уже достижение. Мегавысоким темпам роста рано или поздно приходит конец, когда страна достигает достаточно высокого уровня экономического развития и перестает действовать эффект низкой базы.

Что касается отказа от либеральных принципов управления экономикой, надо понимать, что сейчас экономический либерализм в чистом виде уже не существует. Например, когда за экономическую политику отвечал «либерал» Алексей Кудрин, он классическим либералом не был, не является он им и сейчас. Львиной долей его деятельности на посту министра финансов и вице-премьера были вопросы изъятия избыточных доходов у нефтяной отрасли, но принудительное изъятие доходов пусть даже у наиболее богатых отраслей и пусть даже сверхдоходов не имеет никакого отношения к либерализму. Важно сейчас не столько то, у каких богачей изымут доходы, а сколько то, как их перераспределят.

Почему мы ориентируемся только на либеральную модель, которая в чистом виде существует разве что в учебниках по микро- и макроэкономики, либо на советскую модель? Ведь есть же и иные альтернативы. Например, так называемый рыночный социализм, по которым последовательно шли Германия и страны северной Европы, когда во главу угла ставилось не просто изъятие сверхдоходов (напомним, что в Европе подоходный налог с физлиц может составлять от 30% до 70% ежемесячного дохода), а их эффективное перераспределение на благо народа, прежде всего, малоимущих граждан. Люди должны видеть реальную отдачу от своих налогов, должны видеть, как государство и государственные институты работают на их благо.

Я полагаю, что самым главным условием выхода из кризиса является в краткосрочном аспекте рост цены на нефть. И Россия совместно с другими нефтедобывающими странами способна стимулировать этот рост путем ограничений на добычу нефти. В среднесрочном – диверсификация экспорта, развитие несырьевого экспорта, в том числе собственной машиностроительной, технологической продукции. Программа «Столыпинского клуба», хоть и не во всем продуманная (например, в том, как сгладить последствия инфляции для населения и розничного сектора), но стратегически верная. Программа команды Кудрина, к сожалению, имеет ярко выраженный антисоциальный характер. Настолько антисоциальный, что даже предложенные отдельные разумные меры, такие как создание благоприятного инвестиционного климата, будут восприниматься населением резко негативно либо просто будут не поняты. Не способствует пониманию этой программы и ярко выраженная прозападная ориентация Кудрина и его команды, а поскольку слово «запад» сейчас у всех (кто не разделяет лжеевропейских «ценностей», а таковых большинство) вызывает устойчивую неприязнь, то, скорее всего, у программы Кудрина шансов нет или, по крайней мере, очень мало.

Дмитрий Журавлев, директор Института региональных проблем: Различие оценок в данном случае, как нам кажется, связано с различием подходов. Если рассматривать экономику как капитал, как очень большую сумму денег, – а именно так рассматривается экономика с точки зрения биржи (акции это те же деньги) – то действительно медленный рост это фактически уменьшение экономики. Рост биржевой экономики компенсируется инфляцией. И тот, кто заработал больше среднего, выиграл, а кто меньше – проиграл. Потому что его деньги подешевели. И в этой логике правы эксперты ВШЭ. Если рассматривать экономику не как сумму акций (денег), а как сумму предприятий, то любой рост это хорошо, так как физический объем экономики возрастает, и здесь правы эксперты Минэкономразвития. Так что потерянное это десятилетие или нет, зависит от точки зрения.

Есть еще один ракурс рассмотрения, «спортивный»: та страна, экономика которой развивается медленнее, чем другие экономики, ослабевает по отношению к ним и может потерять свое место в мировом разделении труда. Но это не о России. Несмотря на сланцевую революцию, нашего места сырьевого придатка нас вряд ли кто-то лишит в обозримом будущем.

Если мы в качестве основного инструмента экономики рассматриваем биржу, то утверждение ВШЭ абсолютно правильно – экономика медленно развивающаяся теряет деньги, а значит, вряд ли найдет внешне инвестиции. Но с точки зрения индустриализации наша экономика дает возможность для развития. Правда, на этом пути есть опасность отказа от рыночных принципов – в мобилизационной экономике проводить масштабные преобразования гораздо легче. Но думается, что эта опасность чисто теоретическая. Современная российская элита не может отойти от рыночной экономики, так как частная собственность на средства производства – основа могущества нынешней российской элиты, а мобилизационная экономика потребует как минимум реального государственного контроля над частной собственностью.

Развитие реального сектора основа развития экономики. А особенно российской: экономика финансовых пузырей контролируется развитыми странами. В ней мы всегда будем проигравшими. Но одного вливания денег в реальный сектор недостаточно. Нужна именно индустриализация.

Достаточным является тот рост, который у вас есть (экономика Японии, несмотря на «потерянное десятилетие», вполне жизнеспособна и Токио выглядит лучше Детройта), но обеспечивающий экономическую безопасность рост должен быть не ниже среднего по мировой экономике. Поэтому потерянным ли будет следующее десятилетие, будет зависеть от нас самих.

Александр Шустов, генеральный директор МФО «Мани Фанни»: Экономика, действительно, как и любой бизнес, может либо расти, либо загнивать – не существует концепций «нулевого роста». При нулевом или отрицательном росте страну покидают наиболее квалифицированные кадры, и проблема усугубляется. Наверное, можно говорить, что десятилетие не потеряно, так как за это время почти выросло новое поколение, которое сможет строить бизнес и развивать страну в новых непростых условиях. В то же время, «потерянной во времени», или устаревшей, можно считать саму экономическую модель, при которой основной доход страна получает за счет экспорта сырья. Хотелось бы надеяться, что еще до конца десятилетия 2008 — 2018 годов произойдут некие структурные реформы в экономике, и они позволят добиться впечатляющего экономического роста. Например, реформа судебной системы, реформа, упрощающая ведение малого и среднего бизнеса, реформа, стимулирующая развитие фондового рынка в стране. Ругать существующую систему всегда просто, но, понимая причинно-следственные связи, можно сказать, что российская экономика все же неплохо адаптирована к реалиям мирового рынка и даже демонстрирует устойчивость на фоне санкций и эмбарго западных стран. Из двух концепций стимулирования экономики мне ближе идея привлечения инвестиций, так как это будет иметь долгосрочный эффект, идея же вливания напечатанных денег, как в западных странах, не сработает в наших условиях в силу особенностей экономики, неразвитости финансовых рынков.

Дмитрий Лукашов, аналитик IFC Markets: На мой взгляд, говорит о «потерянном десятилетии» не логично, так как в 2008-2015 годах ВВП снижался только два раза – в 2009 году на 7,9% и в прошлом году – на 3,7%. В остальные годы российская экономика демонстрировала рост. Другое дело, что он постоянно замедлялся. В 2008 году рост ВВП составил 5,2%, а в докризисном 2013 году – всего 1,3%. Разумеется, в этом нет ничего хорошего.

Стагнация экономики является негативной тенденцией. Однако это хорошо изученное явление, наблюдавшееся во многих странах. Стандартные экономические проблемы решаются такими же стандартными методами. Главный из них, это денежное стимулирование. Сейчас его осуществляют Банк Японии, Банк Англии и Европейский центральный банк. Они печатают деньги и поддерживают низкий уровень процентных ставок. Никакой высокой инфляции это не вызывает. Ранее денежную эмиссию осуществляла ФРС США, и это принесло ощутимую пользу американской экономике. В свою очередь, сокращение бюджетных расходов и поддержание высокой ставки применялось в таких странах как, например, Болгария. Какого-то позитива там пока не наблюдается. В общем, в мире есть масса примеров. Необходимо изучать чужой опыт. Пока же очевидно, что денежная эмиссия не должна идти на финансирование расходов бюджета, так как это действительно вызовет инфляцию.

Сергей Гуськов президент ГК «Энергия»: Я бы не назвал эти годы потерянными, безусловно, было многое сделано в энергетике, нефтяной и газовых отраслях, ВПК. Более Корректно было бы обозначить этот период, как годы упущенных возможностей. Можно было воспользоваться существовавшим валютным курсом и доступом к иностранному финансированию и создать большее количество новых производств и обновить существующие. В текущих условиях, когда такая необходимость, стала очевидна – делать это намного сложней и дольше.

Сейчас уровень централизации экономики и так крайне высокий, уверен, что и правительство это осознает. Это подтверждает активное внимание к нуждам малого и среднего бизнеса: например, создан и запущен механизм его финансирования и доступа к закупкам госкомпаний. Лично я больше разделяю идеи «Столыпинского клуба». На мой взгляд, нехватка денег в реальном секторе сейчас ощущается практически во всем отраслям. 

Сергей Звенигородский, начальник отдела розничных продаж УК «СОЛИД Менеджмент»: Кризис 2008 года снизил абсолютные показатели ВВП России, к настоящему времени страна еще не вышла на тот же уровень. Но структура экспорта-импорта, а также общая инфраструктура экономики значительно изменилась, т.е. на данный момент оздоровление идет полным ходом и появился базис производства и потребления, позволяющий опереться на внутренние резервы. Конечно, ослабление рубля и незаконные санкции с придуманным поводом (сейчас заявляется уже о Минских соглашениях) серьезно помешали развитию, но оно базировалось на дешевых кредитах с Запада, дорогом экспорте энергоносителей и потреблении зарубежной продукции. Сейчас можно говорить о перенастройке системы производства-потребления в рамках страны, поэтому прирост на 4-5% в год будет достаточным для ее более эффективного закрепления. Что касается Японии, то структура их экономики кардинально отличается от нашей, поэтому проводить аналогии можно только по стоимости абсолютного объема ВВП. Ослабление рубля вдвое (ликвидности на рынке много не стало) – снизило объем ВВП, ослабление иены – оставило объем ВВП примерно на тех же позициях (печатание денег и отправка резервов в США поддерживают экономику на одном месте, постепенно обескровливая ее ввиду отсутствия собственных ресурсов).

Стагнация лишает экономику роста при равных условиях для всех участников, но в разбивке по отраслям получается, что одни растут, а другие падают, поэтому только анализ всех элементов может приводить подобным выводам. Централизация управления экономикой отлично себя зарекомендовала еще с древних времен. Еще Аристотель говорил, что лучше демократии может быть только тирания, но с одним условием – если тиран является компетентным управленцем. Если на место тирана приходит недостойный человек, то все достоинства тирании превращаются в недостатки. Его лучший ученик Александр Македонский своими поступками подтвердил тезисы учителя. При тяжелых условиях наиболее эффективным способом управления является наиболее короткая цепочка между отдающим приказы и их исполнителем. В этом случае, бюрократия и различные комитеты исключаются из процесса, что приводит к быстрому восстановлению экономики и бурному росту после. Как примеры из 20 века: Ленин, Сталин, Рузвельт, Черчилль, Де Голль, Тэтчер, Гитлер, Муссолини, Франко, Пиночет, Мао Цзедун… Исключая политику, эти люди подняли экономику своих стран из кризиса и смогли подтолкнуть ее к росту за короткий срок. Основной опасностью являются те идеи, которые поднимаются изначально только для воодушевления рабочих масс, но могут перерасти в нечто большее, как это получилось с фашистами и как не получилось там, где упор сделан на улучшение себя, а не ухудшение жизни других (в обоих случаях были жертвы, поскольку на данном этапе развития человечества пока нет эффективной и безболезненной модели).

Выход из стагнации уже наметился, подвижки с бюрократическим аппаратом (создание электронного правительства и портала госуслуги.ру, аудит деятельности чиновников), печатание денег (идут в АСВ), создание условий для инвестирования в реальные проекты (не только для спекулянтов), твердое исполнение всех международных обязательств, улучшение администрирования налоговой и финансовой сфер, а также поддержка отечественного производителя и потребителя отечественной продукции дают необходимые предпосылки для дальнейшего развития. Решение проблемы с пенсионной реформой (40 млн человек зависит от нее уже сейчас) и связанных с ней «длинных денег» поможет решить валютный голод производителей в среднесрочной перспективе, но экономика в большей мере зависит от неэкономических факторов – образования, научных кадров и здравоохранения. Каждый аспект жизненно необходим для высокого качества кадров и прогресса в развитии по всем отраслям (научно-технические разработки, доведенные до конечного результата, дают прирост в ВВП более значимый, чем продажа невозобновляемых ресурсов, что само по себе тоже неплохо). Обе идеи, как и обе команды, если они хотят процветания России, должны поработать вместе и отобрать наилучшие решения для исполнения правительством и сделать это нужно уже в течение 2016-2017 года.

Евгений Корюхин, ведущий специалист АЛОР БРОКЕР: Потерянным десятилетием называют период отсутствия экономического роста, которое постигло Японию в 90-ых годах, после обвала и последующего сползания вниз цен на акции и недвижимость. Экономические оценки отражают текущие состояние стагнации в российской экономике, говорить о том, что это потерянное десятилетие нельзя. Мы по сравнению с экономикой Японии находимся на совершенно иных полюсах. У нас приоритет – это исполнение бюджета, майских указов президента. У них – это возобновление экономического роста, через запуск процесса инфляции. Экономика России последние 25 лет развивалась экстенсивным путем. Для того чтобы рост экономики ускорился, необходимо создавать комфортную и выгодную среду для работы и открытия нового бизнеса в России. Такими методами могут быть и налоговые преференции к бизнесу в части снижению ЕСН, налогу на прибыль. Развитие финансового рынка путем создание более благоприятных налоговых условий для привлечения иностранного капитала. Сегодня нерезидент, покупая и продавая наши ценные бумаги, платит 30% с дохода, но это немыслимо, учитывая какие риски на себя берет участник рынка, перекладываясь из валюты в рублевые активы. Инвестор работает там, где ему выгодно. Почему бы не создать для него условия, тем более что доходы для бюджета от участников фондового рынка, не сильно влияют на его исполнение?

Понятно, что Россия сейчас находится меж двух огней. С одной стороны, на нас давит резко ухудшившаяся с 2014 года конъюнктура рынка сырья, что поставило под угрозу исполнение бюджетных обязательств без привлечения новых займов. С другой стороны, мы оказались в ловушке геополитических интриг наших партнеров на Западе. И хотя в Европе все больше говорят о вреде санкций, о том, что с Россией надо дружить, развивать с ней отношения, по-прежнему мы не видим решений по их отмене. В таких условиях приходится надеяться и рассчитывать только на свои силы, что сейчас, собственно говоря, и происходит. Ожидать улучшение конъюнктуры на рынке нефти можно, но нельзя ставить на рост цен на нефть как на спасательную шлюпку для роста российской экономики. Я не вижу риски перехода к мобилизационному сценарию, тем более не совсем понятно, что он из себя представляет. Сейчас мы видим курс на импортозамещение, видим и плоды этого курса в сельском хозяйстве, пищевой и химической промышленности, металлургии.

Во многом благодаря девальвации рубля происходит усиление конкурентоспособности нашей экономики в экспортноориентированных отраслях. Но обратной стороной медали, является сокращение внутреннего спроса, более чем на 8 трлн руб. или около 10% ВВП за последний год. Тенденции последних лет, люди меньше тратят, больше сберегают. Доля объема средств населения на депозитах в наших банках растет темпами 15-16% в год и составляет 30% от ВВП.

Идея «Столыпинского клуба» напечатать деньги и направить в реальный сектор без создания экономических условий для выгоды развития бизнеса себя не оправдают. В лучшем случае деньги будут находиться на депозитах в ЦБ. В худшем, масса эмитированных денежных средств, не найдя применения внутри страны, уйдет в валюту, что приведет к девальвации рубля. Поэтому, на мой взгляд, проводимая сегодня денежно-кредитная и бюджетная политика оправдана. Да, за последние три года экономика стагнирует, но это не повод делать поспешные решения и любой ценной заставить производство и потребление расти. Все решения направленные на долгосрочное развитие экономики должны включать в себя две вещи: 1) благоприятный инвестиционный климат и создание новых рабочих мест; 2) ведение стабильной и понятной денежно-кредитной политики.

Для того чтобы сделать прогноз после 2018 года нужно понять какой путь будет выбран экономическим блоком нашего правительства. Если продолжится поступательное движение на развитие отечественной продукции, то, что мы видим сейчас, развитие финансового рынка, увеличение выгоды работы на нем в глазах нерезидентов, да и в глазах собственного населения, то я уверен, что при благоприятной внешней конъюнктуре мы сможем выйти на докризисные темпы роста ВВП в 3,5-4%, и преодолеть текущую стагнацию.