«Православный Иран». Как Россия пришла к скандалу с «Матильдой»

Православная цензура

Прискорбная традиция гонений на искусство в России, лаконично сформулированная в отношении романа Пастернака «Не читал, но осуждаю», сегодня воспроизводится с небольшой поправкой – «не смотрел». В стране найдется не более тысячи человек, успевших посмотреть фильм Алексея Учителя «Матильда» – о бурном романе молодого престолонаследника Николая II и балерины Матильды Кшесинской. Однако 55 тыс. православных граждан подписали обращение к Патриарху с требованием осудить «кощунство» режиссера над царем-страстотерпцем, возведенным церковью в лик святых.

Год старательной информационной борьбы депутата Госдумы Натальи Поклонской с кинокартиной и ее постановщиком не прошли даром: люди со справками о психическом нездоровье начали врезаться на машинах в кинотеатры, заниматься поджогом автомобилей и всячески угрожать прокатчикам. Дошло до того, что крупнейшая киносеть «Синема парк» и «Формула кино», близкого к Кремлю миллиардера Александра Мамута, отказалась от показа скандального фильма. Сработала самоцензура – руководство сети выразило обеспокоенность безопасностью зрителей во время показов. И в какой момент: когда противники кощунственного изображения императора сделали фильму оглушительную рекламу. Причем картине, про которую даже ее защитники не скажут «шедевр».

Совершенно искусственный конфликт рос на глазах у российской общественности продолжительное время: сначала как выяснение отношений между Поклонской и Учителем, но затем он превратился в воронку, захватывающую все больше персоналий, от православно-боевого объединения «Сорок сороков» до администрации президента и Русской-православной церкви. Возможно, в качестве акта президентской кампании – разогрева электората перед днем, когда нужно сделать правильный выбор в пользу одноного-единственного несменяемого кандидата – власти нужна была острая дискуссия вокруг надуманной проблемы, но не вылившийся из нее экстремизм.

Власть и Путин лично долго занимались словесной эквилибристикой, желая пройти по тонкой разделительной черте между сторонниками свободы творчества и теми, кто успел «оскорбиться» вместе с Поклонской. Но даже сейчас Кремль не спешит пресекать православный экстремизм, поскольку видит в разгоревшемся конфликте часть ядерного электората и их консервативные голоса. Отчетливо это видно по тому, как правоохранительные органы, привыкшие работать по указке сверху, с промедлением реагировали на заявления отдельных депутатов, просивших дать правовую оценку действиям активистов.

В то время как нагнетание истерии перед выходом «Матильды» взбудоражило темные силы общества, по Невскому проспекту в Санкт-Петербурге прошел «крестный ход» против показа фильма «Матильда – пощечина русскому народу» (десятитысячную церемонию не удалось бы собрать без деятельного участия городской администрации, которая ранее передавала Исаакиевский собор РПЦ). Симптоматично, что «чаша» министра культуры Владимира Мединского как раз оказалась «переполнена»: он возмутился происходящим, только когда православная цензура заявила свои права на регулирование культуры и при поддержке части элиты добилась отмены показов в кино.

Серое против черного

Министерство культуры давно путало два термина: этика и эстетика. С приходом Мединского оно предполагало, что искусство должно быть «духовно-нравственным», то есть этичным. Тогда как искусство это прежде всего эстетика. Идеи гуманизма, моральные универсалии, вечные человеческие ценности ни во что не ставились чиновниками, они хотели видеть в идеологизированном искусстве ценности «российской цивилизации».

Так закладывалась крайне правый диктат в идеологической сфере, подкрепленный законом о защите чувств верующих. Во многом плодами этой политики стало то, что не состоялась оперная постановка «Тангейзер» в Новосибирске, в Москве хулиганы под предводительством Энтео срывали художественные выставки, а сегодня условного «модерниста» Кирилла Серебренникова посадили под домашний арест, не пустив в кинотеатры историческую фантазию Учителя.

Если откуда и пошло мракобесие, то его адрес легко найти в списке правительственных учреждений. Однако, несмотря на то, что именно Мединский начинал прививать России «традиционное» мировоззрение, связанное со «скрепами», вся история «альтернативной», высоко духовной и превосходящей все остальные цивилизации вышла из-под контроля стараниями одной Поклонской. В прошлом крымский прокурор, она вошла в воды внутренней российской политики с присоединением Крыма и сразу же обозначала, что она представляет идеи некой «небесной» России и «богоизбранного» русского народа.

Одна из немногих федеральных политиков, вышедших с законсервированными представлениями о России с украинского полуострова, она с первого дня билась не за мораль и ее соблюдение в обществе, в том числе в массовом искусстве, но исключительно за другой, во многом выдуманный, образ России, еще более радикальный и нетерпимый, нежели задумывали в Минкульте. Стране, не имеющей образа будущего, она в русле исторической политики государства, которое воспевает прошлое и изымает из него неприятные и неудобные подробности, предложила совершенно определенный образ сакрализованного прошлого.

Крестовым походом против «Матильды», где прошлое в духе романтической фантазии подвергается ревизии, Поклонская вырвала из рук Мединского знамя патриотического подъема, замешанного на традиционных дрожжах. Она пробудила православных радикалов и фундаменталистов, создав политический прецедент прямого влияния на культуру. И если для страны и ее культуры это катастрофа, поскольку понимание искусства как правды, а не правдоподобия у фундаменталистов и сочувствующих им весьма архаичное и примитивное, то для них самих это возможность предъявить свое видение «правильного» человека. Сделать из России «православный Иран».

После «Матильды»

В какой-то степени Поклонской удалось то, чего государство за деньги добивалось с приходом Путина: организовать низовую активность, которая бы опиралась на идею патриотизма и противостояния собственных ценностей ценностям иным, преимущественно западным. Администрация президента платила за это деньги различным доморощенным движениям, Поклонская нашла иной «ключ» – буквально «православие, самодержавие, народность».

И если привластные движения имитировали, как само общество, так и его реакции, то социальная волна, запущенная Поклонской, и есть часть общества, которая проявляет свое возмущение органически. Однако одного без другого – успеха Поклонской без предварительной работы Кремля – не могло возникнуть: почва для «самодеятельности» была подготовлена руками нынешней власти, всю историю своего существования боровшейся с оппонентами и инакомыслием всеми доступными способами.

Теперь же Кремль столкнулся с противоречием: как идейно можно противостоять тем, кто борется за ценностный суверенитет и «тысячелетние» традиции России, если до этого власть сама выступала с тех же позиций? Перед нами новый извод черносотенцев, которые заставляют власть учитывать себя как социально и политически активную группу. Естественно, власть в состоянии воспользоваться правом на насилие и, приделав к православным активистам приставку «ультра», показать пример здорового патриотизма. Другое дело, что в предвыборный период это категорически не в ее интересах. Президента и без того упрекают в сдаче «русского мира» и отказе от захвата всей Украины.

Поэтому фильм «Матильда» – лишь удобная точка опоры для проснувшихся православных фундаменталистов или тех, кто хотел бы считать себя таковыми. Первая такого масштаба и, судя по бездействию властей, далеко не последняя.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.