Вопреки мнению некоторых публицистов блицкриг талибов (движение «Талибан» – запрещенная в РФ террористическая группировка) в Афганистане вовсе не был неожиданным. Высокая вероятность прихода Талибана к власти в Афганистане уже в конце лета 2021 г. была отмечена еще в докладе Ванда Фелбаб-Браун, выпущенном в июне того же года. Необходимо подчеркнуть, что автор этого исследования занимает далеко не последнее место в экспертном сообществе США. Ванда Фелбаб-Браун – сотрудник Брукингского института, а ее изыскания финансировались исследовательской инициативой Minerva и армейской исследовательской лабораторией министерства обороны США.
Уже в начале лета 2021 г. группа исследователей под ее руководством пришла к однозначному выводу: наиболее вероятным сценарием развития ситуации в Афганистане станет либо быстрый приход к власти талибов, либо начало нового витка затяжной гражданской войны со множеством противоборствующих сторон. При этом в качестве решающего фактора, определяющего вектор развития политического процесса в этом государстве, американские исследователи отметили способность правительственной армии Афганистана не развалиться под ударами Талибана в конце лета 2021 г.
На чем же были основаны пессимистические прогнозы американских экспертов?
Слагаемые поражения США
Экспертное сообщество США давно поставило неутешительный диагноз войскам афганского правительства. Уже много лет подряд аналитики регулярно фиксировали один и тот же набор проблем. Все рода войск испытывали проблемы с материально-техническим обеспечением и снабжением. Организация разведки, наблюдения и эвакуации раненных не соответствовала даже самым низким стандартам. Армия, как и все государственные структуры, была глубоко коррумпирована. Многие ее части подчинялись лишь своим непосредственным командирам и их покровителям из числа представителей местного истеблишмента. Уровень боевых потерь и дезертирства традиционно оставался недопустимо высоким. Исключение составляли лишь сравнительно немногочисленные специальные подразделения сил безопасности.
Многие подразделения армии и местной полиции почти открыто заключали соглашения о «мирном сосуществовании» с отрядами Талибана. Боевики при этом, необходимо отметить, демонстрировали высокий уровень управляемости и дисциплины. Благодаря отсутствию нападений с их стороны уровень мотивации правительственных сил оставался предельно низким.
За два десятилетия войны США не смогли консолидировать сотрудничавшие с ними группы элиты. Представители афганского истеблишмента традиционно демонстрировали предельно низкую договороспособность, когда речь шла об улаживании внутренних противоречий. Показательна в этом плане неприкрытая вражда между президентом Ашрафом Гани и бывшим премьер-министром Абдуллой Абдуллой. Талибы успешно использовали этот фактор, регулярно вступая в переговоры с отдельными членами правительства и региональными лидерами.
Одновременно афганский истеблишмент показал высокую готовность жертвовать коллективными интересами ради личной и клановой выгоды. Равным образом представители элиты зарекомендовали себя в качестве предельно меркантильных политиков. Перефразируя Маркса, они готовы были продать врагу по хорошей цене даже веревки, на которых талибы намеревались вешать своих высокопоставленных противников. Блицкриг талибов летом 2021 г. был во многом обеспечен именно продажностью местных лидеров. Они прекращали сопротивление просто в обмен на гарантированную долю в ренте от реализации местных ресурсов (например, лесозаготовок в Кунаре или добычи полезных ископаемых в Бадахшане).
Сам стиль управления афганских элит западные эксперты зачастую описывают не иначе как «хищнический и капризный». Выборы в республике описывались как «мошеннические» и основанные на негласных договоренностях между элитами.
Примером неэффективности управления созданной при поддержке американцев администрации может служить ситуация в Кабуле. Власти города не сумели банально размежевать земельные участки внутри города, в результате чего между жителями различных кварталов столицы возникла полноценная вражда. Соседи обвиняют друг друга в «краже земли», из-за чего регулярно возникают столкновения.
Нежизнеспособность афганских элит во многом стала результатом «отрицательной селекции» со стороны Соединенных Штатов. Ради решения краткосрочных военных задач американцы были готовы сотрудничать с кем угодно и закрывать глаза на любые прегрешения своих союзников. Забывая о том, как это повлияет на настроения широких слоев населения. Представители которого прекрасно помнят о том, чем занимались бывшие лидеры моджахедов, на которых сделали ставку американцы, в 1992–1996 гг. Тогда, напомним, соперничество враждующих группировок в одном лишь Кабуле стоило жизни почти 100 тыс. мирных жителей.
Американцы также не сумели лишить талибов жизненно важной поддержки со стороны Пакистана. Политики в Исламабаде прекрасно осознают, что конфликт с талибами может не лучшим образом отразиться на ситуации в Пенджабе. Многие пакистанские лидеры также рассматривают Талибан как единственного надежного союзника своей страны в Афганистане, опасаясь при этом возможного роста влияния Индии на территории северного соседа и расширения поддержки белуджистанских сепаратистов со стороны Нью-Дели. По этой причине политика «кнута и пряника» со стороны Вашингтона так и не положила конец сотрудничеству Пакистана с Талибаном. Даже сокращение военной помощи США официальному Исламабаду на 60% за период 2010–2017 гг. не повлияло на позицию пакистанских властей.
Рецепт успехов Талибана
Однако победа талибов не была обусловлена только лишь просчетами американцев и слабостью их афганских союзников.
Отдельно стоит остановится на вопросе о создании талибами эффективного «параллельного государства». За последние годы Талибан неоднократно захватывал региональные административные центры. В качестве примера можно привести Кундуз и Газни. При этом в особенности показателен кейс захвата Кундуза в 2015 г. Тогда это событие повлекло за собой как массовое бегство влиятельных правительственных чиновников за рубеж, так и повсеместное дезертирство в армейских частях.
Многие столицы провинций и вовсе находились под неформальным контролем боевиков Талибана (к июню 2021 г. подобная ситуация сложилась в 12 провинциях из 34). «Теневые» главы вилаятов имели куда большую власть, чем формальные губернаторы. Доходило до того, что руководителям провинций приходилось неформально согласовывать свое передвижение по территории с талибами. Еще в период американской оккупации им удалось обложить налогами все виды экономической деятельности, включая импортную торговлю, перевозки для войск НАТО, производство и экспорт наркотиков. Одновременно они подтвердили способность поддерживать жесткий, но предсказуемый порядок. Их режим куда более успешно боролся с преступностью и коррупцией, чем официальные власти. Также талибы зарекомендовали себя в качестве объективных модераторов. Привлечение их в качестве третейского судьи гарантировало разрешение конфликтов на компромиссных началах.
Следует упомянуть и об успехах талибов в борьбе с собственным подпольем. В 2012–2015 гг. они полностью разгромили противостоящие им силы «мятежников», созданные кабульским правительством за счет местных ополчений при поддержке США. В итоге восстания местных общин против талибов почти полностью прекратились.
Талибы сумели обеспечить себе выгодные позиции на севере страны, в провинциях Кундуз, Баглан, Бадахшан и Тахар. С одной стороны, была проделана большая работа по воспитанию таджикских кадров для движения. С другой стороны, талибы заручились поддержкой северных пуштунов, недовольных дискриминацией со стороны местных властей. Это произошло на фоне падения лояльности населения севера к таджикским и узбекским полевым командирам, многие из которых едва ли не постоянно проживали в Кабуле и Дубае, утратив связи со своими бывшими ополченцами.
Одновременно талибы продемонстрировали высокую институциональную устойчивость. Жизнеспособность движения слабо зависит от личностного фактора. Американцы ликвидировали множество лидеров Талибана, возглавлявших движение еще в 1990-х гг., однако это никак не повлияло на его функционирование.
Талибам удалось создать площадки для диалога с Китаем, Россией и Ираном. Китай заинтересован в том, чтобы афганцы не поддерживали уйгурских сепаратистов, и Пекину были предоставлены соответствующие гарантии. Москва была вынуждена сесть за стол переговоров с талибами, поскольку они остались единственной силой, способной уничтожить местное отделение запрещенной террористической группировки «Исламское государство». В данном случае необходимо подчеркнуть, что талибы рассматривают ИГ как противника. Ранее к этой группировке успели примкнуть изгнанные из Талибана радикалы, которые даже с позиций исламских фундаменталистов рассматриваются как экстремисты. Иран заинтересован в сотрудничестве с талибами, поскольку лишь они способны дать гарантии реальной безопасности для шиитского меньшинства. Все это укрепило надежды движения на обретение им международного признания после прихода к власти.
Таким образом, победа талибов стала возможна в результате длительной конкуренции двух моделей военной и политической организации, двух систем управления, одна из которых была построена на попытке купить часть местных элит, а вторая – на создании четко работающего механизма управления, который устраивал бы и широкие слои населения, и часть истеблишмента.
Написать комментарий