Пределы роста мегаполисов

В последнее время многие социально-экономические проблемы российской столицы обостряются буквально с каждым днем. Причин тому множество. В прессе уже высказываются мысли, что в Москве в обозримом будущем жизнь будет только ухудшаться. Осознание горожанами этого факта приводит к тому, что уже сейчас осуществляется своеобразная миграция состоятельных москвичей в загородные зоны, все более популярными становятся пригородные коттеджи. Между тем на фоне таких процессов продолжается развитие в прежнем направлении – Москва продолжает увеличиваться. Увеличивается численность живущих в столице, возрастает число занятых в ее экономике, растет плотность населения, продолжается дальнейшая застройка города. Насколько оправдано такое разрастание главного российского мегаполиса? Насколько серьезна ситуация? Каковы перспективы нынешних тенденций? Что можно сделать, чтобы «разгрузить» столицу? В данной статье мы постараемся ответить на эти и другие вопросы.

1. Российская столица в зеркале крупнейших мегаполисов мира. К настоящему моменту Москва является одним из крупнейших городов мира. Численность ее жителей давно перевалила за 10 млн. человек, а с учетом временно проживающих в ней – 15 млн. чел. Такая гигантская человеческая биомасса, сосредоточенная на относительно небольшом пространстве приводит к колоссальному перенапряжению всех систем жизнеобеспечения города. Коренные жители столицы остро чувствуют, что предел роста города уже превышен. Однако можно предположить, что это субъективные ощущения – Москва отнюдь не единственный мегаполис в мире. Каково же истинное положение дел?

Для ответа на поставленный вопрос сравним для крупнейших мегаполисов мира такой параметр, как плотность населения (табл.1). Результат поистине обескураживающий: Москва, являющаяся столицей самой большой по площади территории страны в мире, по показателю «тесноты» является бесспорным лидером. Для сравнения: в Шанхае плотность населения в 3,6 раза меньше, чем в Москве, в Бангкоке – в 2,4 раза, в Париже – в 2,8 раза, в Лондоне – в 2,0 раза, в Токио – в 1,7 раза, в Нью-Йорке – почти в 1,5 раза. Уже только этот факт сам по себе говорит об отсутствии рациональности подобной концентрации населения в рамках одного столичного города при наличии огромных площадей свободной территории. Совершенно очевидно, что данные цифры свидетельствуют о кризисе старой социально-экономической модели развития российской столицы, ориентированной на экстенсивное расширение экономического потенциала города.

Конечно, приведенные цифры не являются безукоризненными. При оценке плотности населения мегаполисов желательно делать поправку на площадь их водоемов. Например, согласно нашим расчетам в Нью-Йорке водные массивы занимают 35,3% территории города, в то время как в Чикаго – всего лишь 2,9%. Однако в любом случае суть дела от этого не меняется и главный вывод о перенаселенности Москвы остается в силе.

Перенакопление населения в рамках московского региона сопровождается и нерациональной промышленной политикой. Так, до сих пор промышленные зоны в Москве занимают 24% ее территории, что сравнимо с площадью зеленых насаждений. Важным следствием перенаселенности столицы является повышенная заболеваемость москвичей инфекционными заболеваниями. Так, за последние 15 лет уровень заболеваемости гриппом и ОРВИ в столице в 1,5-1,8 раза выше, чем в среднем по России. Скученность жителей и активные миграционные процессы способствуют поддержанию данной закономерности.

Другим следствием перенаселенности Москвы является кризис его транспортной системы. Большинство москвичей обескуражены данной проблемой: ни наземный транспорт, ни метро, ни частный автомобиль не решают транспортных проблем. Давка в общественном транспорте и пробки на автодорогах, загазованность города и высокие риски транспортных происшествий мешают нормальной жизни столичных жителей. Насколько же эти проблемы подтверждаются объективной информацией?

Главной транспортной артерией многих мегаполисов является метро. Сравнение основных характеристик данного вида транспорта для основных мегаполисов мира показывает, что и здесь Россия находится на задворках социального прогресса (табл.2).

Проведенные расчеты показывают, что по такому показателю, как отношение «объем перевозок метро/население города», который характеризует нагрузку на подземный городской транспорт, Москва является безусловным лидером среди ведущих мегаполисов мира. Согласно нашим расчетам в среднем житель российской столицы в течение года 250 раз входит в метро (и это, включая детей и стариков!). Для сравнения: это в 1,1 раза больше, чем в Токио, в 1,4 раза – в Нью-Йорке, в 1,9 раза – в Лондоне, в 1,8 раза – в Париже, в 4,7 раза – в Чикаго. Таким образом, московское метро явно перегружено и любое дополнительное увеличение его трафика будет резко ухудшать его эргономические характеристики.

Дополнительным показателем, характеризующим уровень нагрузки на городскую подземку, является отношение «объем перевозок метро/длина путей метро», величина которого для Москвы опять-таки является максимальной. Согласно нашим расчетам, наиболее напряженный подземный трафик, приближающийся к 10 млн. чел./км., характерен для Москвы, Токио и Гонконга (табл.2). Совмещение показателей «объем перевозок метро/население города» и «объем перевозок метро/длина путей метро», которые для Москвы имеют предельно высокие значения, позволяет сделать, по крайней мере, два вывода. Во-первых, городской подземный транспорт города уже явно не соответствует потребностям мегаполиса, а во-вторых, имеющийся транспортный дефицит затрагивает не отдельные небольшие районы города, а покрывает его довольно равномерно, т.е. сам дефицит услуг московского метрополитена носит тотальный характер. Типичным примером иного режима работы метро является Нью-Йорк, трафик которого по отношению к населению города (показатель «объем перевозок метро/население города») в 1,4 раза менее напряженный, чем в Москве, а фактическая загруженность его путей (показатель «объем перевозок метро/длина путей метро») – в 2,4 раза меньше. К сказанному можно добавить, что расчетная пропускная способность московского метро уже превышена на треть.

Таким образом, чрезвычайно высокая концентрация населения в российской столице сопровождается явной перегруженностью столичного метрополитена, который до сих пор является основным видом общественного транспорта Москвы.

Наземный транспорт в российских мегаполисах пока также не готов к имеющейся плотности населения. Так, последний Генеральный план города, утвержденный в 1971 г. и определяющий развитие российской столицы в начале XXI века, исходил из того, что в конце 1990-х годов в Москве будет 300 тыс. автомобилей. К 2005 г. машин в столице было уже примерно в 10 раз больше. Так как советские градостроители делали ставку на общественный наземный транспорт, то они пользовались несколько иными нормативами. Если в основных мегаполисах мира дороги занимают примерно 20% территории, то в Москве – в среднем 10%. Имеются и особо печальные примеры, такие как район Митино, где в 1990-е годы на строительство дорог закладывалось всего лишь 5-7% территории. Все это приводит к образованию хронических «пробок» на столичных дорогах. По оценкам экспертов, Москве сейчас необходимо дополнительно как минимум 350 километров дорог, а чтобы выйти на уровень наиболее обустроенных мегаполисов мира, то примерно 1,5 тыс. километров. Между тем в семилетней программе строительства столичных дорог, которая была утверждена Мэром Москвы в 2006 г., говорится о строительстве всего лишь 50 километров. Таким образом, дефицит дорог в Москве не имеет тенденции к рассасыванию; скорее, наоборот – со временем он усугубляется.

Положение усугубляется и неудовлетворительным состояние рынка автобусных пассажирских перевозок Москвы и Санкт-Петербурга. Здесь и проблемы безопасности движения, экологии, эргономики, и проблемы низкой обеспеченности населения автобусами и недостаточного финансирования автобусного городского парка. Для примера укажем, что в Гамбурге, население которого в 2,5 раза меньше, чем в Санкт-Петербурге, на общественный транспорт в 2001 г. была выделена сумма дотаций, в 3,3 раза превышающая аналогичные затраты администрации северной столицы России. Данные цифры позволяют определить, что финансовая обеспеченность автобусного парка Санкт-Петербурга в 8,3 раза ниже, чем в Гамбурге. И это при том, что в Санкт-Петербурге бюджет финансирует только 35% затрат пассажирских предприятий, в то время как, например, в Хельсинки эта цифра составляет 50%. Совершенно очевидно, что при таком скудном финансировании петербургского наземного транспорта трудно добиться комфортной жизни в мегаполисе. В Москве аналогичная ситуация.

Не соответствуют международным стандартам и городские правила функционирования российских мегаполисов. Например, в Мадриде для движения автобусов выделена левая полоса; машины по ней не имеют права двигаться даже на поворотах, нарушения данного правила влечет штраф в 100 евро. Это позволяет четко соблюдать график движения автобусов, в качестве которых используются только современные машины. Кроме того, транспортный консорциум Мадрида контролирует техническое состояние автобусов, тарифы, количество мест, наличие кондиционеров и экологическую безопасность автобусов.

Не соответствие транспортным нормам в российских мегаполисах приводит к росту социальной напряженности и к большим экономическим потерям. Действующие в настоящее время строительные нормы и правила устанавливают требования к затратам времени на передвижение людей к месту работы. В соответствии с ними жители города не должны расходовать на дорогу от места проживания до места приложения труда (в один конец) более 45 мин. По данным ЦНИИП градостроительства в данные нормы укладывается только 70-80% российского населения, а около 10% расходуют на поездку более одного часа. Разумеется, в огромных городах-мегаполисах ситуация значительно хуже, чем в среднем по стране. По оценкам экспертов, каждые 10 минут дополнительного времени, затраченного на передвижение к месту работы, снижают производительность труда на 3-4%. Учитывая, что в Москве городской транспорт ежедневно перевозит около 14,5 млн. пассажиров, значительная часть которых не укладывается в действующие нормы, то общее снижение производительности труда в экономике города составит серьезную цифру. Такой «невидимый» фактор снижения продуктивности экономики мегаполисов наносит ощутимый урон их экономическому потенциалу.

В настоящее время Москва, не имея возможности развиваться вширь, продолжает стремительно уплотняться. Это происходит по двум направлениям: за счет точечной застройки путем «впихивания» новых высотных зданий на небольшие участки земли в хорошо освоенных районах города и за счет замены ветхих малоэтажных зданий на новые многоэтажные. Крайней формой выражения данных стратегий является строительство небоскребов. В настоящее время в Москве планируется построить 200 небоскребов, высота которых будет превышать 35 этажей. Помимо того, что подобная стратегия усугубляет все социально-экономические проблемы Москвы, она представляет собой и серьезную опасность с точки зрения геофизического благополучия города. Так, раньше в столице здания выше 35 этажей не строились из-за плохих грунтов, в то время как сейчас в Москве строят высотные здания в 60 и в 90 этажей. Между тем такая строительная политика чревата катастрофическими событиями. Дело в том, что по сравнению, например, с Нью-Йорком, в основании которого сплошная гранитная скала, в Москве довольно мало твердых грунтов, доминируют мягкие породы, много подземных пустот и плавунов. Еще в середине 1960-х годов было установлено, что Москва стоит на пересечении двух трансконтинентальных разломов, окруженных разломами поменьше. Большинство специалистов по геологии, тектонике и сейсмологии сходится во мнении, что в Москве строить небоскребы нельзя. Тем не менее, порочная политика продолжает реализовываться.

Следствием растущего уплотнения Москвы является колоссальный «перегрев» столичного рынка труда, в том числе и за счет легальных и нелегальных мигрантов. Общепризнано, что незаконным мигрантам легче всего «раствориться» среди населения российских мегаполисов. При этом особая нагрузка ложится на Москву и Московскую область, куда направляется половина всего миграционного потока. Так, проверки предприятий Москвы на предмет того, как в них соблюдается порядок привлечения и использования иностранной рабочей силы, показали, что на одного легального трудового мигранта приходится от 15 до 25 нелегальных. Проведенные Центром социального прогнозирования в 2005 г. опросы мигрантов Москвы и Московской области показали, что более 70% штрафов за отсутствие регистрации ими платится неофициально, являясь по существу взятками; 74% получают зарплату «черным налом», тем самым уходя от налогов и формируя теневой сектор экономики. Хаос на рынке труда и коррупция властей ведут к распространению самых экзотических форм эксплуатации людей. Причем, как показывают исследования, в Москве особенно широко распространены наиболее тяжкие формы эксплуатации и принудительного труда: сексуальная эксплуатация (31% женщин-мигрантов); ограничение свободы в форме контроля над перемещениями и содержания взаперти (33%); физическое насилие (16%). Подобные явления ведут к маргинализации столичных мигрантов, возникновению в городе районов-гетто и т.п. Похоже, что в настоящее время проблема трудовой миграции в российской столице все больше выходит из-под контроля.

2. Психологические аномалии в мегаполисах. Хорошо известно, что мегаполисы генерируют свой собственный психологический настрой жителей. Как правило, перенаселенность мегаполисов приводит к деформации многих ценностных установок и формированию довольно странных поведенческих стереотипов поведения людей. Рассмотрим лишь некоторые подобные аномалии применительно в российской столице.

Одним из типичных аномальных сдвигов в психологии жителей московского мегаполиса является низкая рождаемость. Стабильный прирост населения города обеспечивается в основном благодаря притоку мигрантов. Специалисты полагают, что в основе низкой рождаемости жителей Москвы лежит механизм подсознательного подавления инстинкта продолжения рода, который включается в условиях высокой плотности населения и непосредственно вызван постоянным наблюдением вокруг себя большого количества людей. Тем самым перенаселенность российской столицы ведет к нарушению естественного процесса воспроизводства населения. Переломить такие настроения довольно сложно в рамках старой модели развития города, направленной на его экстенсивное расширение. В перспективе реализация указанной тенденции приведет к тому, что в городе будет все меньше оставаться коренных жителей, что будет еще больше повышать общую нестабильность социальной обстановки.

Еще одним интересным психологическим эффектом, возникающим в мегаполисах, является так называемый парадокс мегаполиса, который состоит в том, что удовлетворенность жизнью в них падает по сравнению с другими территориальными поселениями. Так, из данных в табл.3, основанных на исследованиях ВЦИОМ, вытекает, что с ростом населения территориального образования растет уровень удовлетворенности жизнью. Однако данный процесс имеет свой естественный предел: когда населенный пункт разрастается до размеров мегаполиса, то начинает формироваться обратная тенденция и удовлетворенность многими сторонами жизни начинает уменьшаться.

Хотя «парадокс мегаполисов» не носит тотального характера и с течением времени корректируется, в его существовании сомневаться не приходится. Более того, можно выделить факторы удовлетворенности жизнью, для которых «парадокс мегаполисов» носит устойчивый характер. К их числу относятся: личная безопасность и безопасность семьи; отношения в семье; возможность достижения поставленных целей; наличие досуга и возможность его эффективной реализации; творческая самореализация (на работе и вне работы). Примечательно, что под действие «парадокса мегаполисов» подпадают в основном «внутренние» факторы удовлетворенности жизнью, то есть те стороны жизни, которые связаны не с публичной (общественной), а с интимной (индивидуальной) жизнью человека.

Типичным примером уязвимости человека в мегаполисе, раскрывающим генезис возникновения «парадокса мегаполисов», может служить следующий случай, основанный на интервьюировании трудовых мигрантов. Одна россиянка по роду своей деятельности около 10 лет прожила в Польше, руководя там собственным бизнесом. Ведя чрезвычайно активную жизнь в возрасте от 30 до 40 лет, она прекрасно себя чувствовала и ощущала себя молодой. В результате изменившихся обстоятельств она была вынуждена вернуться в Москву. Изменение социального климата для нее оказалось весьма драматичным: в московской обстановке она в полной мере ощутила свой 40-летний возраст и почувствовала себя чуть ли не старухой. В данном примере налицо резкое снижение уровня удовлетворенности жизнью и в частности удовлетворенности состоянием собственного здоровья при смене комфортного европейского бытия на жесткую социальную атмосферу российской столицы. По всей видимости, подобные психологические эффекты являются основой при формировании заниженных субъективных оценок удовлетворенности различными сторонами жизни жителей российских мегаполисов.

Непосредственным следствием «парадокса мегаполисов» является весьма специфическое мироощущение жителей российских столиц. Например, проведенные ВЦИОМ социологические опросы показали, что доля людей с альтруистическим мировосприятием минимальна именно в мегаполисах по сравнению с другими территориальными поселениями (табл.4). Так, в Москве и Санкт-Петербурге величина удельного веса альтруистов на 57,9% меньше, чем на селе. Между тем от размера именно этой группы населения зависит степень комфортности проживания в той или иной местности. Отсутствие у людей благожелательного расположения к ближним, чувство изоляционизма ведут к формированию чрезвычайно «тяжелого» психологического климата в обществе. И в этом смысле российские мегаполисы являются наиболее уязвимыми территориальными нишами страны. Фактически москвичи и жители Санкт-Петербурга жителей своих городов воспринимают в качестве потенциальных врагов, которые конкурируют с ними за жизненные блага и ресурсы.

Ситуация обостряется и тем фактом, что в российских мегаполисах чрезвычайно сильно проявляется случайный фактор, именно здесь люди наиболее остро ощущают роль стихийных социальных обстоятельств. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что доля лиц, считающих случай главным фактором жизненного успеха, в мегаполисах существенно больше, чем в остальных территориальных поселениях страны (табл.5). Не удивительно, что при такой высокой хаотичности жизни в мегаполисах их жители воспринимают чужой успех как вызов и как начало собственных жизненных неудач.

Во всех приведенных случаях мы видим, что жители мегаполисов довольно плохо относятся к своему социальному окружению. Однако данное настроение подкрепляется и обратной связью: население мегаполисов полагает, что и социальное окружение к ним относится недружелюбно. Например, слабая контролируемость жителями мегаполисов своей собственной жизненной программы в совокупности с прочими факторами приводит еще к одному довольно интересному психологическому следствию: население Москвы и Санкт-Петербурга живет в состоянии постоянной настороженности и недоверия к окружающему миру. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты опросов ВЦИОМ, согласно которым доля лиц, у которых встреча с незнакомым человеком в темное время суток в малолюдном месте вызывает настороженность, максимальна именно у жителей российских мегаполисов (табл.6). Причем рядовой прохожий и представитель правоохранительных органов у столичных жителей вызывают одинаковое чувство недоверия. Однако справедливости ради следует отметить, что чувство откровенного страха сотрудник милиции мегаполисов вызывает у меньшего числа людей, чем обычный анонимный прохожий. В целом же население мегаполиса находится под гнетом перманентного недоверия к окружающему миру, причем (и это важно!) в несколько большей степени, чем жители других поселений страны.

Дополнительным доказательством напряженности психологического климата в мегаполисах служит тот факт, что именно в них максимально высока доля лиц, которые не верят в какую-либо помощь со стороны посторонних людей (табл.7). Столичные жители исходят из враждебного или, по крайней мере, предельно равнодушного отношения к ним окружающего мира и на этой основе выстраивают жизненную стратегию, которая предусматривает опору только на свои собственные силы. Хотя такая жизненная позиция в целом может считаться позитивной, но в своей рафинированной форме она порождает чувство неуверенности в завтрашнем дне и расшатывает нервную систему горожан.

Таким образом, перенаселенность российских мегаполисов оказывает мощное и преимущественно негативное воздействие на морально-психологический климат в обществе. Бремя низкой удовлетворенности жизни и недоверия к окружающему миру в значительной мере перечеркивает позитивные достижения мегаполисов в сфере экономики и создания рабочих мест. Между тем, как покажет дальнейший анализ, и в этой сфере в российской столице отнюдь не все благополучно.

3. Экономические и технологические закономерности роста мегаполисов. Одним из универсальных инструментов экономического анализа территориальных поселений служит аппарат производственных функций. Формальные особенности данных функций позволяют установить специфику изучаемых регионов. Чтобы лучше понять проблемы Москвы, сравним ее развитие с таким российским мегаполисом, как Санкт-Петербург и с таким смежным регионом-сателлитом, как Московская область. Каковы же установившиеся в этих трех территориальных поселениях экономико-технологические закономерности развития?

Чтобы ответить на поставленный вопрос введем в рассмотрение три экономические переменные: выходная (результирующая) переменная Y – валовой региональный продукт (ВРП); входная переменная L – численность занятых в экономике региона; входная переменная μ – модифицированный коэффициент обновления основного капитала региона, который представляет собой долю инвестиций в основной капитал I в накопленном объеме основных фондов F, μ=I/F. В соответствии с такой логикой ВРП региона зависит от двух факторов – массы применяемого живого труда L и относительной инвестиционной активности μ: Y=Y(L,μ). Соответственно наша задача заключается в том, чтобы установить конкретный вид эконометрической зависимости между указанными переменными.

Проведенные вычислительные эксперименты показывают, что построить простые эконометрические зависимости не удается. В связи с этим в дальнейших расчетах производственные функции представляют собой смесь степенных и экспоненциальных функций. Так, для российской столицы использовалась следующая спецификация:

Все прикладные расчеты проводились на временном интервале 1994-2004 гг., что позволяет обеспечить необходимый минимум для получения достоверных расчетов.

В ходе моделирования для экономики Москвы нами была получена следующая эконометрическая зависимость:

В круглых скобках под коэффициентами регрессии (2) указана их стандартная ошибка; N – число наблюдений; R² – коэффициент детерминации; DW – коэффициент автокорреляции Дарбина-Уотсона; далее используется аналогичная система обозначений. Здесь и далее все построенные модели соответствуют основным статистическим тестам и могут считаться вполне работоспособными и пригодными для практического применения.

Главная особенность зависимости (2) состоит в том, что ВРП Москвы нелинейно зависит от численности занятых. Причем эта нелинейность имеет вид параболы с точкой максимума L*=– β/2γ. Расчеты показывают, что данная критическая точка на протяжении исследуемого периода составляла 5,05 млн. чел. Это означает, что если фактическая занятость Москвы становится больше идентифицированной точки максимума (L>L*), то дальнейший рост работников города будет не увеличивать объем производства и дохода города, а уменьшать его. Подобный парадокс имеет чисто системное объяснение: при слишком высокой занятости ее дальнейший рост приводит к лавинообразному росту издержек, которые поглощают и нейтрализуют дополнительный прирост дохода. Иными словами, экономические проблемы и трудности, возникающие с трудоустройством числа людей, превышающих величину L*, значительно больше того выигрыша, который городское производство получает от их использования. Можно сказать и более образно: избыточная занятость «съедает» больше, чем производит. Кроме того, увеличение занятости сверх обозначенного критического уровня L* приводит к падению производительности труда, что и будет провоцировать непродуктивное поглощение избыточной массы рабочей силы и тем самым служить непосредственным механизмом реализации указанного парадокса.

Тем самым можно говорить о том, что Москва имеет вполне определенный предел роста, за рамками которого начинается нерациональное функционирование экономики мегаполиса. Наличие такого предела говорит о том, что город, вообще говоря, не может бесконечно разрастаться и увеличивать свой экономический потенциал. В настоящее же время данный принцип нарушается. Так, в соответствии с нашими расчетами указанный предел в 5,05 млн. чел. в 2003 г. был превышен на 620 тыс. чел., а в 2004 г. – уже на 690 тыс. чел. Таким образом, если до периода 2002 г. включительно экстенсивное развитие столичной экономики можно квалифицировать как вполне плодотворное, то после этого Москва вступила в новую для себя экономическую фазу, которую можно охарактеризовать как режим саморазрушения. Данный вывод получает и эмпирическое подтверждение. Так, в соответствии с нашими оценками производительность труда в Москве с 1994 г. по 2002 г. возросла в 2 раза (с 39,8 до 80,8 тыс. руб./чел. в ценах 1996 г.), однако в следующем 2003 г., когда город вошел в режим саморазрушения, она упала на 8,4% и составила 67,8 тыс. руб./чел.

В построенной модели (2) фигурирует еще один фактор экономического роста – инвестиционная активность, фиксируемая показателем μ. Как оказывается, здесь имеет место чрезвычайно интересный экономический эффект: чем больше данный параметр, тем меньше ВРП столичного региона. Модельные расчеты свидетельствуют, что эластичность ВРП по инвестиционной активности отрицательна и составляет α=–0,41, т.е. прирост инвестиционной активности города на 1% приводит к падению ВРП Москвы на 0,4%. Интерпретация данного факта сама по себе представляет собой интересную задачу. Дело в том, что отрицательная эластичность ВРП Москвы по инвестиционной активности означает, что российская столица буквально «захлебывается» новыми инвестициями, дальнейший рост величины которых будет приводить лишь к их непродуктивному использованию. Образно говоря, за последнее десятилетие Москва превратилась в своеобразную бездонную бочку для инвестиций: чем больше денег вкладывается в столичную экономику, тем больше их нужно. Похоже, что накопленный основной капитал города уже настолько велик, что дальнейшее его увеличение способно подорвать саму экономическую основу его нормальной жизни. Фактически город нуждается не столько в расширении имеющихся производственных мощностей, сколько в их демонтаже и выводе из строя. Несмотря на парадоксальность данного эмпирического вывода, он хорошо соответствует интуитивным представлениям о специфике экономики Москвы. По всей видимости, экономической основой такой странной ситуации является доминирование в течение последних 50 лет тенденции нового строительства над тенденцией обновления и замены старых фондов города.

Таким образом, в соответствии с нашим генеральным выводом дальнейший рост инвестиционной активности, населения и рабочей силы Москвы будет сопряжен с падением ВРП. Разумеется, на практике возможны различные сценарии, смягчающие грядущую рецессию. Так, если будет происходить одновременный рост численности занятых на фоне спада инвестиционной активности, то положительный эффект от второго будет компенсировать отрицательный эффект от первого и, может быть, будет даже «побеждать». Более того, расчеты показывают, что фаза непродуктивного использования трудовых ресурсов коррелирует с фазой спада инвестиционной активности. Так, начиная с 2003 г. показатель μ начал заметно уменьшаться: в 2003 г. его величина составила 8,2%, а в 2004 г. – 8,1% по сравнению с 9,8% в 2002 г.

Резюмируя сказанное выше, можно утверждать, что в настоящее время российская столица, как это ни парадоксально, находится в состоянии латентного экономического кризиса, вызванного феноменом перенакопления людских и инвестиционных ресурсов. Бесперспективность дальнейшего разрастания столичного мегаполиса совершенно очевидна, что должно инициировать поиски новой экономической модели развития Москвы.

Другой российский мегаполис – Санкт-Петербург – подчиняется несколько иным закономерностям. Для нее справедлива следующая производственная функция:

Идентификация зависимости (3) позволила получить следующую эконометрическую зависимость:

Сравнение зависимостей (2) и (4) позволяет установить их принципиальное различие, заключающееся в том, что для Москвы имеется естественный предел роста численности занятых, в то время как для Санкт-Петербурга такого предела нет. Иными словами, в настоящее время Санкт-Петербург по сравнению с Москвой представляет собой город со значительными резервами расширения. Рост населения и рабочей силы северной столицы России будет способствовать росту его ВРП без каких-либо ограничений.

Рассмотрение зависимости (3) позволяет определить критическую точку для переменной инвестиционной активности μ*, которая для нашего случая представляет собой точку минимума. Расчеты показывают, что ее значение на протяжении исследуемого периода находилось в интервале 4,3–5,3%. Если фактическое значение данного параметра ниже точки μ*, то это свидетельствует о наличии инвестиционного кризиса; если же μ_FACT>μ *, то рост инвестиционной активности и обновления основных фондов способствует росту городского ВРП. Расчеты показывают, что период экономического застоя и инвестиционного кризиса имел место в 1995-1998 гг., когда выполнялось неравенство μ_FACT<μ*.

Исходя из полученных результатов, можно констатировать, что Санкт-Петербург является более перспективным мегаполисом страны, который еще способен вместить в себя довольно значительную массу трудящихся и соответственно нарастить свой экономический потенциал. Данный вывод является принципиальным при обсуждении темы переноса российской столицы из Москвы в Санкт-Петербург. К данному вопросу мы еще вернемся и обсудим его более подробно.

Чтобы системно оценить возможности столичного мегаполиса рассмотрим его непосредственное окружение, а именно примыкающую к нему Московскую область. В данном случае нам необходимо понять, каковы резервы данного территориального образования в смысле возможности принять на себя часть административных и коммерческих функций столицы.

Как оказалось, для Московской области характерна следующая производственная функция:

Идентификация зависимости (5) дала следующую эконометрическую модель:

Особенность зависимости (6) заключается в том, что и переменная L, и переменная μ имеют критические точки, причем обе являются точками максимума (L* и μ*). Любопытно, что диапазон колебания значений критических точек довольно значителен. Так, оптимум численности занятых находится в границах 2,3–17,0 млн. чел., а оптимум инвестиционной активности – в границах 3,4–11,7%. Такой разброс обусловлен зависимостью критических точек от альтернативных переменных. Для иллюстрации подобных перекрестных связей приведем полученную в результате модельных экспериментов эконометрическую зависимость между максимальным значением занятости в Московской области и уровнем инвестиционной активности:

Линейная зависимость (7) показывает, что потенциальные возможности Московской области в смысле поглощения рабочей силы зависят от сложившегося в регионе уровня инвестиционной активности. Проведенные расчеты показывают, что превышение точки L* имело место в 1996-1997 гг. При этом в 1996 г. избыточная занятость составила 0,54 млн. чел., а в 1997 г. – 0,66 млн. чел. В эти годы наблюдалось явное недоинвестирование экономики Московской области, что и спровоцировало ее переход в режим самопоедания.

В настоящее время возможности Московской области к дальнейшему расширению практически неограниченны. Так, в 2004 г. фактическая занятость региона составила 3,5 млн. чел. против потенциального максимума в 11,0 млн. чел. Следовательно, Московская область могла «проглотить» рабочей силы в 3,1 раза больше, чем в ней реально имелось. Данные количественные результаты наводят на мысль о целесообразности перемещения избыточной занятости Москвы на территорию Московской области.

В то же время в 2004 г. критическая инвестиционная активность составляла 11,8% против фактической в 9,5%, т.е. интенсивность обновления основного капитала региона приближается к критической. Тем самым мы убеждаемся, что узким местом Московской области являются именно трудовые ресурсы, а не финансовые инъекции в экономику. Похоже, что в Московской области сложилась ситуация, которая характеризуется высокой насыщенностью капиталом, вкладываемым в ее экономику, при нехватке рабочих рук, в то время как в Москве имеет место прямо противоположная ситуация, когда избыток рабочих рук сопровождается большими возможностями в отношении поглощения вливаний капитала. Можно сказать, что Москва и Московская область образуют амбивалентную систему, элементы которой при объединении могли бы хорошо дополнить друг друга: Москва могла бы поделиться с Московской областью работниками, которые у нее имеются в избытке, а Московская область, приняв дополнительные контингенты работников, могла бы за счет этого эффективней «переварить» имеющиеся инвестиции. Данный вывод является стратегическим, т.к. он показывает направление необходимой реструктуризации двух субъектов федерации страны – Москвы и Московской области. Однако такие структурные трансформации требуют тщательного экономического обоснования. Например, каков будет экономический выигрыш при слиянии Москвы и Московской области? Проявит себя так называемый синергетический эффект или нет? Если да, то в какой мере? Ниже попытаемся ответить на эти вопросы.

4. Пассивный и активный сценарии: прогнозные оценки. Рассматривая экономические основы объединения Москвы и Московской области, мы временно абстрагируемся от административных и психологических проблем такого объединения. Пока сосредоточим наше внимание на возможных экономических эффектах. Для этого будем изучать два разных сценария развития – пассивный и активный. Рассмотрим их более подробно.

Пассивный сценарий предполагает более или менее самостийное развитие сложившихся тенденций с некоторыми незначительными корректировками. Так, для Москвы это означает ежегодное увеличение численности занятых на 3%, что соответствует среднегодовому темпу прироста занятых в 1999-2004гг. (исключая всплеск в 2003г.). Показатель инвестиционной активности μ пересчитывается таким образом, чтобы ВРП города не убывал, оставаясь примерно одинаковым. Такая стратегия соответствует плавному убыванию μ на протяжении всего прогнозного периода. Подобный сценарий обусловлен тем фактом, что при сохранении параметра μ на прежнем уровне и увеличении занятости ВРП Москвы начинает довольно быстро падать. На наш взгляд, такое развитие вряд ли будет допущено бизнесом и властями города. Скорее всего, в экономическую стратегию будут внесены коррективы инвестиционного характера, которые приведут к более активному выведению старых фондов из оборота, за счет чего и будет сокращаться параметр μ. Следовательно, в соответствии с пассивным сценарием в Москве будет продолжаться монотонный рост занятых на фоне стабилизирующего уменьшения инвестиционной активности. Весь этот сценарий направлен на недопущение падения ВРП российской столицы.

Для Московской области, как и для Москвы, пассивный сценарий предполагает ежегодное увеличение численности занятых на 3%, что соответствует среднегодовому областному темпу прироста занятых в 1999-2004гг. Одновременно с этим параметр инвестиционной активности фиксируется на уровне μ=8%. Именно такая средняя величина данного параметра наблюдалась в области в 1999-2004гг. Следовательно, для Московской области пассивный сценарий предусматривает простую экстраполяцию сложившихся тенденций в использовании труда и капитала.

Исходя из указанных исходных моментов, нами были осуществлены прогнозные расчеты по пассивному сценарию с использованием эконометрической модели (2); период моделирования равен 16 годам (2005-2200гг.) и позволяет проследить долгосрочные тенденции реструктуризации изучаемой территории; результаты расчетов приведены в табл.8.

Активный сценарий предполагает управляемое развитие событий с элементами системной оптимизации. В данном сценарии моделируется объединение Москвы и Московской области в единый экономический конгломерат с единой ресурсной базой. Для Москвы это означает следующую кадровую стратегию: продолжающийся ежегодный прирост численности занятых в городе на 3% правительством объединенного региона перераспределяется в Московскую область. Кроме того, переполненный рынок труда столицы постепенно разгружается путем ежегодного перемещения из нее в область дополнительного контингента работников в 43 тыс. чел. Такая политика позволит Москве оптимизировать свой рынок труда и выйти к 2020 г. на предельно допустимое значение занятости в 5,05 млн. чел. Одновременно с этим параметр инвестиционной активности μ берется на уровне 5%. Такая политика соответствует ускоренному выведению устаревших фондов города с частичной переориентацией инвестиционных потоков в Московскую область для создания в ней необходимых рабочих мест.

Соответственно для Московской области активный сценарий предполагает «внутреннее» ежегодное увеличение численности занятых на 3% плюс приток рабочей силы из Москвы. Тем самым суммарный объем трудовых ресурсов системы «Москва-Московская область» в обоих прогнозных сценариях одинаков. При этом параметр инвестиционной активности области фиксируется на уровне μ=8%, что совпадает с соответствующим условием в пассивном сценарии.

Отталкиваясь от обозначенных условий, нами были осуществлены прогнозные расчеты по активному сценарию с использованием эконометрической модели (6); результаты расчетов приведены в табл.9.

Теперь рассмотрим полученные результаты более подробно. Дело в том, что основная идея прогнозных сценариев состояла в выяснении синергетического (системного) эффекта территориального конгломерата «Москва-Московская область». Так, если оба региона будут развиваться автономно, то результат будет гораздо хуже, нежели в случае, когда они будут функционировать как единое целое. Чтобы оценить выгоды от объединения столицы и области воспользуемся следующим интегральным коэффициентом синергии:

где и – кумулятивный (накопленный за период 2005-2020гг.) ВРП Москвы и Московской области соответственно при реализации активного прогнозного сценария; и – кумулятивный (накопленный за период 2005-2020гг.) ВРП Москвы и Московской области соответственно при реализации пассивного прогнозного сценария.

Коэффициент 100/Ψ, автоматически получаемый на основе формулы (8), можно рассматривать как своеобразный коэффициент полезного действия территориального конгломерата «Москва-Московская область» при работе в автономном режиме.

Расчеты показывают, что объединение Москвы и Московской области даст довольно ощутимый эффект как каждому региону отдельно, так и обоим вместе. Так, ВРП Москвы в этом случае за 16 лет возрастет на 33,6%. Такой прирост на одну треть является весьма значительным, особенно если учесть, что в этом случае предполагается уменьшение населения и занятых Москвы относительно нынешнего уровня. Следовательно, душевой ВРП страны возрастет еще больше. Для сравнения укажем, что при реализации пассивного сценария ВРП Москвы за 16 лет не изменится, а при реализации активного сценария – возрастет почти на 65%, что соответствует среднегодовому темпу прироста в 3,2%. Это означает, что при отсутствии объединения Москва будет использовать свой экономический потенциал всего лишь на 60,6%.

Еще более впечатляющий эффект при реализации активного сценария придется на Московскую область. Так, ее ВРП за 16 лет возрастет в 5,8 раза по сравнению с 4,5 раза в пассивном сценарии. При пересчете в среднегодовые темпы прироста выигрыш составит 11,6% против 9,8%. В целом ВРП при переходе к управляемому сценарию развития возрастет в 2,2 раза, что соответствует среднегодовому темпу прироста в 5,0%. Коэффициент полезного действия для Московской области при реализации пассивного сценария составляет 45,5%.

Если рассматривать суммарный ВРП территориального конгломерата, то при объединении двух регионов коэффициент синергии составит 69,7%, что соответствует среднегодовому темпу прироста в 6,6%. При этом ВРП за 16 лет возрастет в 2,8 раза, а коэффициент полезного действия территории при пассивном сценарии достигнет 58,9%.

Таким образом, полученные количественные результаты недвусмысленно говорят в пользу объединения Москвы и Московской области. Возможный дополнительный прирост совокупного ВРП объединенных регионов за 16 лет на 70% по сравнению с ростом в автономных регионах является таким эффектом, ради которого имеет смысл осуществлять сложные и дорогостоящие административные преобразования по модернизации территории. Между тем следует отметить тот факт, что при реализации активного прогнозного сценария в развитии Московской области также начинает просматриваться некий предел. Так, в 2018 г. ВРП Московской области начинает уменьшаться (табл.9). По-видимому, к этому времени данное территориальное образование исчерпает экстенсивные возможности роста, как это сейчас происходит с Москвой. На наш взгляд, к этому времени встанет проблема пересмотра политики развития Московской области, что потребует корректировки как кадровой, так и инвестиционной стратегий властей.

Нами выяснена экономическая составляющая возможного объединения Москвы и Московской области. Однако пока остается открытым другой важный вопрос: насколько подготовлена страна к таким радикальным структурным инновациям?

Попытаемся ответить на поставленный вопрос.

5. Административные и психологические барьеры на пути преобразования столицы. Многими авторами уже неоднократно отмечался странный факт, состоящий в том, что за Московской кольцевой автодорогой (МКАД) сверхплотная застройка московских спальных районов резко обрывается и сменяется невозделанной территорией с редкими вкраплениями плотных городских застроек. Таким образом, Москва не имеет малоэтажных пригородов, а это идет вразрез с еще одной мировой тенденцией – субурбанизацией, начавшейся примерно полвека назад. Многие специалисты считают, что МКАД выступает в роли сдерживающего фактора развития российской столицы. Есть мнение, что если бы МКАД не было, то уже давно началось бы естественное расширение города, как это и происходит во многих мегаполисах мира, которые превращаются в министраны: расширяются, растягиваются, образуют гигантскую урбанизированную среду.

В настоящее время Московская область развивается в качестве большого спального района для Москвы, т.е. в области появляются многоэтажные районы без рабочих мест. Соответственно жители Московской области в обозримом будущем будут вынуждены ездить на работу в Москву, что является очевидной тупиковой стратегией развития территориального конгломерата. Во многих мегаполисах мира город и прилегающие к нему территории образуют один субъект или развиваются как единая агломерация по единому генеральному плану. Между тем у Москвы и Московской области единого генплана нет, а их собственные планы развития никак не скоординированы.

Таким образом, объединение Москвы и Московской области в единый территориальный субъект могло бы помочь «встроиться» мегаполису в общемировые тенденции, а именно: во-первых, начать активную субурбанизацию, а во-вторых, упорядочить застройку города и области по единому плану. Однако это еще не все плюсы от возможного объединения. Специалисты отмечают, что объединение могло бы снять противоречия между городом и областью при строительстве новых транспортных коридоров между ними. В настоящее время один из частных конфликтов в данной сфере связан опять-таки с МКАД, строительство которой осуществлялось столичным правительством, а доход с многочисленных торговых центров, возникших с ее внешней стороны, получает областное правительство. Слияние Москвы и Московской области позволило бы автоматически ликвидировать такого рода «финансовый паразитизм». Еще один потенциальный плюс от объединительной акции связан с возможным снижением цен на столичное жилье. Так, некоторые эксперты полагают, что устранение административного барьера в виде МКАД привело бы к падению цен на московскую недвижимость как минимум на 1000 долларов за квадратный метр. К сказанному можно добавить, что экономический рост объединенной агломерации был бы более интенсивным, нежели рост суммы двух административно независимых регионов.

Тем не менее, правовая и хозяйственная самостоятельность Москвы и Московской области пока выступают в качестве мощного административного барьера на пути реализации вышеперечисленных преимуществ. Надо сказать, что власти осознают данную проблему и делают определенные шаги в направлении ее решения. Так, например, в связи с идеей объединить Москву и Московскую область, губернатор Московской области Б.Громов предложил перенести столицу России из Москвы в другой город. Однако, как оказывается, подобные административные инновации наталкиваются на полное неприятие населением страны. Так, опросы, проведенные ВЦИОМ, показали, что за предложение Б.Громова выступает только 11,2% населения страны, в то время как против него – 77,5% (табл.10). Тем самым отрицательное сальдо составляет 66,3%, что говорит об абсолютном отрицании россиянами идеи новой столицы. Примечательно, что среди жителей российских мегаполисов отрицательный потенциал даже несколько выше среднего по России и составляет 80,3%. Следовательно, отрицание данной идеи среди тех, кого она непосредственно затрагивает, просматривается еще сильнее, чем среди жителей других регионов.

Не находит явной поддержки среди населения и сама идея объединения Москвы и Московской области. Так, согласно опросам, за такое объединение выступает 37,2% россиян, а против – 29,0% (табл.11). Таким образом, перевес на стороне «объединителей», но при этом треть населения вообще не имеет позиции по этому вопросу. Одновременно с этим следует отметить тот факт, что в мегаполисах данное сальдо «опрокидывается»: за объединение выступает 27,0% горожан, а против – 47,8%. В данном случае мы видим, что почти половина жителей двух мегаполисов страны не желает воссоединения Москвы и Московской области. Данный факт представляется чрезвычайно важным, т.к. без понимания столичным населением действий властей само объединение даже если оно и будет реализовано, то, скорее всего, будет малоэффективным.

На вопрос о том, кто выиграет от объединения Москвы и Московской области, россияне дали довольно пестрые ответы, что говорит о высокой степени дезориентации населения по этому вопросу. Тем не менее, можно отметить следующий любопытный факт: пессимистические настроения, в соответствии с которыми проиграют все, среди жителей мегаполисов значительно выше, чем в среднем по стране и чем в любых других территориальных поселениях (табл.12). Кроме того, среди жителей мегаполисов наблюдается самый большой разрыв во мнении, кто же именно выиграет. Так, перевес в пользу Московской области составляет 25,8% против среднероссийских 15,2%. Таким образом, жители Москвы явно боятся, что их интересы будут ущемлены при объединении двух регионов. Учитывая результаты предыдущих разделов статьи, где были рассмотрены социально-экономические преимущества объединения Москвы и Московской области, можно утверждать, что подобные страхи столичных жителей совершенно необоснованны и базируются в основном на превратном понимании реальной ситуации. В такой ситуации властям следует всемерно усиливать информационно-пропагандистскую работу по разъяснению жителям Москвы и Московской области преимуществ, заложенных в их объединении.