Череда драматических событий в Киргизии всколыхнула националистические настроения. Почему произошли столкновения? Какие были исторические предпосылки кровавых событий в Оше? Что ждет новоявленную страну, уже год живущую в соответствии с новой конституцией?
1. Под знаком общей судьбы
В последнее десятилетие Советского Союза на удержание внешних границ катастрофически не хватало внутренних резервов. Колоссальные административные и милитаристские усилия были на пределе. Становление социалистического государства, потрясающей идеологической утопии и территориального левиафана накопило критическое число системных ошибок и не справлялось с их своевременным устранением и исправлением. Действительно, была ли вообразима реставрация страны, в которой народ был приучен вытеснять комплексы в коллективное бессознательное, а антропологически выродился в советских людей, в тип, называемый homo soveticus. Своеобразная вариация «тюрьмы народов», выгодная для всех условиями и относительным удобством общежития, несмотря на разность этнических forma mentis, представляла некую однородную массу, которой предстояло светлое будущее и которую плавили в тигле коммунистического интернационализма. Части света, консолидированные в великое целое, несли в себе значимую информацию для понимания общей судьбы одной шестой суши.
Фактический распад и крах социалистического проекта отнюдь не сменили вектор движения составных частей советской империи. Попытка Содружества Независимых Государств, геополитическое партнерство, экономическая взаимопомощь и особые соглашения, а также уход в вираж и отказ от прошлого и его приоритетов некоторых республик – все это вещи, прямо или косвенно указывающие на упомянутую выше общую судьбу. Поэтому любые события, которые имеют место быть на постсоветском пространстве, воспользуемся биологической метафорой, всегда происходят из одного генотипа, что справедливо порождает единый эмоциональный порыв, свидетельствующий о призрачном существовании советской общности.
К сожалению, случившийся в прошлом году на волне государственного переворота в Киргизии межнациональный конфликт до сих пор мало изучен экспертным сообществом или принят за само собой разумеющуюся политическую акцию. Этот факт говорит о том, что механизмы вытеснения и отчуждения преобладают над интересом к собственной истории и карте возможных проблем будущего, с которыми, вероятно, столкнется Российская Федерация, не отформатировавшая подтачивающую ее неделимость национально-административную разбивку внутри страны. Из немногочисленных аналитических статей, посвященных трагедии на юге Киргизии часто явствует авторская ограниченность, невежество, ангажированность или отсутствие владения полной информацией. Помещая данный материал вне актуального, в смысле сиюминутно важного, контекста, попробуем дать некую интерпретацию произошедшему и приблизиться к взгляду с точки зрения Вечности или, на худой конец, Истории.
2. Колхоз имени Ленина
В пропагандистском документальном фильме Дзиги Вертова «Три песни о Ленине» (1934) есть глава «В черной тюрьме было лицо мое». В ней кинематографическими средствами показывается, как Ленин преображал Среднюю Азию. В духе молодого советского догматизма это звучало так: благодаря работе партии были преодолены феодальные и исламские пережитки. Как наивысший результат таких свершений народ Средней Азии получил развитую промышленность и сельское хозяйство. Он сделал скачок из феодализма в социализм, миновав идеологически враждебный капитализм. Несмотря на высокопарный пропагандистский пафос, без должного знания первичного формирования территориальных единиц в рамках Советского Союза трудно установить истинное значение центральной части одного из лучших фильмов о Ленине.
Все дело в том, что в 1924-1925 гг. по инициативе партии началось национально-государственное размежевание среднеазиатской территории. Громоздкий Туркестанский автономный округ, преимущественно населенный казахами, узбеками, киргизами, таджиками и туркменами взялись разграничивать административно и этнографически. Процесс был долгий, мучительный и закончился он лишь в 1936 году при Сталине. Главной мишенью выступало басмачество – своего рода среднеазиатская буржуазия с националистическим оттенком. Но ориентированные на местный уклад и, что стоит подчеркнуть, на желания и симпатии трудовых масс партийные служащие искоренили неприятное явление. Также под натиском государственной машины утратили свои позиции панисламисты, ратовавшие за единую тюркскую нацию, и национальные уклонисты – идеологи создания «Великого Узбекистана» и «Великого Казахстана». По сути, силами советской власти в Средней Азии решался национальный вопрос, который к тому времени давно назрел. Выход из положения казался революционным и ценным для нового исторического опыта. Но именно это размежевание станет в дальнейшем подспорьем для развязавшейся на закате советской эпохи «Ошской резки», в которой выльются все подавленные революционной властью тенденции, что позволяет говорить о некой ментальной памяти, через три поколения заново восстанавливающей исходные доминанты.
Шестьдесят лет с момента определения государственных границ ферганская долина показывала поразительную социальную динамику. Высокий прирост населения давал сельскохозяйственному краю быстро развиваться и вырываться в лидеры Советского Союза, пока последний соблюдал внутренний баланс и его метаболизм не был расстроен фатальными допущениями управленческой стратегии. Когда же страна заговорила о дефиците, верховное руководство открыто называлось геронтократией, а курс был взят на перестройку, другими словами, реформацию, последнее советское поколение молодых людей столкнулось с удручающей социальной и экономической данностью. В частности, в Ошской области Киргизской ССР возникла знаковая общественная организация «Ош-айматы», прописавшая в своих целях реализацию конституционных прав человека и обеспечение людей земельными участками для жилищного строительства. Если сводить эту посылку к интеллигибельным концептам, то речь шла о почве или территории, на которую у людей, проживающих в области с высокой плотностью населения по системе советской прописки, были совершено законные права. Надо отметить еще, что подобная гражданская активность, соответствуя духу времени, приветствовалась и поощрялась партийной верхушкой.
Параллельно этой организации в Ошской области функционировало неформальное объединение «Адолат», вменившее себе в обязанности сохранение и развитие языка, культуры и традиций узбекского народа. Налицо оправданная обстоятельствами и достойная ЮНЕСКО идея крови или расы, манифестированная в движении. Так как очевидна диалектика этих понятий, они вступают друг с другом в отношения провоцирования. Поэтому, когда первый секретарь обкома партии удовлетворил требование киргизской молодежи получить под строительство домов землю колхоза имени Ленина, узбекская сторона обвинила его в защите исключительно интересов киргизского населения и использовала прецедент, чтобы сделать заявление. В нем поднимался вопрос узбекской автономии в Киргизской ССР, придания узбекскому языку официального статуса и заодно смещения предвзятого чиновника. Оба движения в ультимативной форме установили срок выполнения местной администрацией своих требований. Была назначена роковая дата – 4 июля, и место – поле пресловутого колхоза. Комиссия, призванная остановить чреватые прямыми столкновениями прения, квалифицировала выдачу земель колхоза под застройку незаконной, но это уже не могло ничего поправить.
Далее ход событий напоминает ловкий беллетристский контрапункт: две митингующие и отстаивающие свою правду толпы, разделенные милицейским кордоном, на небольшом клочке земли, который носит имя инициатора государственно-национального размежевания и одновременно выступает топонимом культурной памяти о коллективизации (колхоз), приходят в буйство и при первых стычках выкрикивают лозунг джунглей «кровь за кровь!» Нетрудно разглядеть в этом протособытии модель будущих конфликтов, позабывших пролетарский интернационализм, но дабы улучшить наше понимание, добавим к историческому экскурсу социокультурные и демографические предпосылки.
3. Демографический взрыв: обстоятельства места
Сегодняшняя демографическая картина Киргизии, составленная Национальным статистическим комитетом республики, годится в качестве иллюстрации многих опасений ученых-демографов. И хотя густонаселенной небольшую по размерам страну не назовешь, в ней сказываются все глобальные процессы, связанные с возрастанием народонаселения. Пугающие еще в 90-х прогнозы о том, что к середине двадцать первого века перенаселенные города стран третьего мира будут на четверть состоять из молодого, нищего, плохо образованного и даже деклассированного сброда, уже сейчас находят статистическое подтверждение в Киргизии, невзирая на тот факт, что это низко урбанизированная страна. Выводы напрашиваются сами: социальная среда при таком раскладе должна быть отмечена повышенной криминогенностью, агрессивностью, девиациями и нестабильностью, какого бы социального детерминизма мы не придерживались.
На сегодняшний день в Киргизии доля населения от 15 до 29 лет составляет приблизительно 32,5%, т.е. треть всего населения. В большинстве своем это реакционная масса, способная совершить и неожиданный политический переворот, и бездумно развязать гражданскую войну. Иначе, выступить средством в борьбе антиподов. Но чаще стихия наемнической толпы перерастает первичные установки и указания агитаторов и координаторов, преобразовываясь в почти неуправляемый внешними интенциями тип власти – охлократию. Представить себе, что у анархически настроенного сборища есть цель отстаивания демократических ценностей или предания суду зачинщиков беспорядков невозможно.
Согласно демографическому прогнозу ООН, в Киргизии естественный прирост населения до 2050 года составит 1,4 млн. человек. Цифра небольшая, учитывая, что в соседнем Узбекистане население вырастет в 1,5 раза, а число жителей планеты Земля увеличится с 6,5 млрд. до 9,1 млрд. Но вернемся в город Ош и Ошскую область, в 2010 году повторно ставших местом истребления одних людей другими, кем бы они ни были.
Национальные пропорции в конфликтной зоне с очевидным преобладанием представителей узбекской национальности (48,3%) над представителями киргизской (43%) заставляют задуматься о последствиях «Ошской резни», проследить миграционные оттоки и дать объяснение не снижающимся темпам роста населения при внешнем упадке и социальной напряженности.
После 1990 года и распада Советского Союза были зафиксированы крупные миграционные потоки с юга страны на север. Они послужили усилению разделения внутри общества по принципу «свой – чужой» на южан и северян с пренебрежительным отношением к первым, как правило, людям аграрной, а не промышленной культуры. Дихотомия, ориентированная на два крайних выражения, заменила родоплеменную идентификацию, но не окончательно и не полностью. Как мы видим, откат от социализма привел среднеазиатов обратно к феодальному образу общества, прикрытому витриной капиталистических отношений и демократии. В итоге в Оше и области киргизское население начало уступать по численности узбекскому, которое стремилось заполнять освобождающиеся места и широко распространяло узбекский язык, народные традиции, обживало юг Киргизии и делало его своим, внося соответствующие колорит и специфику. В целом, узбекские националисты, зачинщики «Ошской резни» неофициально добились выдвинутых ими двадцать лет назад требований, но официально они сдерживались властной структурой и ограничивались принятой конституцией, где проговаривалось унитарное устройство страны, не оставляющее шансов автономии. Нужно сказать, что юг, переживший межнациональный конфликт, в силу традиционных норм брачно-семейного поведения, патриархального строя и повсеместного распространения мусульманства и его морали продолжает быть вторым регионом в Киргизии по рождаемости. Около 50% населения – это более 2 млн. человек – проживает в южных областях, на которых не сказалось то, что вычистив инструментами приватизации остатки индустриального наследия СССР, Киргизия обрекла себя на торговое посредничество и аграрный промысел.
4. Политика и геополитика в революционное время
В апреле 2010 года решительно настроенные оппозиционные политики совершили попытку государственного переворота, целью которого было низложение полномочий действовавшего президента Киргизской Республики Курманбека Бакиева и отставка правительства. Используя для решения своих задач разлитое в воздухе народное недовольство, оппонирующие и оттесненные на обочину политической жизни политики пошли на обострение. Выведение на центральную площадь столицы нескольких тысяч агрессивно заряженных и пропагандистски обработанных сельских жителей со всей страны; трудно давшееся взятие президентского дворца, которое обошлось десятками жертв; лобовое столкновение с правоохранительными и военными отрядами – все это ввергло республику в хаос, чертами которого была административная неразбериха на всех уровнях власти, чехарда сменявших друг друга ответственных лиц и главное осложнение – отказ президента признать поражение.
Устранившись в свое родовое имение в городе Джалалабад, находящееся на юге, Курманбек Бакиев поднял южан в поддержку своей легитимности и против неправового русла оппозиции, в котором произошел преступный захват власти. Но случились предвиденные, имевшие длинную предысторию неприятия, отталкивания и подавления разногласия между местными влиятельными кругами и обороняющимся президентом. Перебежавшие на сторону сформированного временного правительства заинтересованные общественные деятели во главе с лидером узбекской диаспоры Кадыржаном Батыровым, уже через день после перехода Юга под контроль Курманека Бакиева, 14 мая, оказались осажденными толпой националистов в Университете дружбы народов в Джалалабаде. А через пять дней, 19 мая, на Батырова завели уголовное дело за разжигание межнациональной розни. Позже, выступая в печати, глава узбекской диаспоры отвечал на опасения этнических киргизов по поводу автономии на юге страны: «нам достаточно хорошей конституции, в рамках которой мы хотим жить и работать». Оглядка на намерение временного правительства переписать конституцию страны была очевидной, так же как и то, что речь шла об узбекской части населения.
Через три недели, 10 июня, ряд спланированных акций в городе Ош, направленных на раздувание межнационального конфликта, явились катализаторами для тех насильственных мер, которыми киргизское и узбекское население решало между собой накопившиеся вопросы почвы, влияния, власти и собственных прав. Горячими точками стало пригородное село Фуркат и городской район Черемушки. 19 июня военными отрядами, патрулировавшими город и разводившими конфликтующие стороны, были разобраны последние баррикады в узбекских районах. Не заставила себя долго ждать и статистическая информация: общее число беженцев составило 45 тысяч человек, около 2 тысяч человек по неофициальным данным были убиты, город Ош выгорел на 70%, а Джалалабад, где руки у националистов были также развязаны, на одну пятую. Девять дней кошмара открыли многое о пришедших к власти «временщиках» с избранной президентом переходного периода Розой Отунбаевой. Но возможно еще больше о геополитических союзниках и противниках, о раздробленном, но непреложном для любой редакции государственной конституции «народе Кыргызстана», и о национализме как универсальном инструменте политического манипулирования.
Помимо реальных предпосылок, складывавшихся на протяжении двадцатого века, полезным будет перечислить, кому могло быть угодно и выгодно произошедшее. В возможных устроителях числится сын президента Курманбека Бакиева – Максим Бакиев. Видный бизнесмен, паразитировавший на государственном интересе, и яркий реваншист, готовивший ответный бой оппозиции. Члены временного правительства, которые к тому моменту должны были утвердиться по всей республике и разрешить серьезные споры, возникшие между их кабинетами, но также перетасовать геополитических партнеров и выстроить отношения с международным сообществом по новому типу. При такой трактовке, впрочем, не находящей реальных подтверждений, переписываемая конституция и пепелище на Юге – явления одного порядка преображения и обновления. Страна метафорически стала напоминать мифическую птицу Феникс, а ее внутренняя жизнь вписалась в исторически повторяемые циклы реструктуризации и реорганизации. Разрозненные и неубедительные факты в пользу активного участия в событиях наркомафии, международного терроризма, бандитских формирований и исламского движения граничащих государств, как и трех сил: России, США и Исламского союза джихада могут дополнить и без того пеструю мозаику карты конфликта.
Гипотезы выдвигаются разные. В их постановке, как правило, звучит проблематика не столько Кыргызстана, сколько среднеазиатского региона. Во-первых, распространения очага нестабильности, перекидывание его из близлежащего Афганистана превратилось бы в фактор экономического и политического давления как минимум на Россию, Казахстан и Узбекистан. Во-вторых, приведение в исполнение договора о коллективной безопасности в рамках ОДКБ втянуло бы в международный конфликт уже упомянутые страны-союзницы Кыргызстана. В-третьих, ослабление властных структур и разрастание зоны конфликта, приведенного в идеале к перманентному, благоприятно способствует незатрудненному наркотическому трафику и распространению экстремистских идеологий. Эти предположения подтверждались на протяжении всего киргизского суверенитета: с террористическими образованиями боролись в 1999 году в ходе Баткенских военных кампаний, радикальные исламистские движения оживились в нулевых, и перешли в частых фигурантов оперативных сводок, а маршруты наркотрафика из Афганистана беспокоили соседей со времен осуществления демаркации между независимыми государствами.
5. Заключение
Из вышенаписанного напрашиваются несколько выводов. Главный касается того, что государству всегда необходим объект политики – нация. В случае Кыргызстана, как и прочих постсоветских республик, это понятие было понято с этническим оттенком. Поэтому уместно провести различие между этносом, народом и нацией. Зачастую они воспринимаются как синонимы, что в корне неверно. Этнос представляется общностью видовой и родовой, что ярко выражено в киргизской ментальности; народ объединен языковой, культурно-исторической общностью; нация же это принадлежность определенного населения к какому-либо государству.
Похоже, то, как был образован Кыргызстан, предопределило его мононациональную политическую ориентацию. В конституции страны прописано, что президентом может стать только представитель титульной национальности, чем задается любая иерархическая вертикаль. Титульная национальность – политкорректный, как сказали бы мы сегодня, термин, который описывает область, остающуюся без модернизации даже при новой, более лояльной власти. Под таким углом ошские события 2010 года кажутся продиктованными как объективными условиями совместного проживания двух этносов, не обходящегося без взаимных претензий, так и политической волей, потрафляющей предрассудкам и предубеждениям больших и малых групп и общностей. Имея в виду такую болевую точку, и внешняя, и внутренняя политическая сила может в минуту расслабленности или слабости разыграть националистический сценарий.
Тем временем совесть киргизской нации, пишущие интеллектуалы, тоскуют по неразделенности, критикуя жесткую дискретность, и видят единственный выход в единении и слитности. Не есть ли это печаль по утраченной общей судьбе в границах небольшого постсоветского государства и в тоже время желание идеологически создать политическую нацию? Может быть, потому так трудно дается разговор о будущем, что до сих пор не сформулированы, четко не проговорены универсальные ценности, которые люди могли бы принять и интроецировать, для чего филогенетические признаки были бы вторичными? Так или иначе, киргизские аналоги писем федералистов пока еще не написаны и изменится ли в этом смысле положение в стране, почти год живущей по новой конституции, вопрос открытый.
Написать комментарий
Спасибо, Александр, за успешную попытку поставить все точки над "i". Осмысление исторических фактов и их интерпретация, на мой взгляд, всегда полезны для предотвращения подобных кровавых конфликтов, а то, что они будут возникать, и не только в Киргизии, не видит только слепой.
В статье местами сухим изложением фактов я показываю, что плоскость политического дискурса в постсоветских республиках в тоже время является плоскостью дискурса национального самоопределения на уровне этнической принадлежности. Т.е. ассоциирование субъекта и объекта государства доведено до неразличения. Попытка встроиться в политический процесс носителей иных ценностей всегда вызывает политическое отторжение, сопротивление, народное недовольство и в момент, когда институт государства лихорадит, народная воля проявляется в подавлении инаковости. Это приводит к аморфности и инертности национальных меньшинств, которые уходят в политические аутсайдеры, в лучшем случае заняв экономические и культурные ниши. Хорошим примером служит судьба русского населения. 800 тысяч человек вначале 90-х в 4 миллионном Кыргызстане фактически отказались от политической репрезентации и до сих пор оставшаяся половина от этого числа является предметом перманентных спекуляций, удобно разыгрываемой национальной карты. Что касается более поверхностного уровня – политических фигур, представителей власти и т.д., то они, на мой взгляд, как выразители массового сознания находят и транслируют востребованные идеи, которые предметно выражаются в погромах, государственных переворотах и межнациональных конфликтах. Отсюда механическое перебирание фактов, мне кажется, позволяет посмотреть на проблему менее предвзято, потому как их ценность состоит в одной только последовательности, объяснение которой – уже трактовка событий, а значит и искажение вроде вашего клеймления Курманбека Бакиева «сукиным сыном».
Саша! Во-первых, разумность национально-территориального размежевания бывшей Туркестанской губернии, бывших Хивинского ханства и Бухарского эмирата в период 1924 (создание Узбекской и Туркменской ССР) - декабря 1936 годов (придание Казахстану и Киргизии статуса союзных, а не автономных республик), в целом, поддерживается местными этнологами и политиками. Не стихают только споры о справедливости отдельных границ. Определённую специфику Ошского региона отмечал в своих письмах ещё первый председатель СНК Киргизии. 2. Причины трагедии 1990 изложены в целом верно. Но, трагедия 2010 - не есть механическое воспроизводство 1990. Весной 2010 ситуация была такой: большинство узбеков за революцию, т.е. за Надежду на лучшее. Большинство киргизов в Джалал-Абадской и Ошской областях за своего "Сукина сына" - за к.бакиева. Кто был главным организатором конфликта, и был ли он вообще сказать сложно. Просто, конфликт интересов был переведён (или стихийно перевёлся) в конфликт межэтнический. 3. Мои статьи о второй киргизской революции можно прочесть в журналах "Полис", "Журналист" и на сайте russ.ru