Дипломатическая война. Как Путин ответил на «русофобию» США и почему снова ввел санкции против России

В отместку русофобам

Президент Владимир Путин расстался с надеждами на улучшение российско-американских отношений и перешел к политическому реализму. В воскресенье, 30 июля, он рассказал телеведущему Владимиру Соловьеву, который, как известно, снимает для него предвыборный фильм, что дипломатическая миссия США в России к 1 сентября должна быть сокращена на 755 сотрудников. Как позже пояснил российский МИД, это позволит установить паритет по численности дипломатических представительств России и США на уровне 455 человек. «Это чувствительно», – подчеркнул Путин для телевизионной аудитории, которая должна была горячо приветствовать болезненный ответ на агрессивную политику Вашингтона.

Поводом, естественно, стали недружественные действия «партнеров». За два дня до этого Конгресс США почти единогласно одобрил закон об антироссийских санкциях. Правда, выступил он скорее не против Москвы, но в пику собственному президенту. Парламентарии, пребывающие в оппозиции к Дональду Трампу, сковали его внешнюю политику на российском направлении, закрепив на законодательном уровне уже действующие, согласно президентскому указу Барака Обамы, хотя и немного расширенные меры в отношении Москвы. Старые новые санкции стали предметом внутриполитической борьбы, а их принятие – существенной победой парламента над администрацией Белого дома.

Однако институциональный дизайн и внутренний баланс политических сил в США традиционно волновал и волнует Кремль гораздо меньше, чем ярлык страны-изгоя, который американские конгрессмены между делом навесили на Россию. Москва не только оказалась нанизана на «ось зла» наряду с Ираном и Северной Кореей, но более того, в законопроекте, на словах преимущественно посвященном последним двум, из 184 страниц 98-м законодатели отвели российской угрозе. Реакция государственных СМИ России была яркой: членов Конгресса назвали «русофобами» – новым термином в риторике российских властей, подразумевающем негативное отношение к России, а также ее правящему классу.

Дипломатия спецслужб

И именно ответом зарвавшимся конгрессменам Путин предложил считать удар по американской дипломатической миссии, раскинувшейся от Москвы до Владивостока. Но увязывать одно с другим было бы в корне неверно, поскольку речь идет о ловкой подмене. На самом деле Кремль запоздало ответил на предновогодний демарш, когда уходящая администрация Обамы выслала из страны 35 российских дипломатов и арестовала дачные комплексы в Мэриленде и Нью-Йорке. «Грабеж средь бела дня», как охарактеризовали ситуацию в российском МИДе, происходил под предлогом вмешательства России в выборы президента США.

Доказательствами вмешательства должны были бы располагать спецслужбы, но никаких неопровержимых фактов ФБР и ЦРУ до сих пор не предъявили, а в опубликованных секретных отчетах преобладают домыслы и допущения. Однако с конца прошлого года американские спецслужбы сильно усложнили работу российской разведки, облегчив себе наблюдение за дипломатами за счет того, что сильно стеснили их в передвижении по стране, в том числе пролоббированным указом Трампа. Поэтому можно предположить, что изъятие дач из пользования российскими дипломатами было продиктовано, прежде всего, интересами американской контрразведки, а не доказательствами, имеющими юридическую силу.

Также нет сомнений, что Москва в самое короткое время прибегла бы к «принципу взаимности». Но в историю вмешался бывший советник по национальной безопасности президента США Майкл Флинн. Он связался по мобильному телефону с послом России Сергеем Кисляком и заверил его, что реагировать на действия Обамы Москве не следует, поскольку Трамп отменит санкции и поправит положение. Как выяснилось позднее, проблема была в том, что Флинн официально еще не вступил в должность и не имел права вести такого рода переговоры. Не знал он и то, что его прослушивает ФБР и что через полтора месяца разговор накануне Нового года обернется для него позорной отставкой. В Кремле, опьяненном победой Трампа, приняли слова Флинна на веру, и Путин в образе благородного правителя пригласил детей американских дипломатов на новогоднюю елку.

До первой встречи с Трампом, состоявшейся в начале июля, российский президент оставлял вопрос о дипломатическом имуществе подвешенным. Тем не менее, двух с половиной часов официальных переговоров в Гамбурге и еще одного часа за ужином на саммите «Большой двадцатки» оказалось недостаточно для прорыва даже по такому небольшому разногласию. Последовавшие два раунда переговоров замглавы российского МИДа Сергей Рябков с заместителем госсекретаря США Томасом Шэнноном по вопросу дипломатических дач результата так и не дали. Между тем, Конгресс активно готовил законопроект о санкциях, и Путину было тактически удобно на очередном витке противостояния бить американскую карту припасенным козырем. Тем более, сделал он это в духе СССР образца 1986 года – времени, которое он склонен восхвалять.

Назад в СССР

На излете холодной войны и за несколько лет до распада Советского Союза Москва, охваченная шпиономанией, сократила американскую дипмиссию до 251 человека. Жесткое квотирование было отменено с наступлением новой эпохи – лишь в 1992 году. Возвращение к суровому формату в США, конечно же, никак не ожидали: в Вашингтоне могли рассчитывать на высылку из России поименным списком 35 дипломатов, которых объявят персонами нон грата, но не на общее сокращение сотрудников представительств на 755 человек. Согласно словам президента, сейчас в американском посольстве и консульствах в России трудится 1210 человек. Более 900 из них – нанятый на месте персонал. Кого увольнять – российские власти оставили на усмотрение США.

Таким образом, Путин выбрал очень мягкий вариант для американцев, которые смогут сохранить всех своих дипломатов и шпионов, но расстанутся с российскими сотрудниками – переводчиками, водителями, техниками и охранниками. В результате пострадают россияне, которым будет сложно устроиться на другую работу, поскольку они «предатели» и работали на «врагов». К тому же вырастут сроки выдачи американских виз, из-за чего усложнится культурный и научный обмен. И хотя Россия снова применяет контрсанкции себе во вред, как это было с многочисленными запретами – от усыновления американцами сирот и до ввоза турецких помидоров, на этот раз ущерб от них не столь значителен.

Несмотря на неизбежные издержки, Путин выступил сдержанным и взвешенным политиком. С одной стороны, не ответить на узаконивание антироссийских санкций он не мог и должен был послать четкий сигнал американской администрации о раздражающей «политической шизофрении» – когда Трамп и глава Госдепа Рекс Тиллерсон заверяют о намерении улучшить отношения, а по факту они деградируют.

С другой, пора было пресечь разыгравшуюся фантазию государевых людей, предлагавших распродать американские «трежериз», перекрыть поставки двигателей для НАСА, запретить продажу металлов и «кошмарить» санитарными проверками Макдоналдс, который создал в России более 40 тыс. рабочих мест. Путин прекрасно понимает, что экономически Россия не может ничего противопоставить США в силу низкого товарооборота между странами, небольшого размера российской экономики, а также приверженности особому типу прагматизма, в рамках которого иностранный бизнес мыслится как союзник в борьбе с западным истеблишментом.

Однако, несмотря на перевод санкционной войны в область дипломатии, Путин все же подтолкнул спираль противостояния вверх – к новой эскалации. Теперь Конгресс и Трамп могут сделать следующий шаг – поставить противотанковые ракеты Javelin в зону конфликта на Донбассе, что потребует от Москвы очередных ответных мер. И так до полного краха, путь к которому открыло расставание с надеждами на «большую сделку».

Очевидно, что за последние три года Путин серьезно поднаторел в искусстве геополитической эскалации и впредь рассчитывает выходить из кризиса за счет повышения ставок. Правда, последствиями нарастания напряженности все чаще становятся разрушение связей, невозможность диалога и плавно усиливающаяся изоляция, из которой страна будет выходить годами, а то и десятилетиями.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.