Что стоит за интеграцией науки и образования – 2

        Автор благодарен всем, прочитавшим предыдущий материал «Что стоит за интеграцией науки и образования» (http://www.kapital-rus.ru/index.php/articles/article/180975). В нем речь шла о парадоксальной ситуации: востребованная общественностью интеграция науки и образования (ИНО), обладая к тому же инвестиционной привлекательностью, до сих пор не имеет признанного определения. В представлении некоторых экспертов ИНО – это стимулирование научной деятельности преподавателей и студентов вузов (или наоборот – стимулирование работников НИИ преподавать по совместительству). Считается даже, что интеграцию науки и образования можно измерить «количеством студентов, аспирантов, докторантов и молодых исследователей, закрепленных (кем и на какой срок?) в сфере науки, образования и высоких технологий» [1]. Другое устойчивое мнение: ИНО – это хозяйственно-организационная категория, описывающая агрессивное поглощение вузами успешных структур академической и отраслевой науки [2].

Разнообразные толкования ИНО негативно воздействуют на дисциплину и эффективность обильного бюджетного финансирования интеграционных программ.

В предыдущей статье показано, что логика подсказывает такую формулу интеграции, которая фокусируется в первую очередь на современных образовательных процессах. Науке при этом отводится почетная, но не доминирующая роль – обоснование и подача учебных курсов, обеспечение гибкой, современной, практичной учебы различных возрастных и социальных групп населения. Понимаемая таким образом ИНО обеспечит обществу высокотехнологические образовательные услуги с практическим выходом.

1. Научно-образовательные центры у нас и за рубежом

Инструментом эффективных инвестиций в современные интеграционные формы образования могли бы стать научно-образовательные центры (НОЦ). В идеале это – относительно небольшие структуры, совмещающие специализированные исследования и мобильные практически значимые образовательные программы. Идея НОЦ, скорее всего, попала к нам из США, где стаж подобных структур насчитывает десятки лет.

Научно-образовательные центры в США известны под названием Research & Education Centers (REC), они пользуются авторитетом. Их немного. Во всяком случае, счет REC идет не на тысячи и даже не на сотни. Далеко не всегда они аффилированы с университетами. Самостоятельные научно-образовательные центры широко известны и насчитывают десятилетия эффективной работы. В случаях, когда такие центры образуются при университетах, они играют роль не столько стимулятора научной активности вуза, сколько еще одного факультета с несколько специфичной учебной программой, ориентированной на практические применения. Миссия центров удивительным образом совпадает с найденной нами формулой ИНО. Образовательные программы тщательно проработаны с точки зрения практической пользы. Имеются сообщества выпускников центров, их дипломы обеспечивают владельцам дополнительные преимущества на рынке интеллектуального труда.

Примеры: старейший Highlander Research and Education Center, основанный еще в 1932 году и специализирующийся на подготовке гражданских активистов; Citrus Research and Education Center при Университете Флориды, специализирующийся на подготовке и переподготовке специалистов в области цитрусоводства; Center for Tobacco Control Research and Education при Калифорнийском университете, готовящий специалистов по контролю распространения табачных изделий и сокращению табакокурения; Safe Transportation Research and Education Center (STREC) при Университете Беркли, работающий по проблемам дорожной и транспортной безопасности; National Great Rivers Research & Education Center (подготовка специалистов в области экологии и речной гидрологии); Wolf Education & Research Center (исследование и просвещение в области охраны популяций волков).

Научно-образовательные центры (НОЦ) в России ведут отсчет с середины 1990-х годов. Впервые подобные структуры были созданы при нескольких региональных университетах по совместной программе  Министерства науки РФ и Американского фонда гражданских исследований и разработок. За ними последовали и другие образования. Центры имели задачу объединить передовые научные исследования и учебный процесс. Однако сразу выяснилось, что лучше всего им удается стимулировать исследовательскую деятельность в вузах. Образовательной компоненте уделялось меньшее внимание. Это понятно. Для становления образовательной компоненты НОЦ нужно какое-то время. Несколько лет требуется, чтобы отработать учебные курсы и согласовать их с университетской практикой, получить лицензии на право осуществления образовательной деятельности по новым для вуза специальностям. Стаж деятельности НОЦ работает в пользу осуществления реальных интеграционных замыслов.

2. Центры-старожилы

Когда на постсоветском пространстве создается какая-то научная или образовательная структура, то первый вопрос такой: «А сколько времени она проживет?» Есть положительные примеры. Это многолетние программы поддержки государственных научных центров, ведущих научных школ, государственных научных фондов. Вот и научно-образовательные центры «первого» призыва обнаружили хорошую многолетнюю выживаемость. Эти центры и сегодня реально существуют. Каждый из них имеет название, управляющий персонал, веб-сайт. НОЦ со стажем, как правило, предоставляют информацию о разработке учебных, научно-популярных курсов, материалов для профориентации школьников и для повышения квалификации лиц среднего возраста. У НОЦ-старожилов выявились и другие общие для большинства из них особенности. А именно:

1. Названия НОЦ, как правило, имеют весьма общий и даже торжественный характер. Это, скорее, заявка на создание НИИ при вузе. И пусть, такой НИИ не появится и в далекой перспективе (особенно, если в постоянном штате все те же один-два человека из года в год), расплывчатое название дает надежду на расширение кормовой базы и на участие в разнообразных конкурсах. Названия американских REC гораздо более прозаичные. Да, цитрусы – и ничего более! Да, безопасность на транспорте – и ничего более… На российский вкус зауженно-приземленной покажутся и образовательные программы REC. Зато, например, страховые компании хорошо знают об уровне подготовки в STREC по транспортной проблеме и охотно приглашают выпускников к себе в штат. Иметь свое лицо и свою нишу – задача, которая сегодня по плечу не каждому нашему НОЦ.

2. Финансовая сторона выживания НОЦ, по-видимому, связана с тем, что в отсутствие редких конкурсных кампаний ректораты вузов и дирекции НИИ рассматривают их как обычные подразделения. Известны ситуации, когда НОЦ, привлекая внебюджетные средства под уважаемые имена своих руководителей, успешно ведут хоздоговорную работу, являясь донорами для своих организаций. Есть – в относительно небольшом количестве – и платные образовательные услуги. В основном это курсы повышения квалификации. В некоторых программах НОЦ представляются временными творческими коллективами, иногда – центрами коллективного пользования, иногда – просто кафедрами.

3. Образовательная деятельность НОЦ, аффилированных с вузами, по-видимому, каким-то образом согласуется с руководством. Во всяком случае, получение аккредитации новых курсов и утверждение новых стандартов образования не может идти через голову ректоратов. Удивительно видеть в числе образовательных программ НОЦ лекции по дисциплинам, относящимся к базовым университетским курсам. Здесь автор помимо удивления может лишь выразить надежду на то, что это неожиданное перетекание базового образования в малые структуры «быстрого реагирования», возможно, когда-нибудь вернет один-два ведущих вуза хотя бы во вторую сотню мирового университетского рейтинга.

Много вопросов вызывает образовательная деятельность НОЦ при НИИ. Не секрет, что многие академические и особенно отраслевые НИИ – в силу дополнительной регламентации середины 2000-х годов – утратили лицензии даже на магистратуру и аспирантуру. Какие же студенческие курсы ведут эти НОЦ? Впрочем, таких НОЦ относительно немного и, возможно, они мимикрируют под старые добрые базовые кафедры или будут действовать под патронажем отраслевых центров повышения квалификации.

3. Новый призыв

Во второй половине «нулевых» число НОЦ быстро нарастает. Их названия, профиль деятельности зачастую в общественном доступе не появляются. Появление довольно невнятных структур, возможно, было связано с ожидавшейся поддержкой исследовательской составляющей НОЦ по линии одного из конкурсных мероприятий Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009–2013 годы». Мероприятие предусматривало отобрать в течение 2009-2011 годов около 1300 научно-исследовательских проектов продолжительностью 3 года каждый. Общий объём федеральной поддержки запланирован на сумму 6 млрд. рублей. Максимальный объём финансирования одного проекта НОЦ предусмотрен в 15 миллионов рублей из расчёта на три года.

Организаторы конкурса были заинтересованы в росте числа конкурсантов и даже косвенно стимулировали руководителей официальных ведущих научных школ спешно «преобразовываться» в НОЦ. С другой стороны, что парадоксально, конкурсант получал дополнительный бонус, если НОЦ уже имел определенный стаж работы и репутацию, а к вновь созданным центрам организаторы конкурса относились скептически [3]. Распределение участников первой очереди конкурса по стажу деятельности было таким: 24 НОЦ (5%) были созданы до 2001 года, 64 НОЦ (13%) — в 2001—2005 годах, 192 НОЦ (38%) — в 2006—2008 годах. Накануне конкурсов, а именно в 2009 году, появились 173 НОЦ (34%); возможно, что они образованы специально под конкурс, т.е. за ними вообще нет никакой истории. Победителями объявлены не НОЦ, а владеющие ими вузы и НИИ. С точки зрения ведомственной принадлежности лидерами по числу и выдвинутых, и победивших заявок стали вузы (около 75% всех участников). И академическая, и в особенности отраслевая наука были дискриминированы в этом конкурсе относительно более слабой вузовской науки.

Участники конкурса азартно демпинговали. Организаторы официально признавали, что снижение цены в заявках первой очереди порой доходило до 40%. Реально демпинг был более «крутой», некоторые участники конкурса были готовы реализовать проект менее чем за миллион рублей в год. Это, например, привело к тому, что в 2009 году было поддержано не 450 НОЦ, а 502 при 15-процентной экономии бюджета конкурса. Одна из организаций участвовала в 14 лотах конкурса, где «вес» критерия «Цена контракта» составлял 80% всей оценки. Она подавала заявки с годовой стоимостью реализации проектов около 1 млн. рублей, таким образом, она очень сильно сбивала цену и выигрывала. А ведь НОЦ задумывался как серьезное подразделение, в котором должно быть, по меньшей мере, два сотрудника с полной занятостью. Оценим: при скромной зарплате 20 тыс. рублей  в месяц с учетом социальных начислений и накладных расходов либо отчислений в ректорат и деканаты один работник крупной научной или образовательной организации обходится ей в 1 млн. рублей (в год). Таким образом, 2 млн. рублей в год – это два сотрудника, и это порог выживания НОЦ.

Результаты конкурса становятся понятны, если принять, что данный конкурс является лишь поводом для финансирования научных усилий вуза по еще одному бюджетному каналу. В этом случае демпинг, легкомысленное отношение к качеству будущего проекта и анонимность большинства НОЦ-конкурсантов вполне объяснимы. Делаем вывод: число этих структур, в большинстве своем малоизвестных, находящихся вне общественного контроля и потребляющих «интеграционное» финансирование, скорее всего, перевалило за 1000. Для сравнения: число вузов, подведомственных Минобрнауки, составляет примерно 350 штук.

4. Итог

Последний конкурс поддержал только научно-внедренческую активность НОЦ. Тем не менее, он сыграл важную роль, потому что хотя бы отчасти «вывел из сумрака» эти необычные, но потенциально полезные образования. Оказалось, что под видом интеграционного инструментария более чем тысячи НОЦ в вузах появились дополнительные разновидности внедренческих и исследовательских структур. Обнаружилось, что даже лучшие российские штучные НОЦ-долгожители не являются в полной мере инструментами интеграции науки и образования. Они призваны  облегчить исследовательское и внедренческое бремя вузов. Они попадают на площадку, на которой уже действуют многочисленные инкубаторы, резиденты технопарков, центры творчества студентов, центры научной мобильности.

Причины сложившегося положения дел – (а) отсутствие четкого представления у управленцев того, насколько важна образовательная сторона ИНО и (б) недооценка ими возможного образовательного потенциала НОЦ.

Корректировка миссии российских НОЦ в направлении современных научно-обоснованных  видов образовательной деятельности с учетом опыта авторитетных американских центров (REC) может оказаться перспективным, подлинно интеграционным решением. Конечно, для реализации этой затеи придется серьезно потрудиться. Что можно предложить?

1. Предстоит провести санацию НОЦ и избавиться от фиктивных и не существующих в реальности структур.

2. Создать подробный, доступный общественности реестр НОЦ по примеру имеющихся в общественном доступе реестров ведущих научных школ, победителей конкурсов научных фондов, уникальных стендовых установок и центров коллективного пользования.

3. Оказать организационную, методическую и финансовую поддержку центрам, которые предъявили практически значимые образовательные программы и продемонстрировали перспективу предоставления востребованных обществом образовательных услуг.

4. Проводить постоянный общественный мониторинг качественных и количественных показателей потоков обучающихся, прошедших через образовательные программы того или иного НОЦ, анализировать востребованность и конкурентоспособность выпускников на рынке квалифицированного труда.

Не будем гнаться за количеством. Несколько десятков НОЦ, успешно решающих задачу интеграции науки и образования, – уже хороший ориентир на сегодняшний день.

А пока… автору остается только присоединиться к словам академика А.Р.Хохлова: «НОЦ – это структура, направленная на современное образование. Что касается научных исследований, то они…ведутся…[в МГУ]… независимо от научно-образовательного центра. Вообще, я считаю, что научной стороне научно-образовательных центров у нас уделяется непропорционально много внимания, в ущерб образовательной стороне» [4].

МГУ и еще несколько российских университетов-лидеров легко справляются и с образовательной, и с исследовательской нагрузкой. Однако в целом по стране это не так. По-видимому, стремление создать внутри университетов НОЦ, «заточенные» вопреки своему названию на научно-внедренческую деятельность – это признак озабоченности недостаточной исследовательской эффективностью высших учебных заведений. Подобные попытки «оживить» научный процесс говорят о том, что проведение современных исследований оказывается непосильным бременем для большинства российских вузов.

Статья подготовлена на основании материалов, находящихся в общественном доступе. Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект №11-03-00100а).

Литература

1. Варнавский В. Интеграция науки и образования: смесь бульдога с носорогом// http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=f1e082eb-29fe-4e4d-88d5-3a32b73d1a3e&print=1.

2. Приложение №1 к Концепции федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 годы» // http://mon.gov.ru/files/materials/4620/pril1.doc.

3. НОЦ: интеграция науки и образования. Дайджест совещания// http://www.strf.ru/organization.aspx?CatalogId=221&d_no=26100.

4. Хохлов А. НОЦ: наука или образование?// http://www.strf.ru/organization.aspx?CatalogId=221&d_no=26097.