«Желание покрасоваться». Почему Россия не может обрести союзников в Сирии

Желание покрасоваться в Иране

Шестнадцатого августа стало известно, что российские военные самолеты используют базу иранских ВВС «Шахид-Ноже» в Хамадане. То, что в глазах московских идеологов казалось еще одним завоеванием внешней политики Кремля и доказательством расширения российского влияния на Ближнем Востоке, для политического руководства Ирана было сложным маневром, о котором оно предпочитало молчать. Во-первых, как напомнили американские наблюдатели, даже во времена «проамериканского» шаха Пехлеви на территории страны не было ни одной иностранной военной базы, а консерваторы в иранском парламенте заметили, что российские бомбардировщики нарушают соответствующее положение конституции исламской республики.

Во-вторых, на беспрецедентный и без преувеличения исторический шаг Высший совет национальной безопасности Ирана пошел без согласования с парламентом. Афишировать договоренность, достигнутую лично с Путиным, изначально не предполагалось: Иран, предоставив в распоряжение свою базу, способствовал не только более интенсивным ударам ВКС России по сирийской оппозиции в районе Алеппо – иранская база для этого удобно расположена, но и лишал США и Саудовскую Аравию возможности выторговать у Москвы Башара Асада на заманчивые геополитические бонусы, о которых ранее уже говорил Эр-Рияд. Также в Тегеране не хотели, чтобы российские самолеты на его базе стали причиной трения с Западом, в частности с США, которых обеспокоили первые информационные утечки – не передает ли Россия военную технику Ирану в нарушение режима международных санкций? «Ядерную сделку» с Западом, достигнутую с таким трудом в июле прошлого года, в Тегеране никто не хотел срывать.

Однако в Москве, вероятно, произошло рассогласование, и российское телевидение сделало из почти секретного факта очередной повод для разжигания патриотических чувств. Иран, без публичной огласки поступившийся принципами и чуть ли не нарушивший конституцию для поддержки союзника, предстал младшим партнером России в сирийской кампании, на которого с непреодолимой силой распространяется влияние Москвы. В исламской республике, где населению официально ничего не сообщалось, а о новости общественность узнала из зарубежных источников, вспыхнула довольно острая дискуссия, в ходе которой зазвучали резкие осуждения российской стороны. И не удивительно – в стране еще многие помнят советскую оккупацию.

Наконец, на правительственном «Втором канале» Ирана выступил министр обороны Хоссейн Дехган, который не скупился на выражения: «Русским хочется показать, что они – супердержава и влиятельная страна», – сказал он, обвинив Москву в «желании покрасоваться». Однако более важным были не его упреки в «показухе», а упоминание «неджентельменского, непорядочного поступка». По всей видимости, выбирая между воздействием на внутреннюю аудиторию с помощью внешнеполитических успехов, с одной стороны, и стратегическими интересами союзников, а также достижением конкретных военно-политических целей, с другой, Москва погналась за первым и сразу же получила оплеуху от партнера. Разнонаправленные действия военных, дипломатов и государственных пропагандистов привели к тому, что база ВВС в Хамадане использовалась бомбардировщиками меньше недели. А уход России из Ирана стал настоящей дипломатической неловкостью, которая запомнится лучше иных побед.

«Щит Евфрата» как новое разочарование

Пока Россия наносила удары по террористам в Сирии с иранской базы «Шахид-Ноже», президент Турции Эрдоган счел, что момент для вторжения настал: курдское ополчение приблизилось к тому, чтобы объединить подконтрольные им участки на севере Сирии в единую буферную зону, в которой будет проглядываться очертание будущей автономии. Ни Анкаре, ни Дамаску подобная перспектива не кажется привлекательной, поскольку неизбежно приведет к федерализации Сирии и будет угрожать территориальной целостности Турции, которая с 1980-х годов ведет войну против Рабочей партии Курдистана.

Последние два года США склоняли Анкару к активному вмешательству в конфликт «на земле». Но до попытки военного переворота в июле этого года турецкие военные препятствовали втягиванию страны в гражданскую войну. Теперь же, когда в Турции прошли массовые чистки, а проблема терроризма превратилась в ежедневную реальность (недавний случай – взрыв на свадьбе в Газиантепе, где погибли 54 человека), Эрдоган выступил против терроризма и записал Турцию в участники сирийского конфликта.

Российские спецслужбы были осведомлены о готовящейся операции «Щит Евфрата», но не обладали полной информацией о ее масштабе и конечных целях. Более двух десятков танков под прикрытием авиации пересекли турецко-сирийскую границу в ночь с 23 на 24 августа с тем, чтобы выбить террористов «Исламского государства» (запрещено в РФ) из города Джараблус, административного центра района Халеб. Заняв его без особо сопротивления – террористы оставили город, турецкие военные и спецназ гарантировали, что курды с востока и запада, уверенно теснившие исламистов и поддерживаемые в этом Вашингтоном, не воссоединятся. Но Анкара также выдвинула требование: курды должны отступить от турецкой границы.

Еще недавно Россия обещала дать «жесткий ответ», если Турция вторгнется в Сирию. Но стоило произойти «ночному кошмару», как чиновники МИДа лишь выразили обеспокоенность тем, что в ходе боев могут быть мирные жертвы (как раз то, в чем обвиняют Россию после бомбежек). В целом же Москва заняла нейтралитет, тогда как в МИД Сирии заявили о нарушении суверенитета и призвали прекратить агрессию. Примечательно, что для Эрдогана текущее наступление оказалось удобно по времени еще и потому, что он успел нормализовать отношения с Путиным.

Таким образом, Россия, претендующая на ведущую роль в урегулировании сирийского конфликта, безропотно разделила зоны влияния с Турцией. Согласно новому делению, за Москвой остается Дамаск с Башаром Асадом – все более слабеющий политический центр, которым недовольны практически все стороны конфликта, а также Латакия и Тартус, где расположены военные базы. На севере страны теперь, очевидно, будет заправлять Турция, вклинившаяся между двумя «крыльями» курдов и препятствующая созданию курдской автономии, а также сохраняющая каналы снабжения оппозиции на территории Сирии.

При этом если для Дамаска действия Анкары неприемлемы лишь по форме, но не по своей сути (курды для Асада не меньшая угроза: они требуют автономии, политических и экономических полномочий, а единственный плюс от курдского региона в том, что он встанет стеной на сирийско-турецкой границе и антиправительственные силы лишатся поставок из Турции), то для Москвы в турецком вмешательстве еще меньше выгод.

Во-первых, в конфликте вырисовывается новая расстановка сил, и Анкара получает право голоса вместе с непосредственным влиянием на исход сирийской бойни. Во-вторых, несмотря на дружбу с Путиным и резкую критику США, которые отказываются выдавать Турции исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, которого Анкара обвиняет в организации июльского мятежа, Эрдоган показывает: он входит в антитеррористическую коалицию, но возглавляет ее не Россия, а США. К сожалению Москвы, приоритет сотрудничества с США для Анкары очевиден. И Вашингтон делает встречные шаги: вице-президент Джозеф Байден во время визита в Турцию пригрозил курдам, что если они перейдут на запад от Евфрата, то больше не получат поддержки США.

Россия, в свою очередь, заигрывавшая с курдами и даже открывшая в Москве официальное представительство сирийского Курдистана (все это было задумано с одной целью – пощекотать нервы Анкаре, в которой тогда, по версии Кремля, сидели «пособники террористов»), не нашла что ответить. Действительно, ведь, как и Россия, Турция, прикрываясь борьбой с терроризмом, решает собственные задачи. Те, кто решил, что Эрдоган после испорченных международных отношений и путча откажется от своих амбиций, связанных с Сирией, сильно ошибся. Военной операцией он отвлекает внимание внутри страны от терроризма и чисток, противодействует угрозе курдского сепаратизма и защищает каналы снабжения сирийской оппозиции.

Москва же, предложившая в 2015 году Западу сделку – совместная борьба с терроризмом в облике «Исламского государства» в обмен на компромиссы по другим геополитическим вопросам, в частности Украине и зонах влияния на пространстве СНГ, – окончательно утратила цели и задачи в Сирии. С одной стороны, «правильное решение» по Асаду еще можно продать Саудовской Аравии. С другой, как видно по последним событиям, тактика без стратегии и погоня и за геополитическим величием, статусом страны, которая решает региональные конфликты, часто оборачиваются унизительными провалами. Поэтому российские самолеты просят «на выход» из Ирана, а вчерашний союз с сирийскими курдами заканчивается «нейтралитетом». Как в этой ситуации может возникнуть доверие к Москве не то что у Запада, а у ближайших партнеров и союзников?

Зачем Россия лезет в ближневосточные дела – все чаще задаются вопросом в Иране и Турции, с которыми Москва хочет построить прочный союз. Действительно, зачем? Увы, никто внятно уже не сможет объяснить. В то же время разговор о борьбе с террористами на дальних рубежах и подступах мало что проясняет в затратной и ненужной войне, которая давно не улучшает имидж России, а в последнее время и вовсе – портит.