«Российское рабство»: политический миф или реальность?

В рабство попадали военнопленные, преступники, существовала продажа в рабство за долги и иные провинности. Средневековое латинское слово «sclavus» (откуда английское slave и французское esclave) восходит к обозначению славян – продажа соотечественников в рабство иноплеменникам было одним из источников дохода для Киевской Руси до принятия христианства. Смотрим «Повесть временных лет»: «Сказал Святослав матери своей и боярам своим: "... хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы».

Из курса средней школы по истории все конечно же знают, что древнегреческие и римские рабы трудились в тяжелых, нечеловеческих условиях, под бичами надсмотрщиков, и только ждали повода чтобы восстать. Однако тут есть вот какая проблема: берем, например, труд Марка Порция Катона Старшего (того самого, что прославился фразой «Карфаген должен быть разрушен») по сельскому хозяйству, в котором он дает типовое «штатное расписание» средней фермы, рабовладельческого хозяйства с несколькими десятками работников. Так вот: в этом хозяйстве не предусмотрено ни одного охранника, был только управляющий, распределявший работу среди «персонала» и следивший за ее выполнением. И еще там есть фраза: «Рабам не должно быть плохо: они не должны мерзнуть и голодать». Берем другого автора, псевдо-Ксенофонта, предположительно – афинского аристократа конца V в. до н.э. Читаем: «…очень велика в Афинах распущенность рабов…, и нельзя тут побить [чужого] раба, и он перед тобой не посторонится… Тут позволяют рабам быть избалованными и некоторым вести роскошную жизнь».

А как же восстание Спартака? Да, было такое, только тут тоже странность. Армия восставших рабов на пике своего могущества насчитывала не более 150 тыс. человек, включая женщин и детей, из 2-3 млн рабов, имевшихся тогда в Италии. Остальные как-то предпочли воздержаться от участия в этом мероприятии. Известно, что в армии южан во время Гражданской войны в США существовали вспомогательные подразделения, укомплектованные черными рабами, черные служили и в боевых частях вместе с белыми. Что меня в свое время сильно удивило в отечественной истории – это совершенно незначительное участие крепостных крестьян в российской гражданской войне начала XVII века. Хотя, казалось бы, анархия – прекрасная возможность всем массово уйти на Дон или куда еще от гнета постылых хозяев.

Древнее рабство, российское крепостничество, рабство американское, плантационное, труд современных заключенных – все эти явления одного порядка, которые мало различались между собой. Кстати, римляне для обозначения рабского сословия использовали слово servus, которое в Средние века на Западе обозначало крепостного. И в древнем мире, и в XIX веке, главным средством удержания рабов и крепостных на месте были более или менее нормальные условия существования, а не физическое принуждение к труду. Которое, естественно, тоже существовало, но не было главным средством заставить людей работать. Что, в общем, понятно: при общей низкой эффективности труда сообщество надсмотрщиков за рабами и прочими крепостными просто съело бы всю прибыль от хозяйства. Физическое принуждение создавало дополнительные «транзакционные издержки» при попытке выхода человека из предлагаемой системы социальных отношений, что вовсе не означало невозможности достижения приемлемого качества жизни внутри нее. То есть принуждение наиболее эффективно в небольших количествах, при наращивании мощности оно теряет свою действенность – об этом вам скажет любой кадровик в крупной компании.

Рабы соглашались выполнять тяжелый неквалифицированный труд в силу того что были привычны к такой жизни – там, откуда они были родом, жизнь была не лучше, или даже хуже, чем по новому «месту службы». Как правило, отсутствие специальных знаний и навыков не давало им возможности претендовать на более высокие социальные позиции. Если знания и навыки имелись, раб вполне мог сделать карьеру: в тех же Афинах из рабов набирался штат государственных служащих, а в Риме из их числа комплектовали пожарную службу, например. Бюрократический аппарат императора Клавдия был сформирован в большой степени из его рабов, отпущенных на волю и разбогатевших на государственной службе. Что до жестокого обращения с рабами – так в то время нравы были вообще довольно жестоки: средняя продолжительность жизни в Римской империи составляла около 30 лет, душевой ВВП соответствовал современным беднейшим африканским странам или даже был ниже этого уровня. Было бы странно, если бы рабовладельцы обращались со своими работникам лучше, чем с ними самими обращался окружающий мир.

В общем, можно сказать, что никакого особого древнего рабства никогда не было. Были общественные отношения, законы формирования которых одинаковы – что в Древней Греции, что в сегодняшней России. Люди различаются между собой по привычке к бедности – одни в ней жили и научились выживать, другие – нет. Одни помнят войну и военный голод, советские очереди за колбасой по талонам, другие выросли в более поздние времена, когда меньше десяти сортов колбасы в магазине – это уже не из чего выбрать. А еще они различаются по уровню человеческого капитала – потенциальной производительности труда, знаниям, навыкам и умению их привлекать. И все, разумеется, хотят жить более комфортно, чтобы ничто не мешало наслаждаться благами современной цивилизации.

Вот, собственно, и все. Люди занимают позиции в социальной иерархии исходя из этого набора условий. Одни готовы выполнять тяжелую неквалифицированную работу за небольшие деньги, потому что нет знаний и возможностей чтобы расположиться выше, а с другой стороны, есть привычка к исходной бедности и умение в этих условиях выживать. В обмен на возможность жить в приемлемых, достойных условиях (по их меркам), люди готовы следовать за «лидерами», способными, по их мнению, обеспечить им желаемый уровень потребления, а также перенимать от них мнения, оценки и идеи. С другой стороны, есть лидеры, способные стать «подателями благ» для всех, кто готов следовать за ними в политике или участвовать в их бизнесе. Со стороны это воспринимается как угнетение, эксплуатация низов верхами и лишение их права голоса в общественных делах, однако на самом деле это не более чем следствие различий в стандартах благополучия и способов его добиться.

Море слов написано и пишется сейчас про «российское рабство». «Страна рабов, страна господ», «Российская империя – тюрьма», «страна дураков» (правда, со своим «полем чудес»), Чаадаев, де Кюстин – целая армия авторов и полноценная интеллектуальная традиция о неполноценности «Рашки». На самом деле россияне – вполне обычные, нормальные люди, а особенности социально устройства страны прямо вытекают из условий ее существования. Догоняющее развитие, низкое исходное качество жизни, воспоминания о бедности, в которой выросла большая часть населения страны, и на этом фоне – стремление жить не хуже чем в Европе – вот те составляющие композиции, которая внешне неказиста и заставляет говорить об «угнетении» и «рабстве». А на самом деле это все не более чем проявления нормального человеческого желания жить комфортно и безопасно.

Нелепость позы на фотографии может быть вызвана тем, что человека застали в прыжке. Из прошлого в будущее.