Дальний Восток как предчувствие

На Дальнем Востоке латентный сепаратизм проявляется в слове «федерал» и произносят его чаще бизнесмены. Носители идеи отмежевания от остальной России здесь самая активная часть населения – принадлежащие немногочисленному среднему классу предприниматели. В отличие от Сибири, где о собственной республике все больше задумывается молодое поколение, или от Урала, на котором крамольные мысли высказывают отставные политики, и тем более от Санкт-Петербурга с обиженной на Москву интеллигенцией и шведским духом места, – на Дальнем Востоке весомее экономические резоны.

Правда, сильнее всякого желания раздробить страну на анклав суверенных субъектов мировой политики и экономики на усиление процессов дезинтеграции повлияла политика путинских нулевых. В последнее время федеральные власти обеспокоились будущим региона и пришли к тому, что ему нужен сильный толчок. Начали с того, что учредили Министерство по развитию Дальнего Востока, которое до сих пор не представило никакой связной стратегии. Затем, чтобы не было обидно, точно так же как Питеру «российский Давос» (Питерский международный экономический форум), Дальнему Востоку отдали министерское по формату мероприятие – саммит АТЭС (Азиатско-Тихоокеанское содружество). Благодаря этому объем инвестиций в ДФО вырос в 13,3 раза – государственные деньги пошли в основном на мегапроекты типа моста на остров Русский и строительство инфраструктуры непосредственно под саммит. Надо сказать, что вопреки надеждам подобные большие проекты не замедляют сжатие населения и не влияют на снижение экономической активности. Но власти собираются построить еще мост на Сахалин и БАМ-2.

С развертыванием деятельности стал заметнее зазор между региональными потребностями и федеральной размашистостью: тот же мост обошелся федеральному бюджету в 33 млрд руб., тогда как по завершению мероприятия пользоваться им будут не более 5 тыс. населения острова. Специально отстроенные для проведения саммита павильоны преобразуются в Дальневосточный федеральный университет, который существует в планах, но реальные его перспективы пока неясны. Профессорский состав и количество его потенциальных студентов не превысят 20 тыс. человек, между тем подготовка площадок форума стоила государству 700 млрд руб. Конечно, федеральная озабоченность саммитом успела сказаться на инвестиционной картине и в 2011 году более триллиона руб. поступило в основной капитал дальневосточных предприятий. Тем не менее, скачкообразное развитие через международные проекты – совсем не то, что необходимо для стабилизации и возобновления роста региональной экономики.

В Советском Союзе дороговизну жизни на Дальнем Востоке компенсировали региональным коэффициентом и повышенными зарплатами. В современной России это бюджетное бремя было скинуто: высокие цены на продукты питания, промышленные товары и энергоносители государством никак не компенсируются, нет и особой тарифной политики. Поэтому проживать в регионе во всех смыслах дорого и 25-миллионное население по статистике неуклонно убывает. Так, например, на острове Сахалин официально доходы каждого четвертого жителя находятся ниже прожиточного минимума. Миграционный отток набирает темп, в силу чего занимающий 60% территории России регион не может похвастаться богатым человеческим капиталом. В результате этого обстоятельства ставка справедливо делается на полезные ископаемые.

За последние пять лет активное работоспособное население ДФО сократилось на 1,7 млн человек. В свою очередь тенденция к депопуляции усиливает «новый колониализм» федеральных властей, для которых регион становится полем для освоения новых месторождений. Такая парадигма была задана еще в СССР, и в этом российские власти демонстрируют последовательность курса. Низкий уровень жизни снижает региональный патриотизм и 40% населения, по данным опроса ВЦИОМ, хотят перебраться в Западную Сибирь или Центральную Россию. Но для федеральной власти Дальний Восток – это не только сырьевая экономика с выходом на азиатские рынки развивающихся стран. Это еще и большая геополитика, сводящаяся к удержанию субъектов федерации, во что бы то ни стало. Недавний визит Медведева в регион еще раз напомнил об этом.

По-хорошему экономику Дальнего Востока надо усложнять и диверсифицировать. Камнем преткновения для этого является изношенная инфраструктура. Все больше говорят о скором расширении транспортно-логистических возможностей и увеличении пропускной способности БАМа в три раза. В воздухе носится мысль о развитии малой авиации, в точности как на Аляске, но к этому не готово ни законодательство, ни производство, ни опять же – инфраструктура. Сегодня основной акцент экономической политики приходится на привлечение крупных налогоплательщиков в инновационный сектор, но чтобы на самом деле раскачать экономику, следует начинать с сырья.

Так, «Газпром» планирует создать в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единую систему добычи, транспортировки и газоснабжения, что позволит наладить экспорт в Китай и страны АТР, на которые, к слову говоря, и ориентирован форум АТЭС. В региональной экономике очевидно преобладание сырьевого сектора: основные статьи экспорта – лес и металлы, а импорта – товары химической промышленности и машиностроения. При этом у местных компаний плохо с рынками сбыта, совсем трудно с кредитами и капиталовложениями. Ко всему прочему недавно президент ОАО «РЖД» Владимир Якунин заявил, что грузоперевозка железной дорогой на 4,5 тыс. км невыгодна, а на 5 тыс. км уже убыточна. Поэтому, по его мнению, тарифы надлежит пересмотреть, но если экспорториентированные предприятия на Дальнем Востоке понесут дополнительные затраты, то это вызовет удорожание жизни в регионе.

Что интересно, Якунин намекает на то, что без этого проложить вторую колею БАМа, то есть БАМ-2, и расширить Транссиб до 2020 года будет невозможно. Общая стоимость проектов – 918 млрд руб., из которых 181 млрд должен пойти на модернизацию, а 737 на расширение БАМа. Якунин подчеркнул, что РЖД готово вкладывать в реконструкцию объектов по 15 млрд в год, дополнительную же нагрузку могут понести компании. Например, угольная «Мечел» с $727 млрд чистой прибыли в 2011 году и рудный «Русал» с $987 млрд за прошлый год.

Какое бы решение в итоге не было принято, федеральные власти настаивают на расширении экспортных каналов и сырьевом освоении территории. До запуска новой индустриализации, о которой говорят многие экономисты, нужно сырьевой рентой серьезно поднять налоговую базу, выстроить инфраструктуру, пригодную для социальной и экономической сферы. Далее должна развиться полноценная многоуровневая экономика: добыча сырья потянет за собой переработку; оживет в целом промышленность и займет нишу бытовых товаров; разовьется торговля со своей системой снабжения и поставщиками; все это послужит разрастанию рынка услуг.

Такое усложнение экономики вызовет мультипликативный эффект, которого сегодня государство не может достигнуть мегапроектами. А наивысшей стадией развития будет рост инновационного сектора. Но без прохождения всех уровней реанимировать региональную экономику просто невозможно. На сегодняшний день крупные сырьевые монополии, аффилированные с государством, препятствуют развитию малого и среднего бизнеса. Предпринимательский класс естественным образом выступает против такого колониального регионализма властей, нацеленного на высасывание ресурсов и распределения налогов в пользу федерального центра. И возможно, определенная степень экономической свободы региона скажется на планомерном развитии Дальнего Востока, вместо судорог и нервных рывков федеральных властей. Например, таких как АТЭС. Но так же возможно, что эти судороги и рывки – следствие переходной стадии.