Зачем России БРИКС, или как Москва приближает гегемонию Китая

Россия, председательствующая в этом году в БРИКС и ШОС, продолжила славные традиции Потемкина: в Уфе, где проходил спаренный саммит, аварийные постройки скрыли за лжефасадами, а улицы опустошили, чтобы простые смертные не мешали 10 тыс. высокопоставленных гостей и дипломатов из Бразилии, Индии, Китая и Южной Африки, а также республик Центральной Азии. Но даже на уровне мероприятия попытка России стать центром «альтернативного мира» выглядела не самым впечатляющим образом.

Впервые Москва воспользовалась маркетинговой аббревиатурой БРИК в 2009 году. Придуманная экономистом Джимом О’Нилом из инвестиционного банка Goldman Sachs в 2001 году, она служила удобным инструментом для продажи ценных бумаг быстрорастущих экономик. В разгар мирового финансового кризиса Россия решила в собственных политических целях вывести объединение из эфемерности и условности. Как раз тогда отношения с Западом резко охладели из-за военного конфликта с Грузией в Южной Осетии. Новоиспеченные союзники пришлись Кремлю кстати: западные экономики падали с не самыми оптимистичными перспективами восстановления, но совсем иначе выглядело будущее развивающихся стран.

К седьмому саммиту БРИКС между США и ЕС с одной стороны и Россией с другой произошло настоящее оледенение. Экономические санкции усугубили плохое самочувствие российской экономики и отправили ее в пике. Москва, присоединившаяся при Борисе Ельцине к «Большой семерке», из-за военно-политического кризиса на Украине и позиции Владимира Путина была исключена из клуба индустриально развитых стран. Долгожданный саммит G8 в Сочи сорвался в 2014 году, и российская власть попробовала убедить себя и общественность, что ей не особо нужно было это мероприятие, несмотря на тщательную к нему подготовку. На Западе же признали: выданный в 1998 году аванс российской демократии не оправдался.

Для преодоления изоляции Запада, российские власти объявили о развороте на Восток. В этом контексте саммит БРИКС – идеологическое торжество для Москвы, показывающей западным демократиям, что России есть с кем строить новый дивный мир. Не случайно большинство государственных СМИ получили распоряжение раскручивать отношения с Востоком, а с Китаем в особенности. Что касается остальных участников неформального объединения, которое пока не нашло своего институционального воплощения, кроме сайта с «виртуальным секретариатом», то каждый примкнул к БРИКС из собственных интересов и едва ли разделяет воинственность Москвы на антизападном фронте.

Лидеры вместе – интересы врозь

БРИКС – удобный «зонтик», под который страны прячутся, чтобы выразить недовольство отдельными моментами глобальной политической и экономической архитектуры. Так, Китаю не нравится распределение долей в Международном валютном фонде и контроль США во Всемирном банке. Пекин призывает конгресс США ратифицировать пакет реформ, который увеличит вес Китая, а уже потом других развивающихся стран в управлении фондом. Индия долгое время добивается членства в Совете безопасности ООН, где состоят Россия и Китай. Бразилия укрепляет экономические связи с Китаем и удовлетворяет свои геополитические амбиции – БРИКС второй центр силы для страны после США. То же можно сказать и про ЮАР.

Но хотя страны убеждают мировое сообщество, что неформальное объединение в первую голову преследует экономические цели, в итоговой декларации, принятой в Уфе, говорится о совместном подходе БРИКС к различным проблемам международных отношений, в том числе к конфликтам на Украине и в Сирии, то есть преобладает политический аспект. Лидеры стран признали неприемлемость односторонних санкций, поддержав тем самым Россию в роли модератора БРИКС, которой было важно услышать подобное мнение. Однако на откровенно антизападные выпады ни одна страна БРИКС не отважилась, очевидно, дорожа многовекторностью внешней политики и технико-экономическим сотрудничеством с США и ЕС.

Год назад на саммите в Бразилии страны договорились создать собственные международные финансовые институты. После долгих согласований в Уфе лидеры стран поприветствовали запуск Нового банка развития (НБР) с уставным капиталом в 50 млрд долларов и учреждение Пула условных валютных резервов на 100 млрд долларов. При этом уже понятно, что каждая из сторон попытается использовать их в своих интересах. Надо отдать должное: Москва в БРИКС решает для себя не только символическую задачу, но и практическую, а именно – организацию доступа к китайскому финансированию, которое пока не более доступно, чем западное. Россия испытывает трудности с оттоком капитала, падением инвестиций и ограниченным доступом к рынку заемного капитала на Западе. Поэтому для Москвы это возможность получить инвестиции в проекты российских компаний. Министр финансов Антон Силуанов сказал «Интерфаксу», что «очевидный интерес» будут представлять инфраструктурные проекты «Роснефти».

В свою очередь, Китай сможет продвигать через структуры БРИКС юань, приближая день, когда китайская национальная валюта станет глобальной резервной единицей. Кроме того, в НБР китайские управленцы приобретут нужный опыт лидерства в международном институте и, вероятно, перенесут его затем в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (Asian Infrastructure Investment Bank, AIIB), чей объем в десять раз превышает капитал НБР. В связи с этим у Индии есть опасения, что влияние Китая станет определяющим в БРИКС, но стране для устойчивого развития крайне необходимы вложения в инфраструктуру и сельское хозяйство, которые можно будет привлечь в новых финансовых институтах развивающихся стран.

Отдельная тема – Пул условных резервов. Соглашение о соответствующем механизме разрабатывалось центральными банками БРИКС. Оно предполагает оказание финансовой помощи в случае, если у одного из участников объединения начнутся проблемы с долларовой ликвидностью. Китай на это выделит 41 млрд долларов, Бразилия, Индия и России – по 18 млрд долларов, а ЮАР – 5 млрд. Оперативная помощь будет предоставлена на более выгодных условиях, нежели страны могут получить у МВФ. Глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина успокоила, что пока никаких обращений от стран БРИКС не предвидится, а министр финансов Силуанов назвал «мини-МВФ» инструментом не для России, у которой 365 млрд золотовалютных резервов, но для «наших партнеров». Хотя не исключено, что и Россию под санкциями партнерам понадобится спасать.

Явление XXI века

Между тем в БРИКС не все так хорошо, как стараются показать российские власти. С 2009 года внутренний товарооборот пяти стран увеличился на 70%, говорил российский президент. По словам Путина, в 2014 году государства привлекли 20,5% от общемирового объема прямых иностранных инвестиций, тогда как в том же 2009 году – 16,9%. Выросли инвестиции БРИКС и в другие страны – с 9,7 до 14% (преимущественно за счет активности Китая). Но всю прекрасную картину последних шести лет портит падение товарооборота в текущем году. Если в 2014 году объем российско-китайской торговли достиг 88,4 млрд долларов, то в первом квартале текущего года он снизился на 29,4%. Причина – падение цен на энергоносители и сырьевые товары, сокращение китайского импорта. С Индией товарооборот в 2014 году упал на 5,6%, а в январе-апреле – на 17,1%. Даже с ЮАР этот показатель в прошлом году оказался меньше на 8,6%.

Ключевое противоречие внутри блока – четкое разделение стран на экспортеров сырья (Россия, Бразилия, ЮАР) и импортеров (Китай и Индию). Именно поэтому торговое партнерство стран БРИКС с ЕС и США гораздо важнее, чем друг с другом. Для России Евросоюз – главный партнер в торговле, и Китай ему отнюдь не замена, хотя он занимает третье место в торговом обороте. В свою очередь, для Китая Россия это всего 3% в его объеме торговли.

Одним из преимуществ БРИКС всегда называлось отсутствие связи между экономикой и политикой. Но на практике это становится основным изъяном международного сотрудничества и новых глобальных институтов, которые строят развивающиеся страны. Так, например, блок БРИКС укрепляет торговлю между государствами, но из-за протекционизма они ответственны за треть случаев причинения вреда коммерческим интересам друг друга. Страны прибегают к протекционизму как вынужденной антикризисной мере, и подчас торговля напоминает стратегию «разори соседа». То же самое и с инвестициями: все, что может Москва в условиях конфронтации с Западом, продаться китайским инвесторам с позиции слабости.

Не столь радужными теперь кажутся и общие перспективы БРИКС. Если в середине 2000-х ожидалось, что к 2040 году совокупный ВВП стран будет равняться показателю большой шестерки (США, Германия, Япония, Франция, Великобритания, Италия), то в 2015 году все без исключения страны столкнулись с замедлением роста, а некоторые – с рецессией. Россия в этом году потеряет 3,1% ВВП, Бразилия 0,8%, немного вырастет ЮАР – 1,9%, серьезно замедлится Китай – 6,8%, а лидером по росту окажется Индия – 6,9%.

«БРИКС – это явление XXI века», – говорил в преддверии саммита замминистра иностранных дел Сергей Рябков. Он заверял, что объединение «не направленно против кого-либо». Но все более очевидно, что Китай не устраивают Бреттон-Вудская система и гегемония Запада, в частности США. В то же время Россия хочет быть не придатком к клубам по интересам Запада, но знаменателем в новых международных организациях, которые будут выстраивать альтернативные институты, новую глобальную финансово-экономическую архитектуру. Однако в Москве понимают, что страна не в состоянии стать спонсором глобальных проектов и отводит роль «кошелька» Китаю. Таким образом, тактический интерес Москвы играет на руку долгосрочной стратегии Пекина. И ни у кого нет сомнений, что лидером объединения, которое представляет 42% населения мира и 22% его ВВП, в самое ближайшее время будет Китай.