Заклинания о модернизации страны стали настолько навязчивыми, что уже вызывают отторжение. Сможет ли Россия осуществить модернизацию своей экономики в ближайшее время? Не попадет ли она в капкан бюджетного дефицита и долга? С чем Россия выйдет из кризиса, и в каком окружении окажется?
Животрепещущий вопрос о власти в России, наконец, решен. Теперь мы можем спать спокойно с мыслью, что Путин – наш новый старый президент, а Медведев поведет ЕР на выборы и «сможет создать новую, эффективно функционирующую молодую, энергичную управленческую команду, возглавит правительство РФ для того, чтобы продолжить работу по модернизации всех сторон нашей жизни».
Так что официально модернизация продолжается, и модернизаторы могут и дальше видеть сны о модернизированной России. Однако будущий/прошлый президент заодно с распределением Медведева после успешного окончания «местоблюстительства» сформулировал и некоторые пункты своей (его) экономической программы. Предполагается рост экономики на 6-7% и в основном за счет роста государственных расходов. В первую очередь на перевооружение армии («В ближайшие 5-10 лет мы должны практически полностью перевооружить нашу армию и флот»), на строительство дорог («За ближайшие 10 лет в 2 раза увеличим объемы дорожного строительства в стране»), на увеличение заработной платы бюджетников («к концу 2014 года средняя заработная плата в стране должна увеличиться в 1,5 раза и достигнуть порядка 30-32 тыс. рублей»), на жилищное строительство («К 2016 году предстоит практически удвоить объем жилищного строительства»), на денежное довольствие и жилье военнослужащих («За два ближайших года все очередники в Вооруженных Силах и внутренних войсках МВД получат постоянное жилье»), военные пенсии («Пенсии всех военных пенсионеров вне зависимости от ведомственной принадлежности уже с 1 января 2012 года вырастут в среднем в 1,5 раза») и т.д. Не обойдена в этих планах и модернизация – «в промышленности, в бюджетном секторе будет кардинально обновлено или создано не менее 25 млн. современных рабочих мест. По сути, модернизировано каждое третье рабочее место – это наша общенациональная задача на ближайшие 20 лет».
Первой жертвой стимулирования экономики (и/или амбиций униженного Медведева) пал вечный министр финансов, верно стоявший 12 лет на страже государственной кубышки. Не падет ли второй жертвой финансовая система России, надорвавшись под тяжким грузом резко возросших расходов?
Как ни странно это звучит для сторонников минимизации вмешательства государства в экономику, мой ответ на этот вопрос отрицательный. Если цены на нефть не опустятся ниже $90-100 за баррель, то российские финансы выдержат и этот шквал трат, неполный перечень которых был представлен несколькими строчками выше. Дело в том, что усилиями того же А.Кудрина (а поначалу также нынешних оппозиционеров А.Илларионова и М.Касьянова) на фоне мирового долгового кризиса Россия имеет удивительно маленький долг. Государственный долг России составляет 13% ВВП против 100% у США и 200% – у Японии. Суммарный долг России, включающий все виды частных и государственных заимствований, насчитывает примерно 60% против 200% у США и 300% – у злополучной Греции. На графике, представленном в отчете Всемирного экономического форума 2010 года, сравнивается суммарный уровень задолженности (в процентах) с конкурентоспособностью страны. Легко видеть, что задолженность России заметно ниже, чем у большей части стран равной конкурентоспособности (рис.1). Если к большим золотовалютным запасам, возможностям России брать деньги в долг и печатать новые рубли, прибавить еще перспективы доходов от приватизации (до 0,5 триллионов долларов), то видно, что Россия в силах выдержать и не такие аппетиты радетелей за народное счастье.
Рис.1. Взаимосвязь между задолженностью и конкурентоспособностью.
И все было бы хорошо, если бы одно «но»: все эти расчеты действительны лишь при высоких ценах на нефть. Когда цены падают, то бюджет превращается в дефицитный и весьма дефицитный, кубышка быстро пустеет, иностранные инвестиции уходят, возможности брать в долг сокращаются, в общем, происходит то, что мы уже видели 2-3 года назад. Но даже если нефтяные цены удержатся в желаемом диапазоне, то после всех этих трат наша ситуация с задолженностью станет много хуже, чем в настоящее время. Компенсирует ли рост ВВП и конкурентоспособности существенно возросший долг?
А вот в это, к сожалению, очень трудно поверить. Самую большую часть планируемых расходов составляют военные расходы. Но при существующей военной доктрине России, в которой военные угрозы начинаются с традиционных советских мантр об агрессивном блоке НАТО и заканчиваются международным (вероятно, исламским?) терроризмом, невозможно понять, какое оружие нам нужно. Стратегию под броским названием «обороны по всем азимутам» могла декларировать Франция в 60-ые годы (которую от советской угрозы прикрывали США, а больше ей ничего не угрожало), но вряд ли она подходит для России, граничащей со всё усиливающимся Китаем, подвергающейся атакам террористов и не могущей расстаться с излюбленной мыслью об агрессивных планах НАТО. Если вдуматься в эту проблему, то нетрудно понять, что фактически истерики о военной угрозе со стороны НАТО подрывают наши шансы создания вооружений против других более реальных угроз. В самом деле, уже СССР в 80-тые годы существенно отставал от западных стран в области электроники, столь необходимой для создания современного высокоточного оружия. С тех пор наше отставание многократно увеличилось, а рассчитывать на поставку процессоров и прочих микросхем от объявленного нами потенциального врага, естественно, невозможно. Например, наш ГЛОНАСС, так еще и не заработавший через 18 лет после создания системы GPS и превращения ее в мировой стандарт, вряд ли в обозримое время сможет догнать GPS по точности и надежности.
И уж совсем бесполезно надеяться на то, что разработки для военной промышленности можно будет использовать в мирных целях. Во времена перестройки, когда наше техническое отставание было много меньше, успехи конверсии имели микроскопический размер. Скорее всего, та часть из 20 триллионов рублей, отпущенных на перевооружение, которую не разворуют, а используют по назначению, потом либо бросят на кладбищах военной техники, либо в лучшем случае пустят в переплавку. А полученный металл с успехом может использоваться для следующей программы перевооружения, если к тому времени деньги не закончатся, а более разумные способы их расходования так и не появятся.
Трудно ожидать успехов и от обломков медведевской модернизации, которые сможет сохранить будущий премьер-министр. И без того медведевская модернизация была, скорее, игрой в модернизацию, потешной, нелепой и на удивление не прилаженной к российским реалиям (подробнее см. Великая альтернатива: нанотехнологии или недропользование?), но многие в нее поверили и на полном серьезе пришли к выводу о том, что настало время сотрудничества с властью, «вступления в КПСС с целью изменить ее изнутри». В тех старых медведевских и инсоровских планах модернизации страшно не хватало понимания роли России в мировом разделении труда. Возможно, сейчас его станет несколько больше. Но исчезает другой важнейший аспект. Едва ли не все планы модернизации начинались с модернизации институтов, с обновления правил игры. Тогда были какие-то слабые надежны на их осуществление, сейчас на это надеяться было бы странно и смешно. Сам двукратный обмен должностями между членами «тандема» уже является издевательством над самыми уважаемыми постами в стране. Не меньшим издевательством над идеей парламентаризма являются наша Государственная Дума, в которой нет места политическим дискуссиям, а также заведомо фальшивые выборы, насквозь пронизанные административным нажимом и элементарным обманом. Недалеко от нижней ушла и верхняя палата, в которой Валентине Матвиенко в благодарность за утрату популярности в Петербурге подарен пост спикера. Особый вред для важнейшего неформального института – репутации, на который опираются деловые отношения, представляет правящая партия, которую почти официально с легкой руки А.Навального называют «партией жуликов и воров». В каком-то смысле членство в этой партии еще более постыдно, чем членство в КПСС: в советское время, отсутствие партбилета перекрывало путь к любым значимым постам, ныне членство в ЕР – это просто попытка пробиться наверх в обход нормальной конкуренции.
В условиях, когда институты не созидаются, а разрушаются, трудно надеяться на успехи вполне полезных затей вроде жилищного и дорожного строительства. Царящие там коррупция и халтура, скорее всего, не уменьшатся, а расцветут еще более пышным цветом.
И, тем не менее, несмотря на всю бесплодность заявленной программы, я не думаю, что она приведет Россию к краху. Во-первых, обычно чем менее стабильна ситуация в мире, чем выше цены на нефть и газ, основы нашего благополучия. Во-вторых, на слова «как у нас плохо!» можно резонно ответить: «а где сейчас хорошо?». И США, и ЕС никак не могут выпутаться из своих финансовых и экономических проблем. С экономическими проблемами тесно связаны другие более долгосрочные социально-политические и моральные проблемы – деградация системы социальных гарантий в Европе, фактический крах мультикультурализма, растущие националистические настроения, огромное имущественное расслоение в США, падение деловой морали во всем мире. Ближний Восток трясет от «арабской весны», удивительным образом повторяющей европейскую «весну народов» 1848 года. Даже быстрорастущий Китай не является райским уголком стабильности, а опутан множеством проблем – экономических, демографических, социальных, политических, которые грозят подорвать экономический рост и саму социально-политическую систему.
Однако если не случится большой беды, то период кризисов и нестабильности через какой-то неведомый мне срок закончится. Естественно, мир выйдет из кризиса иным. Я не знаю, что именно и как изменится, но измениться должно обязательно, собственно, в этом и состоит роль кризисов. И к новому миру, каким бы он не стал, Россия никак не готова.
Дабы не быть совсем голословным, приведу один, на мой взгляд, достаточно правдоподобный сценарий. В 80-ые годы прошлого века во всех развитых странах очень любили строить планы автоматизации и роботизации промышленного производства. Старшее поколение хорошо помнит бесконечные заклинания про АСУ в СССР, но еще больше, чем в СССР, программы роботизации почитались в Японии, японцы демонстрировали уже созданных роботов и обещали в самое ближайшее время создать еще более умных и умелых. В общем и целом все эти планы и программы с треском провалились и технически, и экономически. Роботизации производства не получилось, а вместо этого промышленные предприятия, автоматизированные и не очень, поехали в Китай и другие развивающиеся страны с дешевой и дисциплинированной рабочей силой.
Однако время шло, работы по совершенствованию компьютеров, манипуляторов, роботов продолжались, и к настоящему времени достигнуты вполне реальные успехи в робототехнике. Вряд ли можно отличить полностью автоматизированное роботизированное производство от полуавтоматизированного по техническим признакам. Но по экономическому признаку это сделать несложно – для прибыльности роботизированного производства дешевизна рабочей силы играет много меньшую роль, чем ее качество. И тогда, когда настанет время роботизированной промышленности (вполне вероятно, что ждать осталось не более 5-10 лет) экологически чистые производства поедут назад, домой – в Японию, США, Западную Европу… Достаточно очевидно, что такая миграция промышленности вызовет множество социально-политических изменений в мире, прежде всего, подъем Запада и спад в новых индустриальных странах. Еще проще представить себе, в какой степени Россия, ждущая со дня на день краха США и всего западного мира, готова к такому развитию событий.
Впрочем, и противоположный вариант – продолжение стагнации западных стран при бурном развитии Китая, Индии и других азиатских, латиноамериканских и даже африканских тигров – вряд ли будет более желательным для нас, несмотря на все проклятия в адрес США и заигрывания с сотоварищами по БРИКС и другими незападными странами. Окажется, что многополярный мир – это лишь фигура речи, причем в основном для внутрироссийского потребления, а реальная участь сырьевого придатка Китая и Индии тягостна и неприглядна. Много тягостнее, чем роль такого же придатка мирной политкорректной Европы.
Поэтому, как бы ни закончился период кризисов и перемен в мире, к каким бы политическим, экономическим, социальным, технологическим трансформациям он не привел, все равно посткризисный новый мир окажется весьма неуютным для России, живущей воспоминаниями и попытками реставрации своего былого военно-политического величия на доходы от нефтяной ренты. Это, разумеется, не означает ни краха российской культуры, ни конца российского государства. Хотя шанс столь печального исхода, к сожалению, не мал. Остается верить, что тогда, когда отставание от нового изменившегося мира станет очевидным для сознания и кошелька всех и каждого, не менее очевидной всем станет и необходимость перемен. И тогда, несмотря на отсутствие демографических, технологических и финансовых ресурсов, «Россия вспрянет ото сна»…
Написать комментарий
Мировое Разделение труда очень даже существует и пока не в пользу РФ. 1. Соглашусь, что очень часто выгоднее использовать чужие технологии, чем разрабатывать с нуля свои. Однако покупка технологии - не всегда панацея. И сколько их было куплено за валюту и ржавело за ненадобностью...на просторах нашей родины... Например, вы не можете просто купить линию автосборки - ее нужно разместить в адекватно спланированных помещениях. Которых еще нет. Ряд технологий (и производства и бизнеса) и менеджмента) жестко завязан не только на оборудование, но и на здания-сооружения с определенной планировкой, размерами. Так например, иностранным компаниям часто было проще строить новые свои автозаводы в РФ, чем переоборудовать корпуса АЗЛК или ЗИЛа. Т.е. "в чистом поле", с нуля, а не на развалинах совесткого автопрома. Т.е. вы (как страна или правительство) покупаете не технологию (абстрагируясь от российской дремучести), а вынужденно позволяете инофирме строить СВОЙ (иностранный) завод в РФ. А на этот завод инофирма сама выбирает - кого она возьмет работать - людей с определенным мировоззрением. Все инофирмы в РФ выбирают местный персонал по СВОИМ критериям, в т.ч. оценивая способность сотрудника вписаться в инокультурную среду. Не говоря уже об обязательном владении иностранным языком - английским, иногда еще и немецким или другим. Чтоб использовать технологию, которую сами не в состоянии разработать, нужно хоть что-то знать и понимать. Во всех инофирмах в РФ весь документооборот идет на английском и свои технологии менеджмента. Потому весь менеджмент должен говорить и вести переписку, документацию - на английском. Вы не сможете работать в менеджменте такой компании, если не потратили лет 15 своей жизни на изучение английского языка. Т.е. нельзя купить их технологию менеджмента, не владея английским языком и реальными знаниями такого менеджмента. И использовать тоже - нельзя. Не получится. Западная технология менеджмента основана на западном менталитете (и обественном учтройстве, культуре) , а производственная технология привязана к технологии менеджмента. Именно потому долины типа Сколково – и другие подобные фрагментарные проекты имеют потенциальные проблемы. Потому не случайно поднимаются вопросы – это катализаторы развития страны или же черные дыры госбюджета? Еще пример про технологии. Магазин IKEA - мебель производит (организует производство по своим технологиям и под своим брэндом) и продает. Строит свои здания в чистом поле. Потому что технология (продаж, экспозиции мебели и домашней утвари складирования и комплектации) привязана к специальной планировке всех помещений. Не лезет эта концепция ни в один советский ангар, не говоря уж ни об одном помещении для мебельных магазинов в РФ. Возьмите другие розничные сети - РИО, Мега - это все новые корпуса. Почему НИ одна российская мебельная фирма НЕ смогла даже скопировать технологии IKEA? Вот китайцы скопировали целые магазины - до гвоздя. Но они мастера копировать. Почему российские меб фирмы не скопировали? Потому что в техноогии IKEA лежит другая идеология (общественного устройства, миропонимания, места человека в окружающем мире). А именно – мебель для человека, а не человек для мебели. В результате российские мебельные магазинчики ушли с рынка. Кстати, один из принципов IKEA - взяток не давать местным чинушам. Скандальчик помните, наверно. 2. Связь между технологиями и системами менеджмента есть - и зависит от отрасли и типа бизнеса. В странах с низким уровнем коррупции и теневого сектора (Северная и Зап Европа, Северная Америка) - высок уровень автоматизации управления в компаниях и госсекторе - т.к. там прозрачность - помогает делать бизнес и решать проблемы. И автоматизация низка в странах, где ловля рыбы в мутной воде - и теневой сектор - существенны. Когда топ-менеджер остро НЕзаинтересован в прозрачности бизнес-процессов, там и нет автоматизации и большинство бумаг делается вручную фактически, на изолированных рабочих местах путем путешествия по кабинетам-коридорам. Потому что это выгодно топ-менеджменту. Электронное правительство функционирует там, где его деятельность прозрачна. Потому что там Правительство – для гражданина, а не гражаднин для Правительства. И не функционирует там, где правительство НЕ заинтересовано в прозрачности. Потому что там гражданин – для Правительства, а не Правительство для гражданина. Еще пример. Посмотрите северо-западную границу Москвы. Именно там группируются представительства инофирм. Почему не в тесном центре Москвы? Потому что западный менеджмент требует просторных офисов для персонала. Это у них норма. И только обитатели южных и восточных окраин ССС считают нормальным набить персонал в помещения как сельди в бочке. Вот вам еще пример связи технологий бизнеса с менеджментом. 3. Про АСУ сейчас вообще не слыхать. Зато есть КИСы (корпоративные информ системы) - которых оч немного во многих спонсируемых госбюджетом организациях, и при том закрытых для публики. Почему - уже говорилось. Для сокрытия страшной государственно-коммерческой тайны о профнепригодности значительной части сотрудников, неадекватности бизнес-процессов, финпланирования, расхода ресурсов и т.д.. См выше – про АСУ. Потому – если в организации приличного размера нету КИС – это первый признак намеренной мутности водоема.
Спасибо за подробный отзыв, но он не совсем на темы моих статей, а больше про Ваши представления об организации общества и экономики. Вы де-факто отрицаете мировое разделение труда и национальные традиции менеджмента (отчасти это напоминает советские учебники экономики). 1. Вы почему-то знак равенство между использованием новых технологий и их разработкой. СССР успешно использовал технологии, купленные в 30-ые годы в США, и потом вывезенные в 45-том из Германии. 2. Восточноазиатская модель менеджмента существенно отличается от американской. Да и Запад отнюдь не един. Корреляция между технологиями и системами менеджмента не столь сильна, как Вам представляется. 3. Мировой опыт показывает, что разработка своих технологий в новой области начинается после изрядного срока копирования (если, конечно, само направление появились не в этой стране). 4. Советские АСУ было скорее пустой тратой денег и способом снижения качества управления, чем чем-либо иным.
Роботизированные производства были построены. Не в РФ. Вот пример – завод Toyota в Японии. http://www.factorytour.jp/machine-industry/toyota-tahara-plant/ Почему в РФ АСУ не прижились во многих организациях? Вам как инженеру-технарю должно быть виднее. Экономисты советского времени говорили – что АСУ делает систему управления слишком прозрачной…для российских традиций менеджмента. Сразу видно – где что не так, кто работать не хочет, не умеет и не работает. Потому, видно, и не прижились. Вы выступаете в защиту модернизации за счет технологий добычи и переработки ископаемых, вместо того чтобы заниматься высокотехнологичным отраслями. Однако, Если реально заниматься только землей, и тем, что роет и качает нефть, то очень скоро в РФ НИКто не сможет даже использовать чужие технологии рытья земли. Не то что разрабатывать собственные и что-то модернизировать. Чтобы элементарно использовать современные - даже чужие технологии (в конструировании, дизайне, программировании, управлении) нужно чтобы: 1) эти технологии хотя бы как-то изучались (в вузах и техникумах, в школах), 2) они должны использоваться хоть где-то в РФ (это опыт, практика) или хоть как-то – в России. Согласитесь, что готовить инженеров производственников в стране, где производства-то и нет - проблема. Студенты должны где-то практику проходить. Инженерную. На заводе, в цехе. Нет российского - значит на иностранном. Иначе - какие это инженеры и для какого производства, если в стране производства не существует? Потому изучаться (в системе образования) и транслироваться – на практике, в обществе – должны все технологии – и промышленные и социальные. Они взаимосвязаны и взаимообусловлены. Если никто в РФ понятия не имеет о новых технологиях и нигде в РФ их нету – РФ превращается в банановую республику. И тогда даже для бурения нефти надо будет привозить в РФ не только чужие технологии (оборудование, документацию), но и элементарно – кадры – начиная от бурильщиков и др. рабочих, техников, инженеров и заканчивая топ-менеджментом нефтекомпаний – финансовых директоров, директоров по персоналу и т.д. Что согласитесь – достаточно недешево для – кого? Правильно, этот бизнес правительству будет дешевле отдать иностранным нефтекомпаниям, которыt сами и займутся решением ВСЕХ вопросов и нефтебизнеса и системы подготовки местных кадров. Ну и российские – тоже займутся – в соответствии с требованиями новых технологий. Т.е. примерно так же. Дело в том, что новые пром.технологии требуют (и сервисные тоже) и менеджмента – тоже нового. Нового мышления. Потому что «старую собаку не научишь новым трюкам». А новая индустрия требует для себя новых условий работы, в т.ч. политической и экономической стабильности. Т.е. новые технологии экспортируются-импортируются фактически вместе с системой управления бизнесом и социально-политической формацией страны происхождения. Если это делается широким фронтом. Отдельные фрагментарные технологии скорее всего будут иметь проблемы, поскольку не встраиваются в существующие технологические цепочки. Потому широкий фронт актуален. Ну так что будем импортировать? Какую технологию-бизнес-модель и соц-экон-формацию? Есть вероятность того, что внедрение новых технологий фактически блокируется теми, кто не заинтересован в смене модели бизнеса и соц-эконформации. Как только в конкретной организации вводится «АСУ» - считайте, что происходит реорганизация-революция – смена собственников информации, - менеджмента. Потому-то текущий менеджмент нередко и тормозит введение АСУ до последнего. Как только «АСУ» вводится в стране – как система прозрачного управления страной - в стране тоже происходит смена стиля и собственно, менеджмента. Все понимают, что информатизированная компания и экономика – гораздо более конкурентоспособна. И неинформатизированный игрок – проигрывает. Однако если игрок защищен некой внеконкурентной протекцией (в т.ч. сидя на нефтяной игле, голландская болезнь) – то его менеджмент (в целях самосохранения) может тормозить информатизацию и оттягивать ресурсы у общества (налогоплательщиков) на поддержание устаревших, неэффективных и убыточных технологий и аппарата управления. Вот чем может быть опасен протекционизм.