Новые явления на продовольственном рынке России

1. Капитализм vs социализм

        В настоящее время продовольственный рынок России претерпевает качественные изменения. В отличие от ситуации 1990-х годов, когда продовольственные потребности страны покрывались за счет импорта, сегодня наметился устойчивый избыток аграрной продукции. Можно даже сказать, что только сегодня проблема социализма (товарный дефицит) оказалась полностью преодоленной и сменилась проблемой капитализма (товарный избыток). Такие качественные сдвиги ведут к трансформации продовольственного рынка.

        Проблема по поводу того, куда девать товар, привела к формированию вполне цивилизованного рынка с острой борьбой за возможности сбыта. Здесь появились группы экспортеров товара, импортеров, производителей, а также их ставленников и лоббистов в различных эшелонах власти. Между этими группами завязалась сложная игра по продавливанию интересов соответствующих группировок. И, надо сказать, все это позволяет говорить о начале зрелой фазы развития продовольственного рынка. Еще два-три года назад такое утверждение было бы преждевременным; сейчас это уже стало фактом.

        В основе такого прогресса лежит, на наш взгляд, экономический рост. Именно рост российской экономики вообще и рост сельского хозяйства в частности позволили российскому продовольственному рынку начать самоорганизовываться и выстраивать современные правила игры – институты. При исследовании свойств институциональных и технологических ловушек было обнаружено, что высокие темпы способствуют переходу на новые отношения и правила игры [1-2]. В результате возникает самоподдерживающийся режим, когда, по выражению В.М.Полтеровича, «важнейшим фактором экономического роста является сам экономический рост» [3].

        Однако согласно эмпирическим наблюдениям, экономический рост не сразу и не автоматически вызывает все прогрессивные сдвиги в экономике и институтах. Как показывает опыт, для этого необходимо, как правило, не менее 10 лет стабильного роста с высокими темпами. Только тогда происходит переход количества в качество, и запускаются созидательные рыночные процессы. Россия с 1999 года на протяжении 10 лет росла высокими темпами и тем самым соответствовала указанному эмпирическому критерию. Даже финансовый кризис 2008-2009 гг. не смог до конца нарушить раскрутившийся маховик роста экономики.

        Таким образом, идущий на протяжении последних 12-13 лет рост товарной массы продовольственных продуктов позволил окончательно искоренить остатки экономики дефицита и перейти к современной конкурентной борьбе за внутренний и внешний рынок. Это послужило объективной основой прогрессивных институтов.

        Немаловажную роль в реанимации сельского хозяйства России оказали и произошедшие технологические сдвиги в мировой энергетике. Так, например, эксперты отмечали, что летом 2007 года в российских портах было практически невозможно зафрахтовать никакое грузовое судно. Это было связано с тем, что все транспортные емкости были заранее зарезервированы российскими экспортерами зерна, которое вывозилось огромными партиями для производства биотоплива в европейских странах. Такое направление использование зерна привело к росту спроса на «грубые», непищевые зерновые культуры, к выращиванию которых российские почвы и климат хорошо приспособлены (в отличие от «благородных» сортов зерновых).

        Поддержку экспорта российского зерна оказывают и генетические технологии, благодаря которым происходит резкая конверсия корма – зерна требуется меньше, чем раньше, и внутреннее потребление снижается. «Нам не можно, а нужно экспортировать 20 млн. тонн зерна в этом году», – эти слова вице-президента Российского зернового союза Александра Корбута, сказанные в 2011 году, отражают суть происходящих на рынке процессов [4].

2. Сельское хозяйство в системе перекладывания рисков

        Почему именно сельское хозяйство и продовольственный рынок выступили в качестве отраслевого авангарда преобразования рынка?

        Чтобы ответить на этот вопрос, на наш взгляд, следует обратиться к фундаментальному положению Д.Норта, согласно которому эволюция всей человеческой цивилизации идет путем перекладывания рисков из физического мира в мир социальный [5]. Именно этот процесс задает вектор экономической эволюции. В данном случае речь идет о замещении сложности низкого уровня (физического мира) сложностью более высокого уровня (социального мира).

        В контексте данного положения становится более понятной роль сельского хозяйства. Эта отрасль является исторически самым первым, а сейчас, может быть, и последним, сегментом, который напрямую связан с физическими рисками. Так как аграрный бизнес непосредственно зависит от погодных условий и плодородия земли, которые лишь отчасти регулируются человеком, то он выступает в качестве самой уязвимой отрасли экономики. Перепады урожая по чисто физическим причинам здесь несопоставимы с перепадами в других отраслях из-за природных факторов. Тем самым сельское хозяйство образует своеобразную дыру в национальной экономике, в которую «просачиваются» все природные риски. Учитывая, что данная «дыра» является жизнеобеспечивающей, именно она и должна попасть в зону рыночных институтов в первую очередь. Новые правила игры должны быть такими, чтобы минимизировать естественные природные риски аграрного сектора.

         Колебания урожая зерна в России весьма масштабны: от 81,8 млн. тонн в 2007 г. до 108 млн. тонн в 2008 г. и снова к 60 млн. тонн в 2010 г. [6]. Если принять за базу минимальные 60 млн. тонн, то возможный прирост варьирует в интервале 36,3-73,8%. Такие риски требуют переходить к систематическому производству избытков, которые при невозможности внутреннего потребления должны принимать форму экспорта. Отсюда экспортная ориентация российских производителей зерна, а отсюда разные группы давления и лоббистские партии. В дополнение к этому усложняется миссия Министерства сельского хозяйства РФ, которое активно оперирует зерновыми интервенциями [7].

Подобная система социально-экономических противовесов природным рискам является вполне естественной и необходимой. В противном случае продовольственная безопасность страны оказывается под ударом. Тем самым сельское хозяйство становится не только зоной аккумулирования физических (природных) рисков, но и зоной ускоренного формирования сложной социальной сети по упорядочению функционирования продовольственного рынка.

3. Возврат к идеологии патриотизма и протекционизма

В последнее время в России наметился возврат к дискуссии о соотношении сил глобализации и автаркии [8-9]. Отчасти это связано с ориентацией российского правительства на более жесткие меры по защите отечественного рынка и методы «ручного» управления. Все эти новации базируются на идее о необходимости соблюдения национальных интересов любыми способами.

        Идея автаркии на фоне идеи прагматичного национализма подводит к пониманию необходимости методов протекционизма. В этой точке национализм и протекционизм объединяются, выступая в качестве некоего идеологического навеса, направленного на активизацию любых методов защиты и стимулирования отечественного производителя. Тем самым формируется идеологический фон, чрезвычайно благоприятный для проведения направленных действий в пользу отечественных сельхозпроизводителей. При этом традиционный протекционизм, понимаемый как защита внутреннего рынка, получает расширенное звучание в качестве некоей политики по поддержке своего производителя как на местном, так и на внешнем рынке.

        Заметим, что даже ВТО, требуя от стран-участниц отказа от экспортных пошлин, при рассмотрении сельского хозяйства отклоняется от этого принципа. Например, в рамках ВТО США разрешено применять экспортные субсидии по 13 продуктам питания, а ЕС – по 20. Таким образом, именно сельское хозяйство оказывается тем каналом, через который опять-таки «просачиваются» меры поддержки отечественного производителя. Более того, желание усилить эту поддержку ведет к активизации патриотического духа, под навесом которого разворачивается работа по отработке новых, более тонких и незаметных методов по защите интересов местного производителя. Патриотизм превращается в некое теоретическое и эмоциональное прикрытие государственной помощи, идущей в адрес местных сельхозпроизводителей [11].

        Есть и еще один скрытый канал протекционизма – валютные войны. Так, Банк России идет в русле всемирного «парада девальваций», намеренно сдерживая рост курса рубля. Это позволяет поддерживать отечественных экспортеров вообще и экспортеров зерна в частности. Таким образом, современные валютные войны для России принимают форму скрытого протекционизма и поддержки местных аграриев. На этом фоне российское сельское хозяйство может пользоваться чрезвычайно благоприятным макроэкономическим климатом для наращивания своего экспорта. Импортерам продовольствия наоборот чрезвычайно сложно удерживать свои конкурентные преимущества.

        Сформировавшийся протекционистский тренд служит чрезвычайно удобным оправданием разнообразных мер по защите отечественного производителя вообще и аграрного бизнеса в частности.

4. Психоаналитические факторы поддержки

        Сложившиеся объективные предпосылки для роста аграрного производства являются важными, но сами по себе они еще не объясняют регулятивного успеха. Все эти факторы должны быть поддержаны общественностью и властью. Только при слиянии объективных и субъективных причин возникает легитимность политики по поддержке аграрного бизнеса, а патриотизм становится эффективным  инструментом государственного регулирования.

        Социологические опросы фиксируют наличие у россиян иррационального пристрастия к отечественным товарам [12]. Однако эти эмоции не находят адекватного выражения, так как практически по всем товарным позициям Россия сейчас явно отстает от зарубежных производителей. Таким образом, возникает своего рода сублимация патриотических чувств россиян, не имеющая адекватного канала выхода. Единственным рынком, где российский производитель все же может быть даже лучше иностранных конкурентов, является продовольственный рынок. Это единственный шанс в нынешних условиях продемонстрировать свое преимущество. И именно этот рынок превращается в зону, через которую выплескивается сублимированное недовольство собой.

        Тем самым аграрный сектор принимает на себя чуть ли не все надежды россиян в отношении развития внутренней экономики. Не удивительно, что в глазах населения любые действия властей по поддержке отечественного аграрного сектора становятся легитимными и оправданными.

        Однако помимо поддержки в глазах населения сельское хозяйство должно опираться и на поддержку властей. И здесь также просматриваются психоаналитические мотивы. По всей видимости, податливость правительства страны в отношении аграрного лобби во многом определяется иррациональным страхом возможного продовольственного дефицита и голода. Оставляя в стороне правомерность таких опасений, отметим, что представители власти – это в основном люди, жившие в социалистической экономике дефицита и познавшие все изъяны этой системы. Не исключено, что именно из глубин «социалистического подсознания» и проистекают те страхи, которые заставляют уделять продовольственной проблеме особое значение и оказывать поддержку местному аграрному сектору.

5. Внешний фон

        Указанные страхи поддерживаются множеством факторов, включая неудачную предысторию сельского хозяйства. Достаточно указать, что за период 1991-2008 гг. в стране произошло сокращение сельскохозяйственных земель на 21,3% [13]. Некоторое повышение продуктивности аграрного сектора отнюдь не компенсирует земельные потери. Все это создает «навес ответственности» над властями и заставляет их обращать самое пристальное внимание на аграрные проблемы.

        Кроме того, имеются глобальные тенденции, которые генерируют колоссальные риски в отношении перспектив сельского хозяйства. Так, по всему миру продолжается снижение плодородия почв. За последнее столетие плодородие почв в Северной Америке снизилось на 85%, В Южной Америке и Азии – на 76%, в Африке – на 74%, в Европе – на 72%, в Австралии – на 55%. Как правило, такие процессы были вызваны масштабным применением минеральных удобрений [14]. К этому тренду следует добавить, что урожайность зерновых культур в России в 1,4 раза ниже среднемирового уровня и почти в 4 раза – чем в развитых странах [15].

        Другой настораживающей тенденцией является сокращение генетического разнообразия планеты. Например, раньше в Индии выращивали до 10 тысяч сортов риса, а сейчас индийским фермерам навязывают несколько десятков селекционных и ГМО-сортов [16]. Такая ситуация повышает риски недобора урожаев.

        Однако еще более опасной следует признать новую практику «недобросовестной» международной конкуренции – аутсорсинг сельскохозяйственных земель, когда иностранные компании скупают или берут в длительную аренду земли у более бедных стран для последующего производства продуктов питания и их переправки на свою территорию. По оценке неправительственной организации «Grain», за 2005-2010 гг. иностранцами было приобретено до 50 млн. гектаров сельхозземель по всему миру; это сопоставимо с территорией Франции и в 10 раз больше, чем в 2000 г. [17].

        Подобная практика уже породила антагонистические парадоксы. Так, инвесторы из Саудовской Аравии в 2009 г. потратили 100 млн. долл. на выращивание на арендованной в Эфиопии территории пшеницы, ячменя и риса. Весь урожай был направлен в Саудовскую Аравию, в то время как Всемирная программа продовольствия за 4 года потратила 116 млн. долл., чтобы снабдить продовольствием голодающее население Эфиопии [17].

        В этом же направлении идут проекты по созданию биотоплива для ведущих стран мира. Например, китайское правительство заключило контракт с властями Демократической Республики Конго на аренду 2,8 млн. гектаров земли для производства пальмового масла, используемого в качестве биотоплива. Еще 2 млн. гектаров китайские власти арендовали в Замбии. Аналогичные контракты для аналогичных целей заключили европейские компании в Африке и Индонезии [17].

        В настоящее время Россия вошла на рынок биотоплива в качестве производителя сырья для него. Учитывая организационные сложности в налаживании сельхозпроизводства в России, можно предположить, что ее территория станет следующей площадкой для аутсорсинга сельскохозяйственных земель со стороны развитых стран.

        Все эти вызовы порождают с одной стороны пристальное внимание российского правительства  к аграрному сектору, а с другой – нестандартные решения по повышению его эффективности.

6. Нестандартные решения

        Необычная ситуация с сельским хозяйством порождает различные нестандартные решения по его поддержке.

        Типичным примером тому может служить введенный в начале ноября 2010 г. главой Роспотребнадзора Геннадием Онищенко запрет с 1 января 2011 г. на оборот и продажу на территории России мяса птицы глубокой заморозки. Данное решение является беспрецедентным и не соответствует мировой практике: подобных запретов нет ни в ЕС, ни в США, где 80% полуфабрикатов производится из замороженной птицы [18]. Такая мера является очередным нестандартным шагом по защите интересов местного производителя мяса, причем оправданием ему служит забота властей о здоровье населения. Надо сказать, что деятельность Роспотребнадзора уже давно превратилась в нестандартный инструмент протекционистской политики.

        Однако запрет на замороженное мясо является неоднозначным регулятором. Эксперты считают, что подобное решение принято в интересах нескольких российских производителей, с которыми Роспотребнадзор имеет сговор. На сегодняшний день в России есть не более 5 предприятий, способных производить исключительно охлажденное мясо, не прибегая к заморозке; большинство перерабатывающих предприятий пользуются мясом глубокой заморозки для производства полуфабрикатов. Соответственно решение Г.Онищенко ставит под удар примерно половину птицеводческой индустрии и предприятий, перерабатывающих мясо птицы [18].

        К числу новых методов регулирования можно отнести действия региональных властей России по кредитованию аграрного сектора. Так, например, Белгородская область, столкнувшись с нехваткой инвестиций, стала вести себя как инвестиционная компания. Властями были скуплены сотни тысяч гектар земли и тем самым образован земельный фонд, который использовался в качестве залога при получении банковских кредитов под желательные для области инвестиционные проекты. Благодаря такой мере небольшой регион выступил гарантом проектов почти на 200 млн. долл. Основная часть этих кредитов направлена в сельское хозяйство, которое представляет собой основу областной экономики. Непосредственным результатом такого кредитного «разогрева» сельского хозяйства стало то, что Белгородская область поставляет на российский рынок около 20% всего отечественного мяса. В 2009 году, несмотря на кризис, сельское хозяйство области показало положительные результаты и принесло прибыль [19].

        Однако, как показывает опыт, и такой инструмент является обоюдоострым. Например, использование сельхозугодий в качестве залога самими аграрными предприятиями создает риски перехода этой земли в собственность банков. Такой исход имел место, в частности, в Краснодарском крае при падении цен на сельхозпродукцию и невозможности фермеров погасить задолженность [13]. Ситуация осложняется тем, что сегодня в России не существует законодательных ограничений на переход сельскохозяйственных земель в собственность банков. В.И.Денисов отмечает, что эта практика идет в разрез с законодательством передовых стран мира [13]. Залоговые механизмы целесообразно применять не напрямую – как в Краснодарском крае (аграрными предприятиями), а косвенно – как в Белгородской области (региональными властями).

        Некоторые специалисты предлагают укрупнение сельскохозяйственных угодий посредством выкупа. Так, по оценке В.И.Денисова, сегодня аграрные хозяйства предъявляют спрос на покупку 7 млн. гектар земли у соседних хозяйств, по тем или иным причинам не имеющих возможности обрабатывать землю. Это эквивалентно возвращению в хозяйственное использование 15% ранее утраченных земель. При этом в выкупе земель должно участвовать государство в лице федеральных или региональных властей. При средней кадастровой стоимости земли в 12,6 тыс. руб. за 1 гектар бюджетные затраты на данную акцию составят 88,5 млрд. руб. (0,6% суммы консолидированного бюджета 2009 г.). Вместе с тем, по оценке В.И.Денисова, ожидаемый прирост продукции сельского хозяйства от расширения обрабатываемых площадей может составить 121 млрд. руб., что в 1,4 раза больше бюджетных затрат [13]. Если учесть долговременные эффекты от подобного мероприятия, то его эффективность становится еще более очевидной.

        Некоторые специалисты предлагают нестандартный механизм снятия барьеров по выходу на мировой рынок. Он связан с попыткой объединения предприятий разных стран, имеющих разный статус в ВТО с точки зрения участия в ней. Например, Украина уже в 2008 г. вступила в ВТО, а Россия до сих пор туда не попала. Объединение российских экспортеров с украинскими предприятиями, базирующимися на территории Украины, позволяет им выбирать «флаг» страны, под которым будут осуществляться внешнеторговые операции. При этом российский экспортер получает возможность беспрепятственно торговать с миром и поставлять на внешние рынки свою продукцию, но при этом внутренний рынок страны по-прежнему остается под контролем государства [20].

Литература

        1. Балацкий Е.В. Функциональные свойства институциональных ловушек// «Экономика и математические методы», №3, 2002.

        2. Балацкий Е.В. Экономический рост и технологические ловушки// «Общество и экономика», №11, 2003.

        3. Полтерович В.М. Политическая культура и трансформационный спад (комментарий к статье А.Хиллмана «В пути к Земле Обетованной)// «Экономика и математические методы», №4, 2002.

        4. Высокий урожай – проблема?// «Капитал страны», 25.07.2011.

        5. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2010.

        6. Барсукова С.Ю. Стратегии участников продовольственных рынков в России: патриотизм или прагматизм? // «Капитал страны», 03.12.2010.

        7. Балацкий Е.В. Качественные сдвиги на продовольственном рынке России// «Капитал страны», 07.12.2010.

        8. Толкачёв С.А. Автаркия против глобализма: переформатирование мирового хозяйства// «Капитал страны», 07.04.2010.

        9. Толкачёв С.А. «Евро-Батька» или белорусская модель смешанной экономики// «Капитал страны», 06.09.2010.

        10. Толкачёв С.А. Осеннее обострение мирового финансового кризиса: записки оптимистичного алармиста// «Капитал страны», 07.11.2010.

        11. Барсукова С.Ю. Рынок продовольствия в идеологических координатах// «Капитал страны», 07.12.2010.

        12. Балацкий Е.В. «Нераспознанный бум» в динамике иностранных инвестиций в России// «Международные процессы», №3(9), 2005.

        13. Денисов В.И. Инновационные возможности совершенствования управленческих решений в процессе государственной поддержки сельского хозяйства России// «Наука. Инновации. Образование», вып.9. М.: Языки славянской культуры, 2010.

        14. Матвеева А. Бич индийских фермеров// «Эксперт», №16(750), 2011.

        15. Литвинова Н. Аграрии поневоле// «Эксперт», №16(750), 2011.

        16. Краснова В. Семена в банке// «Эксперт», №16(750), 2011.

        17. Кокшаров А. Распродажа родин// «Эксперт», №16(750), 2011.

        18. Яшина Г.К. Очередной раунд борьбы против импортного мяса// «Капитал страны», 15.11.2010.

        19. Лавровский И.К. Регионы спасают себя сами// «Капитал страны», 10.11.2010.

        20. Чаленко А.Ю. Совершенствование структуры экономики регионов в условиях ВТО: интеграционный аспект// «Капитал страны», 15.11.2010.