Новая инициатива Лужкова: исламизация или толерантность?

1. Молитвы – в массы. Праздничные мусульманские молитвы в московских мечетях осенью 2010 года будут транслироваться через звукоусилители на автомобилях. Власти Москвы согласились с соответствующим предложением Совета муфтиев России. По распоряжению столичного мэра префекты Центрального, Северо-Восточного и Западного административных округов должны согласовать с мусульманским духовенством место и время проведения мероприятий в период благотворительной акции «Шатер рамадана» с 24 августа по 7 сентября, а также на праздники Ураза-байрам 9 сентября и Курбан-байрам 16 ноября, предоставить автомобили с громкоговорителями и изменить графики движения наземного транспорта.

Звукоусилители планируется установить в трех из шести мечетей Москвы – на проспекте Мира, на Большой Татарской улице и в Отрадном. «Они будут поставлены среди молящихся, чтобы задние ряды, которые расположены сейчас на полкилометра от мечети, могли слышать проповеди», – пояснил верховный муфтий Духовного управления мусульман Азиатской части России шейх Нафигула Аширов. «То, что мусульман собирается 60 тысяч в одной мечети, где помещается только одна тысяча человек, это неправильно», – считает он.

По словам верховного муфтия, звукоусилители будут использоваться «не чаще двух раз в год, когда проходят главные мусульманские праздники». Длительность молитвы будет составлять от 3 до 5 минут. «Естественно, звукоусилители поставят чуть раньше. Максимум, я думаю, может быть, они будут использованы в течение 2-3 часов, вместе с установкой и демонтажем», – заявил он.

Впервые с просьбой разрешить установку звукоусилителей мусульмане обратились в мэрию семь лет назад, рассказал заместитель главы комитета по связям с религиозными организациями Москвы Константин Блаженов. До сих пор мусульманская община сама заключала договор на установку усилителей с ФГУП «Московская городская радиотрансляционная сеть». Так, в Соборной мечети на проспекте Мира каждую пятницу молитва с помощью громкоговорителя транслируется на ближайшие окрестности. Теперь же, чтобы избежать бумажной волокиты, договариваться с ФГУП будут столичные власти, пояснил Константин Блаженов.

2. Нужно ли ограничивать толерантность? Решение столичного мэра вызвало бурную реакцию не только москвичей, но и остальных россиян. Никто не собирается оспаривать свободу совести и преследовать инакомыслящих. Однако как определить границу, за которой соблюдение религиозных обрядов и обычаев переходит в навязывание окружающим своей культуры и религии?

Большинство тех, кто встревожен объявленным нововведением, обеспокоены не самими мусульманскими обрядами, и даже не растущей численностью мусульман в столице. По их мнению, вера – это нечто интимное и глубоко личное. Для общения с Богом существуют специальные молельные дома, церкви, мечети. Слишком публичные проявления веры воспринимаются как своего рода агрессия, попытка навязать ее всем вокруг.

К тому же некоторые мусульманские обряды, как, например, жертвоприношения в праздник Курбан-байрам, шокируют большинство немусульман своей жестокостью. Вы когда-нибудь видели, как режут барашка? А вот москвичи, живущие неподалеку от одной из столичных мечетей в районе Отрадного, теперь хорошо знают, как выглядит и звучит скотобойня – в 2009 году баранов сюда привозили фурами и грузовыми газелями. Елена Надежкина, активистка центра защиты прав животных «Вита», провела у мечети на улице Хачатуряна два дня, фиксируя на фото и видео продажу еще живых баранов мусульманам. По ее словам, забой и разделывание животных происходило тут же — на газоне у проезжей части, на глазах у прохожих и детей. И это несмотря на то, что после многочисленных протестов московские власти в 2006 году ввели запрет на публичные жертвоприношения и ограничили количество ритуальных животных (пяти московским мечетям было разрешено принести в жертву по одному барану). Прокуратура тогда же предупредила граждан о наказании по ст. 245 УК РФ «О жестоком обращении с животными» в случае нарушения. Тем не менее, милиция, несмотря на просьбы защитников животных, никак не реагировала на происходящее. Подобное «праздничное действо» в том же 2009 году происходило и в центре Питера, в том числе у Гостиного и Апраксина двора.

Теперь нам обещают, что молитвы будут транслироваться через динамики всего несколько раз в год и только по 2-3 минуты. Но где гарантия, что мусульмане не потребуют соблюдения своих «духовных свобод» и в остальные дни – причем в любой точке города? В главной соборной мечети Санкт-Петербурга, где одновременно могут молиться до 5 тысяч человек, молитвы всегда транслируют через громкоговорители. Но динамики установлены только внутри мечети, и их слышат только молящиеся. В Самарской соборной мечети усилители звука включают 2 раза в год на крупные мусульманские праздники. И поскольку усилители используют редко, горожан они не беспокоят. А вот в единственной мечети города Саратова намазы транслируются 5 раз в день. Жители соседних домов и студенты вузов, располагающихся в окрестностях мечети, уже неоднократно обращались в администрацию города с просьбами умерить громкость молитв, которые мешают им не только отдыхать, но и учиться. В Оренбурге и Уфе практически во всех мечетях намазы транслируют через динамики на всю округу пять раз в день в течение всего года. После многочисленных протестов жителей Оренбурга мечетям города запретили транслировать молитвы после 23 часов.

Россия – государство хотя и многонациональное, но светское. Поэтому представители разных национальностей и религий должны вести себя тактично по отношению друг к другу, уважая чужие обычаи и не навязывая своих. Кроме того, можно заметить, что степень толерантности зависит, в том числе, и от соотношения числа приверженцев различных религий. По этому поводу уместно вспомнить пословицу «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». В Москве и Петербурге, традиционно православных городах, звон колоколов по церковным праздникам кажется привычным и родным большинству жителей. Мусульманские же молитвы по-арабски никаких тайных струн души не задевают, а порой наводят даже на тревожные раздумья. Допустим, приехавшие в столицу мусульмане у себя на родине привыкли просыпаться под пение муэдзина. Но почему теперь надо приучать к этому москвичей или, скажем, саратовцев? Если человеку не хватает чего-то родного и привычного, надо все же оценить, не мешают ли его привычки большинству окружающих. Возможно, стоит просто переехать туда, где большинство составляют люди, близкие тебе по духу и обычаям.

Это совсем не означает, что последователям, допустим, христианства или ислама лучше жить обособленно друг от друга. Нет, просто в каждом конкретном месте им стоит соразмерять масштабы своего присутствия. Вряд ли православные праздники, например, в Грозном проходят с таким же размахом, что и в Москве. А вот в таких городах как Казань и Уфа, например, где соотношение православных и христиан традиционно было примерно равным, ни намазы, ни колокольный звон никого не раздражают.

3. Толерантность и исламофобия. Политкорректную Европу мусульмане пугают больше, чем, например, представители сексуальных меньшинств. Европейцы не особо возражают против однополых браков или гей-парадов, но запрещают минареты или паранджу.

Наиболее демонстративным антиисламским жестом стало запрещение на строительство минаретов в Швейцарии, принятое по итогам всенародного референдума в ноябре 2009 г. Показательно, что это произошло в стране, которую можно считать образцом толерантности. «Четыре государственных языка, многонациональность и многоконфессиональность, кантоны и полукантоны – само устройство конфедерации несет на себе историческую печать длительного процесса обучения жизни на одной земле вместе с людьми другой культуры», – отмечает обозреватель Lenta.ru. При этом никакой реальной угрозы "архитектурной экспансии" ислама в Швейцарии не существовало. На момент проведения референдума в стране было возведено всего четыре минарета, и к тому же ни один из них не использовался по прямому назначению – с них не раздавалось пение муэдзинов, призывающее на молитву. Очевидно, что минареты – это всего лишь повод и яркий символ. Швейцарцы голосовали против ислама как такового, вернее, против его распространения в Европе. При этом мусульмане составляют лишь около 3,5% от населения этой страны (всего иностранцев в Швейцарии порядка 20 процентов). В основном, это выходцы с Балкан, и большинство из них не придерживаются строгих религиозных обрядов.

Столь же невелика доля мусульман и в других европейских странах. Общее количество мусульман в 500-миллионной Европе оценивается в 20 миллионов человек, или около 4% населения. Тем не менее, европейцы опасаются увеличения доли мусульман. Возможно, у них на генетическом уровне сохраняется память о сражениях с маврами при Пуатье или в Андалусии почти полтора тысячелетия тому назад.

Не только минареты, но и традиционная мусульманская одежда не дают покоя европейцам. В Испании уже введен запрет на ношение паранджи и никаба (это тоже женский головной убор, закрывающий лицо). Аналогичные законопроекты подготовлены в Бельгии, Франции, Италии и Швейцарии. Во Франции, где мусульмане составляют почти десятую часть всего населения, с 2011 года за принуждение к ношению чадры может грозить год тюрьмы плюс штраф в 30 тыс. евро, а за ношение чадры в общественном месте (пусть даже и добровольное) женщине придется заплатить 150 евро и/или прослушать курс лекций о правах и обязанностях граждан Франции. На полном и безусловном запрете чадры настаивают 82% французов, 71% немцев, 62% британцев и 59% испанцев, сообщает «Время новостей».

В таком настороженном неприятии виновна не только генетическая память, но отчасти и сами мусульмане. Вряд ли увеличение числа буддистов вызвало бы такой всплеск ксенофобии. Ислам же на сегодняшний день является одной из самых воинственных религий. Конечно, в свое время христиане тоже насаждали веру огнем и мечом, однако все это уже в прошлом. Сейчас христианские проповедники предпочитают слово. Среди мусульман же и сегодня есть сторонники вооруженной борьбы с неверными. Сообщения об убийстве христиан приходят из Пакистана и Индонезии, Нигерии и Судана. Исламскими экстремистами создано множество террористических организаций и группировок, на счету которых тысячи жизней.

Противники паранджи и никаба оправдывают свою позицию необходимостью соблюдать меры безопасности в условиях постоянной угрозы террористических акций. «Такие предметы одежды ставят перед нами проблему идентификации личности и несовместимы с понятием человеческого достоинства», – считает министр юстиции Испании Франсиско Каамано. Директор Московского бюро по правам человека Александр Брод, признавая, что в вопросах ношения паранджи и национальной одежды необходимо соблюдать деликатность, соглашается, тем не менее, что в данном случае дело касается вопросов безопасности и потому в людных и общественных местах верующие должны ходить без религиозного одеяния, чтобы не возникало никаких угроз и тревоги. Что же касается других мест, а тем более храмов, то верующие могут быть одеты в соответствии со своими традициями, обрядами и религиозными убеждениями.

Кроме того, европейцы, похоже, подсознательно боятся просто раствориться среди все возрастающего количества мусульман, которые в большинстве своем не стремятся ассимилироваться, приняв европейские ценности, а предпочитают строить свою «параллельную Европу». Так, в Брэдфорде, где существует вторая по размеру мусульманская община Великобритании, эмигранты, в основном из Пакистана, добиваются от правительства создания все новых «исламских культурных центров», разрешения обучаться в местных школах на своем родном языке. В результате, большая часть центра города стала уже по сути мусульманской, коренные жители перебрались на окраины.

В Германии члены турецкой общины, насчитывающей почти три миллиона человек и являющейся самым большим национальным меньшинством в этой стране, также остаются довольно изолированной общественной группой, приверженной привычным им ценностям и традициям. По данным социологических исследований, даже прожившие в Германии более 50 лет выходцы из Турции не смогли стать органичной частью немецкого общества и ощущают себя отдельной группой. Среди турецких мигрантов выше уровень безработицы, они чаще бросают школу и отказываются от дальнейшего образования.

Таким образом, ксенофобия мусульман и европейцев является взаимной и в последнее время нарастает, все больше напоминая времена крестовых походов. Однако если тогда речь шла о войне религий, то сегодня можно говорить о сражении культур. Европейцы готовы заимствовать отдельные элементы мусульманской культуры – они с удовольствием освоили, например, «танец живота», – но они не согласны менять привычный уклад жизни и мириться с чуждыми и столь демонстративно выражаемыми традициями и обычаями. Тут толерантность и политкорректность оказываются бессильными. 

4. Толерантность и конъюнктура. Стоит отметить, что в современном мире толерантность зачастую продиктована не заботой о соблюдении прав человека, а боязнью упустить выгоду. И особенно это справедливо в отношении мусульман, поскольку исламский бизнес играет весьма значительную роль в мировой экономике.

Так, Дания, после того как газета Jyllands-Posten в 2005 году опубликовала 12 карикатур на пророка Мохаммеда, лишилась бизнеса с мусульманскими странами примерно на 1,2 млрд. долларов. Швейцарцы ежегодно получают от бизнеса с мусульманскими странами более 10 млрд. долларов прибыли. Из одних только стран Персидского залива сюда каждый год приезжают 170 тысяч человек. Так что жест в отношении минаретов может обойтись швейцарцам весьма дорого.

В многонациональных странах толерантность помогает властям получить поддержку определенных групп. То же самое касается и оппозиции. Эдуард Лимонов, бывший вождь Национал-большевистской партии (НБП), ныне запрещённой в России, писал в программной статье «Исламская карта»: «Году в 1999-м знаток Ислама Гейдар Джемаль высказал мне интересную мысль, точнее, дал политический совет. Он сказал: «Эдуард, подумайте, в каждом русском городе есть мусульманская диаспора. Далеко не все эти люди пассионарны, но многие из них – да. Они дисциплинированны и подчиняются своим религиозным лидерам. Тот, кто расположит их в свою пользу, выиграет все битвы». Джемаль прозорливо прав. Тот российский политик, который прочно заявит о намерении сделать мусульман гражданами первого сорта и предпримет соответствующие шаги к осуществлению этого намерения, получит огромную поддержку мусульман России».

Для России, где мусульман, по разным данным, от 14 до 20 миллионов, толерантность – это вопрос внутренней безопасности. Причем некоторые политики считают ее настолько важной, что предлагают даже исламизировать страну. По их мнению, это даст ей возможность ощущать себя лидером среди мусульманских стран, что впоследствии укрепит российское влияние в них. Кроме того, ислам с его строгим запретом на алкоголь спасет русский народ от деградации и вымирания. Так стоит ли нам бояться исламизации?