Национальный вопрос: симптом или проблема?

Взрывная сила полуправды

Речь краснодарского губернатора рассчитана, прежде всего, на эмоциональное воздействие и изобилует фактическими неточностями и странными языковыми оборотами. Он путает сербов с хорватами, на сотню лет приближает к нам царствование Екатерины II, использует криминально-силовую лексику (предлагая, например, «выдавливать», «действовать системно и последовательно, по всей поляне, во всех городах нашего края», называя кубанцев (точнее, казаков) «достаточно жесткими ребятами» и цинично отводя соседнему Ставропольскому краю роль «фильтра»).

Как ни странно, все эти погрешности, похоже, способствуют еще большему эффекту: внимание общества полностью переключилось на нацвопрос. Кто-то ругает Ткачева за неполиткорректность, кто-то хвалит за смелость. Инициатива по образованию «народных» дружин для решения нацвопроса с готовностью подхватывается во многих городах – похоже, губернатор просто озвучил очередную стратегию правительства, придав ей некоторую видимость «гласа народа».

Между тем, общественные дружины – будь они казачьими или толерантно многонациональными – создают лишь видимость борьбы с наиболее заметными симптомами. Причины же массовой миграции населения при этом никак не устраняются. Более того, национальные проблемы настойчиво подменяются проблемой незаконной миграции. Александр Ткачев, например, предлагает казакам «заниматься миграционной политикой (откуда прибыл, зачем и т.д.)», поскольку иначе кубанские земли «очень легко завуалируют другие народы. Прежде всего, кавказских национальностей». Между тем переселяющиеся на Кубань жители Чечни или, например, Дагестана – такие же граждане России, как и сам Александр Ткачев. Мигрантами же называются приезжающие в Россию граждане бывших союзных республик. Подобные оговорки в речи чиновника столь высокого ранга свидетельствуют о том, что цели у него исключительно популистские, а отнюдь не практические.

А есть ли проблемы?

Национальный вопрос отчасти «разогревается» искусственно, поскольку помогает направить недовольство населения на конкретного врага. В начале XX века это, например, были евреи (вспомним волну погромов, прокатившихся по Украине). Сегодня в качестве жупела предлагается Кавказ. Благодатную среду для роста националистических выступлений можно найти даже в экономически благополучной Европе – примером тому служит, например, Франция, Великобритания, Норвегия. В России же, где уровень жизни гораздо ниже, национальному вопросу явно отводится роль громоотвода для народного раздражения. Народ устал и озлобился от беспросветной борьбы даже не за лучшее будущее, а просто за выживание. Очевидно, что во всем этом виноваты отнюдь не иноверцы, инородцы и т.д. Но именно они – мишень наиболее явная, понятная и доступная.

Безусловно, некоторые основания для роста межнационального раздражения имеются – иначе бы народ так живо не реагировал.

В том же Ставропольском крае, о судьбе которого так сокрушается Александр Ткачев, за последние 10 лет национальный состав населения сильно изменился – особенно в восточных районах, граничащих с северокавказскими республиками. Как отметил в одном из докладов начальник филиала по Ставропольскому краю ВНИИ МВД России, в регион «прибыло более 500 тыс. человек. Фактически каждый пятый житель является мигрантом... Плотность населения – 48 человек на 1 квадратный километр, что превышает в 5,7 раза средний российский показатель... В 2006 году количество русских, прибывших на Ставрополье, увеличилось на 7,2%. Это свидетельствует о непрекращающейся тенденции вытеснения русскоязычного населения с обжитых мест в северокавказских республиках. Наибольшая социальная и политическая напряженность вследствие миграционных процессов наблюдается в восточных районах края. Подавляющее большинство мигрантов составляют лица мусульманского вероисповедания. Ряд национальных диаспор Дагестана, Чечни, Карачаево-Черкесской Республики предпринимают попытки к установлению контроля за экономическими процессами, в том числе путем представительства в государственных структурах, которые отвечают за распределение кредитов и федеральных денежных средств... Вызывает тревогу наметившаяся устойчивая тенденция оттока из восточных регионов края русскоязычного населения. За последние 10 лет в Левокумском районе численность русских в селах, граничащих с Республикой Дагестан, уменьшилась вдвое. Аналогичные процессы активно происходят в Нефтекумском и Туркменском районах».

Александр Ткачев, не задаваясь лишними вопросами, утверждает, что причиной всему стала массовая миграция в регион жителей северокавказских республик. Однако почему этот процесс активизировался? Что заставляет людей срываться с насиженных мест? Массовый отток населения из восточных районов Ставрополья связан, прежде всего, с разрушением существовавших здесь в советские времена предприятий и с переориентацией экономики на производство зерна – что не предполагает большую занятость населения. Т.е. люди начали уезжать, потому что не стало ни работы, ни перспектив. Массовая миграция из северокавказских республик стала лишь дополнительным фактором, а отнюдь не главной причиной. Второй вопрос – почему при огромных дотациях, выделяемых на развитие этих республик, их жители столь активно переезжают в Россию? Что не устраивает их дома? Может, пора лучше контролировать использование федеральных средств, развивать региональную экономику – и тогда не придется сокрушаться о вымирании российского населения?

Составляющие национального вопроса

На изменение процентного соотношения различных наций на исконно русских территориях влияют два фактора: массовое переселение жителей северокавказских республик и активное использование труда мигрантов из бывших союзных республик. При официально засвидетельствованном росте безработицы работодатели цинично трубят о нехватке рабочих рук и необходимости увеличить квоты на въезд в Россию таджиков, узбеков – всех, кому платить можно в разы меньше, чем взыскательным россиянам. Меры, предлагаемые российским правительством, не решают ни одну из этих проблем.

Строгого контроля за расходованием федеральных средств на Кавказе нет. Огромные денежные потоки из госбюджета оседают у местных элит, и, не вызывая заметного улучшения республиканской экономики, уходят в сопредельные регионы. Иногда они легализуются там во вполне приличных бизнес-проектах, чаще в криминальном или в полукриминальном бизнесе, но всегда приносят с собой специфические «правила игры», которые исповедуют владельцы капитала. Сохранению такого положения дел способствует коррупция, пронизывающая все государственные институты – и это закономерно отражается на всех аспектах жизни, начиная от безопасности и правосудия, заканчивая условиями ведения бизнеса. То есть законов, единых для всех, на самом деле не существует: прав тот, у кого деньги.

Мало того, любой противоправный прецедент рассматривается сегодня не сам по себе, а сквозь призму национальной принадлежности его участников. Драка болельщиков, трагическая ссора у ночного клуба – разве центральные СМИ уделили бы этим событиям так много внимания, не будь среди их участников «лиц кавказской национальности»? Хотя на самом деле – при чем здесь национальность? По закону она никоим образом не должна влиять на приговор суда.

Охоту к перемене мест проявляют люди наиболее активные. Тем сильнее контраст между оставшимся коренным населением и «понаехавшими». При этом на всей территории страны на протяжении последних двадцати лет культурный уровень населения неуклонно снижается, все более значительная часть молодежи теряет нравственные ориентиры и утрачивает нормальную систему ценностей. В отсутствии каких-либо общих целей и интересов, которые могли бы сплотить россиян, прочные клановые связи, традиционно сохраняющиеся среди кавказских народов, способствуют их этническому обособлению среди коренного русскоязычного населения. Никакой целенаправленной государственной политики по улучшению ситуации в этой сфере не проводится. Как следствие: рост национальной нетерпимости и обострение межнациональных отношений, причем не только к приезжим, но и среди народов, традиционно проживающих «бок о бок» - даже в республиках, доныне в этом отношении благополучных, таких, как Татарстан или Башкирия.

Что же касается настоящих мигрантов, т.е. потока чрезвычайно дешевой зарубежной рабочей силы, то все предлагаемые правительством законы касаются в основном ужесточения наказания за незаконное пересечение госграницы РФ и организацию незаконной миграции. О том же, чтобы вообще перекрыть поток мигрантов, вынудив бизнес принимать на работу россиян и платить им нормальную зарплату, речи не идет. Как можно – это слишком ударит по карману предпринимателей! Тут не до государственных интересов. И потому в Москве растет, например, таджикско-узбекская армия дворников, которые в лучших армейских традициях зимой чуть не по линеечке выравнивают сугробы, весной терпеливо перекладывают их с места на место, чтобы быстрее растаяли, осенью методично пылесосят газоны… В многочисленных торговых сетях, появляющихся как грибы после дождя, большинство работников с трудом владеют русским языком, да и совместные российско-иностранные предприятия по «отверточной сборке» тоже наверняка предпочитают дешевую рабочую силу. Так что миграция нужна вовсе не российской экономике и уж тем более не российскому населению, а всего лишь бизнесу. Интересы же бизнеса для нашего правительства явно важнее государственных.

Лечение симптомов без устранения причин

Все эти проблемы Александр Ткачев обходит молчанием. Однако даже «межнациональные симптомы», на которые он так нетолерантно указывает, вряд ли удастся разрешить теми методами, которые он озвучил. Казачьи дружины на Кубани и в Ставрополье, дружины межнационального согласия, организованные в Москве – этот путь предполагает отнюдь не сглаживание межнациональных противоречий, а всего лишь разговор с позиции силы. Притом что и сами казаки в отношении национального вопроса занимают позицию довольно спорную: при всероссийской переписи в 2002 году они позиционировали себя как отдельную нацию, отличную от русской – какое уж тут согласие!

Из казаков явно формируют новую политическую и силовую структуру. Однако сегодня нация казаков – явление, скорее, искусственное. Раньше их обособленность была обусловлена реальным укладом жизни и особой ролью, которую играли казаки в государстве – в частности, именно они обживали и охраняли неспокойные приграничные районы. Сегодня выделение казаков в особый этнос – явление чисто политическое, и за ним кроется всего лишь желание власти увеличить свой электорат. Довольно знаменательно также, что к урегулированию ситуации в станице Кущевской Ткачев казаков привлекать не стал (хотя они пытались вмешаться). Как пояснил краснодарский губернатор в одном из интервью, борьба с криминалом не входит в их функции. А вот для решения межнациональных вопросов казаки, по его мнению, вполне годятся. Так насколько же в действительности власти заинтересованы в решении национального вопроса?

Жить на Ставрополье стало тревожно и неуютно, сетует Ткачев. Как изменить ситуацию и не допустить подобного на Кубани? Казалось бы, решение очевидно: нужна четкая работа государственных органов, гарантирующих соблюдение существующих законов, и честная, неподкупная полиция, которой доверяет народ. Однако вместо наведения порядка силами МВД краснодарский губернатор озвучивает ксенофобские призывы к казакам «решить проблемы». Таким образом, власть в очередной раз расписывается то ли в неумении и бессилии, то ли в нежелании исполнять свои прямые обязанности.

Статьи по теме:

• Концепция государственной миграционной политики РФ: реалии и перспективы
• Россия – страна мигрантов
• Непосильное бремя терпимости