Алексей Кудрин: «Я сторонник либеральных взглядов»

1. Переговорщик между властью и оппозицией

 Вообще-то я профессиональный переговорщик. Меня переговорам учил Касьянов, когда он был еще замминистра финансов и отвечал за переговоры с Парижским клубом (кредиторов). Я помню, мы приехали с ним в Нью-Йорк, сели за стол в 16 часов, напротив нас — представители всей «семерки», и через 3 часа мне стало понятно, что никаких вариантов, тупик. А Касьянов в ответ на мои слова сказал: «Это только начало разговора». Разговоры закончились в 9 утра — и результат был.

Оппозиция, скорее, готова начать переговоры. Еще нет четкого представления границ, потому что митинг не дал четкого понимания этих границ. Есть опросы, которые показывают, что там и коммунистов 19% было, и «яблочников» – 38%, и ЛДПР, и «Справедливая Россия», и националисты там присутствовали, и незарегистрированные партии. Поэтому как выступать от всех вместе? Большая проблема. Я как раз выдвинул главную проблему оппозиции – определиться, в каком составе, в каком представительстве можно говорить от имени всех и по какой повестке.

Ночью перед событиями на ул. Сахарова я написал пост, в два часа его разместил в «Коммерсанте» и там предложил свою роль (переговорщика – прим. ред.) – это произошло уже накануне Сахарова, ночью. И посчитал, что, наверное, это будет не услышано в полной мере, и нужно прийти на митинг, во-первых, солидаризировавшись с теми, кто пришел из тех, кто раньше не ходил на эти митинги, и, во-вторых, чтобы поддержать их и поддержать диалог, который будет.

2. Нечестные выборы и запросы общества

 Я считаю, что для современной экономики необходима нормально функционирующая политическая система, обеспечивающая определенную стабильность, преемственность, реальные выборы. И я считаю, что у нас сейчас есть уникальный шанс это получить. Только надо продумать все шаги сейчас.

Власть сама создала эту ситуацию. Поэтому нужно найти нестандартное решение, найти представителя и с ними говорить.

...прежние выборы нечестные, не легитимные. Вы знаете, я даже не могу это утверждать, что они не легитимные или величина справедливости... Трудно эту величину справедливости измерить. Строго говоря, в любом демократическом обществе – это процедура судебного рассмотрения, признание количества проголосовавших там неправильно, подбрасываний. К сожалению, у нас не доверяют и судам, которые это рассматривают. Я просто слежу сейчас за ситуацией, что происходит в судах: суды даже на достаточно понятные, отчетливые свидетельства о том, что была фальсификация, по формальным причинам отклоняют иски заявителей. [...] С одной стороны, мы все видим, а с другой стороны, по процедуре судебного рассмотрения это не может быть принято. Эти моменты сохраняют недоверие, и поэтому я тоже не могу сегодня сказать, в какой степени имеется несправедливость.

Дело в том, что все равно нужно реагировать на запросы общества, и они сегодня просто прозвучали более громко, и их не замечать нельзя. Я думаю, что власть сохранит свою стабильность, если она будет реагировать на это. Это обязанность власти. И если не будет упирательства или делать вид, что этого не происходит, то тогда, мне кажется, власть сумеет быть адекватной, дальше работать, дальше проводить то, что она наметила. Мне кажется, нужно реагировать на это.

3. Либеральный взгляд на экономику и реформы

 Я – сторонник либеральных и, может быть, более демократических взглядов. Считаю, что они недостаточно развиваются у нас в стране. Даже думаю, что это стало причиной некоего напряжения, я бы даже сказал, политического кризиса, который мы ощущаем сейчас. Просто мы недооценивали роль политических институтов в обеспечении стабильности и в том числе – реформ в экономике. Мы их недооценивали, нам казалось, что это пока второстепенно. И политики у нас воспринимаются или как власть и монополия на политику; или оппоненты, оппозиционеры, которым отводится роль улицы. Они не очень иногда допускаются на центральные каналы. Это второстепенная роль, оппонирующая роль, где-то она там должна быть в небольшом объеме. Но мне кажется, было недооценено, что в развитии стабильной экономической системы политическая надстройка и развитая политическая система с политической конкуренцией имеют очень важную роль.

Путин должен осознать нынешние реалии — будь то экономика, политика, социальная жизнь — и предложить новую программу реформ или конструкции, просто даже чисто прагматично, в силу тех вызовов, которые есть и будут. Вот этот сигнал я ему пытаюсь, если хотите, послать. Политика — вещь серьезная, а я исхожу из того, что на президентских выборах Путин, скорее всего, победит. Причем не важно — в первом туре он изберется или во втором: как бы он ни избрался — проблемы останутся, и он должен реагировать на протест.

В последний год до того момента (момента отставки – примеч. ред.) были приняты решения (вопреки моему мнению), которые, на мой взгляд, ослабляют экономику России, замедляют ход реформ, в том числе и после выборов, ослабляют ее перед кризисом. И когда я понял, что Медведев будет премьером, то я понял, что они не будут пересмотрены. Но это принципиальные вещи. То есть они будут влиять серьезно на развитие экономики. А просто бороться с последствиями я не хотел.

Если взять все армии мира, то лейтенант в армии даже развитых стран после училища получает зарплату среднюю по экономике. А у нас лейтенант теперь будет сразу иметь двойную среднюю оплату по экономике, он сразу выходит на двойную, и это сразу вносит существенный дисбаланс, диспропорцию в зарплаты профессоров, учителей, врачей, других работников в экономике. Это сразу поднимает общие затраты на производство продукции, тогда как конкурентоспособность у нас еще низкая. Это решение системное, долгоиграющее, влияющее на другие отрасли, это перечеркивание всей экономической политики.