Структура экономики и иероглиф вэйцзи

Структурные проблемы отечественной экономики не являются чем-то новым. Они были характерны еще для СССР. Если вспомнить самое начало явления, вошедшего в историю под термином «перестройка», то первоначально речь шла о структурной перестройке – об оптимизации структуры народного хозяйства. Прошло энное количество лет, и, несмотря на множество пережитых катаклизмов, решить проблему структурной оптимизации так и не удалось. Всегда находилось множество причин для того, что отложить эту задачу «на потом».

В этом отношении показателен один весьма яркий пример из практики взаимодействия исполнительной власти и научно-экспертного сообщества, который помимо этого характеризует ригидность процесса структурной перестройки.

В 1983 г. группа ученых Института экономики АН СССР под руководством С.А. Хейнмана, одного из чемпионов идеи структурных преобразований экономики, направила в ЦК КПСС инициативную записку, в которой утверждалось, что сохранение мартеновских печей в черной металлургии, а тем паче строительство новых, равно получению прямых убытков за счет низкого качества выплавляемого металла и избыточного расхода ресурсов. В ЦК записка понравилась, и ее препроводили по адресу – в Министерство черной металлургии. Тогдашний министр начертал на ней резолюцию: «Я сам мартенщик, и пока я жив мартены будут в строю». Последний крупный мартен в России был погашен в 2018 г., через 34 года после упомянутых событий. За это время ушло из жизни большинство авторов академической записки, сотрудников ЦК и Министерства черной металлургии вместе с тогдашним министром, в очередной раз развалилась страна, и сменилось ее общественно-политическое устройство. Это достаточно ярко характеризует временной разрыв между осознанием проблемы и ее решением.

Несколько более масштабным примером того, что между желаемым и действительным существует «дистанция огромного размера» явилась подготовка Стратегии-2020. Тогда на территории бывшего родового поместья одного из героев Куликовской битвы было собрано несколько тысяч научных сотрудников и экспертов, которым предложили составить долгосрочный стратегический план, в том числе предусматривающий решение структурных проблем отечественной экономики. Участники подготовки документа не нашли ничего более походящего, чем изложить видение своих наиболее перспективных надежд в качестве рабочего стратегического плана. После чего, по прошествии недолгого времени, стало очевидным, что Стратегия полностью проваливается.

В отечественной публицистике осознание структурных проблем произошло довольно давно: с 2000 г. рефреном звучали призывы «уйти от сырьевой зависимости». Да вот не получалось. Окончательно очевидной необходимость структурных реформ стала к 2013 г., когда сырьевая модель полностью изжила себя и не могла более обеспечить сколько-нибудь заметный рост. Потом был 2014 г., первоначальные санкции, сокращение числа экономических связей, общее ухудшение экономического климата. До того, чтобы сформировать комплексный, согласованный по ресурсам, времени и исполнителям план структурных преобразований у экономических властей опять как-то не дошли руки. Пошли активные разговоры и споры об импортозамещении, выяснение влияния санкций и намеченных Правительством скромных шагов по импортозамещению на структурные изменения в экономике. Изменение мировой геоэкономической ситуации и явление миру «новой нормальности» внесло свою лепту в настойчивые призывы к структурным изменениям, вплоть до отчаянных попыток легитимировать мобилизационную модель экономики задолго до событий февраля 2022 года. Итоги «пятилетки санкций» 2014-18 гг. показали, что скромные структурные изменения, увы, происходят в направлении вниз по цепочке создания добавленной стоимости. Российская экономика структурно перестраивалась в пользу отраслей, производящих продукцию с низкой добавленной стоимостью, произошло «восстание низших».

Потом была пандемийная эпопея, а потом февраль 2022 г. и санкции приняли уже некосметический, нешуточный характер. Произошел разрыв множества кооперационных и логистических цепочек. Пришлось срочно искать альтернативы поставкам и латать прорехи на ходу. Происходила срочная замена изделий высокого технологического уровня более примитивными, но доступными аналогами из «дружественных стран». Появилось большое число инициатив импортозамещения и достижения так называемого технологического суверенитета при неоднозначной определенности этого термина.

На высшем политическом уровне было сформулировано множество задач, среди которых преодоление инфраструктурных ограничений федерального значения, сокращение уровня межрегиональной и внтурирегиональной дифференциации в социально-экономическом развитии, обеспечение расширения географии и ускорения экономического роста, научно-технологического и инновационного развития, создание и развитие на территории Российской Федерации сети научных установок класса «мегасайенс», обеспечение качества окружающей среды, необходимого для благоприятной жизни человека, переход к передовым цифровым, интеллектуальным производственным технологиям и многое другое столь же желанное.

Но одно дело желания, совершенно иное – возможности. Санкционный режим совпал по времени с очередной демографической ямой. Одним из последствий стало стремление уровня безработицы к околонулевым отметкам, но одновременно возник процесс, обозначаемый как бегство от высшего образования: доходы в низко- и среднетехнологических отраслях достигли уровней, когда получение вузовской подготовки стало экономически нецелесообразным. Среди национальных приоритетов значатся сбережение населения и развитие науки, но финансирование науки и здравоохранения сокращаются, поскольку уровень дефицита бюджета превысил все плановые параметры. Какой уж тут «мегасайнс» и персонализированная медицина. Все это происходит на фоне десятилетнего падения благосостояния населения и растущей миграции из региона Дальнего Востока, Севера и Поволжья в более благополучные условия.

Ряд авторов, например, В. Гимпельсон – Директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ, утверждают, что в настоящее время происходит поворот от «целей построения свободной и конкурентной экономики, от активного участия в глобальных цепочках добавленной стоимости к экономике еще более огосударствленной и милитаризованной, замкнутой и технологически более простой. Разговоры о суверенитете не меняют сути дела. Участие в таком развороте становится для многих способом зарабатывания».

Представляется, что в планах экономической власти подобного рода идеи не заложены. Однако разноречивый, нескоординированный набор предлагаемых действий в области экономической политики свидетельствует о том, что единого плана экономического развития, согласованного по ресурсам, срокам, задачам и исполнителям все также нет. Это неудивительно, поскольку у нас отсутствует единый аналитический центр большой мощности, который бы был в состоянии такой план построить. А планировать нужно, иначе не выберемся из кромешной тьмы потухшего «прибора ночного видения рынка».

Когда-то давно президент Джон Кеннеди в одной из речей сказал, что китайский иероглиф для обозначения кризиса состоит из двух частей, одна из которых обозначает опасность, а другая возможность. Позже китаисты выяснили что это не совсем так. Первая часть иероглифа вэйцзи действительно обозначает опасность, и даже смертельную опасность. Вторая часть – это некоторый спусковой механизм (буквально термином цзи обозначается спусковой механизм арбалета), приводящий эту опасность в действие. Применительно к сегодняшним реалиям смертельной опасности для отечественной экономики не существует. Но спусковые механизмы, приводящие в действие развитие проблем, запущены. По этой причине актуальной задачей становится запуск противодействующих механизмов экономического развития, центральным и наиболее сложным звеном которых является планирование народнохозяйственных пропорций для оптимизации структуры экономики страны.