«Движуха» против стабильности. Какие требования власти предъявило «путинское поколение»

«Движуха» за будущее

Весной 2017 года десятки тысяч протестующих в ста городах России отказались быть «ждунами» и вышли на «движуху» – несогласованные митинги против коррупции. Формальным предлогом стал призыв к ответу премьера Дмитрия Медведева: ранее оппозиционер Алексей Навальный выпустил фильм «Он вам не Димон», посвященный «тайной империи» главы правительства. Фильм набрал 14 млн просмотров на ю-тубе и вызвал сильный резонанс – о дворцах и яхтах Медведева спрашивают даже второклассники, а в одной из школ Брянской области директор постарался защитить премьера и провел «воспитательную беседу» с ее учениками.

Переубедить молодежь, порядком уставшую от индоктринации – патриотического воспитания, основ православия, списков «пятой колонны» – не получилось: на улицы городов молодые люди вышли с уточками, кроссовками, которые так любит Медведев, и веселыми плакатами, вроде «Жулик, не воруй!» – фразы главной героини мультфильма «Даша-путешественница». Однако «молодежному» протесту, который увидела страна и власть, едва ли стоит приписывать инфантильность – из 1300 задержанных в Москве (а если верить официальной статистике, то задержали каждого десятого участника мирной акции) несовершеннолетних было всего 46 человек, но и те отличились крайне взрослым видением проблемы. Нельзя исключать и то, что фокус намеренно смещается на «детей», чтобы подчеркнуть несостоятельность и несерьезность протеста.

Точно такой же манипуляцией следует считать утверждение, что на площади городов молодежь вывел «крысолов из Гамельна» Навальный. Один из плакатов гласил: «Коррупция отнимает будущее». По меркам молодых – плакат скучный, но он зафиксировал главное: уже за школьной партой человек в современной России понимает, что у него нет будущего по совершенно конкретным причинам. Навальный же усилил акцент на вопиющем неравенстве и несправедливости распределения общественного блага. Медведев же выступил всего лишь болевой точкой режима, завуалированной претензией к Путину, с которым он ассоциируется.

Молодые люди не случайно использовали образ Ждуна – скульптуры голландской художницы, изобразившей сидящего в очереди пациента поликлиники – в качестве иллюстрации, обращенной к остальным гражданам: не будьте покорными и пассивными, требуйте от власти ответов. И это не могло не напугать тех, к кому посыплются вопросы, ибо они привыкли к тому, что в стране никто не ведет общественных дискуссий, внутренняя политика, подменяемая событиями на Украине и в Сирии, сводится к программированию теленовостей, а основной электорат – пенсионеры и бюджетники – проявит недюжинное терпение и за чертой бедности. Важный посыл протестов заключался в том, что быть ждуном сегодня – унизительно.

Граждане России для власти, которая мыслит себя новым дворянством (поместья, высокие заборы, угодья, «полный комплект» прислуги), давно превратились в «население», холопье, которое радует тем, что «плодится». При этом власти не думают, как меньше брать на откатах – кризис затронул лишь 10% чиновников, а размер взятки по стране только вырос; они думают, как больше взять с «населения», в том числе прямых и косвенных налогов. Поэтому несколько абсурдно звучало то, что представители власти кричали собравшимся в мегафоны: «Подумайте о последствиях». Какие могут быть последствия у протестов, кроме хотя бы видимого окончания «стабильности», в том числе стабильности воровства, которого желает активная часть граждан, – не совсем понятно.

Отцы и дети

Протесты совершенно четко заявили запрос на мораль. Коррупция – это концентрированная форма обмана, внедрение «скреп» режима в школах и университетах, теленовости – отвлечение от обмана, а попытки ограничить доступ к социальным сетям и интернету в целом – прямое сокрытие обмана. Однако погрязшая во лжи власть оказалась не способна расслышать этот запрос: пресс-секретарь президента поспешил сообщить, что молодым людям обещали деньги, в случае их задержания. Так он, по всей видимости, понял слова Навального, который отметил, что незаконное задержание можно оспорить в Европейском суде по правам человека и даже отсудить у государства за это компенсацию. Но лишь испорченный по своей сути человек может приписывать моральному протесту материальный мотив.

Тем не менее, реакция была предсказуемой: другого мотива российская власть, похоже, не знает, так как воспринимает политику как «грязное» дело, где правит моральный релятивизм – все относительно. Но молодое поколение, выросшее при Путине, в этом смысле гораздо чище и наивнее: новые декабристы не боятся режима и предъявляют ему его же ложь, которая начинается с того, что в России демократия подается как «суверенная демократия», а действующего президента – «раба на галерах» – периодически предлагают повысить до монарха.

То, что молодежь не вписана в систему, одновременно стало и поводом для протеста (будущее не проглядывается, да и нет никакого желания «жить во лжи»), и преимуществом – у власти нет расчехленных инструментов, чтобы бороться с людьми около 20 лет, кроме как наказывать родителей, ограничить доступ к соцсетям и ужесточить правила участия в митингах. Однако тем, кто ринулся разрабатывать рестриктивные меры, надо напомнить – митинги в большинстве городов, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге были несогласованными. «Любители кино» (в частности фильма «Он вам не Димон») и сторонники морали всего лишь вышли на прогулку в своих городах. Но очередная порция запретов и нагнетание страха приблизят моральное банкротство режима: получается, что отец, вписанный в социальную структуру, будет отвечать за сына, при этом у большинства есть отцы, но не у каждого отца – дворец и яхта.

Теперь, когда общество в государстве, где не работают социальные лифты, живо интересуется детьми генпрокурора, губернаторов, кремлевских чиновников и глав госкорпораций, верхом цинизма выглядит то, как Путин награждает двадцатилетнего сына Сечина государственной наградой за достижения, которые у других суммируют жизненный и карьерный путь. И это на фоне безвыходности и безысходности молодых людей по всей стране, которым некуда примениться, у которых нет будущего. Они чувствуют себя лишними, и теперь чаще будут выходить на площади – поводов власть уже дала достаточно, а гражданская активность снова, как и в 2011 году, превратилась в молодежный тренд.

Невозможность диалога

«Непуганной» молодежи тут не место, намекает власть, борющаяся с суицидальными сообществами в соцсетях и промывающая мозги школьникам пропагандой. При этом для нее удобнее, как и прежде, ставить на молчаливое большинство телевизора, который в силу односторонней, вертикальной коммуникации не предполагает обратной связи (ее, по идее, должны обеспечивать соцопросы, но до последнего времени они твердили – все в порядке).

Очевидно, власть будет избегать диалога с активными и недовольными пользователями интернета, придерживаясь формулы: «исполняй мой закон». В том числе потому, что она разучилась говорить – слишком привыкла контролировать свой монолог в телевизоре. Именно благодаря повышенному контролю его, кстати, и стали называть «зомбоящиком». Пенсионеров и бюджетников зомбируем из Останкино, детям и подросткам – читаем лекции о непогрешимости власти. Так до последнего времени выглядела государственная политика, и теперь явно найдутся желающие заработать на воспитании «трудных подростков».

Невозможность диалога показал и самый продвинутый представитель верховной власти, который и стал антигероем протестов. Когда Медведева спросили, как он провел день митингов, он ответил: «Неплохо, на лыжах покатался». Его слова выглядели адекватно ровно настолько, насколько была уместной его реплика, адресованная пенсионерам в Крыму: «Денег нет, но вы держитесь». То же самое сказали полицейским молодые ребята на Пушкинской площади, забравшиеся на фонарный столб: «У нас нет денег, но мы тут держимся». И они, в этот конкретный момент поднявшиеся «выше закона», еще раз напомнили: страну можно заморозить и обворовать, но нельзя победить жизнь и отменить будущее.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.