«Большая сделка» с Трампом. Променяет ли Россия ядерное оружие на снятие санкций США

Кто на свете всех страшнее

Непредсказуемость – качество, которое еще недавно приписывали президенту России Владимиру Путину (и которому в нем поистине не было равных), теперь все чаще звучит в характеристике 45-го президента США Дональда Трампа. Российский лидер, начиная с 2014 года, импровизированными внешнеполитическими действиями отстаивал национальные интересы России, полагаясь на патриотизм внутри страны, и немало запутал своих западных коллег, которые сошлись на том, что он пребывает в «другой реальности».

Пока он солировал на международной арене, смахнув с подставки партитуру текущего миропорядка, и громко настаивал на возвращении к его первой редакции в варианте «Ялта-2», он представлялся и главной угрозой демократии, и идеологом консервативного поворота, и самым влиятельным политиком, и изолированным парией одновременно.

Но диалектика такова, что вслед за серыми всегда приходят черные: умеренный популист и хулиганистый системный политик неизбежно повстречается с откровенным хулиганом и внесистемным элементом. Поладят они или нет, возникнет ли между ними особая химия, уважение – уверенности нет даже у самого Трампа. Однако тревоги цивилизованной части земного шара резко переключились с главы периферийной страны, которая пытается самоутвердиться и разобраться со старыми обидами, на лидера «свободного мира», отказывающегося от концепции «сияющего града на холме».

В Давосе, где вот уже почти полвека собираются представители «золотого миллиарда», по словам российского младореформатора Чубайса, царит ужас, связанный с ощущением неминуемого политического кризиса в ближайшее время. И даже немного жалко смотрится председатель коммунистического Китая, который вынужден на этом фоне защищать глобализацию, от которой его страна выиграла больше остальных, и заверять мировое сообщество в мирных намерениях Поднебесной. Причем вынужден он это делать на Давосском форуме в полном одиночестве – политические лидеры других стран мероприятие в этом году игнорируют.

В отличие от Китая, России, по большому счету, безразлично – будет ли Америка при Трампе сосредоточена на национальных интересах или станет, как и прежде, поддерживать глобальный торгово-экономический порядок. России важнее международные санкции, введенные за присоединения Крыма и дестабилизацию Донбасса, и вопросы силового сдерживания – НАТО и европейские ПРО, а также признание за Москвой зоны интересов на постсоветском пространстве. Но Трамп оказывается еще более непредсказуемым, чем Путин и то, как лихо он импровизирует, видно по его публичным высказываниям, заставляющим призадуматься.

Большие (неоправданные) надежды

Надо отдать ему должное, пока инициатива по части идей для межгосударственного диалога принадлежит Трампу. Это он первым заявил, что с Россией у США должны быть нормальные отношения и в Москве приветствовали его прагматическое мышление, потому что идеологический, ценностно-ориентированный подход администрации Барака Обамы Кремлю прогнуть под себя так и не удалось. Тогда у российских властей появилась надежда на «большую сделку», возможности которой, занимая праздные умы, уже оценивают эксперты клуба «Валдай» (коротко – сделка возможна, вопрос за ценой).

Анализируя высказывания новоизбранного президента и его кандидатов на ключевые посты в отношении России, банковские аналитики спекулируют и «продают» потенциальным инвесторам идею, что уже весной с вероятностью 65% часть санкций будет снята (отечественные активы поднимутся в цене, налетай!). Оптимизм зашкаливает и в российском правительстве, подталкивая вице-премьера Игоря Шувалова делать осторожные прогнозы, что к концу 2017 года ограничения будут отменены (он сделал косвенный намек – к этому времени Москва рассчитывает отказаться от контрсанкций, и прощай, импортозамещение).

Надо сказать, Трамп с искусством опытного торговца ввел всех в заблуждение: мешают ли санкции налаживанию диалога или от того, наладится он или нет, будет зависеть их существование? Для одних предвыборные слова Трампа напомнили вопрос телеги и лошади – что ставить перед чем, чтобы в итоге получился транспорт. Но на самом деле, как выяснилось позднее, он всегда подразумевал вопрос стульев и денег: утром деньги, вечером стулья.

В интервью газете The Wall Street Journal он заверил, что не собирается «сиюминутно» отказываться от санкций, потому что их можно обменять на «полезные вещи». Как стало понятно из интервью европейским изданиям (Sunday Times и Bild) в преддверии инаугурации, сделка в самых общих чертах может выглядеть так: отмена американских санкций на утверждение программы ядерного разоружения. Другими словами, территориальная целостность Украины в глазах Трампа не представляется чем-то «полезным», а вот старая и истоптанная ни одним президентом тема – вполне.

Выглядит как дежавю и тут же рождается слух о своеобразном ремейке встречи Рейгана и Горбачева в Рейкьявике, случившейся 30 лет назад. Встречи, надо сказать, полностью провальной. Более того, сама позиция Трампа по ядерному вооружению менялось за последние три месяца несколько раз: в ходе предвыборной кампании он говорил о необходимости модернизировать американские стратегические ядерные силы, потом с пылом заявлял, что надо укреплять их до тех пор, пока в мире не поймут, что это такое. Затем в телефонном разговоре с журналисткой высказался за гонку вооружений и вот наконец в интервью Sunday Times пришел к выводу, что нужно сокращать ядерный потенциал.

Примерно над тем же кропотливо работали администрации Буша-младшего и Обамы, но причем здесь санкции за Крым и Донбасс – осталось совершенно непонятно. Хотя всех удивило и озадачило нелогичное увязывание одного с другим, справедливости ради надо отметить, Путин первым начал «торговать» ядерным потенциалом. Осенью 2016 года он отказался выполнять договор о контроле над вооружениями и в подписанном законе ввел четкую схему – сокращение запасов обогащенного плутония в обмен на снятие санкций и выплату компенсаций за нанесенный ими ущерб.

Сближение без прорывов

Однако все более очевидным становится то, что у Трампа нет никакого плана и представления о структуре будущей сделки – ему ее просто хочется заключить, причем, как талантливый торговец, он намерен получить самую высокую цену из возможных. Значение победы Трампа для России, в том числе из-за «нестабильности пациента», тоже уже подвергается переоценке: эйфорию сменяет скепсис бывалых переговорщиков и по ядерной проблеме, и по украинской тематике. И дело даже не столько в противоречивости высказываний и апеллированию к некоей с потолка взятой «ядерной сделке», сколько в том, что популярность Трампа, и без того невысокая, после избрания с минимальным перевесом успела снизиться и теперь он входит в историю самым непопулярным президентом в день инаугурации. Зачем Кремлю «пиррова победа» и «хромая утка», у которой все меньше поддержки внутри страны, нет ясных представлений о том, что делать с санкциями, а главное – как?

По-видимому, только такие ущербные союзники и могут быть у сегодняшней России. При этом сделки с ними всегда будут исключительно символическими. В самом деле, Москва и не подумает разоружаться, поскольку ядерный арсенал это последний козырь против системы ПРО в Восточной Европе и НАТО у границ России. В то же время для снятия европейских санкций, которые более ощутимы, потребуется выполнение Минских соглашений, ликвидация со стороны России ДНР и ЛНР, передача территории Донбасса Украине и контроля на границе. Чтобы снять крымские санкции, придется получить согласие Киева расстаться с полуостровом, провести повторный референдум под международным наблюдением и выплатить Украине компенсации за крымское имущество.

«Дорожная карта» выглядит сложно, но едва ли сложнее ядерного разоружения, которое за 30 лет не увенчалось успехом и вынуждает Трампа предложить Путину вернуться к этой теме: у нее богатая предыстория, которая обещает видимое сближение двух стран без каких-либо прорывов, требующих больших усилий. Это как раз то, что нужно непредсказуемому популисту, которому в тягость решать настоящие проблемы. И в Москве, ожидающей кризиса североатлантического консенсуса и ослабления Евросоюза, которые обнулят ситуацию 2014-2016 годов, когда Россия вышла за рамки международных норм, могут на это согласиться. Хотя бы чтобы потянуть время.