Крушение Ту-154. Как раскол в обществе сохранил власти лицо

От денег к людям

В конце прошлого года и начале 2016-го агентство Bloomberg, а затем РБК подсчитывали расходы на военную кампанию в Сирии. Деловые издания, вычисляя приблизительную стоимость пребывания военно-космических сил России на Ближнем Востоке, как бы подталкивали власти к ответу – может ли страна, находящаяся в глубоком экономическом кризисе, позволить себе участие в зарубежном военном конфликте. И властям приходилось заверять, что война ведется исключительно на внутренний бюджет Минобороны. Что касается средств, выделяемых на пенсии, здравоохранение и образование, то они на изготовление бомб и топливо для бомбардировщиков не тратятся.

Почти год спустя фокус ощутимо сместился с засекреченных расходов бюджета на другую цену, которую страна вынуждена платить якобы в борьбе с терроризмом на чужой земле – число жертв сирийской кампании. Официально Россия ни с кем не воюет, но в невоенное время страна потеряла 23 военных, причем, как стало известно через год, первую потерю понесла на следующий же день после объявления о начале операции в Сирии – 1 октября 2015 года погиб, «выполняя конституционный долг», сержант Эдуард Сокуров.

Эхо сирийских бомбежек отозвалось и в трагедии с бортом А321 «Когалымавиа», который 31 октября 2015 года над Синайским полуостровом подорвали террористы. Россия потеряла 224 человека, которые летели с египетских курортов обратно в Санкт-Петербург. Затем был сбит турецкими ВВС российский Су-24, одного из пилотов расстреляли повстанцы с земли. Осенью 2016 года, спровоцировав гуманитарную катастрофу, сирийская армия при поддержке России брала Алеппо. В полевом госпитале под обстрел попали две медсестры из Биробиджана. «У обоих остались дети», – сообщал «Первый канал».

После взятия крупнейшего города Сирии правительственными войсками Башара Асада и России турецкий террорист Мевлют Алтынташ расстрелял российского посла в Турции Андрея Карлова со словами «Не забудьте Алеппо!». Не прошло и недели, как 25 декабря, когда на Западе отмечается Рождество, самолет Минобороны Ту-154 вылетает из аэропорта Адлера и падает в Черное море, недалеко от резиденции президента в Сочи. Никто из 84 пассажиров и восьми членов экипажа не выжил. Самолет направлялся в Сирию, на его борту находились артисты ансамбля им. Александрова, журналисты «Первого канала», «Звезды» и НТВ, а также общественный деятель Елизавета Глинка, более известная как Доктор Лиза.

Согласно имеющейся информации, с начала кампании в Сирии погибло больше 300 россиян, причем подавляющее большинство – мирные граждане, которые становятся мишенью для террористов, растревоженных Россией в собственном осиновом гнезде. О том, что погибших среди участников наземной операции может быть гораздо больше, намекает писатель Захар Прилепин, сдружившийся на волне «русской весны» с «ребятами из Донбасса» – «народными ополченцами», которых «перевели» воевать за Алеппо (!). Надо полагать, их смерти засекречены, как формально до сих пор не объявлено о гибели сержанта из Кабардино-Балкарии Сокурова. Подписки о неразглашении и щедрые материальные компенсации родственникам обеспечивают «режим тишины».

Спецоперация под соусом пиара

В конце концов, на сирийской кампании лежит отпечаток ее авторов. Президент Владимир Путин, которому она нужна была для отвлечения внимания от внутренних проблем, переключения с Украины на Ближний Восток, преодоления разочарования со стороны русских националистов, негодующих из-за Донбасса и выстраивания новых отношений с Западом, в прошлом работал в КГБ, и остается приверженцем действий в режиме спецоперации с сопутствующей секретностью. За тактические моменты операции отвечает министр обороны Сергей Шойгу, которого в прессе не раз называли талантливым пиарщиком, поскольку он умеют произвести эффект, создать видимость. Поэтому когда сирийская армия при поддержке России отбила у террористов древний город Пальмиру, туда сразу же отправили музыкантов и Валерий Гергиев дирижировал концерт на фоне руин и развалин. В Алеппо, откуда 23 декабря окончательно выкурили противников режима Асада, артисты ансамбля им. Александрова летели, чтобы исполнить песню «Священная война», а сотрудники государственных телеканалов должны были расставить камеры и показать всему миру, что Россия – мирная и цивилизованная сила. Но на этот раз верная прежде схема «берем город – даем концерт» для поднятия боевого духа не сработала, случилась страшная, буквально древнегреческая трагедия – погиб целый хор.

Вопрос о деньгах на ведение войны власти пока не очень беспокоит – от него они легко отбились, но вопрос о гибели мирных граждан куда чувствительнее. Понятно, что пропаганда и пиар пытаются заменить или подменить реальные дела, когда Запад называет их военными преступлениями. Однако в истории с крушением Ту-154 власти сделали все, чтобы вопрос, сколько жертв будет достаточно для прекращения военной операции в Сирии, которая завершилась 14 марта 2016 года, но вопреки документам за подписью президента продолжается, так и не прозвучал. Потому что любой ответ о допустимом количестве был бы глубоко аморален и циничен – и одной смерти должно хватить.

Проблема не в том, что у первого лица в силу склада ума нет стратегического видения ни в экономике, ни в конкретной военной операции; проблема в том, что у российской власти крайне низкая экспертиза: потери и издержки, риски войны в Сирии, похоже, не были просчитаны как следует. Авантюра – так с самого начала характеризовали действия Путина на Ближнем Востоке западные наблюдатели. И, как у любой авантюры, у сирийской кампании неминуемо будет печальный исход: даже если Кремль добьется своих целей, которые непонятны гражданам России, понесенные потери уже омрачают потенциальный выигрыш. Да и полной победы не предвидится: Запад через принуждение к диалогу разговаривать с Москвой явно не намерен, в антитеррористическую коалицию желающих записаться нет, Асад гнет свою линию и манипулирует российским союзником, Турция и Иран следуют собственным интересам и еще покажут свойственное им вероломство. Чего ради тогда гибнут люди в мусульманской стране, где Россия настраивает против себя суннитские государства?

Скорбящие vs противники внешней политики

Чтобы не обсуждать, что Россия вообще забыла в Сирии и когда на самом деле кончится военная операция, чтобы отвести гнев от себя и перенаправить его на «врагов», Кремль искусственно раздул противостояние скорбящих по погибшим в авиакатастрофе и теми, кто отказался сожалеть и заявил об этом публично. Скандал вышел столь оглушительным и изматывающим для обеих сторон, что версии о причинах трагедии остались на обочине, растворяясь в информационном шуме. Деление общественности, в упрощенном виде, произошло по политическим взглядам: если человек выражает несогласие с внешней политикой России, он отказывается сочувствовать жертвам; если согласен – громко сопереживает утрате. Получается, отношение к политике разделяет людей, а универсальные вещи, что война – всегда плохо, а смерть – большое горе, забываются. Для одних война – благо, которое Россия несет Сирии и Ближнему Востоку, смерти – печальная неизбежность. Для других война – недопустимое зло, а смерти – лишь подтверждение того, что Россия ведет себя неправильно.

Мобилизация одних против других оказалась в интересах власти, которая ищет поддержки широких масс с осени 2011 года, когда она впервые столкнулась с массовыми протестами в крупных городах. В итоге люди срываются не на власть за ее просчеты и недальновидность, а на противников ее курса, критиков режима. При этом президент еще недавно говорил о единстве нации как о наивысшей ценности, но сам косвенно выступил фигурой, вносшей раздор в общество. И как показывает трагедия Ту-154, никакого единства нет, более того – его отсутствие используется властью для избегания прямой ответственности и манипулирования общественным мнением.

Версии – одна хуже другой

Ведь иначе придется остановиться на одной из версий случившегося – от теракта до фатальной ошибки пилотов. В первые же часы, когда в социальных сетях еще не вспыхнула «война» с теми, кто не соболезнует гибели «слуг режима», глава комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров категорически исключил версию теракта. Позже министр транспорта Максим Соколов еще раз повторил, что причиной может быть либо техническая неисправность, либо ошибка пилотирования. Даже ФСБ выдвинула четыре версии – попадание постороннего предмета в двигатель, некачественное топливо, ошибка пилотирования или техническая неисправность, но возможность теракта не допустила. Властям важно было заявить, что это что угодно, но только не террористический акт. Потому что они успешно борются с терроризмом, в том числе и в Сирии.

Но даже если российские военные и спецслужбы не столь эффективно справляются с угрозой терроризма, другие варианты катастрофы выглядят ничуть не лучше. Как могут первоклассные пилоты Минобороны не справиться с управлением? Как может борт военного ведомства летать на плохом топливе и не диверсия ли это, удар из тыла по внутренней безопасности министерства? Как самолет военных может быть в принципе неисправен перед важным вылетом? Вместо долгих объяснений, расследований и выявления цепочки причин общественности приводят две правдоподобные фразы с бортового самописца: «Закрылки, **ка!», «Командир, падаем!» – и все как будто становится понятно.

Но с другой стороны, разделенное российское общество никак не может повлиять на власть и хотя бы добиться расследования катастрофы. Механизмы общественного контроля персоналистской власти разрушены самим главой государства, по большому счету, президент не подотчетен перед гражданами. И в бессилии от пассивности большинства активное меньшинство корчится, выражает протест, а большинство готово сочувствовать и платить, платить все возрастающую цену за личные амбиции главнокомандующего. Он ведь заверяет, что его главная цель – «сбережение народа», хоть люди и расходуются как подручный материал и в Донбассе, и в Сирии. Но, согласно последнему опросу ВЦИОМ, 33% россиян считают, что война в Сирии – главное событие 2016 года, который заканчивается не только катастрофой Ту-154, но и моральной тоже.