Партнеры и враги. Почему России пора заняться собой, а не выяснять отношения с миром

Без нефти с Европой

Петербургский международный экономический форум в 2016 году в очередной раз подтвердил – российская экономика все еще пребывает в падчерицах у политики. Неудивительно, что вторая не в пример больше волнует международное сообщество. Отчасти подобная расстановка сил продиктована самой экономикой, ее объективными качествами, но главное – объемом: если в 2000 году доля России в мировом ВВП превышала 4%, то сегодня она колеблется на уровне 2,5% с отчетливой тенденцией к снижению. О рисках окончательно превратиться в экономическую периферию недавно говорил Алексей Кудрин, бывший министр финансов, возглавивший Центр стратегических разработок, чтобы написать программу экономических реформ для президента Владимира Путина.

На сползании вниз сказываются, прежде всего, упущенные сегодня возможности, поскольку последние несколько лет темпы роста российской экономики сильно отстают от среднемирового уровня: 3,6% ВВП страна потеряла в 2015 году, в этом году рост, скорее всего, будет отрицательный, а в 2017-м экономика не восстановится даже на один процент. С падением экономики упали и инвестиции, в частности, по данным Центробанка, прямые иностранные капиталовложения сократились в прошлом году на 78%. На этом фоне все чаще стали звучать тревожные разговоры об увеличивающемся разрыве между Россией и ведущими странами, в первую очередь технологическом.

Поэтому на главном экономическом форуме России в основном искали ответы на два вопроса: «как стране жить без нефти?» и «как наладить отношения с Европой?». Так называемые системные либералы – глава Центробанка Эльвира Набиуллина, министр финансов Антон Силуанов и уже упоминавшийся Кудрин – еще раз согласились друг с другом, что необходимы структурные реформы и новая бюджетная политика. Неопределенность бюджета и финансирование его дефицита за счет резервов разгоняют инфляцию, сводят на нет старания ЦБ по достижению макроэкономической стабильности и, в конце концов, ставят крест на частных инвестициях, сказала Набиуллина. Она напрямую связала размеры дефицита и ключевую ставку – чем он больше, тем выше ставки кредитования.

В свою очередь, латать дыры в бюджете с помощью наращивания госдолга – это очевидный риск раскручивания долговой спирали, как было в 1990-е, и в правительстве этим путем следовать остерегаются. Альтернатива всему перечисленному – урезание «неэффективных» расходов государства, которые найдутся как в социальных, так и в оборонных статьях бюджета. Но есть опасность рассориться с отдельной социальной группой, на что власти трудно решиться. Пока же, по словам Кудрина, Россия, при инфляции 8% соревнующаяся с Китаем и США за инвестиции, похожа на гипертоника, который решил пробежать стометровку. Если еще полтора года назад у руководства страны была надежда, что цены на нефть «отскочат» и вернутся на уровень 100 долларов за баррель, то теперь «традиционное направление воспроизводства российской экономики как нефтегазовой трубы уже бесперспективно», заключил советник президента Сергей Глазьев.

По его словам, на наших глазах мировая экономика переходит от прежнего технологического уклада к новому, а «простой на старте» чреват серьезным отставанием. Причем, технологическая революция в экономике завершится уже через 3-4 года, то есть к 2020 году. Поэтому Глазьев призвал не ждать «каких-то чудес с ростом цен на нефть» и помочь бизнесу освоить новые технологии. Однако российские власти предпочитают тратить резервы и не совершать резких телодвижений. Так, Кудрин надеется, что после 2018 года будет другое правительство, и реформы все-таки начнутся (с ним согласен «оптимист» Герман Греф). Но кто будет реализовывать реформы? Это задача президента, отвечает он. Получается, что проблема правительства в вопросе реформ несколько преувеличена. Более того, когда еще есть резервы – болезненные меры откладываются, когда же их не станет – власти без резервов пойдут на непопулярные меры.

«Не вместе, а рядом»

Пока Россия блуждает в трех соснах – дискуссиях о макроэкономической стабильности, стимулах для экономического роста и институциональных реформах, фокус сам собой переходит на политику. Происходит это ровно потому, что экономика становится не особо интересной и привлекательной. С Китаем, к примеру, прежде всего говорят об экономике и инвестициях, а политику предпочитают оставлять за скобками. Способствует этому и масштабы китайской экономики – порядка 14% от мировой. В России же все наоборот – сознание важности и значительности страны проистекает не из сильной и влиятельной экономики, а из внешней политики, которая сталкивается в мире с «партнерами» и «врагами». На этот раз в качестве потерянного партнера, с которым надо заново навести мосты, предстала Европа, а явным геополитическим соперником – США.

После военно-политического кризиса на Украине Москва заявила о «развороте на Восток» – к Китаю. Но успешного и многостороннего сотрудничества на китайском направлении до сих пор не сложилось. Даже «Газпром», угрожавший европейским клиентам, что перенаправит газовые потоки в Поднебесную, сегодня более расположен торговать с Европой и обсуждает «Северный поток-2». Санкции и продовольственное эмбарго, по данным Bloomberg, обошлись России и странам Евросоюза в 112 млрд долларов. В этой связи тональность заявлений Москвы в отношении ЕС изменилась: от угроз и скрытого шантажа российские власти перешли к миролюбивым заверениям.

Однако от сближения с Китаем в Кремле полностью не отказались – Путин анонсировал на Петербургском экономическом форуме начало переговоров с Китаем о создании большого евразийского партнерства. По-видимому, это одна из составных частей концепции единой экономической зоны от Лиссабона до Владивостока. И к своим эксклюзивным торгово-экономическим союзам, которым еще предстоит состояться, Москва уже сейчас стремиться подключить Евросоюз. Тем не менее траектория прошлых, нынешних и будущих отношений России и ЕС отлично описывается двумя названиями панельных сессий: «Что после стратегического партнерства, которое не состоялось?» и «Не вместе, а рядом». Причем, последняя тема может стать устойчивой формулой следующих лет существования.

Объясняя охлаждение отношений, Путин не отказал себе в том, чтобы провести краткий экскурс в прошлое. По его словам, Запад не оказывал поддержку России, когда у нее были социальные, экономические и политические проблемы, в том числе с террористами и сепаратистами. Во-вторых, НАТО продолжило расширяться на Восток даже после того, как прекратил свое действие Варшавский договор. Некоторое время расширение объясняли иранской угрозой, но она в прошлом году исчезла и оправдывает военный блок Запада теперь только «российская агрессия». В-третьих, Запад насаждает демократию и оказал поддержку госперевороту на Украине, чем и спровоцировал Россию на действия «по защите» русского меньшинства.

Но сегодня США, по признанию Путина, единственная сверхдержава, которой «вообще плевать» на российские санкции, но она активно мешает строить Евросоюзу отношения с Россией. Вашингтон просит европейские столицы продолжать «войну санкций». И пока Европа «терпит» ущерб от ограничений и сохраняет стройность рядов, диалог с Россией упирается в Украину, забыть которую никак не получается. Однако именно это обстоятельство и определило особую сосредоточенность форума на внешнеполитических темах: говорить об инвестициях и бизнесе можно лишь тогда, когда этому не угрожает война – ни санкционная, ни реальная.

В то же время плохо скрываемая озабоченность России будущим связей с Евросоюзом – для экономического форума само по себе не очень хорошо. Поскольку даже если отношения пройдут полную реставрацию и вернутся в прежнее русло, существовавшее условно «до Крыма», что совершенно немыслимо, то это все равно никак не повлияет на падение товарооборота, структурную слабость российской экономики, единственный плюс которой на сегодня – дешевая рабочая сила и активы практически даром. Ирония в том, что все это следствие не успешной политики властей, а позора, которым Кудрин назвал девальвацию рубля в 2014 году. Другими словами, текущие преимущества приобретены не улучшениями в экономике, но ценой благосостояния страны и граждан.

Вывод, который напрашивается по итогам Петербургского экономического форума: Россия слишком много говорит о партнерах и врагах, в то время как пора подумать о себе и собственном развитии, чтобы стать привлекательной для всего остального мира страной. Иначе вопрос «как жить дальше?» будут задавать не российские власти своим европейским коллегам, а народ своему правительству. Так можно и с Европой не помириться, и с людьми рассориться.