«Бюрократическая» модель успеха российских университетов

1. Введение

Один из самых интересных и животрепещущих вопросов относительно современного российского рынка высшего образования состоит в раскрытии тайны успеха ведущих вузов страны. Что необходимо для выдвижения университета на передовые позиции национальной образовательной системы? Как надо действовать вузу, чтобы «застолбить» достойное место на рынке высшего образования? Каким вузам это уже удалось и кто входит в десятку лучших университетов?

На поставленные вопросы уже сегодня можно дать ответы – если и не исчерпывающие, то хотя бы в самом общем приближении. В данной статье мы постараемся сделать это.

2. Академический рейтинг вузов: эмпирические результаты и их верификация

В качестве альтернативы «бюрократической» системе оценки вузов, практикуемой Министерством образования и науки (МОН) РФ, нами был предложен Академический рейтинг (АР) высших экономических школ России [1–2]. Его суть состоит в оценке публикационной активности вузов, осуществляющих экономические исследования и подготовку экономистов; учитываются публикации в 12 наиболее известных и престижных экономических журналах страны. Результаты рейтингования приведены в табл.1, в которой представлены лишь первые 30 высших школ России.

Полученные оценки позволяют выявить, прежде всего, десятку вузов-лидеров не по формальным ресурсным показателям, а по содержательному признаку академических (научных) успехов. Однако для того, чтобы можно было с полным правом опереться на результаты проведенных расчетов, необходимо провести хотя бы самую общую качественную верификацию полученного рейтинга. Для этого воспользуемся следующим подходом.

Сравним первую десятку вузов-лидеров страны в АР с вузами-лидерами двух общероссийских экономических конгрессов, которые были проведены Новой экономической ассоциацией в 2009 и 2013 годах соответственно. Данные годы являются «окаймляющими» годами для анализируемого рейтинга, составленного на основе данных 2010–2012 гг. Если перечень вузов, являющихся наиболее активными участниками двух Конгрессов (т.е. давших наибольшее число участников названных мероприятий), примерно совпадает с перечнем вузов первой десятки АР, то можно говорить о работоспособности самого рейтинга. Мы полагаем, что Российский экономический конгресс (РЭК) может служить в качестве масштабного репрезентативного мероприятия, на площадке которого вузы эффективно «проверяются» на наличие и дееспособность их научных школ в области экономики.

На основе данных аналитических отчетов [3–4] можно составить табл.2, из которой следует, что устойчивыми регионами-лидерами РЭК выступали Москва, Санкт-Петербург и Новосибирск. Между тем именно этими тремя регионами представлены вузы первой десятки АР. Тем самым можно сделать вывод о том, что региональное представительство вузов Тор-10 РА отражено вполне адекватно.

Аналогичную иерархию можно составить для вузов-участников РЭК (табл.3). Как оказывается, список лидеров по участию в двух РЭК хорошо коррелирует со списком лидеров из Тор-10 в АР (табл.1). Так, например, 8 из 10 вузов-лидеров АР фигурируют в рейтинге РЭК. При этом выпали из этого списка Санкт-Петербургский государственный экономический университет (СПбГЭУ) и Российская академия народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) при Президенте РФ, однако среди лучших докладов молодых ученых, вышедших в финал, фигурируют и РАНХиГС и Российский экономический университет (РЭУ) им. Г.В.Плеханова. Таким образом, 9 из 10 вузов из Тор-10 Академического рейтинга проявили себя на РЭК с самой лучшей стороны. Данный факт недвусмысленно свидетельствует о том, что Академический рейтинг правильно отражает состав вузов-лидеров.

Обращает на себя внимание и тот факт, что вузы первой десятки АР вошли в первую десятку рейтингов РЭК. Тем самым десятка вузов-лидеров остается довольно стабильной в обоих списках.

Разумеется, данные о РЭК также нуждаются в корректировке. Например, нами был «выброшен» из рейтинга РЭК-2013 Владимирский государственный университет (ВГУ) им. А.Г. и Н.Г.Столетовых. Это связано с искусственно высоким 3-м местом данного вуза в рейтинге. В основе такого положения дел лежит, по-видимому, факт проведения РЭК-2013 во Владимирской области при непосредственном участии областной администрации. Фактически ВГУ получил финансовые ресурсы и идеологическую «разнарядку» в отношении активного участия в Конгрессе. Плюс к этому территориальная близость ВГУ к месту проведения РЭК-2013. Этими обстоятельствами и объясняется такая странная флуктуация в рейтинге РЭК со стороны ВГУ. В целом же, с учетом специфики проводимых РЭК можно говорить о высоком уровне адекватности АР высших экономических школ России.

Учитывая сказанное, можно утверждать, что Академический рейтинг на качественном уровне правильно отражает расклад сил вузов в академическом научном пространстве. Это означает, что данный рейтинг может быть использован в дальнейших аналитических исследованиях.

3. Административная конкуренция и «бюрократическая» модель успеха российских вузов

Наибольший интерес в построенном АР представляет первая десятка вузов, которая очерчивает круг университетов-лидеров. Попытаемся выяснить некоторые закономерности попадания вузов в состав лидеров.

Первым фактором преуспевания вузов служит их официальный академический статус, который предполагает три разновидности в порядке возрастания: институт, академия, университет. Сегодня главным трендом стало стремление всех вузов стать университетом. Анализ выборки вузов, попавших в АР, позволяет построить табл.4.

Несложно видеть, что чем ниже место группы вузов в АР, тем меньше в ней доля университетов и, наоборот, выше удельный вес академий и институтов. Тем самым академические успехи вуза довольно явно коррелируют с его академическим статусом: у университетов больше шансов стать лидерами, чем у институтов и академий. В этом смысле можно говорить, что преодоление двух статусных ступеней путем «подгонки» соответствующих показателей и выход на третью ступень для вуза является первым шагом к лидерству. В первой десятке вузов АР только один не имеет статуса университета – РАНХиГС – и то лишь в названии, хотя по своим прочим характеристикам он давно попадает в группу университетов.

Заметим, что такое положение дел типично только для российского рынка образования. Для других стран стремление стать университетом не является стратегически обоснованным. Например, в США одними из самых передовых вузов страны являются Массачусетский технологический институт (Massachusetts Institute of Technology) и Технологический институт штата Джорджия (Georgia Institute of Technology); сильное положение у Вочестерского политехнического института (Worcester Polytechnic Institute). Статус института не мешает этим вузам быть передовыми учебными учреждениями своей страны и обходить многие университеты. Аналогичная ситуация обстоит с Лондонской школой экономики и политических наук (The London School of Economics and Political Science), которая входит в Лондонский университет, но выступает в качестве самостоятельного и высокопрестижного учебного заведения Британии. Нечто похожее имеет место с Парижской школой экономики (Paris School of Economics), являющейся престижнейшим вузом Франции. Еще сильнее этот эффект проявляется в отношении Высшей нормальной школы Парижа (Ecole normale superieure de Paris) и Парижского института политических исследований (Institut d'Etudes Politiques de Paris). Таким образом, «университетский синдром», под которым понимается безоглядное стремление вузов стать университетами, является чисто российским явлением.

Вторым шагом к успеху является обретение вузами особого (высокого) административного статуса. Здесь следует рассмотреть несколько разновидностей статуса: ведущий классический университет, федеральный университет, национальный исследовательский университет, особый статус (например, ведомственная принадлежность вуза). Из табл.5 видно, что оба ведущих классических университета страны (МГУ и СПбГУ) оказались в первой десятке АР. Тем самым данный статус является своеобразной гарантией академического успеха вуза. Другим мощным фактором успеха является особый статус вуза – из первой десятки им обладают РАНХиГС (статус – при Президенте РФ), ВШЭ и ФУ (статус – при Правительстве РФ), МГИМО (статус – при Министерстве иностранных дел РФ). Определенное значение имеет и статус исследовательского университета (НИУ), которым из первой десятки обладают ВШЭ и НГУ. Надо признать, что эта разновидность статуса является не определяющей, а скорее вспомогательной, так как из 29 НИУ страны только 4 вошли в Тор-30 АР. И, наконец, статус федерального университета обладает еще меньшим потенциалом, так как ни один его представитель не попал в первую десятку АР, хотя во второй десятке они заняли достойное место.

Третьим шагом к успеху университета является его агрессивная политика, направленная на присоединение (поглощение) других вузов. Среди первой десятки такие действия за период 2010-2012 гг. были характерны для РАНХиГС, ФУ, ВШЭ, СПбГЭУ и РЭУ. Как правило, подобные слияния приводят к образованию университетов-гигантов, конкуренция с которыми со стороны обычных вузов становится почти невозможной. Захват дополнительных кадров пополняет «копилку» публикаций поглощающего вуза, что поднимает его в турнирной таблице АР. Более того, нынешние схемы слияния позволяют не просто получить «чужих» исследователей, но и произвести их жесткую селекцию, оставив самых активных и продуктивных.

Рассмотренные три фактора успеха вузов неравномерно распределяются по первой десятке университетов АР, но при этом полностью покрывают ее. И лишь один вуз – ГУУ – остался незатронутым вторым и третьим факторами; РАНХиГС, не имеющий статуса университета, компенсировал этот недостаток прямым подчинением президенту РФ и активным поглощением других вузов. Тем самым можно говорить о наличии своеобразной и довольно устойчивой трехшаговой модели успеха.

Поясним механизм действия фактора административного статуса. Во-первых, он напрямую сопрягается с программой развития вуза, которая подкрепляется деньгами из федерального бюджета. Например, в 2014 году объем бюджетного финансирования программ развития 15 НИУ составит 4,3 млрд. руб., что означает в среднем 286 млн. руб. на каждый НИУ [5]. Как правило, разные статусы не дублируются из-за недопустимости дублирования расходования бюджетных средств. При этом федеральные университеты изначально в большей степени ориентированы на подготовку кадров, а не на исследовательскую деятельность, чем и обусловлены их не самые высокие позиции в АР. Во-вторых, административный статус является «прикрытием» вуза при реализации административной конкуренции. Сегодня ни один вуз не гарантирован от рестрикций со стороны властей и агрессии со стороны университетов-конкурентов. Прямой выход ректора вуза на федерального министра, правительство или президента страны позволяет обеспечить надежную защиту от недружественных атак со стороны властей более низкого уровня и связанных с ними агрессивных университетов.

Серьезность опасности поглощения вуза хорошо иллюстрирует случай с ГУУ, в отношении которого со стороны РАНХиГС в 2012 году была инициирована попытка присоединения. Как уже указывалось, это единственный вуз из первой десятки АР, который не имел административного «прикрытия»; несмотря на свой солидный размер, репутацию и почти 100-летнюю историю, он оказался в зоне внимания одного из университетов-поглотителей. Проведенные расчеты показывают, что если бы намечавшееся поглощение состоялось, то РАНХиГС получил бы в АР скоринг в 93,8% и переместился с 4-го места на 2-е, опередив МГУ и вплотную приблизившись к ВШЭ. Тем самым эффект от слияния может быть очень значительным.

В заключении подытожим рассмотренную трехшаговую модель успеха университета. На первом шаге – «выход» на рынок – вуз должен вырасти до определенного размера, чтобы выполнить требования МОН РФ и получить статус университета. Данная мера делает вуз полноправным и полноценным участником («субъектом») рынка высшего образования и дает ему шанс на последующий успех. На втором шаге – «защита» от рынка – университет должен укрепить свои позиции путем получения особого статуса и наведения связей с властью, что позволит ему обезопасить себя от неожиданных сюрпризов со стороны конкурентов. И, наконец, третий шаг – «завоевание» рынка – предполагает активизацию полученного административного ресурса и вхождение в альянс с властью ради поглощения более слабых вузов и усиления за счет этого своих рыночных позиций. Таким образом, на поверхности мы можем наблюдать интересный парадокс: административный успех вузов перерастает в академический успех. Тем самым бюрократические механизмы и инструменты довольно быстро приводят к хорошим академическим результатам. В этом, на наш взгляд, состоит одна из важнейших особенностей рынка высшего образования России.

4. Административный рынок и его особенности

Выше была рассмотрена «бюрократическая» модель успеха (БМУ) российских вузов. Раскроем более подробно ее особенности.

Суть данной модели состоит в том, что главным фактором успеха вуза является административный ресурс его руководства, прежде всего, ректора. Иными словами, конкуренция между университетами ведется не по линии традиционных рыночных параметров, а по линии административных связей их руководителей. Соответственно на вершине иерархии успеха оказываются не те вузы, которые обеспечивают более высокое качество обучения на основе конкурентных цен, а те, руководители которых могут получить дополнительное финансирование (как правило, бюджетное) и «включить» эффект масштаба за счет слияний и поглощений своих более слабых конкурентов. Следовательно, успех вуза определяется не его популярностью на рынке среди потребителей (абитуриентов и фирм-заказчиков научных проектов), а близостью руководителя университета к высшим эшелонам власти. Можно сказать, что сегодня российские вузы черпают ресурсы для своего развития не с рынка, а получают их от различных структур власти. В связи с этим правомерно задать вопрос: подпадает ли такая практика под понятие рыночной конкуренции?

На данный вопрос следует дать положительный ответ. Дело в том, что рынок имеет несколько атрибутов – множество участников, ограниченные ресурсы, конкуренция, трансакционные издержки – и все они присутствуют на административном рынке высшего образования. Число вузов превосходит их требуемую величину, в связи с чем между ними идет конкуренция за административный ресурс, который строго лимитирован и распределяется только между избранными; получение же административного ресурса для вуза сопряжено с повышенными трансакционными издержками, идущими на обеспечение взаимодействия с чиновниками разных уровней. При этом есть спрос на административный ресурс со стороны вузов, есть его предложение со стороны власти, идет конкуренция за этот ресурс в рамках существующей цены на него (т.е. трансакционных издержек), а победитель в этой борьбе получает различные финансовые и репутационные бонусы. Таким образом, российская система высшего образования все-таки представляет собой рынок, хотя и весьма специфический. Можно сказать, что в России традиционная рыночная конкуренция заменилась на административную конкуренцию, т.е. на конкуренцию за административный ресурс. Во всем остальном рыночные механизмы и закономерности сохраняются.

Однако правомерно задать и такой вопрос: насколько искаженным является рыночный механизм, действующий на российском рынке высшего образования?

Чтобы ответить на поставленный вопрос, следует оттолкнуться от факта существования трех видов рынка: потребительского, на котором университеты находят своих студентов и заказчиков научных проектов; рынка труда, где отбирается академический персонал; институционального, на котором формируется и «торгуется» репутация вузов [6, с.304]. Считается, что современные университеты формируют, прежде всего, свою репутацию, которая имеет определяющее значение: благодаря хорошей репутации вуз привлекает и удерживает администраторов и профессоров, студентов и финансовые ресурсы. Иными словами, сильные позиции на рынке репутации почти автоматически обеспечивают вузам столь же хорошее положение на рынке труда и потребительском рынке. Специфика же России состоит в том, что репутация ее вузов формируется не на открытом рынке, как в развитых странах Запада, а в сфере государственного администрирования и коллективах высокопоставленной бюрократии. Конечным же итогом такого процесса является все та же репутация, которая позволяет вузам доминировать на рынке высшего образования.

Описанный механизм хорошо объясняет установленный ранее факт перерождения административного успеха вузов в академический успех. Удача на административном рынке позволяет университету сформировать в глазах бюрократии и широкой общественности хорошую репутацию, на основе которой можно получить дополнительное бюджетное финансирование, обеспечить хороший внебюджетный набор абитуриентов на условиях высокой цены обучения, привлечь государственных и негосударственных партнеров для выполнения исследований и разработок. В свою очередь хорошее финансовое положение вуза позволяет ему нанять наиболее активных и интересных преподавателей и исследователей, которые и обеспечивают его сильные позиции в сфере академических публикаций. Кроме того, высокая репутация вуза позволяет ему увеличить свой размер и тем самым нарастить штат сотрудников, который и обеспечивает более обширную экспансию в отношении академических изданий. Так административный ресурс трансформируется в академическую результативность. Именно таким образом и работает современная модель успеха российских вузов.

Разумеется, при реализации БМУ вузов приводятся в действие многочисленные и весьма разнообразные формальные и теневые механизмы влияния на конкурентов. Следствием административной конкуренции является ее персонифицированный характер, который не всегда доминирует, но часто имеет огромное значение. Отношения между ректорами вузов и чиновниками в правительственных структурах напрямую определяют набор присоединяемых и присоединяющих университетов. Более того, сами ректорские места превратились в арену конкуренции чиновников. Например, ректор Национального исследовательского ядерного университета (НИЯУ) Московский инженерно-физический институт (МИФИ) М.Н.Стриханов в 2003–2004 гг. был заместителем министра образования РФ; в 2004–2007 гг. он занимал пост заместителя директора Департамента государственной научно-технической и инновационной политики МОН РФ, с которого он в 2007 г. и «перескочил» на место ректора МИФИ. Ректор Национального исследовательского технологического университета (НИТУ) Московский институт стали и сплавов (МИСиС) Д.В.Ливанов в 2004–2005 гг. занимал должность директора Департамента государственной научно-технической и инновационной политики МОН РФ, в 2005–2007 гг. он был статс-секретарем и заместителем министра МОН РФ; с этой позиции он и «перешел» в 2007 г. на пост ректора МИСиС, откуда в 2012 г. он «вернулся» в госаппарат в качестве министра МОН РФ. Примечательно, что МИФИ и МИСиС стали первыми вузами страны, получившими статус национального исследовательского университета (НИУ) России и попавшими за счет этого в привилегированное положение.

Другим примером является ректор Южного федерального университета (ЮФУ) М.А.Боровская, которая заняла этот пост в 2012 г. посредством перехода с должности заместителя директора Департамента организации бюджетного процесса, учета и отчетности МОН РФ, где она работала в 2010–2012 гг. Еще один пример – ректор Дальневосточного федерального университета (ДВФУ) С.В.Иванец, находящийся на этом посту с 2012 г.; он также является выходцем из МОН РФ, где работал с 2007 г., а в 2010-2012 гг. был заместителем министра. И еще пример – ректор Северо-Кавказского федерального университета (СКФУ) А.А.Левитская, занявшая эту должность в 2012 г. после перехода с должности директора Департамент воспитания и социализации детей МОН РФ, в котором она работала с 2006 г. Заметим, что ЮФУ, ДВФУ и СКФУ также имеют особый статус и активно проводили слияния и поглощения. Так, в 2006 г. в состав ЮФУ вошли Ростовский государственный университет, Таганрогский государственный радиотехнический университет, Ростовский государственный педагогический университет и Ростовская государственная академия архитектуры и искусств. Аналогичным образом «новый» ДВФУ в 2011 г. получил старт в результате объединения «старого» ДВФУ, Дальневосточного государственного технического университета, Тихоокеанского государственного экономического университета и Уссурийского государственного педагогического института. Точно также все было и в СКФУ, который в 2012 г. присоединил к себе Ставропольский государственный университет и Пятигорский государственный гуманитарно-технологический университет.

Имеются случаи захода в ректоры вуза и людей не из профильных ведомств. Например, с 2011 г. по 2013 г. ректором Государственного университета управления (ГУУ) был В.А.Козбаненко, «перешедший» на эту позицию с должности директора Департамента государственной службы Министерства здравоохранения и социального развития РФ, в котором он работал с 2005 г. Есть примеры прихода в вузы и политических деятелей. Так, ректором Российского экономического университета (РЭУ) им. Г.В.Плеханова с 2008 г. является В.И.Гришин, имеющий большой опыт работы в качестве депутата Государственной Думы (ГД) Федерального Собрания Российской Федерации (с 1999 г.); в 2002–2007 гг. он был председателем Комитета ГД по делам Федерации и региональной политики, членом Комитета ГД по энергетике, а также заместителем руководителя фракции «Единая Россия» в ГД.

Таким образом, административный аппарат государства периодически «делегирует» своих ставленников на ректорские посты ведущих вузов страны, после чего «сотрудничество» ректоров и чиновников становится особенно тесным и «плодотворным». В редких случаях наблюдаются «возвратные эффекты», когда ректоры переходят на высокие посты в правительственных структурах. Тем самым позиции вузов напрямую зависят от результатов административной конкуренции в высших эшелонах власти.

Разумеется, административная «крыша» не является незыблемым гарантом от поглощений со стороны конкурентов; гораздо большее значение имеют конкретные персоны, «прикрывающие» вуз. Например, в 2012 году к Финансовому университету при Правительстве РФ в качестве структурных подразделений присоединены Государственный университет Министерства финансов (МФ) РФ (бывшая Академия бюджета и казначейства при МФ РФ) и Всероссийская государственная налоговая академия при МФ РФ. Тем самым наличие такого серьезного «прикрытия», как МФ РФ, все-таки не сработало, хотя надо отметить и тот факт, что оба указанных вуза при слиянии получили более высокий бюрократический статус – из-под «крыши» федерального министерства они перешли под «крышу» Правительства РФ. Само присоединение указанных вузов связано в основном с отставкой в 2011 г. министра финансов А.Л.Кудрина, который их курировал и «опекал»; уход А.Л.Кудрина из власти очень быстро привел к перераспределению «университетского ресурса».

Иногда административная конкуренция на рынке вузов перерастает в своеобразные «административные войны». Например, присоединение Российского государственного торгово-экономического университета (РГТЭУ) к РЭУ многими экспертами было проинтерпретировано как сведение счетов вице-премьера страны Д.О.Рогозина через своего племянника министра образования и науки Д.В.Ливанова со своим бывшим коллегой по работе в партии «Родина» ректором РГТЭУ С.Н.Бабуриным; в свое время между Д.О.Рогозиным и С.Н.Бабуриным возникли серьезные разногласия на почве национально-патриотической идеи [7]. Имеются и прямо противоположные примеры, как, например, сохранение Пятигорского государственного лингвистического университета (ПГЛУ) в качестве самостоятельного вуза, несмотря на попытки его присоединения к Северо-Кавказскому федеральному университету (СКФУ). «Отбиться» ПГЛУ от СКФУ удалось только благодаря личной симпатии между ректором ПГЛУ А.П.Горбуновым и полномочным представителем Президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе А.Г.Хлопониным. Таким образом, фактор личных симпатий и антипатий на административном рынке имеет первостепенное значение.

Интересный пример дает и ВШЭ во главе с ректором Я.И.Кузьминовым. Истоки влияния данного вуза на многие процессы в стране лежат в тесных связях Я.И.Кузьминова с бывшим министром экономики РФ Е.Г.Ясиным. В настоящее время «повязанность» Я.И.Кузьминова с высшими эшелонами власти проявляется в его обширной экспертной деятельности. Так, он является: членом Комиссии по вопросам совершенствования государственного управления при Президенте РФ; членом Правительственной комиссии по повышению результативности бюджетных расходов; членом Правительственной комиссии по проведению административной реформы; руководителем Рабочей группы по подготовке предложений по разработке административных регламентов федеральных органов исполнительной власти при Правительственной комиссии по проведению административной реформы; членом Правительственной Комиссии по подготовке управленческих кадров; руководителем экспертной группы «Рынок труда, профессиональное образование, миграционная политика» по подготовке концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года. В дополнение к этому ВШЭ имела поддержку со стороны жены Я.И.Кузьминова Э.С.Набиуллиной, экс-министра экономического развития РФ, а в настоящее время Председателя Центрального банка России. Неудивительно, что в 2008 г. ВШЭ перешла в ведение Правительства РФ, а в 2009 г. получила статус НИУ. Неудивителен также и тот факт, что в 2012 г. в состав ВШЭ в результате реализации процедуры присоединения вошли Московский государственный институт электроники и математики (МИЭМ) и два учреждения дополнительного профессионального образования – Учебный центр подготовки руководителей и Государственная академия специалистов инвестиционной сферы.

Похожий случай представляет собой Российская академия народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) при Президенте РФ с его ректором В.А.Мау, который с 1992 г. был советником председателя Правительства РФ Е.Т.Гайдара, а с 1997 2002 гг. был руководителем Рабочего центра экономических реформ при Правительстве страны. Данная деятельность увенчалась в 2001 г. классным чином действительного государственного советника РФ 1-го класса. В настоящее время В.А.Мау является членом: экономического совета при Президенте РФ; Комиссии при Президенте РФ по вопросам государственной службы и резерва управленческих кадров; правительственной комиссии по экономическому развитию и интеграции, Совета при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию; Правительственной комиссии по проведению административной реформы; Правительственной комиссии по оценке результативности деятельности федеральных и региональных органов исполнительной власти; председателем Экспертного совета; соруководителем (вместе с Я.И.Кузьминовым) Экспертного совета по обновлению Стратегии-2020. В связи с этим неудивительно, что РАНХиГС была создана путем присоединения в 2010 г. к Академии народного хозяйства при Правительстве РФ Российской академии государственной службы при Президенте РФ, а также 12 других федеральных государственных образовательных учреждений, среди которых: Волго-Вятская академия государственной службы, Волгоградская академия государственной службы, Дальневосточная академия государственной службы, Орловская региональная академия государственной службы, Поволжская академия государственной службы им. П.А.Столыпина, Северо-Западная академия государственной службы, Северо-Кавказская академия государственной службы, Сибирская академия государственной службы, Уральская академия государственной службы, Московская академия государственного и муниципального управления, Институт повышения квалификации государственных служащих, Приморский институт государственного и муниципального управления.

На российском рынке высшего образования имеется множество «промежуточных» вариантов проявления административной конкуренции. Например, ректор Российского университета дружбы народов (РУДН) В.М.Филиппов «самостоятельно» возглавил этот вуз в 1993 г., после чего в 1998 г. ушел на госслужбу (на пост министра образования РФ в 1998–2004 гг.), откуда он в 2005 г. снова вернулся на ректорское место в РУДН. Последний аккорд в своем симбиозе с МОН РФ В.М.Филиппов поставил в 2013 г., став председателем Высшей аттестационной комиссии (ВАК) МОН РФ. На этом поприще В.М.Филиппов закрепляет двойные административные стандарты. Типичный пример: в ГУУ, не имеющем сильной административной «крыши», замораживается открытие даже самых важных для вуза диссертационных советов, тогда как в привилегированном ФУ открывается два совета-дубликата по одной и той же специальности. Данное беспрецедентное событие обосновывается тем, что в ФУ проходит слишком много защит и один совет не успевает их принять. Тем самым ректор РУДН оказывается эффективно встроен в систему административной конкуренции с присущим ей волюнтаризмом в принятии решений.

Среди «министерских рейдеров» числится ректор Московского государственного технического университета (МГТУ) Институт радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА) С.А.Кудж, который с 2012 г. занимал пост директора Департамента государственной службы, кадров и мобилизационной подготовки МОН РФ, а в 2013 г. стал ректором МИРЭА. Почти таинственной фигурой является ректор Московского Государственного Индустриального Университета (МГИУ) В.И.Кошкин, который пришел на это место с должности начальника Управления научных исследований и инновационных программ Федерального агентства по образованию. Все перечисленные вузы являются заметными игроками рынка высшего образования.

Хорошим дополнением к ректорскому корпусу БМУ является модель сетевой бюрократии (МСБ), активно применяемой в ВШЭ. Ее суть состоит в том, что в вуз на различные руководящие позиции приглашают высокопоставленных чиновников-отставников. Типичным примером является предоставление экс-министру финансов РФ А.Л.Кудрину кафедры в ВШЭ. Более ранний пример связан с назначением на должность директора по макроэкономическим исследованиям ВШЭ С.В.Алексашенко, бывшего первого заместителя председателя Центрального банка России. Благодаря таким назначениям вуз аккумулирует в своих рядах людей, обладающих обширными связями в правительственных кругах, что позволяет университету получать различные заказы от государственных и негосударственных структур. В свою очередь такие финансовые бонусы усиливают позиции вуза и позволяют ему осуществлять разнообразные академические инициативы. Аналогичные стратегии с незначительными вариациями практикуются многими вузами. Например, в ГУУ одну из кафедр занимает действующий префект ЮВАО Москвы В.Б.Зотов; ранее на аналогичной должности «работал» действующий первый заместитель мэра Москвы П.П.Бирюков. Надо сказать, что в данные персоны подвержены ротации – они довольно спонтанно приходят в вузы и уходят их них. Однако это не меняет сути выстроенной МСБ.

Таким образом, вузы-лидеры АР являются, как правило, бесспорными лидерами административного рынка. Развернувшиеся конкурентные процессы вокруг российских вузов вполне объяснимы: распределение собственности в ресурсных отраслях экономики (нефтяная, газовая и химическая промышленность, металлургия) давно состоялось и пересмотру не подлежит, тогда как непроизводственная сфера (образование, здравоохранение, ЖКХ) долгое время была не затронута этим процессом. По-видимому, пришло время высшего образования, в связи с чем обостряется административная конкуренция за ведущие вузы страны. При этом воспроизводится прежняя распределительная модель – присвоение лучших объектов с последующим превращением их в своеобразные государственные корпорации-гиганты. Фактически сегодня ведущие университеты страны уже подпадают под это понятие. Например, некоторые аналитики говорят о ВШЭ как о полноценном национальном проекте. Именно этим обстоятельством и определяется волна закрытий, слияний и поглощений российских вузов.

Своеобразие университетов состоит в том, что они, как правило, тесно связаны с различными государственными органами власти. Это приводит к тому, что преуспевающие крупные вузы, ректоры которых обладают большими административными связями, превращаются в центры привлечения огромных финансовых ресурсов. Причем этот процесс может воспроизводиться на долговременной основе.

Надо отдавать себе отчет в том, что у современной административной модели рынка высшего образования России есть объективная основа – корпоративная модель государственного сектора, являющаяся следствием построенной модели государственного капитализма [8]. Лояльность ректорского корпуса, состоящего в значительной степени из бывших чиновников, к правительственной политике позволяет государству существенно повысить управляемость ключевыми объектами страны.

Сложившаяся административная конкуренция на рынке высшего образования предопределена исторической спецификой России – почти все старые, знаменитые и престижные вузы страны являются государственными (частные вузы пока никем не воспринимаются всерьез и не котируются ни в кругах абитуриентов, ни среди предпринимателей, ни среди профессоров). Причем не просто государственными, а федеральными – их учредителем являются федеральные органы власти. В США таких вузов вообще практически не существует; в крайнем случае, американские государственные университеты являются региональными, т.е. учреждаются и финансируются правительством штата; самые же лучшие вузы США являются частными организациями.

5. Объективные составляющие «бюрократической» модели успеха вузов

На самом деле победа того или иного вуза в административной борьбе сама по себе автоматически не приводит к академическим успехам. Чтобы это произошло, необходимо запустить «присвоенный» административный ресурс в оборот с целью его трансформации в научные достижения. Кроме того, административный ресурс должен эффективно накладываться на некоторые базовые факторы, которые способствуют академической активности сотрудников вузов. Эти факторы и образуют некую объективную надстройку над БМУ российских университетов. Более того, можно утверждать, что при наличии факта перерождения административных успехов вуза в успехи академические имеет место сложившийся зрелый административный рынок в сфере высшего образования и соответствующая ему зрелая БМУ; в противном случае рынок находится в зачаточном состоянии – на начальной стадии своего формирования. Ниже мы покажем, что в России сложился зрелый административный рынок вузов, а также рассмотрим некоторые объективные факторы успеха ведущих университетов страны.

Выше мы уже отмечали, что вузы первой десятки АР вошли в первую десятку рейтингов РЭК. Тем самым десятка вузов-лидеров остается довольно стабильной в обоих списках. Из данного факта вытекает, по крайней мере, два вывода. Во-первых, это доказывает качественную адекватность АР в смысле правильного отбора вузов-лидеров. Во-вторых, это означает, что административный успех ведущих вузов действительно перерос в повышенную активность вузов в смысле участия в важнейших профессиональных мероприятиях страны. Учитывая, что такая активность участия вузов подкрепляется активностью публикаций в главных профессиональных изданиях, можно утверждать, что на российском рынке высшего экономического образования уже сложилась зрелая БМУ. Таким образом, высокая академическая активность вузов является первой объективной составляющей их успеха.

Вторым базовым фактором успеха является «географический» фактор. Расчеты показывают, что первые 6 позиций в АР занимают московские вузы (табл.6), обогнать которые вузам из других регионов совершенно не реально. В первой десятке университетов-лидеров фигурирует только один провинциальный вуз – НГУ. Это означает, что месторасположение вуза в столице является весомым фактором его успехов: расположение университета за пределами Москвы существенно снижает вероятность его вхождения в первую десятку вузов-лидеров.

Данный факт представляется вполне разумным, т.к. в условиях жесткой административной конкуренции близость вуза к столичным структурам власти снижает издержки взаимодействия со столичной бюрократией и ускоряет все деловые контакты. Однако это положение работает только применительно к самым передовым высшим экономическим школам страны; применительно ко 2-ой и 3-ей десяткам АР столичный синдром резко снижается и перестает быть весомым фактором успеха.

Третьей объективной составляющей БМУ российских вузов является их глобальная специализация. Так, согласно расчетам, вузы социально-экономической и социально-политической ориентации доминируют в первой десятке АР (табл.7). Только три крупных классических университета – Московский, Санкт-Петербургский и Новосибирский – смогли войти в Тор-10, но и они имеют в своем арсенале солидные специализированные факультеты. Здесь сказывается эффект масштаба и нацеленность вуза на определенный сегмент академического рынка. Любопытно, что применительно ко 2-ой и 3-ей десяткам АР синдром профессиональной специализации опять-таки перестает быть весомым фактором успеха вузов. Здесь имеет место почти полная аналогия фактора специализации с географическим фактором.

Сказанное выше подводит к весьма интересному выводу: факторы «столичности», специализации и активности БМУ вузов являются локальными по своей природе. Это означает, что они проявляют себя только в вузах-чемпионах из первой десятки АР. Из этого вытекает, что, с одной стороны, в передовых вузах страны имеется удачное сочетание названных трех факторов БМУ, а с другой – именно те вузы, которым удается эффективно мобилизовать эти три фактора, и становятся национальными чемпионами российского рынка высшего экономического образования. В данном случае довольно сложно разделить причину и следствие, однако это не важно, ибо сам факт наличия трех акселераторов успеха от этого не меняется.

6. Поведенческая модель вузов: реактивность vs проактивность

Административная конкуренция на рынке высшего образования России и БМУ порождают довольно специфическую модель поведения вузов, которую можно охарактеризовать как реактивную, т.е. вузы довольно пассивно реагируют на вызовы со стороны рынка. Проактивная позиция, когда вузы навязывают рынку новые правила игры и новые стандарты, практически отсутствует. Поясним данный момент.

Дело в том, что в настоящее время российский рынок вузов, занимающихся подготовкой экономистов и ведущих экономические исследования, довольно обширен и не структурирован. Непонимание места каждого вуза на рынке присуще как абитуриентам, широкой общественности и регуляторам, так и самим вузам. Рынок нуждается в большей прозрачности и транспарентности, в наличии неких понятных информационных маркеров. Сегодня работа по мониторингу и рейтингованию вузов взяло на себя МОН РФ. Однако его подходы ориентированы не столько на оценку содержательной работы университетов, сколько на их ресурсное обеспечение. В связи с этим возникает потребность в создании альтернативных инструментов оценки вузов, одним из которых выступает АР.

Реализованный в АР подход является своеобразным международным стандартом. В передовых странах есть университеты, успешные в сфере экономики, которые берут на себя миссию по составлению и ведению академического рейтинга. Именно университеты с высокой репутацией выступают в качестве ренкеров, которым общество оказывает максимальное доверие. В Голландии такую работу с 2004 года ведет Университет Тилбурга, который готовит ежегодный рейтинг Топ-100 Tilburg University Economics Ranking. В США аналогичной деятельностью занимаются Университет Техаса в Далласе, который разрабатывает с 1990 года рейтинг The UTD Top 100 Business School Research Rankings, и Университет Аризоны, разрабатывающий с 1990 года рейтинг ASU Finance Rankings. В России пока нет вуза, который взял бы на себя подобную миссию [9]. Между тем наличие Академического рейтинга Топ-100 российских экономических вузов, который будет размещен в качестве самостоятельной страницы на сайте какого-либо университета, способен привлечь к себе три группы заинтересованных лиц: абитуриентов, которые полностью дезориентированы при выборе вуза экономического профиля (результат – в поисках рейтинга они заходят на сайт вуза и тем самым оказываются в его «сетях»); представителей регулятора в лице сотрудников МОН РФ, Рособрнадзора и т.п. (результат – ведомства будут вынуждены учитывать рейтинг в своих решениях); представителей университетов, которые также дезориентированы в отношении своих позиций на рынке (результат – они будут ориентироваться на рейтинг и начнут включаться в конкуренцию за передовые места в нем). Кроме того, ренкер получает серьезный повод для переговоров с научными изданиями, которые включены в выборку рейтинга. Университет-ренкер может «выбивать» для себя большее количество страниц в данных журналах и организовывать систематическую работу по поставке в них статей своих сотрудников. Результат – позиции ренкера еще больше укрепляются, и он объективно будет продвигаться в рейтинге на более передовые места.

Таким образом, вуз, который взял бы на себя миссию по ежегодному обновлению АР, мог бы рассчитывать на укрепление своего положительного имиджа. АР способен стать фирменным продуктом университета, в связи с чем все PR-акции в отношении рейтинга могут превращаться в PR-акции университета как его разработчика. Опыт показывает, что воспроизведение АР в течение 2-3 лет может сделать его фактически безальтернативным инструментом принятия решений многими группами потребителей. Нечто подобное было сделано в Китае Шанхайским университетом Shanghai Jiao Tong University, который благодаря своему рейтингу Academic Ranking of World Universities получил международное признание в качестве ведущего ренкера Азии.

Несмотря на такой солидный имиджевый потенциал АР, его разработчику не удалось заинтересовать этим проектом ни один из вузов первой десятки АР. Характерно, что ни один вуз в лице своей администрации не верит в свой авторитет и не считает, что его университетский рейтинг может быть воспринят общественностью всерьез. Над ректорским корпусом довлеет мнение, что любая университетская инициатива рынком игнорируется, если только она не подкреплена каким-либо дополнительным коллективным авторитетом. Предлагаемый АР должен получить официальный статус со стороны МОН РФ либо должен быть поддержан Ассоциацией ведущих университетов (АВУ) России или, например, Ассоциацией федеральных университетов России. Только в этом случае рейтинг получит солидную «крышу» и может претендовать на серьезное отношение со стороны университетского сообщества и государственных структур. Однако даже общественное «прикрытие» проекта со стороны АВУ не слишком ценно в глазах университетских администраторов. Тем самым можно сделать довольно сильный вывод о том, что нынешние российские вузы не чувствуют себя самостоятельными игроками рынка высшего образования, в связи с чем все индивидуальные университетские инициативы, как правило, не проявляются; право на существование остается только за коллективными инициативами, согласованными в высших эшелонах власти.

Такое состояние дел приводит к блокированию проактивных стратегий вузов – они просто-напросто не берут на себя смелость навязывать рынку свои представления о рынке. Вместо этого они достаточно точно выполняют предписания МОН РФ, вписываясь в навязываемую сверху модель эффективного университета. Все это снижает разнообразие идей, поведенческих установок и подходов к развитию вузов. Ментальная и институциональная среда обедняется, что затрудняет дальнейшую прогрессивную эволюцию университетского сообщества. Сегодня вузы не рискуют в одиночку обнародовать новые и более адекватные академические ценности и установки.

7. Заключение

Рассмотренная БМУ российских вузов имеет важную особенность – она провоцирует пассивные стратегии университетов в отношении содержательного наполнения их деятельности. Гораздо большее значение имеет лояльность вузов к действиям регулятора, что в значительной степени достигается путем пополнения ректорского корпуса отставными представителями регулятора. Хотя административная конкуренция все же «переливается» в академические формы соперничества вузов, названная тенденция представляет серьезную опасность. Уже сегодня в государственных университетах имеет место кадровое засилье бывших военных. Например, в Московском городском университете управления (МГУУ) среди сотрудников наблюдается огромное число отставных сотрудников Федеральной службы безопасности (ФСБ) РФ. ВШЭ в последние годы основательно пополнилась отставными полковниками и генералами; в ГУУ преподают бывшие сотрудники Федеральной миграционной службы (ФМС) РФ. Во многих вузах отделы кадров возглавляют сотрудники ФСБ.

Таким образом, БМУ вузов в последние годы дополнилась таким явлением, как пополнение университетских кадров отставными силовиками. При этом особую опасность таит в себе приход силовиков в административно-управленческий состав университетов. Если эта тенденция не пойдет на спад, то есть реальная угроза снижения эффективности построенной БМУ российских вузов.

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект №12-02-00169а).

Литература

1. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Академическая результативность высших экономических школ России // «Капитал страны», 17.06.2013.
2. Академический рейтинг экономических вузов России // «Капитал страны», 17.06.2013.
3. Рубинштейн А.Я. Статистические итоги Первого Российского экономического конгресса (Москва, 7–12 декабря 2009 г.)// «Журнал Новой экономической ассоциации», №5, 2010.
4. Головнин М.Ю., Соколова Т.В. Статистические итоги Второго Российского экономического конгресса (Суздаль, 18–22 февраля 2013 г.)// «Журнал Новой экономической ассоциации», №1(17), 2013.
5. О федеральной целевой программе "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2014 - 2020 годы и внесении изменений в федеральную целевую программу "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009 - 2013 годы. Постановление Правительства РФ №424 от 21.05.2013. URL: government.ru/media/files/41d467e75ea42b9d1b10.pdf.
6. Кларк Б.Р. Поддержание изменений в университетах. Преемственность кейс-стади и концепций. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2011.
7. Салтан М., Щербатов Г. Буза в РГТЭУ. За что убрали Бабурина?// «Агентство русской информации», 27.12.2012. URL: ari.ru/news/9052f0a8a.
8. Балацкий Е.В., Конышев В.А. Российская модель государственного сектора экономики. М.: ЗАО «Издательство «Экономика»», 2005.
9. Балацкий Е.В. Мировой опыт составления и использования рейтингов университетских факультетов// «Общество и экономика», №9, 2012.