Сталин – эффективный менеджер?

В советской стилистике это прозвучало бы так: шестьдесят лет назад не стало Сталина. Но без оглядки на разлагающую работу времени, сенсационные разоблачения и ревизионистскую пытливость интеллектуалов его фигура так и не приобрела идеологической определенности. Споры о нем до сих пор актуальны не только среди ученого сообщества, но и в медийном пространстве. Согласно опросу аналитического института «Левада-центр», проведенного в конце 2012 года, 42% россиян считают вождя народов «общественным деятелем, оказавшим наибольшее влияние на мировую историю». Это очевидное подспорье для национальной гордости, сродни той, что испытывают грузины, реставрируя памятники руководителю советской империи, по одной из версий – осетина с широкой грудью. Поэтому 28% граждан России относятся к личности Сталина положительно, если не сказать с откровенной симпатией.

Объективная статистика вводит в смущение прежде всего либерально мыслящую часть общества. Никакой разбор полетов, переосмысление наследия и с документальной достоверностью описанные трагедии репрессированных миллионов советских граждан, воспринимавшихся Сталиным как сухой отчет, похоже, не повлияли на массовое сознание, считающее тирана «эффективным менеджером» и справедливым правителем. После подведения итогов социологического опроса директор института «Левада-центр» Лев Гудков констатировал «поразительное возрождение популярности Сталина». Аналитик Московского центра Карнеги Мария Липман предложила объяснять это отсутствием четкой национальной и государственной идентичности в постсоветской России и так и не найденным консенсусом в оценке своего коммунистического прошлого. В результате этого общество разделяется на приверженцев идеи о мудром лидере и категорических противников тирании.

Цифры широко известны, но почему-то больше не шокируют: в период Первой мировой войны и до потухшего пожара гражданской войны в 1922 году человеческие потери составили 13 миллионов граждан. За время скоропалительной индустриализации, последовавшей за провалом коллективизации и голодом, в 1932-1934 годах преждевременно умерли 6 миллионов человек. От начала политических репрессий и чисток в 1937 году и до послевоенного времени 1947 года страна, по официальным данным, потеряла 28,6 миллионов населения. Итого почти 50 миллионов жизней. Может ли на этом держаться мощь и процветание, а тем более слава толкового управленца, как ни странно вопрос до сих пор дискутируемый. Поэтому экономисты считают актуальным исторические разыскания и прояснение ситуации с ростом экономики в Советской России на ее заре и до смерти Сталина в 1953 году. В прошлом году Национальную премию по прикладной экономике за исследование сталинской модели получили экономический историк Андрей Маркевич и его американский коллега Марк Харрисон. Фактически ученые оттолкнулись от одного из тезисов противников революции – царская Россия по абсолютным показателям экономики выглядела бы лучше Советского Союза в 1930-х.

Аргумент из области альтернативной истории удалось подтвердить методом экономического анализа. Если вкратце, то на время правления Сталина пришлось возникновение двух объективных тенденций, которые никак не могут быть причислены ему в личные заслуги. Первый тренд охватил практически все страны, активно осуществлявшие переход от аграрных экономик к промышленному производству. Если бы царская Россия не пала жертвой большевиков, то до 1940 года она совпала бы с мировым экономическим трендом и перевела большую часть трудовых ресурсов на промышленные производства. По сути, этой же логике текущего момента последовал Сталин, быстрыми темпами проводя индустриализацию 1930-х годов. Но колоссальное количество заморенных и разоренных крестьян, падение крестьянства как класса, по мнению ученых, не позволили сталинской России воспользоваться плавным перетеканием крестьян в промышленность. Огромная часть трудовых резервов была утрачена навсегда, что отменяет разговор о главной заслуге тирана – «сталинской индустриализации». Вторая экономическая закономерность сталинского управления – рост на фоне предшествовавшего спада. На основе статистических данных экономисты подсчитали изменение подушевого личного потребления. С 1913 года по 1921 оно упало на 56% в сравнении с теми показателями, которые дает царский режим, если продлить ему жизнь во времени при учете всех экономических факторов. С 1937 по 1942 годы потребление оказалось уже на 44% ниже, чем в возможной царской России.

Как итог благосостояние граждан с 1928 по 1940 годы упало на 24,1%. Но с 1941 года потребление при Сталине отыграло свое и выросло на 16,5%. То есть случился рост после внушительного падения. И даже без доказательной базы понятно, что период общественных потрясений не может в экономическом плане отмечаться ровностью. Рыночные реформы 1990-1994 годов, согласно тому же исследованию, снизили подушевое потребление российских граждан на 38%. Для сравнения сталинскую Россию сопоставили с Японией того же времени и выявили, что с 1928 по 1940 год потребление в стране было ниже, чем в Японии на 43,2%, а с 1940 года меньше на 18,4%. При этом Япония неукоснительно вписалась в тренд индустриализации и следовала плавному развитию. Но вероятнее всего экономистам не удастся донести до широкой общественности мысль об объективных условиях роста и естественных процессах в российской экономике во время нахождения Сталина у власти. Но это будет еще одна, на этот раз научная волна десталинизации, первая из которых относится к XX съезду КПСС 1956 года.

Удивительный случай Сталина характерен тем, что народная память о тиране жива не в пример закрепленной мавзолеем памяти о вожде революции Ленине, чья популярность неуклонно падает с 1989 года. Сегодня Ленина признают 37% россиян, тогда как на излете советской эпохи он был в большем почете, о нем хорошо отзывались 72%. По мнению Марии Липман, существующий порядок вещей и национальную идентичность поддерживает, как ни странно, такой государственный институт как тайная полиция. В своей статье для издания Foreign Policy она вспоминает, как в 2009 году в своем видеоблоге президент Дмитрий Медведев открыто осудил политические преступления Сталина. Но позже он подчеркнул, что ФСБ должны продолжать старые традиции службы безопасности. Этим он еще раз напомнил о политическом весе закрытой структуры и ее участии в управлении современной Россией. Большинство россиян лишены иллюзий при взгляде на власть. Они воспринимают ее в авторитарном ключе, как нечто подавляющее, коррумпированное и преступное в отношении к свободной личности. Но последний опрос Московского центра Карнеги, тем не менее, вселяет надежду, что это удастся переломить со сменой поколений. Работники центра опрашивали молодых людей на улицах Москвы, всегда ли нам нужен будет такой управленец как Сталин? По словам Марии Липман, почти все отвечали отрицательно.