Чечня: белое пятно на карте

Автор как никогда актуального журналистского репортажа «Чечня. Год третий», вышедшего этой осенью в издательстве «Ad Marginem», Джонатан Литтелл, к счастью, знаком с российской действительностью не только по статьям в зарубежной прессе. Представления американца, избравшего своим языком французский, основываются на его непосредственном опыте работы в России под крылом неправительственной организации и глубокой рефлексии, подчас недоступной отечественным правозащитникам и журналистам. В заключительной главке своего материала Литтелл пересказывает причудливый сон, приснившийся ему в грозненской гостинице: величайший чеченский строитель Рамзан управляет строительным краном, с которого скидывает людей, а когда никого не остается, спрыгивает из кабины управления и раскрывает парашют.

Обладатель Гонкуровской премии за роман «Благоволительницы», написанный в середине 2000-х на съемной квартире в районе Чистопрудного бульвара, в своем opus magnum обращался к теме Второй мировой войны и не без намека на садистское и фетишистское наслаждение изучал ее патологии. Возможно, роман являлся суммой впечатлений от Второй чеченской войны, на которую автор прибыл в качестве представителя гуманитарной организации Amnesty International.

В 2008 году Литтелл послал официальный запрос российским властям на проведение интервью с президентом Чеченской республики Рамзаном Кадыровым. Но приехать в Чечню из-за бюрократической возни Литтеллу и фотографу Томасу Дворжаку удалось только весной 2009 года, аккурат ко Дню строителя 27 апреля. Двухнедельная поездка незамедлительно обернулась разочарованием – новый пресс-секретарь президента Каримов на праздновании пятой годовщины открытия Министерства строительства намекнул иностранному репортеру, что делать в республике в отсутствие казино и ночных клубов нечего, а длительное пребывание может и вовсе надоесть. Кроме того, беседа о «позитивных аспектах руководства» была безапелляционно отменена.

Но Литтелл – понимая, что от лицемерной власти он бы не получил прямых ответов и, вероятно, был бы поставлен в морально затруднительное положение, если бы Рамзан решил, как это у него заведено, одарить его с барского плеча – пошел кружным путем. Таким образом, в своем стостраничном тексте он разбирает феномен Рамзана «самого великого строителя в мире» Кадырова, ни разу не сталкиваясь с ним лицом к лицу. Прежде всего, это политические и экономические отношения бывшей колонии с метрополией. Затем уже коррозия национального культурного кода, религиозность, понимаемая как этничность, и старая история с повстанцами, лесными братьями, террористами и политизированностью вопроса о репатриации чеченской диаспоры, находящейся в Европе. Все это можно отложить для отдельного историко-культурологического разбора.

Пожалуй, самым любопытным в репортаже становятся наблюдаемые Литтелом политико-экономические трансформации. Основа легитимности власти Рамазана Кадырова – в политическом плане «сына своего отца» – держится в Чечне на масштабном проекте реконструкции разрушенной после двух чеченских войн республики. Обязательные возгласы «Слава Путину!» на официальных мероприятиях с министерскими чиновниками дают понять две основополагающие вещи. Во-первых, замирение России и Чечни проходит по силовой дуге от Путина к Кадырову, и это единственный существующий тандем на Северном Кавказе. Во-вторых, что это перемирие временное и у федеральных властей нет долгосрочной стратегии, которую подменяет исключительно тактика, такая же нелепая, как и военные кампании, но уже в экономическом смысле.

На эту тему Литтеллу удается побеседовать с пресс-секретарем Путина Дмитрием Песковым. «Расхищение фондов – проблема во всех регионах… – говорит Песков Литтеллу. – Я не сомневаюсь, что иногда Рамзан пытается – выражаясь бюрократически – сократить себе путь. Но когда вы пытаетесь реконструировать республику, столь сильно пострадавшую в ходе двух войн, то самое важное – достичь результатов как можно скорее, чтобы сделать жизнь бедных граждан по возможности сносной».

Федеральные деньги в республике значат если не все, то почти все, а сносной жизни нет ни у кого, даже у заложников власти в иерархии самой этой власти. Рамзан прокручивает бюджетные средства, заставляя рабочих и министров трудиться буквально по 24 часа в сутки. Сложное экономическое устройство в республике начинается с параллельного налогообложения. Литтелл рассказывает анонимную историю, вынуждено прикрывая своего информатора, в которой по решению Кадырова необходимо реконструировать сильно пострадавшее во время войны здание государственной службы по оказанию услуг населению. Чиновники составляют смету в 30 млн. рублей. Далее от каждого отдела требуют внести определенную сумму, но больше всего от директора – 100 тыс. евро.

Когда последний подал министру прошение об отставке, к нему заглянули люди и разъяснили, что он может уйти когда угодно, но сначала нужно заплатить. Так, в Чечне все министры, представители крупного и среднего бизнеса, а также директора строительных компаний обязаны встраиваться во внебюджетную цепочку и общими усилиями отстраивать республику. Поэтому и низовая коррупция устроена таким образом, что рабочее место в государственных учреждениях или бюджетных организациях стоит немалых денег. Как пишет Литтелл, это примерно 1100 долларов, чтобы стать водителем маршрутки, от 1300 до 2000 долларов за должность медсестры, 3000 долларов за место пожарного, а чтобы стать членом антикоррупционного комитета нужно заплатить от 600 тыс. до 1 млн. долларов.

Но глубинный смысл такой непростой схемы в том, что счета фондов реконструкции предоставляются Москве, которая платит уже не 30 млн. рублей за конкретное здание, а 100-120 млн., 20% которых, чтобы не быть внакладе, забирают московские чиновники. Этих денег чеченским властям хватает для возврата вложенных средств министрам и далее всем по цепочке, а остаток Кадыров забирает себе и пускает в повторный оборот через Фонд Ахмад-Хаджи Кадырова (ФАК), который возглавляет мать Рамзана Аймани. Более того, в республике невозможно заниматься каким-либо бизнесом. В зависимости от успешности Рамзан его либо облагает высокими налогами в счет платы за протекцию, либо отбирает без суда и следствия. Как правило, любые инвестиции в Чечню рано или поздно «национализируются» в виде уже доходного бизнеса.

Угроза, которая исходит от Чечни в пределах СКФО, заключается в экономической и культурной экспансии за счет федерального центра. По словам Литтелла, Рамзан скупил санатории в Дагестане для своей номенклатуры, его интересуют Кавказские минеральные воды, казино, отели и фабрики в этом регионе. Становится нормальным явлением, когда чеченский ОМОН пытается штурмовать швейную фабрику «Прогресс» в Кисловодске, которую охраняют казаки, утверждая, что фабрика принадлежит Кадырову. Сотрудники Министерства внутренних дел рассылаются Рамзаном по всей России. Литтелл задается вопросом, насколько это законно? Но засланные казачки изучают экономическую ситуацию, определяют экономические цели и задачи, для которых зачастую есть одно решение – рэкет и рейдерство. Подобная группа «засланных» есть в Москве, а в последнее время Рамзана прельщает возможность поучаствовать в олимпийской стройке в Сочи. Он официально предложил строительство гостиничного комплекса от имени Чеченской республики. Как пишет Литтелл, этот жест нужно понимать как заявку на кусок от миллиардного в долларовом исчислении пирога.

Тем не менее, если не федеральные власти, то неформальные объединения уже вступили в спор с нахальной и бескомпромиссной чеченской экспансией. Ростовская мафия дает отпор проворным чеченцам в зоне своих интересов; реакция казаков тоже показательна. Беда в том, что Москва, а вместе с ней и Путин не хотят замечать, как под давлением Чечни меняется целый регион – от Дагестана и Осетии до Краснодара и Ростова-на-Дону. Не в последнюю очередь это происходит потому, что Рамзан не дает испариться деньгам, он заставляет их работать в пределах республики и бывает очень недоволен, если кто-то инвестирует в другой регион или страну. Скорее всего, этот опыт был бы полезен для 40 дотационных регионов России, но вошел бы в серьезный конфликт с принципом свободного движения капитала. Законодательная инициатива, ограничивающая хранение денежных средств за рубежом, озвученная Путиным в обращении к Федеральному собранию, по сути, близка к trickle-down economics Рамзана.

Похоже, Литтелл в своем репортаже, вышедшем по-русски через три года после оригинала, сказал больше, чем собирался или мог на момент выхода французской версии. Страна, улучшающая по западным моделям свой бизнес-климат; элита, заводящая антикоррупционные дела на представителей высшего звена; федеральная бюрократия, борющаяся с дефицитом региональных экономик; все они, к сожалению, будут вынуждены признать, что демократическими мерами весь комплекс проблем современной России решить нельзя. Возможно, авторитаризм в послевоенной Чечне – это адекватный ответ на годы бесчестия, разрухи и ужаса, соответствующий ментальным структурам народа и его представлениям о власти. Однако все респонденты Литтелла отмечают, что Чечня от нового положения только выиграла, в то время как Москва абсолютно точно проиграла. Тем не менее, чеченский вопрос для России глубже, чем многие предполагают, и до сих пор остается открытым, как распоротая рана.