Заявления ответственных чиновников России настраивает население на ожидание новой волны экономического роста. Однако пристальный анализ показывает, что нынешнее положение России гораздо больше похоже на ситуацию в развитых западных странах, находящихся в депрессивном режиме развития. Что общего у этих стран и чего ждать от российской экономики в будущем?
Основной спор между учеными-экономистами по поводу путей выхода из нарастающего кризиса концентрируется не столько на бюджетной дисциплине, сколько на поведении экономических агентов, за стимуляцию которых отвечает политика государства.
Американские ученые и политики последнее время часто обращаются к опыту Великой американской депрессии и периоду 1930-х годов. Глава ФРС (Федеральная резервная система США) Бен Бернанке считается одним из крупнейших специалистов по кризисному десятилетию. Большая часть его усилий по устранению последствий финансовых пузырей и исправлению дисбалансов в экономике США, в том числе известная операция "Твист" для накачки рынка ликвидностью и использования ФРС по прямому назначению как эмитента доллара, подразумевают опыт Депрессии и направлены на предотвращение кризиса спроса в широком смысле.
Нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман так же проводит параллели между текущей ситуацией и Депрессией, критикуя экономическую доктрину европейских стран, в соответствии с которой основной целью государственной экономики становится сокращение бюджетного дефицита. Масштабное урезание государственных расходов в Европе наблюдается повсеместно. Именно на этой волне к власти во Франции пришли социалисты, призванные остановить бесчисленные сокращения; в Италии фигура Премьера стала компромиссной в вопросе мер по уменьшению дефицита; в Англии перед Джеймсом Кэмероном стоит задача ограничить нехватку бюджетных средств путем пересмотра ряда социальных программ, среди которых наиболее взрывоопасные – здравоохранение и медицина.
Такой возврат к консервативной модели умеренного потребления, где само потребление, как правило, не опережает темпы прироста ВВП на душу населения, Кругман как "истинный кейнсианец" не может принять. Недавно он опубликовал в своем блоге на сайте NYTimes "Манифест здравого экономического смысла", иллюстрируя дисциплинарными мерами возникновение порочного круга низкого спроса. Подобная логика увязывает бюджетные траты с экономической активностью, увеличением занятости и понижением риска рецессии, тогда как урезая и сокращая, государство сохраняет долги не только бюджета, но и частного сектора.
Бюджетная дисциплина сказывается и на политике. Чем строже меры, тем меньше популизма. Единственное правильное решение в данном случае – вести себя рационально и от краткосрочной перспективы перейти к долгосрочному горизонту планирования, - считают пришедшие к консенсусу европейские политики. Экс-министр финансов РФ Алексей Кудрин настаивает на переориентации социального государства, модель которого основывается на высокой доле потребления и низком уровне сбережений, на капиталистическую модель. Потому что дисбаланс в социально ориентированном государстве, по его мнению, происходит из-за растущего потребления в долг. В свою очередь Кругман считает рациональное поведение приемлемым в индивидуальном случае, но вызывающим катастрофические последствия при общем рационализме. "Траты одного – это доходы другого", - пишет он. Однако пока что в пропасть тянет не соблюдение дисциплины, а иррациональные действия, которые и есть популизм.
Так, государственный долг США 1 июля перевалил за рекордную отметку после Второй мировой войны и составил 101,5% от ВВП ($15,8 трлн.). Государство продолжает довольно неуспешно поддерживать экономическую активность низкими процентными ставками по кредитам. Бюджетный дефицит формируется путем расходования бюджетных же средств, не обеспеченных реальными доходами. Другими словами, фискальная политика, проводимая ФРС, никоим образом не стимулирует экономику, потому как ничто не заставить закредитованных экономических агентов влезать в еще большие долги. Конечно же, правящий бал Бернанке является сторонником ликвидности, но не меньший ее сторонник Кругман говорит, что дефицит бюджета (с 2011 года остающийся на уровне 8,5% от ВВП) явно недостаточен последние пять лет. И хотя очевидно, что американской экономике мешает закредитованность, Кругман считает, что если бюджетные траты недостаточны, то и толку от них не будет. Против этой точки зрения высказался Банк международных расчетов, опубликовав в своем докладе вывод о том, что мягкая монетарная политика не способна решить проблему платежеспособности и более глубоких структурных проблем.
Таким образом, монетарная политика США, угодившая в ловушку ликвидности, противопоставляется европейским политическим мерам, которые направлены на ликвидацию причин слабости экономики. Надо отметить, что центробанки давно и бесповоротно превратились в долговые пирамиды, а основной печатный станок доллара – ФРС, прибегает исключительно к проверенным операциям, которые показывают неадекватность роста денежной массы спросу на него в реальном секторе и спекулятивную природу краткосрочных долговых обязательств, увеличивающих диспропорции в глобальной финансовой системе. Это вызывает опасения развивающихся стран и приближает их к принятию политики протекционизма. Очевидно, что реализовать с таким заделом структурную перестройку развитые экономики в ближайшее время не смогут. Сокращение государственных расходов – непреодолимая преграда для выхода на новую экономическую волну, к следующему витку развития. Но и эмиссия торговых и резервных валют продиктована не программами развития, а потребностью рефинансирования государственного и частного долга.
В кризис 1930-х годов резкий рост расходов на вооружение явился драйвером выхода из положения и преодоления Депрессии. То же самое наблюдалось во время гонки вооружений в 1970-1980-х. Интересно, что дискуссия о триллионах рублей на военно-промышленный комплекс в России возникла еще до полной реставрации докризисного уровня экономики. Предопределенность холодной войной государственных институтов сегодня делает военные расходы приоритетнее социальных нужд. Это встречает резкую критику со всех сторон, но в условиях падения инвестиций, которые идут в основном в потребительские товары и автопром, только государственные расходы на военную отрасль могут заменить инициирующий импульс для дальнейшего роста российской экономики при внешней неопределенности.
При этом за лучащейся благополучием вывеской Россия с начала этого года подает тревожные сигналы. Владимир Путин на Питерском международном экономическом форуме сравнивал экономики по критерию суверенного долга, и отмечал, что у России он минимальный, а значит, и положение выигрышное. Но с учетом банковских кредитов с января месяца госдолг вырос на 7,3% ($585 млрд.). Вровень с ним подскочил и потребительский спрос – на 7,2% за 2012 год. Также выросли зарплаты на 10% и пенсии, что является отдельной темой о возрастающей нагрузке на дефицитный Пенсионный фонд как подспорье для наращивания внешнего долга. Увеличились и потребительские кредиты, возросла общая задолженность. Вкупе все эти показатели ведут к бюджетной дисциплине, что и происходит с переносом планов по модернизации армии. Поэтому российское положение дел в недалекой перспективе гораздо ближе к тому, что сейчас происходит в западных странах, чем к новой волне экономического роста.
Написать комментарий