Индикативный мониторинг структурного развития экономики

В настоящее время все больше актуализируются вопросы, связанные с разработкой структурной экономической политики. Такая политика предполагает, прежде всего, определенный пересмотр государственных приоритетов в распределении народнохозяйственных ресурсов. Осуществление межсекторальных переливов ресурсов в соответствии с принятыми приоритетами автоматически приводит к изменению доли и, соответственно, роли каждого сектора экономики. Главная же проблема при разработке структурной политики – это определение новых приоритетов. Однако, надо признать, что до последнего времени данная проблема остается открытой и, более того, пока не предложено ни одного приемлемого подхода к ее решению.

Можно ли предложить какую-либо единую концепцию по формированию структурной политики, базирующуюся на рациональной макроэкономической идеологии? Возможно ли вообще построить некую индикативно-аналитическую систему мониторинга структурного развития национальной экономики, позволяющую определять целесообразные направления дальнейших структурных сдвигов? Осознавая невозможность применения универсальных решений ко всем разнообразным экономическим ситуациям, попытаемся все же наметить общие контуры системы структурного мониторинга, которая могла бы служить полезным подспорьем при формировании государственной структурной политики.

1. Исходные методологические принципы

Чтобы определить направления реструктуризации национальной экономики необходимо иметь четкое представление о работе ее структурных звеньев. На наш взгляд, данный тезис не подлежит дискуссионному обсуждению. Но как оценить работу структурных звеньев?

По нашему мнению, в основу подобной оценки должен быть поставлен критерий экономической эффективности использования основных народнохозяйственных ресурсов. Данный принцип вытекает из генеральной цели развития любой страны – построения ресурсосберегающей экономики. Если, например, нами выявлено, что в каком-то секторе экономики хозяйственные ресурсы используются неэффективно, т.е. расточительно, то совершенно очевидно, что данный сектор подлежит реструктуризации. В деятельность именно таких секторов государство должно вмешиваться с целью улучшения их экономических параметров. Одновременно с этим должны приниматься решения о регулировании масштаба деятельности данного сектора, чтобы не допустить отвлечения слишком большой величины макроэкономических ресурсов на поддержание низкоэффективных видов деятельности.

Следующий принцип построения системы структурного мониторинга состоит в том, что эффективность работы каждого структурного звена национальной экономики должна оцениваться одним (интегральным) универсальным показателем, позволяющим объективно сравнивать структурные звенья между собой. При этом желательно, чтобы этот показатель был, во-первых, простым и наглядным, а во-вторых, синтетическим по своей природе. Последний момент означает необходимость аккумулирования интегральным показателем эффективности нескольких сторон производственной жизни, как, например, эффективности использования нескольких народнохозяйственных ресурсов.

Следующий принцип предполагает построение такого интегрального показателя, для которого имелось бы некое эталонное значение, с которым должно проводиться сравнение для определения степени удовлетворительности функционирования того или иного структурного элемента экономической системы. Только в этом случае диагностика структурного развития экономики может быть подчинена строгому, формализованному алгоритму.

Дополнительное требование, накладываемое на интегральный показатель эффективности, заключается в том, что он должен быть выражен в относительных величинах. В противном случае возникнет необходимость его очищения от всевозможных искажающих стоимостных и масштабных эффектов.

2. Структурный показатель экономической эффективности

Прежде, чем перейти к изложению нашего подхода, заметим, что попытки построения некоего интегрального показателя эффективности предпринимались и раньше. Например, в этой связи можно указать на индекс многофакторной производительности Д.Кендрика, имеющего следующий вид [1, с.93]: Ω = Y / [αL + (1 - α)K] , где Y – объем произведенной продукции; K – объем основного капитала (основных фондов); L – численность занятых; α – доля затрат на оплату труда в добавленной стоимости.

Индекс многофакторной производительности Д.Кендрика может быть применен как ко всей экономике, так и к ее отдельным частям. Однако в силу несоблюдения очевидного требования к одинаковой размерности труда и капитала данный показатель не получил широкого практического распространения.

Усовершенствованной модификацией индекса Д.Кендрика является индекс многофакторной производительности Д.Черникова, который имеет следующий вид [1, с.93]: Ω = Y / [L + πK] , где π – коэффициент замещения живого труда, рассчитывающийся по формуле π = γ(L₀ / K₀); γ – коэффициент эластичности производительности труда по его фондовооруженности.

Хотя в индексе многофакторной производительности Д.Черникова снимается проблема разной размерности макрофакторов, характерная для индекса Д.Кендрика, все же он также не нашел широкого применения. На наш взгляд, это обусловлено, по крайней мере, тремя причинами. Первая из них – утяжеленная интерпретация данного показателя из-за использования такой сложной конструкции, как коэффициент замены труда капиталом. Вторая – не очень удачная размерность показателя (руб./чел.), носящая явно частный характер. Третья причина – относительная сложность расчета, т.к. для оценки коэффициента эластичности производительности труда по его фондовооруженности , вообще говоря, необходимо построение эконометрической модели; в упрощенном случае данная характеристика носит интервальный характер и рассчитывается для двух последовательных временных точек.

Нам представляется, что при всех частных недостатках индексов Д.Кендрика и Д.Черникова основная идея, лежащая в их основе, должна быть признана плодотворной. Поэтому в дальнейшем мы будем по-своему преломлять данную идею применительно к нашей задаче, связанной с построением структурного индикатора интегральной эффективности.

Отталкиваясь от того, что на макроуровне целесообразно рассматривать два основных ресурса (труд и капитал) будем рассматривать два показателя экономической эффективности хозяйственного структурного звена – производительность труда (x_i=Y_i/L_i) и фондоотдачу (y_i=Y_i/K_i), где i – индекс структурного звена (например, отрасли). Чтобы уяснить место каждого структурного звена в народнохозяйственной иерархии, на наш взгляд, необходимо сопоставить его показатели эффективности с показателями эффективности, средними по всей экономике. Для этого вычислим относительные показатели производительности труда и фондоотдачи: (x_i/x)100% и (y_i/y)100%, где x – средняя по стране производительность труда; y – средняя по стране фондоотдача.

Введенные в рассмотрение относительные показатели эффективности обладают свойством «двойной сопоставимости». Так, с одной стороны, все структурные звенья экономики могут сравниваться между собой по каждому из этих показателей, а с другой стороны, в рамках каждого звена можно сопоставлять показатели относительной производительности труда и относительной фондоотдачи. Подобная сравнимость достигается благодаря тому, что рассматриваемые показатели выражены в «безликом» процентном выражении.

Сама конструкция относительных показателей эффективности автоматически предполагает их эталонное значение, равное 100%. Например, если относительная производительность труда отрасли больше 100%, то это означает отсутствие у данной отрасли проблем с эффективностью использования живого труда; если же значение относительной производительности труда меньше 100%, то можно констатировать, что с точки зрения эффективности использования рабочей силы данная отрасль находится в числе аутсайдеров. Аналогичные рассуждения в полной мере применимы и в отношении показателя относительной фондоотдачи.

Свойство взаимозаменяемости труда и капитала может приводить к тому, что конкретная отрасль по показателю производительности труда может попасть в группу аутсайдеров, а по показателю фондоотдачи – в группу лидеров. Наличие подобных разнонаправленных тенденций в эффективности использования различных макрофакторов логичным образом требует перехода к интегральному показателю эффективности. В качестве такового можно использовать следующую усредненную величину z_i: z_i = [(x_i / x)100 + (y_i / y)100] / 2. В данной формуле показатели производительности труда и фондоотдачи усредняются, причем делается это для того, чтобы сохранить линию анализа относительно эталонной величины, равной 100%. Сама же процедура усреднения предполагает, что оба частных показателя эффективности абсолютно равноправны и поэтому им присваивается одинаковый вес – 0,5. На наш взгляд, такой подход представляется вполне оправданным, т.к. любая система расчета, отдающая предпочтение тому или иному частному показателю эффективности, будет выглядеть искусственной.

Введенный нами структурный показатель экономической эффективности является чрезвычайно простым и наглядным. Кроме того, он предъявляет минимальные требования как к информационному обеспечению, так и к вычислительной процедуре. Безусловно, он предполагает тривиальное обобщение на многомерный случай, когда рассматривается несколько макрофакторов. Так, например, с теоретической точки зрения помимо живого труда и средств труда было бы логично включить в аналитическую схему и предмет труда. В этом случае в качестве третьего макрофактора выступает так называемое промежуточное потребление R (сырье и материалы), а в качестве третьего частного показателя эффективности используется материалоотдача g_i=Y_i/R_i. Тогда структурный показатель экономической эффективности можно представить следующим образом: z_i = [(x_i / x)100 + (y_i / y)100 + (g_i / g)100] / 3. Данный показатель можно считать практически идеальным с точки зрения диагностики интегральной эффективности структурных звеньев национальной экономики. Основной проблемой в его применении является нехватка исходной информации. Как правило, узким звеном в отчетной статистике является показатель материалоотдачи.

Обобщение формулы на случай числа факторов производства, большего трех, очевидно. Например, еще одним важным фактором можно считать финансовые ресурсы предприятий, эффективность использования которых оценивается показателем рентабельности. Другой не менее важный в современных условиях производственный фактор – затраты энергии; энергетический кризис 2000-2001 гг., разразившийся во многих регионах России, подводит к пониманию необходимости учета энергетического ресурса в качестве одного из ключевых. Соответствующий ему показатель эффективности – энергоотдача. За счет обезличивания размерности все перечисленные показатели могут быть легко использованы при расчете показателя структурной эффективности в качестве четвертого и пятого факторов. Однако мы полагаем, что при осуществлении макроструктурной диагностики вполне достаточно использования двух- или трехфакторной модели.

3. Обоснование работоспособности структурного показателя экономической эффективности

Даже поверхностный взгляд на введенный нами интегральный показатель экономической эффективности наводит на некоторые вопросы. В этой связи совершенно необходимо сделать несколько комментариев.

Во-первых, по поводу правомерности агрегирования нескольких показателей в один. Это связано, прежде всего, с наличием эффекта замещения труда и капитала. На практике это очень часто приводит к тому, что в силу своей технологической специфики некоторые отрасли аккумулируют довольно большую массу основных фондов и за счет этого имеют низкую фондоотдачу, но при этом они обходятся относительно небольшим числом работников и за счет этого имеют высокую производительность труда. Возможна и обратная ситуация, когда для отрасли характерна высокая трудоемкость и низкая фондоемкость. Совершенно очевидно, что использование в данном случае только одного показателя эффективности будет приводить к однобокому анализу. Именно этот недостаток и устраняет процедура агрегирования частных показателей эффективности.

Во-вторых, насколько репрезентативны выбранные нами показатели эффективности? Безусловно, в деятельности структурных звеньев экономики имеются такие стороны (например, экологическая и социальная эффективность), которые никак не отражаются в структурном показателе экономической эффективности. Однако такая задача нами и не ставится. Между тем опыт показывает, что практически все значимые экономические сдвиги в работе структурных звеньев так или иначе, зачастую опосредованно, находят отражение в динамике показателей фондоотдачи и производительности труда. Это связано с тем, что межсекторальные переливы технологий, знаний, финансов, организационных и моральных норм либо предваряют, либо замыкают соответствующие переливы труда и капитала. Кроме того, некоторые стороны деятельности предприятий и отраслей, такие как экологические и социальные проблемы, ни в коей мере не могут выступать в качестве решающего аргумента в пользу реструктуризации соответствующих отраслей экономики. Ухудшение социальных и экологических индикаторов может служить сигналом к оперативному устранению возникших проблем, но не к кардинальной перестройке всего структурного звена. Таким образом, производительность труда и фондоотдача выступают в качестве основных итоговых характеристик деятельности структурных звеньев, достаточно полно отражающих их специфику.

В-третьих, не слишком ли прост структурный показатель экономической эффективности? Действительно, иногда чрезмерная инструментальная простота данного показателя вызывает сомнения в его возможности в достаточно полной мере отразить те сложные и многообразные процессы, которые происходят в недрах структурных звеньев национальной экономики. Однако, по нашему глубокому убеждению, такие опасения совершенно напрасны. Классическим доказательством этого может служить индекс Доу-Джонса, который представляет собой элементарную сумму котировок акций крупнейших компаний США на Нью-Йоркской фондовой бирже. В настоящее время различают индустриальный (сумма котировок по 30 крупнейшим промышленным компаниям), транспортный (сумма по 20 транспортным компаниям), строительный (сумма по 15 коммунальным предприятиям) и сводный (сумма по всем 65 компаниям) индексы Доу-Джонса [2, с.113]. По этому же принципу исчисляются аналогичные индексы и в других странах. Например, в Великобритании используется индекс FTSE-100 (Лондонская фондовая биржа), в России – индекс РТС (Российская товарно-сырьевая биржа) [3, с.19]. В данном случае для нас является важным то, что при всей своей инструментальной тривиальности индекс Доу-Джонса и его аналоги очень хорошо отлавливают как генеральные тенденции, так и краткосрочные колебания экономической конъюнктуры. Примерно такую же роль призван играть введенный нами в рассмотрение структурный показатель экономической эффективности, который, как и индекс Доу-Джонса, представляет собой чрезвычайно простой макроэкономический индикатор.

В-четвертых, насколько правомерно сравнение отраслевых показателей эффективности? Например, можно ли сравнивать производительность труда пищевой промышленности и электроэнергетики. Данный вопрос имеет политэкономическое звучание и связан с пониманием несопоставимости простого и сложного труда. Дело в том, что в нашей схеме сравнение любых отраслевых показателей ведется в стоимостной оценке, где все качественно несопоставимые технологические нюансы производства нивелированы. Может, конечно, возникнуть и другой вопрос: насколько объективны цены, позволяющие проводить подобные стоимостные сравнения? На наш взгляд, в рыночной экономике цены по определению обладают свойством объективности.

Таким образом, структурный показатель экономической эффективности может считаться вполне корректным. Главной же целью при его конструировании было создание не теоретически безупречного показателя, а прикладного индикатора, который может использоваться работниками органов государственного управления в их практической деятельности.

4. Матричные массивы индикативных данных и алгоритм индикативного мониторинга структурного развития экономики

Теперь остановимся на том, как можно использовать структурный показатель экономической эффективности при формировании направлений реструктуризации экономики.

Прежде всего, о том, что понимать под реструктуризацией. На наш взгляд, это либо сохранение отраслевой структуры экономики при реорганизации «отсталых» отраслей в направлении изменения доминирующей в ней формы собственности в пользу более эффективной, либо уменьшение доли «отсталых» отраслей за счет ликвидации неэффективных предприятий.

Такое понимание ведет к тому, что при структурном мониторинге имеет смысл рассматривать не только отрасли национальной экономики, но и подразделять каждую отрасль на группы предприятий различных форм собственности. В этом случае следует рассматривать матрицу структурных показателей экономической эффективности «отрасли–формы собственности». Тогда наш двухфакторный показатель эффективности примет вид: z_ij = [(x_ij / x)100 + (y_ij / y)100] / 2, где фигурируют показатели эффективности предприятий j–ой формы собственности i–ой отрасли.

Вместо отраслей могут выступать регионы или другие структурные звенья экономики. При необходимости можно перейти и к более детальному анализу, когда в формуле будут использоваться три или более индексов. Например, когда рассматриваются одновременно отрасли, регионы и формы собственности. Однако на практике лучше избегать таких сложных схем.

Из сказанного вырисовывается довольно простой и логичный алгоритм работы со структурными оценками экономической эффективности народнохозяйственных звеньев. Расчет таковых позволяет выявить «узкие места» в каждой отрасли (z_i < 100%). На основе таких расчетов должны приниматься решения о необходимости «перекачки» неэффективных форм собственности в более прогрессивные (z_i > 100%). Например, если «узкими местами» оказываются частные предприятия, то их следует национализировать; если выявлена неудовлетворительная эффективность государственных предприятий, то их целесообразно приватизировать и т.д. Если же применительно к некоторой отрасли предприятия всех форм собственности попадают в категорию неэффективных, то вся отрасль нуждается в кардинальной реструктуризации. Последнее может быть реализовано различными путями. Например, можно произвести санацию наиболее слабых предприятий отрасли или осуществить их государственную поддержку, за счет которой будет осуществлен рост эффективности.

Особого комментария заслуживает следующий момент. Дело в том, что эталонное значение z_i=100% позволяет дифференцировать все структурные звенья экономики на две группы: сильные и слабые. Однако этого, вообще говоря, недостаточно. Многие структурные звенья могут оказаться в малой окрестности эталонного значения, что не позволит их классифицировать как откровенно сильные или явно слабые. Это означает, что при группировке структурных звеньев следует ввести понятие допуска и дополнительные два кластера. На наш взгляд, в практических расчетах в качестве допуска можно взять величину в 5%. Тогда итоговая классификация структурных звеньев примет вид: эффективные – z_i > 105%; относительно эффективные – 105% > z_i > 100%; относительно неэффективные –100% > z_i > 95%; неэффективные – 95% > z_i.

В свете сказанного ясно, что особого внимания заслуживают только откровенно неэффективные структурные звенья (четвертая группа в нашей классификации), которые должны реструктуризироваться в первую очередь; остальные сегменты экономики не требуют какого-либо вмешательства со стороны государства.

Выше изложенная система индикативного мониторинга имеет макроэкономическое звучание. Однако она столь же работоспособна и применительно к проблеме развития государственного сектора экономики. Так, например, можно отдельно рассматривать эффективность функционирования федеральных и региональных унитарных предприятий, а также акционерных обществ, где участие государства превышает 50%. Наличие отраслевых и региональных оценок структурного показателя экономической эффективности предприятий в разрезе названных форм собственности позволяет уяснить направления необходимой реструктуризации экономики как внутри госсектора, так и между государственным и негосударственным секторами.

Разумеется, окончательное решение о реструктуризации госсектора должно быть принято на основе более глубокого анализа, нежели это возможно с помощью (3)-(5). Это означает, что индикативный мониторинг с помощью структурного показателя экономической эффективности является лишь первым этапом в изучении ситуации. На втором этапе должен проводиться более комплексный и развернутый анализ с помощью основных показателей эффективности. На третьем этапе необходимо определить конкретные хозяйственные объекты, деятельность которых следует признать неудовлетворительной. Четвертый этап представляет собой собственно разработку мер по реструктуризации.

5. Эффективность функционирования промышленных предприятий различных форм собственности

Рассмотрим на конкретном примере предложенную методику анализа. Для этого рассчитаем относительные показатели производительности труда и фондоотдачи, а также интегральную структурную эффективность российских промышленных предприятий различных форм собственности. При этом ограничимся 1993-1995 гг. [4, с.28], ибо более поздние сведения о процессе отсутствуют. Результаты расчетов приведены в табл.1-2, которые позволяют сделать следующие выводы.

Общественные организации можно было не «трогать», т.к. к 1995 г. структурный (интегральный) показатель эффективности (СПЭ) был почти в норме и данные объекты еще не попадали в категорию откровенно неэффективных. Вместе с тем весьма настораживающей выглядит стабильная тенденция к уменьшению их СПЭ. Таким образом, хотя вмешиваться в работу промышленных общественных организаций не следует, ожидать от них серьезных результатов также не стоит. Видимо, в перспективе это будет вспомогательный сектор промышленности, не претендующий на освоение новых производственных рубежей.

Откровенными промышленными аутсайдерами были государственные и муниципальные предприятия. Причем, если узким местом муниципальных структур были трудовые ресурсы, то государственные предприятия «провисали» одновременно по обоим макрофакторам. Таким образом, данные две группы предприятий, особенно государственные, совершенно явно нуждались в прогрессивной реструктуризации.

Совершенно иная ситуация была характерна для частных структур, которые к 1995 г. вышли на хороший уровень, попав в группу «относительно эффективных» предприятий. Любопытно, что такого результата частные предприятия добились, от года к году (медленно, но верно) отыгрывая свои позиции в одновременном повышении относительной производительности труда и фондоотдачи.

Особого разговора заслуживают предприятия со смешанной (акционерной) собственностью с участием иностранного капитала. Они были не только самым эффективным, но и самым гармоничным промышленным сектором страны. Дело в том, что в этом секторе наблюдался паритет между показателями относительной производительности труда и относительной фондоотдачи, т.е. он был одинаково хорош с обеих сторон. В отличие от этого сектора группа акционерных предприятий без иностранного капитала демонстрировала явную однобокость: начиная с 1994 г. узким звеном их развития стали основные фонды, за счет чего они неуклонно теряли свои преимущества.

Сказанное позволяет сделать ряд «структурных» выводов. Так, к 1995 г. в стране сложилась ситуация, когда государственные и муниципальные предприятия промышленности следовало бы по возможности «переводить» в другие формы собственности: смешанную (акционерную) с участием и без участия иностранного капитала. Большую часть государственных и муниципальных структур следовало санировать, а самые слабые их них, может быть, даже вообще закрыть. Параллельно следовало бы размывать российский акционерный капитал с помощью иностранного участия и за счет этого увеличивать долю высокоэффективных иностранных и совместных предприятий. Попытки искусственного «закрытия» отечественных предприятий для проникновения иностранного капитала только снижают общую капиталоотдачу отрасли и тормозят ее экономическое развитие.

Вместе с тем недопустимы рестриктивные структурные перегибы при оздоровлении российской промышленности: все меры по реструктуризации отрасли по формам собственности должны носить «порционный», строго дозированный характер, т.к. ситуация в экономике довольно быстро меняется. Например, частные предприятия всего лишь за год перешли из группы откровенно неэффективных в группу умеренно неэффективных, а еще через год – в группу умеренно эффективных. Понятно, что резкие рестрикции по отношению к данному сектору в 1993 г. были бы просто неуместными. Поэтому структурная политика должна каждый год корректироваться.

6. Эффективность функционирования предприятий различных отраслей промышленности

Теперь рассмотрим развитие промышленности с точки зрения слагающих ее подотраслей. Для этого воспользуемся официальными данными Госкомстата России [5, с.301, 318-346]. Результаты расчетов показателей эффективности приведены в табл.3-5.

Какие же выводы вытекают из полученных нами цифровых массивов?

Во-первых, все отрасли промышленности можно распределить на два кластера: благополучные и неблагополучные. В 1999 г. к первой группе относились четыре отрасли: топливная и пищевая промышленность, черная и цветная металлургия. Во вторую группу входило шесть отраслей: электроэнергетика, машиностроение, промышленность строительных материалов, химическая, лесная и легкая промышленность (табл.5).

Во-вторых, за период 1992-1999 гг. произошло определенное выравнивание перекосов в эффективности функционирования отраслей промышленности. Так, например, коэффициент поляризации структурного показателя эффективности (разница между максимальным и минимальным значениями отраслевых показателей) в 1992 г. составил 180%, а в 1999 г. – 129%. Таким образом, можно констатировать, что наметилась некоторая нормализация всей отраслевой структуры промышленности.

В-третьих, за 7-8 анализируемых лет произошла в целом незначительная рокировка отраслей промышленности с точки зрения СПЭ. Так, в 1999 г. по сравнению с 1992 г. электроэнергетика переместилась с 6-го места на 7-ое и тем самым немного улучшила свое положение в отраслевой структуре, топливная промышленность «переползла» с 1-го на 3-е, черная металлургия – с 5-го на 4-ое, цветная металлургия сохранила 2-ое место, химическая промышленность – с 7-го на 6-ое, машиностроение – с 10-го на 9-ое, промышленность стройматериалов – с 9-го на 8-ое. И только три отрасли действительно заметно изменили свой отраслевой ранг: легкая промышленность съехала с 3-го места на 10-ое, лесная – с 8-го на 5-ое и пищевая – с 4-го на 1-ое. Таким образом, произошедшие подвижки в 90-е годы не смогли изменить «лица» отечественной промышленности.

В-четвертых, среди неблагополучных отраслей промышленности в 1999 г. особого внимания заслуживали следующие четыре отрасли: легкая промышленность, промышленность стройматериалов, машиностроение и электроэнергетика (в порядке убывания проблем). В «неблагополучных» химической и лесной промышленности состояние не является критическим и, следовательно, брать их на пристальный контроль пока не имеет смысла. Названные же четыре депрессивные отрасли остро нуждаются в строчной реструктуризации.

Проведенные нами расчеты помимо прочего позволяют углубить наши представления о динамических особенностях российского кризиса 90-х годов. Так, например, указанные четыре депрессивные отрасли совершенно по-разному вели себя в период кризиса. Так, промышленность стройматериалов активно пыталась подняться на фоне всеобщей депрессии и в 1994 г. ей это практически удалось, но удержать достигнутую удовлетворительную эффективность производства ей все же не удалось и к концу 90-х она снова сникла. Электроэнергетика продемонстрировала неизмеримо большую сопротивляемость кризисным процессам. Фактически все анализируемые годы она находилась на очень высокой планке СПЭ и лишь в последний, 1999, год неожиданно рухнула. Не исключено, что на восстановление утраченных позиций электроэнергетике потребуется год-два, не больше.

Иная траектория развития была характерна для легкой промышленности, которая продержалась на приличном уровне лишь два года (1992-1993), после чего «увяла» без каких-либо серьезных попыток восстановить прежнее положение. Тем самым легкая промышленность имела значительно меньший запас прочности, чем электроэнергетика и промышленность строительных материалов. Однако еще худшая ситуация наблюдалась в машиностроении, которое с самого начала и до конца находилось в стадии хронического кризиса эффективности. Можно сказать, что данная отрасль все эти годы была абсолютно безнадежна. Похоже, что и в дальнейшем она будет долго оставаться «глухой» к любым позитивным преобразованиям.

Надо сказать, что выделенные нами четыре депрессивные отрасли имеют еще одну интересную специфику, которую можно «расшифровать» с помощью табл.3-4. Так, менее проблемная среди них электроэнергетика, будучи капиталоемкой отраслью, имела очень низкую фондоотдачу на фоне чрезвычайно высокой производительности труда. К сожалению, тенденции того и другого частного показателя были негативными, но все равно данная отрасль имеет определенный технологический резерв в части использования рабочей силы, что позволяет ей в будущем более легко пройти этап реструктуризации. Другие три отрасли подобного амортизатора не имеют. Например, машиностроение по обоим частным показателям однозначно попадает в группу неэффективных отраслей. Причем особенно тяжелая ситуация в области производительности труда, которая и должна стать в центре внимания при проведении реструктуризации отрасли.

Похожая ситуация в легкой промышленности. Однако данная отрасль прошла поистине удивительный технологический путь: еще в 1992 г. по показателю эффективности использования основных фондов она занимала первое место среди отраслей промышленности с большим отрывом от ближайших конкурентов. Однако уже в 1996 г. она полностью утратила свое преимущество и до настоящего времени так и не восстановила его. Тем не менее, данный факт говорит в пользу того, что легкая промышленность обладает определенным «фондовым» потенциалом, который при его активизации может вывести отрасль на приемлемый уровень экономической эффективности. Нечто похожее наблюдается и в промышленности стройматериалов.

Проведенный анализ развития российской промышленности с помощью введенного нами СПЭ позволил выявить «структурные узлы» в разрезе отраслей и форм собственности, которые тормозят развитие страны и нуждаются в срочном «распутывании». На наш взгляд, еще более плодотворным данный анализ мог бы стать при наличии матричных статистических массивов. Однако, к сожалению, пока Госкомстат России не поставляет на рынок экономической информации сведения о структуре отраслей промышленности по формам собственности. Тем не менее, даже сейчас можно расширять начатую нами аналитическую работу. Одним из прогрессивных направлений такой работы может стать регионально-отраслевой анализ СПЭ. В этом случае помимо общих сведений о проблемных отраслях российской промышленности можно получить представление о том, как распределены эти «проблемные узлы» по территории страны. Такие сведения могут служить исходной базой не только для выработки общих направлений структурной политики, но и могут способствовать решению проблемы оптимального размещения производства.

1. Черников Д. Макроэкономическая теория (учебник для экономических вузов)// «Российский экономический журнал», №7, 1993.
2. Кобелев Н.Б. Практика применения экономико-математических методов и моделей. М.: Финстатинформ. 2000.
3. Ершов М.В. Валютно-финансовые механизмы в современном мире (кризисный опыт конца 90-х). М.: Издательство «Экономика». 2000.
4. Промышленность России: Стат. сб. М.: Госкомстат России. 1996.
5. Российский статистический ежегодник: Стат. сб. М.: Госкомстат России. 2000.