«Русские идут». Зачем Россия ввязалась в борьбу с «Исламским государством»

Вопреки Обаме

Президент США Барак Обама считается наиболее мягким и сдержанным по отношению к России хозяином Белого дома. Но именно ему принадлежит несколько утверждений, опровергнуть которые – задача текущей внешней политики России. Говоря о конфликте на Украине, Обама называл Россию «региональной державой». Перечисляя глобальные угрозы, сконцентрировался на трех: вспышках лихорадки Эбола, российской агрессии в Европе (имелась в виду Украина) и террористах в Сирии и Ираке.

Буквально за месяц до выступления на юбилейной 70-ой Генассамблее ООН президента России, которого называли наиболее ожидаемым оратором, Москва резко нарастила военное присутствие в Сирии. Мировое сообщество терялось в догадках, какую цель преследует российское руководство, поставляя в Сирию современные самолеты, вертолеты, танки и ПВО, а также модернизируя военную инфраструктуру, в частности аэродромы в Латакии и пригороде Дамаска. Чтобы выяснить намерения Москвы, администрация Обамы запросила встречу с Путиным, который был рад вернуться к прямому диалогу со своим американским коллегой после двух лет кулуарных контактов на общих мероприятиях и телефонных переговоров.

С одной стороны, Россия создала надежный тыл правительственным войскам президента Сирии Башара Асада, контролирующего около 25% территории страны и находящегося в уязвимом положении. Дело в том, что с начала года боевики ИГИЛ захватили большую часть провинции Идлиб и древнюю Пальмиру в провинции Хомс, а к концу лета стали угрожать участку вдоль Средиземного моря от Латакии до Дамаска, где в том числе расположен пункт материально-технического обеспечения ВМФ России – база Тартус.

С другой стороны, Москва показала Западу готовность решать сирийскую проблему не словами, а делом. Произошел разрыв шаблона: Россия стала больше, чем просто региональной державой; Москва подала себя как равноправного партнера в борьбе с терроризмом.

Из списка угроз в предводители коалиции

Следующим шагом Россия исключила себя из числа глобальных угроз, по версии Обамы. Выступая с трибуны Генассамблеи ООН, Путин призвал создать широкую коалицию для борьбы с «Исламским государством» (запрещенная в России террористическая организация), которое «сеет зло и человеконенавистничество». Путин уподобил будущее объединение антигитлеровской коалиции, а ИГ – нацистам.

В исторической отсылке прочитывалось, во-первых, что лидеры с диаметрально противоположными взглядами, такие как Рузвельт, Черчилль и Сталин объединились ради высшей ценности – сохранения мира – против абсолютного зла. Во-вторых, из одержавшего победу тактического союза выросла современная архитектура международных отношений и заложена она была «у нас в Ялте», подчеркнул Путин.

Но сегодня ялтинское мироустройство все больше ставится под сомнение. «Терпеть складывающееся в мире положение уже невозможно», – прозвучало резкое возмущение в довольно сдержанной речи российского президента. Он обвинил Запад в «блоковом мышлении времен холодной войны», экспорте демократических революций и «освоении новых геополитических пространств». Все это касалось, прежде всего, ситуации на Украине, где произошел государственный переворот, но могло быть сказано и о Сирии, и j Ближнем Востоке в целом. Заочно Путин ответил и на дискуссию о лишении России права вето в Совете безопасности ООН: «Разногласия в ООН были всегда, и право вето применялось всегда», напомнил российский президент, предупредив, что попытки внести изменения расшатают легитимность ООН.

Новая Ялта

Таким образом, международная коалиция, сформированная под эгидой ООН, потребовалась России как инструмент для создания условной «Ялты-2». В ее основе должна быть борьба не между государствами и блоками стран, а против общего врага – терроризма. Но важно другое – в концепции России новое положение должно закрепить «нормы о недопустимости потворствования антигосударственным, антиконституционным переворотам и поощрения радикальных и экстремистских сил», о которых Путин говорил на совещании ОДКБ в Душанбе.

В этом моменте – понимании государственного суверенитета – Россия и Запад принципиально расходятся. Наиболее показательно это расхождение иллюстрирует отношение к Башару Асаду. С точки зрения Путина, Асад единственный представитель законной и легитимной власти в Сирии. Более того, кроме него и курдов никто реально не противостоит ИГИЛ (хотя статистика боев показывает, что сирийские военные и ИГИЛ игнорируют друг друга в большинстве случае; также США и западная коалиция наносят авиаудары беспилотниками по позициям ИГИЛ с 2014 года). Между тем Запад поддерживает умеренную оппозицию, в том числе тренируя ее бойцов и предоставляя в их руки оружие. Но потом вооруженные и обученные боевики переходят в ряды террористов. По сути, Путин приравнивает поддерживаемую Западом оппозицию к террористам, сражающимся с законной властью. «Хочется спросить тех, кто это создал, – вы понимаете, что вы натворили?» – спрашивает он идеологических оппонентов, которых считает ответственными за арабскую весну в целом.

Запад же исходит из того, что Асад – «тиран» и «палач», жертвы которого никогда не пойдут с ним на мировую. Он силой подавлял гражданские протесты, использовал химическое оружие против своего населения, бомбил жилые кварталы, наконец, сотрудничал с ИГИЛ. Обама не согласился с тем, что США должны поддерживать тиранов, сбрасывающих бомбы на своих граждан, только потому, что «альтернатива им еще хуже». В Сирии бы не произошла катастрофа, если бы страна была настоящей демократией, убежден американский президент. Самое большее, на что согласны США – «транзит власти», при котором Асад мирно передаст власть в течение определенного времени и, по словам главы Госдепа Джона Керри, уйдет «в закатных лучах солнца», как и большинство публичных политиков.

Полуторочасовая встреча Путина и Обамы за закрытыми дверями на полях Генассамблеи ООН не привела к ожидаемому прорыву: США, не особо доверяя Москве после событий на Украине, не присоединились к антитеррористическим усилиям России в Сирии, не удалось прийти к согласию и по поводу дальнейшего урегулирования политической ситуации в арабской стране, а значит, и по судьбе Асада лидеры двух стран не договорились.

В ожидании Запада

Однако вся российская стратегия в отношении Сирии держится на одном гвозде – Башаре Асаде. Если убрать его из этого конфликта, то Москва перестанет играть международную роль на Ближнем Востоке, потеряет свое влияние в регионе, вернется к необходимости решать украинскую проблему и окончательно лишится шанса убедить Запад в своей правоте относительно собственного понимания суверенитета и требования не вмешиваться во внутренние дела других государств.

Призыв Путина поддержать сирийскую коалицию пока не дал результата, и не удивительно. У потенциальных членов коалиции одни цели сходятся, другие оказываются прямо противоположными. Саудовская Аравия требует немедленной отставки Асада «при всем уважении к России», а Иран, поддерживающий сирийского президента, называет «оккупационной силой». Персидская монархия видит Сирию религиозным государством, причем суннитского толка. Турция, безусловно, желает разбить ИГИЛ, но вместе с ним Асада и курдов. США и Евросоюз хотят видеть Сирию светским государством во главе с президентом, но не Асадом. Пока же в коалицию с Россией по Сирии входят шиитские страны – Ирак и Иран, намеренные противодействовать ИГИЛ – суннитским джихадистам.

В своей речи на Генассамблеи ООН Путин пообещал военную помощь Дамаску, если правительство Сирии обратится с соответствующей просьбой или Совбез ООН даст свою санкцию на вмешательством во внутренний конфликт. Но наземной операции не будет, оговорился Путин. Через два дня после выступления в Нью-Йорке президент запросил у Совета Федерации разрешение использовать российскую армию за рубежом. Решение было принято в закрытом режиме, после того как сенаторам представили обращение Башара Асада с просьбой оказать военную помощь.

Глава администрации президента Сергей Иванов разъяснил: «Военной целью операции является исключительно воздушная поддержка сирийских ВС в их борьбе против ИГИЛ». По словам пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, задачей операции ВВС будет «борьба с терроризмом и поддержка легитимной власти Сирии в борьбе с терроризмом и экстремизмом». На вопрос, будут ли атакованы другие противники (представители оппозиции), Песков сказал, что он не понимает, о чем речь.

Международное сообщество еще не успело в полной мере отреагировать на предложение по созданию коалиции, как Москва метит своими авиаударами в склады с оружием, боеприпасами, горюче-смазочными материалами ИГИЛ, чтобы подорвать военную мощь террористической организации.

По всей видимости, Путин, не договорившись с Обамой, продолжает гнуть свою линию и уходит от полемики, которой много как на Западе, так и на Ближнем Востоке, к решительным действиям. Это еще один сигнал Западу о том, какую важную роль сегодня играет Россия в международной политике и что с Москвой нужно договариваться, а не пытаться изолировать ее. Однако успех в Сирии и даже полная победа над ИГИЛ, тем не менее, оставят между Россией и Западом фундаментальные разногласия по поводу таких понятий, как суверенитет, гражданские права и демократия. Еще одна проблема заключается в том, что, согласно последнему опросу Левада-центра, 69% россиян высказываются против прямой военной поддержки Сирии. Кремль это понимает, поэтому Путин обещал не залезать в сирийский конфликт «с головой», но военная операция будет продолжаться до тех пор, пока правительственные войска Асада будут наступать.