Российские университеты: каков профессиональный кодекс?

1. Проявления кризиса. В настоящее время российская система высшего образования агонизирует. Для всех тех, кто задействован в этой системе и знает ее изнутри, этот факт является уже неоспоримым. Для общественных и политических деятелей, чиновников и университетских администраторов это, разумеется, не так. Для этих групп лиц действует своя логика: признать этот факт – значит расписаться в собственном бессилии и неспособности изменить ситуацию, а это недопустимо. Между тем качество получаемого образования уже упало до критической отметки. Данное утверждение абсолютно справедливо для широкого спектра социальных дисциплин и, может быть, в несколько меньшей степени характерно для других специальностей. Как же можно подытожить сложившееся положение дел?

Прежде всего, для трех контингентов вуза – студентов, преподавателей и администраторов – характерно наличие двух альтернативных «кодексов поведения». Первый – «достойный». Он предполагает серьезное отношение к своим обязанностям со стороны человека: студент ходит на занятия и старается как следует учиться, преподаватель серьезно работает над лекционным материалом и контролирует знания студентов, администраторы следят за качеством учебного процесса. Второй – «халтурный». Он предполагает полную апатию к процессу учебы: студент не ходит на занятия и ничего не изучает, преподаватель на лекциях читает что попало и контроль знаний студентов не осуществляет, администраторы занимаются «финансовым инжинирингом» своего собственного кармана безотносительно к качеству учебного процесса. Эффективность конфигурации системы высшего образования определяется тем, какой из двух «кодексов поведения» является преобладающим. В России сейчас преобладает «халтурный» кодекс.

В чем же конкретно проявляется кризис российского высшего образования? Таких проявлений можно назвать очень много, в связи с этим стоит остановиться только на некоторых.

Первое – мотивация абитуриентов при выборе профессии. Типичный пример. Почти во всех уважающих себя вузах страны созданы не только кафедры, но и целые факультеты по специальности «Государственное и муниципальное управление». Зачем же идет молодежь на эту специальность? Оказывается, в соответствии с проведенными опросами абитуриентов, большинство молодых людей хотят заниматься бизнесом, а эту специальность воспринимают как разновидность высокорентабельного бизнеса. Ничего более страшного, чем такая профессиональная мотивация молодежи, для страны и придумать нельзя. Всем хорошо известно, что любой госслужащий должен обладать так называемым государственным умом, за счет которого он и должен подняться над мелкими, узкогрупповыми коммерческими интересами и обеспечить интересы общественные. Сейчас принято ругать социалистическую систему и ее главных деятелей. Тем не менее, как всем хорошо известно, ни В.И.Ленин, ни И.В.Сталин никогда не думали о набивании собственного кармана. Уж чего не было, того не было. Может быть, поэтому в их время и были достигнуты наиболее впечатляющие экономические результаты, в том числе и в области подготовки кадров. Традиции бескомпромиссного служения государству до сих пор чрезвычайно сильны во многих арабских, азиатских и европейских государствах.

Второе – отношение абитуриентов и университетской администрации к научному содержанию будущей специальности. Тот же пример для пресловутой специальности «Государственное и муниципальное управление». Большинство абитуриентов, поступающих по этой специальности, полагают, что это гуманитарное направление и математика им совершенно не нужна. Соответственно, когда в процессе учебы они сталкиваются с элементами моделирования и математики, то это у них вызывает вполне законный гнев и отторжение. Однако самое страшное не в этом, а в том, что высокообразованные ректоры и деканы придерживаются аналогичной позиции и поэтому из числа вступительных экзаменов по данной специальности «выкинули» математику, заменив ее на историю отечества. Вместе с тем, такая политика противоречит всем современным тенденциям и нормам. Достаточно вспомнить, что один из последних лауреатов Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц является автором предельно математизированных научных работ, но он же долгое время занимал должность главного экономиста Мирового банка, которая приравнивается к самым высокопоставленным постам международного чиновничества. Сейчас председателем Федеральной резервной системы США является Бен Бернанке, который в свое время считался крупным экономистом страны. А в 2006 г., когда А.Гринспен вышел в отставку, одним из кандидатов на должность председателя ФРС был профессор Гарвардского университета Мартин Фельдстейн, который в своих научных публикациях охватил, замоделировал и количественно оценил почти все основные эффекты налогообложения и монетарной политики.

Уже сейчас можно смело прогнозировать, что лет через 10-15, когда сегодняшние выпускники российских вузов по специальности «Государственное и муниципальное управление» займут высокие посты в правительственных кабинетах, страна будет управляться откровенными недоучками, не имеющими даже нормального не только специального, но и базового образования.

Третье – отсутствие у современных студентов помимо математической еще и элементарной гуманитарной культуры. Сейчас буквально единицы из числа заканчивающих вузы могут хорошо или хотя бы нормально писать. О стиле и логике изложения говорить не приходится, проблема с элементарной грамматикой. Говорить тоже могут не многие. Бытовой студенческий жаргон становится все более примитивным и нелепым. Назвать молодого человека «клёвым кексом» и охарактеризовать негативную ситуацию как «отстой» – это норма сегодняшнего студенческого языка. Все это было бы ничего, если бы кроме этого было бы еще что-то другое. Однако другого нет.

Четвертое – организационная неразбериха, царящая в вузах. Простейшие примеры: аудитория, в которой читается лекция, закрыта, ключ от нее находится в деканате, а деканат тоже закрыт. Преподаватель и студенты стоят в коридоре и ждут неизвестно чего. Или другая вариация этого же случая: началась лекция, но маркер для рисования на доске не пишет; на поиски нового маркера, за которым надо идти в учебную часть, находящуюся в другом здании (кстати, учебная часть тоже в этот момент почему-то закрыта), уходит чуть ли не пол-лекции. На первый взгляд, подобные примеры могут показаться малозначительными и для людей со стороны они не имеют никакого смысла, однако для преподавателей и студентов это бытовая практика, имеющая огромное значение. Самое же интересное в том, что этот хаос не вызывает возмущения ни у кого. Здесь, наверное, можно привести афористичное высказывание одного моего коллеги: «В университете бардак – и это меня устраивает». Эта формула справедлива для всех контингентов российского вуза.

Пятое – низкий коэффициент полезного действия полученных знаний. Здесь есть две стороны проблемы. Первая – не многие после окончания вуза работают по специальности (лишь половина врачей, половина учителей, 25% выпускников сельскохозяйственных вузов). Вторая – даже работая по специальности, применить университетские знания нельзя. Здесь я сошлюсь на результаты опроса, проведенного среди студентов 5-го курса моим коллегой доцентом Александром Гусевым. По его оценкам, коэффициент полезного действия полученных студентами знаний в среднем не превышает 20%; остальная часть дисциплин, по мнению студентов, совершенно не нужна. Учебная программа заполнена в основном общеобразовательными курсами, многие из которых пересекаются и дублируются. Большинство дисциплин вообще висят в воздухе, не предполагая никакого применения на практике. Что же касается теорий, которые читаются студентам, то это лишь красивое название. На самом деле это всего лишь примитивные схемы, не предполагающие ни исходных гипотез, ни специального инструментария, ни стратегических выводов, ни практических приложений.

2. Насколько все серьезно? Возникает логичный вопрос: а насколько всеобщей является описанная картина?

Действительно, некоторые специалисты отмечают, что сейчас происходит некоторое оживление в студенческой среде по инженерно-техническим специальностям. Фактически сейчас складывается новая когорта молодежи, которая действительно заинтересована в получении хороших знаний. Можно констатировать, что в меньшей степени процессу деградации подверглись консервативные дисциплины: математика, филология, отчасти право и т.д. Имеются и счастливые исключения, когда вузы дают действительно отличное образование, а студенты берут его. Пример – Российская экономическая школа (РЭШ), образование в которой самим Западом приравнивается к образованию в лучших западных университетах.

Однако не стоит обольщаться на этот счет.

Во-первых, новая когорта «технарей», скорее всего, «захлебнется». Нечто подобное уже было. Так, в 90-х годах, когда экономика стала модным направлением, сформировалась когорта студентов, которые вполне серьезно хотели стать хорошими экономистами. Однако данное позитивное движение куда-то рассосалось и сейчас не известно, где эти «серьезные» выпускники. По крайней мере, в экономической науке их что-то не видно.

Во-вторых, в экономике, социологии, психологии, политологии, юриспруденции, истории, а отчасти в физике, информатике и биологии складываются совершенно новые теоретические и практические парадигмы. И никакая хорошая подготовка по традиционным дисциплинам сама по себе ничего не даст, так как она должна «нанизываться» на некий новый методологический стержень. А его-то как раз и не дают в российских вузах.

В-третьих, никакие единичные случаи не могут решить возникшую проблему. Типичный пример – указанная выше Российская экономическая школа. Да, она выпускает высококвалифицированных специалистов,  но все они устраиваются на работу отнюдь не в российской экономике. Это, как правило, Оксфорд, Кембридж, Гарвард, международные организации, крупные зарубежные компании и т.д. Такое положение дел выгодно самой РЭШ, оно выгодно выпускникам РЭШ, но оно почти ничего не дает России. Соответственно множить подобные вузы с таким же конечным «эмиграционным» результатом бесполезно.

Таким образом, ситуация довольно серьезная и недооценивать ее никак нельзя.

3. Что делать?     Возникает логичный вопрос: как изменить сложившуюся ситуацию?

На вскидку можно предложить несколько шагов по преодолению кризиса. Во-первых, внедрить максимум прикладных дисциплин. Почему бы, например, не отдать побольше учебных часов на иностранные языки, бухгалтерию, информатику и т.п. Во-вторых, закачать большие денежные ресурсы в сферу высшего образования. Благо, данная акция входит в намерения президента и правительства страны. В-третьих, почаще приглашать ведущих зарубежных специалистов, задающих соответствующий уровень.

В отношении прикладных предметов. Это неверная позиция, т.к. существуют курсы иностранных языков, бухгалтерии и т.д., дублирование которых в рамках системы высшего образования является совершенно бессмысленным. Как говорил мой бывший руководитель дипломного проекта Н.Б.Филинов-Чернышев: «Высшее образование – это не конкретные прикладные знания, это еще и разговор о высоком, о вечном». Иными словами, высшее образование помимо всего прочего выполняет мировоззренческую функцию, и сводить его к утилитарным задачам нельзя.

В отношении денег. Все они уйдут не по назначению и толку от них никакого не будет. Кроме того, сегодняшние вузы отнюдь не нищие ночлежки, это мощные хозяйственные структуры, зачастую буквально переполненные деньгами. Основной вопрос в том, кому и в каком размере предназначаются эти деньги. Думать, что нехватка финансов – узкое место вузов, это принципиальная ошибка.

В отношении зарубежных специалистов. Их будут слушать только на первом этапе, когда это будет в новинку, потом и их слушать не будут. Если эти специалисты будут осуществлять ликбез, то они по определению не нужны, если же они будут читать сложные курсы, то их просто не поймут и отвергнут.

Чтобы понять природу сегодняшнего кризиса российской высшей школы следует обратиться к инструментарию современной институциональной экономики. Согласно этой теории, деятельность системы определяют не только труд и капитал, но и институты. Так вот как раз институты в российской университетской системе и не в порядке. Поэтому ни квалифицированные кадры, ни большие деньги, навешиваясь на уродливые институты, не дадут никакого положительного результата: кадры будут отторгаться, а деньги будут неэффективно поглощаться. Неэффективность институциональной структуры российских университетов проявляется в том, что подавляющая часть студентов, преподавателей и администраторов придерживается «халтурного» кодекса поведения. Данный кодекс и есть тот самый институт, т.е. совокупность формальных и неформальных норм и правил поведения, который формирует «лицо» вуза. Этот кодекс выгоден всем университетским контингентам, т.к. он от всех требует меньших издержек времени и сил. Но для более широкой системы – государства в целом – он является неэффективным, т.к. лишает ее квалифицированных кадров и тем самым не позволяет ей динамично развиваться. Как же сделать так, чтобы возобладал другой поведенческий кодекс – «достойный»?

Тезис первый – сама система высшего образования сделать этого не может. Этот факт давно известен специалистам: система не может сама себя реформировать, ее реформируют извне. Иными словами, должна быть некая экстерналия (внешний фактор), которая воздействует на высшую школу. Эта система хорошо известна – рынок труда. До тех пор, пока полученные на студенческой скамье знания не будут достойным образом капитализированы на рынке труда и не дадут существенной прибавки в доходах выпускников вузов, до тех пор придерживаться  «достойного» кодекса поведения им будет невыгодно.

Сейчас рынок труда не подает системе высшего образования не только позитивных, но и вообще каких-либо определенных сигналов. До сих пор ни одному человеку в стране не ясен вектор развития страны, не ясно, куда она идет, какую экономику мы строим. Провозглашается одно, реально строится – другое. В западных странах существуют даже специальные бюллетени, в которых приводятся сведения о рынке труда в разрезе разных профессий. В этих периодических изданиях приводятся сведения о спросе, предложении, заработках представителей разных профессий и даже дается прогноз развития соответствующих профессиональных сегментов рынка труда. Это в значительно степени снижает экономическую неопределенность и позволяет абитуриентам более осмысленно подходить к выбору специальности и вуза. В России этого нет и в помине. А до тех пор, пока от рынка труда не начнут поступать понятные позитивные сигналы, реформировать высшую школу бесполезно. Почему так происходит?

Тезис второй – необходима сложная, интеллектуалоемкая экономика. В настоящее время российский рынок труда не подает никаких сигналов в смысле подготовки квалифицированных кадров просто-напросто потому, что он не нуждается в таких кадрах. Это связано с разрушением наукоемких, технологически сложных отраслей отечественной экономики. Сейчас Россия строит сервисное сообщество, а работа в сервисной сфере не требует высшего образования. За годы экономических реформ инновационный рынок так и не был сформирован, обрабатывающая промышленность находится в зачаточном состоянии. Куда же тогда девать высококлассных специалистов? Ответ очевиден – в сферу услуг. А туда устроиться можно только по знакомству и никакие высокие мифические знания не помогут. Следовательно, лучше в студенческие годы экономить силы для будущей борьбы на рынке труда: в лучшем случае имеет смысл изучить иностранный язык и овладеть компьютерной грамотой. А для этого в вуз ходить, как правило, не надо.

Что же делать?

По крайней мере, не закачивать огромные денежные суммы в отечественные университеты. Даже если поднять заработки преподавателей на порядок, то и в этом случае качество образования не изменится. Так как отсутствуют объективные критерии, какой преподаватель хороший, а какой – плохой, то отбора лучших все равно не произойдет. Просто начнутся склоки и свары за теплые места, в которых как всегда выиграют самые пронырливые и некомпетентные. Мне кажется, что государство должно переносить центр тяжести своих интересов именно на рынок труда, на создание и поддержку таких структур, которые нуждаются в кадрах высокой квалификации. Создав таковые, государство тем самым повысит качество рынка труда, а он уже сам окажет давление на высшую школу. Однако в любом случае речь идет о пересмотре доктрины социально-экономического развития страны. Без такого пересмотра создать мощные экстерналии рынка труда, которые бы переломили «халтурный» кодекс поведения в сфере высшего образования, нельзя.