Почему Назарбаев не лучше Путина, а Казахстан – не Сингапур

Сингапур ли рядом?

В начале года Нурсултан Назарбаев почувствовал острую необходимость провести досрочные выборы и переизбраться на пятый срок. Пессимисты и скептики говорили, что лишнее подтверждение народной поддержки потребовалось 75-летнему лидеру Казахстана, чтобы подстелить соломку перед грядущей бурей; оптимисты, как обычно, приписывали свои надежды будущим делам отца нации. Все встало на свои места после выборов (на самом деле плебисцита без оппозиции и свободы слова) в конце апреля: патриарх казахской государственности объявил план широкомасштабных реформ «сто конкретных шагов».

Документ произвел «культурный шок» на главу Сбербанка России Германа Грефа, который рекомендовал ознакомиться с ней всем, в том числе и многим европейским правительствам (страны Балтии?). С этого момента Казахстан в глазах российских экономистов и публицистов стал превращаться в абстрактный идеал правильной реформаторской политики. Позднее с легкой подачи председателя Национального банка республики Кайрата Келимбетова («Казахстан считается вторым Сингапуром в Средней Азии» – считается никак отечественными экономистами, хочется спросить) российские сторонники структурных реформ разглядели в соседней стране поднимающегося на лапы азиатского «тигра», которому Россия не уступает разве что в размерах территории.

Но казахские интеллектуалы не разделяли восторга российских коллег и на островках свободомыслия пишут о прожиточном минимуме современной инновационной экономики: независимые суды, демократический парламент и свобода прессы. Всего этого в Казахстане, потратившегося на бумагу и печать «ста шагов», чтобы каждый чиновник читал на ночь, – нет. Есть вполне понятная сырьевая экономика: 55% доходов госбюджета формируется за счет экспорта нефти, 80% экспорта приходится на нефть, газ, цветные металлы и железную руду. Причем нефть и газовый конденсат принесет стране в этом году 32,7 млрд долларов, тогда как весь экспорт составит 60 млрд.

Поэтому грезы о европейской узкоколейке уступают потребности дальше двигаться по своей широкой колее: Назарбаев, долго не решаясь, разменял политический капитал недавних выборов не на развитие, а на выживание. Случился валютный шок.

Догнать юань, перегнать рубль

С мая, когда Казахстан метил в сингапуры и преподавал идеологический урок России, нефтяные цены возобновили поиски дна и снизились к августу на 37%. Пока в Астане декларировали, что надо бы довести долю несырьевого экспорта до 70% ВВП, Нацбанк продолжал подкидывать валютные резервы страны в топку стабильности. Курс тенге удерживался в четко очерченном коридоре и раздражал экспортеров: выручка «слонов» казахской экономики падала, а расходы росли и прирастали сильной национальной валютой. Стабильность – такая же основа основ, как и в России – была для казахской элиты важнее финансового состояния экспортеров и резервов платежеспособности государства. Но – до поры до времени.

28 млрд долларов – столько Нацбанк Казахстана потратил из своей кубышки на поддержание курса тенге в 2014-2015 годах. «Спрашивается, для чего?» – задал риторический вопрос Назарбаев. И ответом ему была тишина. Потому что весной Россия и Казахстан уже вовсю вели торговые войны, несмотря на узы Таможенного союза и прочего евразийства: Астана запрещала ввоз российских конфет, масла и мяса. Национальная палата предпринимателей Казахстана еще в январе трубила о потере конкурентного преимущества казахских производителей перед российскими поставщиками из-за девальвации рубля.

Первое полугодие 2015 года это подтвердило статистически (данные комитета статистики Казахстана): на 27% упал экспорт из Казахстана в Россию относительно 2014 года. Но и защитные меры сработали: импорт подешевевших продуктов из России в Казахстан сократился на 18% (по данным ФТС России, в январе – мае российские поставки сократились на 20,7%, а общий товарооборот на 23% – до 6,6 млрд долларов)

В торговом балансе республики на Россию приходится 9% экспорта. На первый взгляд не много, тем более что в Китай уходит 20%, а в Евросоюз – 50% товаров. Но это экспорт не сырья, а по большей части продукции малого и среднего бизнеса, пищевой промышленности и сельского хозяйства. Экономика Казахстана, как Земля в представлении древних, стоит на слонах, однако ее декларируемое будущее – несырьевой экспорт. И пока он востребован преимущественно в России.

Тем не менее, Назарбаев долго тянул с принятием неизбежного решения; давал время «понакупить в России дешевых товаров» и поменять тенге на доллары. Последним доводом, вероятно, стал юань: если Пекин «девальвирует» его на 4%, то и тенге пора, а на сколько – рынок рассудит. Рассудил – тенге упал на 26% к доллару (со 188 до 255 тенге за доллар 20 августа), из-за чего обменники перестали продавать дорогостоящую валюту и жители крупнейшего города Алматы покупали рубли, тоже девальвирующиеся, но плавно, как при эксперименте в лаборатории. Курс «устаканится», обещал населению премьер-министр Карим Масимов, и называл срок: 5-7 дней.

Времена не для реформ

Включившись в «валютные войны», Казахстан не проявил оригинальности. Так же как финансовый центр в Астане казахские власти планируют строить по образу и подобию Дубаи, индустриализацию страны проводить по шаблонам Юго-Восточной Азии, законодательство в отношении бизнеса организовывать по англо-саксонской системе, точно так же финансовая политика Нацбанка Казахстана перенята от российского Центробанка.

По российским рецептам финансовые власти Казахстана говорили не о девальвации, а об отмене валютного коридора и переходе к стратегии инфляционного таргетирования. Рубль совершил прыжок в свободное падение плавание в ноябре прошлого года при весьма похожих обстоятельствах: цены на нефть упали до 50 долларов за баррель. Все говорило – пора спасать бюджет и экспортеров.

Наблюдая за планами реформ, многие забыли, что тенге – ничуть не менее сырьевая валюта, чем рубль. За день до того, как тенге утонул при первой попытке свободно плавать, Назарбаев на совещании по системным мерам экономической политики призвал готовиться к худшему – адаптироваться к ценам на нефть в 30-40 долларов за баррель. Сразу же пошла речь о моратории на «различные инициативы до 2018 года». Главным стало сокращение дефицита республиканского бюджета до 1%, так как государственный долг Казахстана к текущему моменту составляет почти 80% ВВП (168,9 млрд долларов), а спрос на продукцию страны что в Китае, что в России – слабый.

По сути, Назарбаев признал: казахская экономика сильно зависит от внешней конъюнктуры, но больше всего от мировых цен на сырье. В Национальном фонде находится 68,2 млрд долларов, это, как выразился казахский журналист, «подкожно-жировые запасы» страны. За восемь месяцев жирка сытых лет сожгли на 10 млрд долларов. Продолжать это делать, значит, поддерживать импорт и прежний уровень жизни. Назарбаев же послал четкий сигнал: мы не будем жить, как прежде, население должно безропотно принять новые экономические реалии и ждать 5-7 лет, пока нефть не подорожает. Президент России Владимир Путин спохватился раньше: в декабре 2014 года он обещал россиянам, что нефтяные цены скоро «отскочат», а в августе и вовсе посоветовал каждому заниматься своим делом (дело было после погружения в батискафе на дно Черного моря).

Девальвация тенге показала, что никаких «ста шагов» никто делать не будет; в лучшем случае – постоят на месте до лучших времен. В традициях азиатской автократии Назарбаев призвал экспортеров поставлять валюту в страну и не держать ее в офшорах, а предпринимателям и ритейлерам пригрозил наказанием за попытки «нажиться в условиях свободно плавающего курса» и повышение цен. О вопиющих прецедентах и карательных мерах казахских властей будет известно в самое ближайшее время, но важно другое – «либеральное» свободное курсообразование не признак свободного рынка, где с точки зрения государственных и частно-государственных интересов доминирует административный ресурс.

Упустили власти Казахстана и возможность получить экономический эффект от девальвации. По итогам семи месяцев ВВП страны сократился на 1,5%, но правительство, снизив прогноз с 4,3%, все еще верит, что удастся выйти в плюс 1,5%. Учитывая, что на девальвацию Казахстан подтолкнули другие страны со своими «валютными войнами», то никакого роста ожидать не стоит. Все свелось к банальному – вынужденной коррекции курса, которую Назарбаев в конце концов принял.

Чем же Казахстан отличается от России? И рубль, и тенге теперь будут одинаково слабнуть или крепнуть (только при подорожании нефти и удешевлении доллара) под воздействием рыночных сил, казахские производители отыграют за счет этого потери на рынке Евразийского экономического союза, а власти будут ждать прилива – когда нефтяные цены поползут вверх. Единственным качественным отличием окажется то, что Астана не попала под международные экономические санкции. Порядка 20% иностранных инвестиций в стране приходится на США, которые вкладывают в нефтегазовую отрасль. Это позволит Казахстану поддерживать уровень добычи столь важной для национальной экономики нефти.

Хотя есть еще одно отличие – программа «сто конкретных шагов», где много всего про модернизацию и инфраструктурные проекты. Очевидно, что российские власти в эти шаги не верят и новым Сингапуром Казахстан вряд ли считают. Вот и тенге все расставил по местам.