Недавно в свет вышла новая книга Игоря Лавровского «Демократия и рынок». О чем эта книга? Какие проблемы в ней поднимаются? Насколько трагичной может быть судьба России? Какие варианты есть у нашей страны, чтобы предотвратить грядущую катастрофу?
Недавно в свет вышла новая книга Игоря Лавровского «Демократия и рынок» [1]. О чем эта книга? Какие проблемы в ней поднимаются? Насколько трагичной может быть судьба России? Какие варианты есть у нашей страны, чтобы предотвратить грядущую катастрофу?
Попробуем последовательно ответить на поставленные вопросы.
1. Специфика стиля и изложения
Чтобы правильно оценить данную книгу, необходимо очень четко понимать ее специфику; в противном случае легко впасть в деструктивную критику. Итак, что же в ней особенного?
Начнем с того, что современная экономическая наука постепенно деградировала от политической экономии с ее острыми политическими проблемами и интересами до нейтрального экономикс, который в настоящее время представляет собой бесхребетный набор частных моделей и теорий. Если политэкономия времен Смита, Милля, Мальтуса, Рикардо и Маркса была острой научной дисциплиной, направленной на обсуждение и решение насущных проблем современности, то сегодня экономическая теория иногда даже ухитряется вообще не ставить каких-либо практических проблем, заменяя их, например, чисто техническими задачами по построению математических схем для описания тех или иных второстепенных процессов в сфере мышления. В этой связи книга И.Лавровского не относится к академическому исследованию и со стороны представителей мейнстрима может быть подвергнута убийственной критике. Например, в ней нет математических моделей, в ней отсутствуют вычислительные схемы обработки данных, в ней мало эмпирического материала, в ней даже нет библиографии как таковой, а число ссылок на литературу по академическим стандартам можно считать микроскопическим и т.д. и т.п. Однако данная книга и не предполагает этого – она ориентирована на практические проблемы и в этом смысле она написана в традициях, скорее, классической политэкономии, нежели современного экономикса.
С точки же зрения содержания книга «Демократия и рынок» представляет собой очень добротный политэкономический текст со всеми необходимыми для этого атрибутами. В ней есть содержательные тезисы, которые не являются голословными и умозрительными, а подтверждаются и иллюстрируются цифровым материалом. Многие положения книги конкретизируются простыми, но важными и наглядными примерами. В этом смысле книга обладает необходимой степенью научной строгости и обоснованности, хотя эта строгость и обоснованность не вписываются в современные ортодоксальные академические каноны.
В этой связи сразу надо ответить на принципиальный вопрос: насколько правомерен подход, выбранный автором при написании своей книги?
На мой взгляд, именно такие книги и нужны современному человечеству. Книга по своему замыслу является конструктивной. Это означает, что автор уходит сначала в древнюю историю человечества, чтобы осмыслить те фазы-формации, которое оно прошло до сегодняшнего дня. Такие обобщения позволяют автору раскрыть суть современных проблем, показать их специфику и диспозицию сил на мировой арене. Затем он очерчивает положение России и выявляет ее проблемы, после чего логичным образом приступает к формулированию предложений того, что надо сделать, чтобы предотвратить крушение ее экономики. Каждый из этих фрагментов можно обсуждать и критиковать, но сама схема построения книги и ее логика, безусловно, заслуживают одобрения.
По моему глубокому убеждению, сегодня объем любой хорошей книги – как научной, так и художественной – не должен превышать 200 стандартных страниц. В противном случае на читателя ложится такая нагрузка, которую не каждый захочет нести, чтобы ознакомиться с теми идеями, которые заложены в книге. В этом смысле книга И.Лавровского вписывается в этот эвристический стандарт – ее объем составляет 209 страниц. Достигается это за счет скупости аргументации автора и лаконичности изложения материала. Никакого бесконечного обмусоливания одного и того же тезиса в работе нет – и это очень хорошо. Единственный момент, который вызывает вопрос, это приложения к основному тексту книги в виде ранее опубликованных автором статей в «Новой газете». Фактически весь материал статей вошел в книгу и, на мой взгляд, было бессмысленно дублировать этот материал. Если убрать приложение, то книга сократилась бы до 190 страниц и стала бы предельно «тугой» по содержанию. Мне кажется, в этом случае она явно выиграла бы.
2. Общетеоретические идеи
В книге И.Лавровского много всего, а потому имеет смысл упомянуть лишь некоторые из имеющихся в ней тезисов. В числе теоретических пассажей я бы указал два.
Первый связан с оригинальным определением рынка. В трактовке Лавровского, рынок – это конкуренция (взаимодействие) планирующих субъектов. На мой взгляд, это блестящая формулировка. В ней макроэкономическая конструкция (рынок) базируется на микроэкономических элементах (план). Тем самым, во-первых, снимается сакраментальное противоречие между планом и рынком, а во-вторых, фиксируется первичность плановой деятельности. Без плана, по И.Лавровскому, нет никакой экономической деятельности. Отсюда его изящный афоризм: либо ты сам планируешь, либо планируют за тебя. Третьего не дано.
Надо сказать, что на основе этих рассуждений напрашивается и другое – симметричное – определение: плановая система – это целенаправленный процесс координации деятельности (конкуренции) субъектов рынка. Здесь уже, наоборот, макроэкономическая конструкция (план) базируется на микроэкономических элементах (рынок). Если же учесть, что субъекты рынка являются планирующими субъектами, то получаем цикл: плановая система – это координация частных планов отдельных субъектов.
Мне представляется, что такая трактовка плана и рынка окончательно разрубает гордиев узел, когда эти два понятия противопоставляются друг другу. На самом деле они диалектически связаны и взаимопроникают друг друга.
В дальнейшем понимание роли планирования подводит автора к ряду очень интересных утверждений, которые мною более подробно разбирались в работах [2-3].
Второе любопытное положение связано с классификацией общественных формаций нашей цивилизации. Согласно Лавровскому, следует выделять 4 стадии: рабовладельческий строй, феодализм, капитализм и социализм. Причем каждый строй опирается на один (доминирующий на этой стадии) из 4 факторов производства: земля (рабство), труд (феодализм), капитализм (капитал), социализм (технологии). Соответственно, сегодня в развитых странах и, прежде всего, в США, капитализма уже нет, а властвует социализм с присущей ему мощной плановой системой и производством новых знаний и технологий. По мере исчерпания возможностей (отдачи) предыдущего фактора осуществляется переход к доминированию другого фактора с высокой отдачей от него.
Как следует относиться к такой классификации?
Дело в том, что данная схема подкупает своей простотой и функциональностью – сквозь ее призму мир становится более понятным. Однако есть и некоторые «заусенцы» у этой схемы. Куда делись институты как социальные технологии? Дело в том, что сегодня производственные технологии все больше зависят от эффективности институтов. Более того, эффективные институты – это самый дефицитный ресурс современных национальных экономик. Для снятия этого противоречия можно предположить, что институты входят в качестве составляющего элемента в блок «технологии», но тогда возникает некоторое смешение понятий с точки зрения уже имеющейся терминологии. Короче говоря, некие вопросы остаются. Тем не менее, на мой взгляд, предложенная классификация стадий развития человечества может использоваться в качестве первого приближения к реальности.
3. Эмпирические закономерности
Здесь мы опять-таки не будем останавливаться на всех утверждениях анализируемой книги; рассмотрим лишь два основных положения.
Первое – после развала СССР произошла окончательная долларизация мировой экономики. Это действительно так и И.Лавровский приводит тому доказательства. С этого момента США получили еще один дополнительный инструмент воздействия на мировую политику и стали непререкаемым гегемоном. Отныне мир вступил в стадию полной зависимости от США. Сегодня Штаты железной рукой начинают управлять практически всеми процессами в мире; кто не впишется в американский регуляторный контур, тот автоматически окажется на свалке истории современной цивилизации. Этот нелицеприятный вывод трудно принять, но, похоже, что он абсолютно справедлив. От этого факта следует отталкиваться, в том числе при определении места России в новой политической конфигурации мира.
Однако в рассмотренном тезисе есть и другая сторона. Дело в том, что долларизация мировой экономики – это «новый козырь» США. Но этот козырь уже выброшен из колоды, а это означает, что через некоторое время он исчерпает себя и отдача от него уменьшится. В этом смысле 2011 год стал поворотным – Штаты встали перед необходимостью умерить свои аппетиты и жить хоть в какой-то мере по средствам; в противном случае даже они не гарантированы от такой нелепой ситуации, как дефолт. Это означает, что в ближайшее десятилетие Штаты будут сокращать издержки, а это уменьшает их возможности влиять на мировую политику. Что из этого воспоследует – это тема отдельного разговора. Но, как мне кажется, это дает России шанс выбрать наиболее приемлемую для нее траекторию развития, не предполагающую полной потери самоидентичности. Однако в любом случае факт долларизации мировой экономики будет на протяжении 15-20 лет служить мощнейшим «навесом» над всеми экономическими и политическими решениями, в том числе применительно к России.
Второе утверждение связано с наличием жесткой зависимости между внешней торговлей и ВВП России. И этот факт имеет огромное значение. Начавший исчерпывать себя эффект от долларизации мировой экономики в перспективе ведет к замедлению роста внешней торговли. Не исключено, что ее рост вообще остановится, а это означает, что и экономический рост в России прекратится. И.Лавровский подметил интересную закономерность, согласно которой такие события в истории России уже дважды вели к системному краху. А это означает ни больше, ни меньше, что Россия стоит на краю пропасти.
Что же делать в создавшейся ситуации?
4. Практические рекомендации
Говоря о практических рекомендациях И.Лавровского, имеет смысл упомянуть только две из них – необходимость запуска мощных инфраструктурных проектов, включая скоростную магистраль, связывающую всю страну вдоль, и развитие ритейлерских сетей. Эти два направления обладают большим мультипликативным потенциалом, будучи способны потянуть за собой потребности и спрос населения на многие группы товаров и услуг. В книге довольно хорошо обосновываются эти тезисы, в связи с чем не стоит о них говорить боле подробно. Скажем лишь, что это все очень просто и соответствует рекомендациям многих других отечественных экономистов. Надо сказать, что И.Лавровский здесь не одинок; многие специалисты уже не раз обращали внимание властей на эти моменты развития. Однако главное состоит в другом – сама власть пока ориентирована на совершенно другие направления экономики.
Самое грустное во всем этом состоит в том, что Россия, находясь на краю экономической и политической пропасти, по-прежнему имеет огромные резервы развития и при правильном распределении ресурсов может стать одной из наиболее интересных экономик мира. Рекомендации И.Лавровского могли бы поспособствовать этому. Вот только услышит ли их власть?
***
P.S. Не могу удержаться, чтобы не выразить пессимистическое сомнение в том, что предложения И.Лавровского будут услышаны. Как же их услышать, если его книга вышла тиражом всего в 500 экземпляров, а купить ее можно только в двух академических магазинах издательства РОССПЭН (Книжный киоск РОССПЭН (Киоск №1, Институт истории РАН) по адресу: Москва, ул. Дмитрия Ульянова, д.19 (м. Академическая), Тел. (499)-126-94-18. Время работы: 10.00–18.00; Книжная лавка обществоведа (КЛО), ИНИОН РАН по адресу: Москва, Нахимовский проспект, д.51/21 (м. Профсоюзная), Тел. (495)-120-30-81. Время работы: 10.00–18.00)? Однако шанс всегда есть!
Литература
1. Лавровский И.К. Демократия и рынок. М.: Контако, 2010.
2. Балацкий Е.В. Темпоральная теория межстрановой конкуренции// «Капитал страны», 24.01.2011 (http://www.kapital-rus.ru/index.php/articles/C121/P40/).
3. Балацкий Е.В. Дуглас Норт: когнитивно-институциональный теоретический синтез// «Капитал страны», 14.03.2011 (http://www.kapital-rus.ru/articles/article/182691/).
Написать комментарий
Сергей... Посмотрите у Гайдара в его книге "Государство и эволюцтя": там он приводит цитаты из Ленина о государственно-монополистическом империализме и показывает, что в СССР было точно то же самое. Вспомните: "прибавочный продукт" - что это такое? Завуалированное название марксовской прибавочной стоимости. А прибавочная стоимость - основопологающий признак принадлежности экономической формации к капитализму (если её получателем является владелец средств производства). В СССР им было государство - именно ему принадлежали все средства производства в промышленности. Тут всё ясно, причём именно из Маркса и Ленина. Важнее другое: 20-ый век показал, что марксовкий капитализм в любой его форме уже не может существовать при демократической системе. Демократия приводит в влиянию на политическую систему тех самых "трудящихся", которые не хотят. чтобы их эксплуатировали капиталисты. Поэтому в 20-ом веке капитализм стал требовать наличия фашизма - политической системы подавления демократии. А фашизм отличается от истинных идеологий тем, что для него идеология является не целью, а средлством получения власти, технологией. Поэтому фашизм возможен при самых разлитичных идеологиях, от коммунизма дл либертарианизма. В СССР был "социалистический" фашизм, в Германии - "национал-социалистический", в Италии - народно-корпоративный, в Японии - самурайский, в Китае - "маоистско-коммунистический", в Чили- "чикагско-либертарианистский". Ну а в России ныне тоже фашизм и тоже при капитализме, фашизм чекистско-собственнический". Подумайте над этим. Оксанов, Бостон, США.
Салим Кадиров Если бы Вы, повзрослев, умели читать, то Вы бы знали и без "учителя" о том, как интересовались в США советскими методами хозрасчёта и теми экспериментами, котороые были с этим связаны. Например, в книге неизвестного Вам Паудя Грегори о советской экономике этому уделено много места, особенно щекинскому методу. Правда, Грегори не говорит о том, что подобное - это попытки введения подобия рыночных отношений внутрь предприятия, но ещё в давние времена в нашей общественной организации прекрасно понимали, что в любой рыночной стране рынок заканчивается перед проходной, потом начинает работать жёсткая плановая система, что не всегда обеспечивает лучшие экономические результаты. Поэтому на Западе и в Японии не только изучали советский опыт, но и пытались многое заимствовать. Например, в США были "бригады контроля", очень похожие на наши бригады коммунистического труда. Советское "соцсоревнование" преобразовано на Западе в различные формы поощрения лучших работников - от галерей почёта с портретами передовиков до журналов, в которые "навечно" вписаны имена лучших работников фирмы. Присваиваются и звания "Лучший работник фирмы". Премируют за достижения, которые привели к росту прибылей фирмы. Что до СССР и России, то различного рода чековые взаимоотношения между работниками были широко распространены, прежде всего, в сельском хозяйстве. Но наилучших результатов добились в Дагестане уже в России. Там было организовано хозяйство, в котором каждый житель имел долю в общем владении землёй, практиковалась внутрення аренда земли. Бригады рассчитывались между собой чеками, которые играли роль внутренних денег. Бригада сама решала - продавать ли продуцию на внешнем рынке или "продать" её другой бригаде. Была взаимная ответственность за выполнение обязательств: если транспортники не вывозили молоко с молочной фермы, и оно скисало - они "платили" за убытки. Точно так и руководитель отвечал за решения, принятые непосредственно им, если они наносили вред хозяйству. Общественные структуры хозяйства - школы, медицина тоже участвовали в работе системы. Они отвечали за качество: чем больше школьников поступало в вузы, тем больше получали учителя, чем ниже была заболеваемость, тем выше был заработок врачей. Часть заработанных хозяйством средств шла на общественные нужды, часть шла в личное потребление каждого. В результате практически каждая семья имела каменный дом, повысилась рождаемомсть (рождение ребёнка увеличивало долю семьи в общем богатстве), не было преступности - милиция получала зарплату в зависимости от отсутствия краж. При этом был выбран принцип распределения, который избранный населением глава хозяйства Магомет Чартаев считал данным самим Аллахом: половина на общественное, половина на личное. Наша организация изучала этот опыт, мы ездили в Дагестан, был составлен подробный отчёт об организации такого метода хозяйствования. В этой работе по изучению такого опыта хозяйствования принимали участие видные экономисты, в том числе, и доктора экономическиъ наук.Юыло сделано много докладов, осуществлялась пропаганда такой системы. Кстати, она похожа и на системы собственности работников на своми предприятия за рубежом. В тяжелейшие 90-е это хозяйство процветало и даже экспортировало шерсть в Англию. Вот так, без хамства, можно написать о том, что такое хозяйственный расчёт. Но Вам такое не дано - Вы без хамства не умеете... Оно Вам заменяет знания. Оксанов, Бостон, США.
Из книги С.В. Попова Организация хозяйства в России -Омск : Агентство Курьер, 2000: «Подготавливая программу индустриализации, советское руководство посылало группы инженеров и специалистов в развитые страны (прежде всего в США и Германию), ставя задачу определить, какая модель промышленности обеспечивает максимальную мощь страны. Была выбрана модель США с небольшими изменениями: базу составляли черная металлургия, тяжелое машиностроение, крупные электростанции и энергосистемы, транспортная инфраструктура, основанная на железнодорожном транспорте. Такая модель наиболее подходила России с точки зрения советского руководства, она и была положена в основу программы индустриализации. Создание современной промышленности на базе выбранной модели должно было происходить очень быстро и в советских условиях. Это означало, что вся промышленность создавалась только государством, создавалась одновременно (практически сразу — за 10 — 20 лет) и в неэкономической среде. Такой темп строительства промышленности требовал фактически полного подчинения всех сил страны на решение этой задачи, а полное подчинение задаче такого масштаба требовало изменения социальной структуры общества и устранения самостоятельных экономических образований. Приведенные обстоятельства определили характер советского хозяйства. Вся страна рассматривалась как территория одной большой фабрики, а строящиеся заводы — как производственные узлы. Советские предприятия в своем большинстве не предприятия по своему устройству. Более точно определять их как производственные узлы Производственный узел целиком встроен в индустриальную систему, на нем может производиться продукция любой степени технологического передела и потом отправляться на другой производственный узел для дальнейшего доделывания. Номенклатура изделий также произвольна, складывается исторически (от постановления до постановления) и часто советское предприятие производит совершенно случайный (по отношению к его специфике — территориальному расположению, технологическим возможностям и пр.) набор изделий. Предприятие же в экономической системе отношений — это единица, в которой соразмерно соотносятся технологический цикл производства, экономическая организация среды (возможность продавать продукт производства, соотнесенность с возможностями поставок и продаж, возможности изменения объема производства, номенклатуры изделий и пр.) и структуры организации предприятия и возможности его управления. Поэтому попытки превратить производственный узел в предприятие за счет изменения среды — может привести только к его уничтожению со всем его потенциалом». МОЕ ДОБАВЛЕНИЕ: В данной модели организации промышленности устанавливалось такое распределение ресурсов, чтобы максимизировать весь национальный доход, а не прибыль одного советского предприятия. Поэтому практика планирования в первые годы индустриализации заставила отбросить требование рентабельности отдельных предприятий, соответственно выполнение ими плана зачастую оказывалось, при действующих ценах, убыточным, главное для них был выпуск установленных объемов продукции. В январе 1941 года на встрече с авторским коллективом нового учебника политэкономии И.В.Сталин сказал: «Первая задача состоит в том, чтобы обеспечить самостоятельность народного хозяйства страны от капиталистического окружения, чтобы хозяйство не превратилось в придаток капиталистических стран. Если бы у нас не было планирующего центра, обеспечивающего самостоятельность народного хозяйства, промышленность развивалась бы совсем иным путем, все начиналось бы с легкой промышленности, а не с тяжелой промышленности. Мы же перевернули законы капиталистического хозяйства, поставили их с ног на голову, вернее с головы на ноги. <...> На первых порах приходится не считаться с принципом рентабельности предприятий. Дело рентабельности подчинено у нас строительству прежде всего тяжелой промышленности (Цит. по Ханин Г.И. Десятилетие Триумфа Советской Экономики. // Свободная мысль-ХХI, 2002, N5.- С.72-89.). В последствии Сталин в своей работе Экономические проблемы социализма в СССР» вышедшей в 1952 г. так пояснил концепцию рентабельности: «рентабельность с точки зрения отдельных предприятий и отраслей производства не идёт ни в какое сравнение с той высшей рентабельностью, которую даёт нам социалистическое производство, избавляя нас от кризисов перепроизводства и обеспечивая нам непрерывный рост производства». Запоздалое понимание того, что представляла собой советская экономика все-таки пришло к некоторым нашим либералам. Вот как об этом Г.Явлинский написал в своей книге Периферийный капитализм: «Между тем советские предприятия были специфическим экономическим явлением, к которому неприменимы абстрактные положения теории капиталистической фирмы, теории конкуренции, основ корпоративного управления и т.д. Никогда (во всяком случае со времени сворачивания нэпа) эти предприятия не были самостоятельными хозяйствующими субъектами – это были просто своего рода большие цеха, звенья большой системы государственного планового хозяйства, принципиально неспособные в течение считанных месяцев, как этого ожидали реформаторы, трансформироваться в самодостаточных экономических агентов, способных эффективно выполнять все функции фирмы в традиционном капиталистическом хозяйстве. Не было у них для этого ни средств, ни условий, ни (что не менее важно) предыстории. Приватизация в этом плане ничего не меняла – формальный юридический статус можно сделать каким угодно, но реальную мотивацию и содержание экономического поведения хозяйствующего субъекта определяет не статус, а природа этого субъекта и те реальные условия, в которые он поставлен. В дальнейшем мы видели, как люди, которых в процессе приватизации назначили собственниками советских предприятий, вели себя вопреки всем исходным допущениям теории фирмы, разрушая и разоряя якобы принадлежавшие им предприятия. И даже в тех случаях, когда руководители предприятий искренне пытались вести себя, как капиталистические менеджеры, быстро обнаруживали, что в том виде, в котором они это предприятие получали, оно в принципе не могло быть использовано для хозяйствования в рыночных условиях; что условием для этого является коренное преобразование как внутренней структуры предприятия, так и системы построения его отношений с внешней экономической средой».
Оксанов! Я в те советские времена был еще ребенком. Поэтому прежде чем ответить на твои вопросы мне пришлось обратиться к работам своего наставника тех времен. Он то о чем ты говоришь оказывается сам создавал, что могут подтвердить не только тот факт, что он не говорил о них в пустую как ты, а внедрял их в практику. А именно цеховую структуру управления и чековую форму контроля в колхозах и совхозах республики, что было одобрено Бюро ЦК КП Узбекистана и Президиумом Верховного Совета УзССР, а его статьи о совершенствовании хозяйственного механизма управления в АПК были опубликованы на страницах самых престижных газет того периода, как «Правда», «Правда востока», «Сельская правда» и т.д. К тому же он вопросы о необходимости перехода на рыночные отношения в республике поднимал одним из первых, в то время, когда все говорили о территориальном хозрасчете. Так, что нечего тут всех вводить в заблуждение своими никому ненужными разговорами, о которых все давно забыли и которые больше никому не понадобится даже в Северной Корее. Но я показываю твое подлинное лицо, не знающего ничего кроме учебника «Экономикс» Макконнелла и Брю. И тем более обсуждающего те экономические механизмы хозяйствования, которые не оправдали себя в жизни потому, что ты пытался оскорбить не только какого-то одного человека, а целую страну, обгадив и называя ее «опущенной». Так, что я теперь буду следить за тобой очень внимательно, и на каждую твою ошибку буду давать достойную оценку…
Если по существу вопроса, то любое исследование в экономической теории это всякий раз приводит к определнным разногласиям. И верно отмечено, что сейчас идет конгломерация теоретических положений различных экономических школ, а методов этого процесса нет, потому и хаос. Готов предложить собственное мнение относительно выработки этого метода.
"Если хотите, чтоб народ посмотрел книгу дайте ссылку". Пираты ещё не успели открыть книгу народу. Можете посмотреть предыдущую. Её уже спиратировали: http://obuk.ru/book/83148-igor-lavrovskijperenastrojka-rossiya-protiv-ameriki.html Можете найти в интернете ещё десятка два пиратских сайтов в качестве альтернативы. Но я планирую опередить пиратов и сам размещу книгу "Демократия и рынок" в интернете после отпуска.
Если хотите, чтоб народ посмотрел книгу дайте ссылку. Если нет, то в чем смысл? Реклама?
Салим Кадиров... А Вы читали эту книгу, ведь её типаж всего 500 экземпляров? Мне нужно ехать в Вашингтон, в Библиотеку Конгресса, чтобы прочитать. А Вам никуда ехать не надо, чтобы меня обгадить. Совок - он всегда совок. Неужели не стыдно: человек по рецензии сделал некоторые заключения о книге, вовсе и не в отрицательном смысле - и Вы тут как тут с пакостью. Тем более, что то, что я написал о современной экономике и о капитализме, напечатано в сотнях книг: каджый уважающий себя университет имеет свою книгу по "экономикс", но в большинстве одни и те же основные положения. Вы не знаете - но выступаете с "облиичениями". Так кто же "клоун". Точно не Вы - Вы типичный ставленник чекистов советского кроя, которые "обличали" всех, стремящихся помочь стране. Обратите внимание: автор книги согласился со мней в том, что рынок заканчивается перед воротами предприятия - и это очень важеное положение. Хотя именно в СССР делались попытки "впустить" рынок внутрь предприятия - "щёкинский эксперимент", бпигадный хозрасчёт", внутренние "деньги" у бригад в колхозах - именно это тщательно изучалось на Западе, кое-что и копировалось. Но для Вас всё это ничего не значит, Вам важно обгадить всё. С неуважением. оксанов, Бостон, США.
"Не может колёсный цех автозавода, пользуясь спросом на рынке, перестать выпускать колёса для автомобилей, а делать колёса для детских колясок". Но это и было сутью горбачёвского закона о предприятии, когда цехам вдруг разрешили торговать на рынке. В 1988 году я написал об этом статью, где говорилось, что планирование является неотъемлемым признаком рыночного предприятия и только советские министерства и главки, имевшие развитую систему планирования, а не их производственные единицы, имели тогда шансы превратиться в полноценные предприятия. Внимательно прочли статью и сделали выводы только двое. Но этого оказалось достаточно. Ведь их звали Виктор Черномырдин и Рэм Вяхирев. А сегодня посмотрите на список крупнейших российских компаний: Газпром, Лукойл, Сбербанк, Норильский никель и т.д. Всё это крупнейшие советские министерства, главки и производственные объединения. В потребительском секторе это филиалы западных корпораций или результаты слияния советских же объединений и западных корпораций. Никаких "фермеров". Так что манкая для невежественного и наивного советского народа шаталинско-гайдаровская сказка о свободном рынке останется в списке самых наглых обманов в истории. Но ведь никто же не заставлял - сами добровольно башкой крутили под заклинания кашпировских от экономики. В этом ущерб от революций. Толпа сносит старые дворцы, а потом её гонят собирать камни на строительство новых.
Оксанов пишет: "Не читал, но "сужу". Почему? Да потому, что все обиженные клоуны политических арен постсоветских стран, одинаковые: не читают и не знают точно о чем написал тот или иной автор. Но судит об их работах, даже если они посвящены весьма серьезным вопросам, о которых они имеют весьма отдаленное представление, очень любят. Такое явление имеет место потому, что эти клоуны призваны любой ценой смешить людей. Так, что Оксанов, давай, продолжай смешить нас и дальше…
Не читал, но "сужу". Очень хорошо, что Лавровский признал то, что давно признако в мире: в развитых странах уже давно (в США с середины 30-х прошлого века, в Европе и Японии с 60-х) НЕТ КАПИТАЛИЗМА. Об этом написано во множестве ругаемых в России "экономикс". Там говорится, что ныне в развитом мире следующая после капитализма, третья по счёту, рыночная экономическая формация (меркантилизм, кпитализм, смешанная рыночная экономика). Только упор делается не на "технологии", а на предпринимательство. И это вполне вписывается в теорию основных экономических ресурсов: земля, труд, капитал, предпринимательская способность. Ныне в развитом мире именно предпринимательство является основой любой деятельности - от стремления получить образование, найти "выгодную" работу, и до организации предприятий самого разного уровня. Или до научных и технологических исследований. Что до названий, то общепринятое "смешанная рыночная экономика" - это, вероятно, временное, пока не появился очередной "изм". Ведь название "капитализм" появилось намного позже становления капитализма, позже и марксовского описания, ныне считающегося исчерпывающим. И если честно, то в России - точно капитализм, наиболее похожий на то, что описано Марксом, с прибавочной стоимостью и с эксплуатацией труда. Только намного более жестокий, чем это было при Марксе (в России ныне вдвое и более высокая норма прибавочной стоимости). Что до политической системы, то России наиболее близка к Германии середины 30-х прошлого века.Кстати, и там был очень похожий капитализм: громадная власть монополий, связанных с государством, при дорустимости среднего и малого бизнеса. Что до "социализма", то, возможно, это будущее. Пока этого нигдк нет. Не было и в СССР: был государственно-монополистический капитализм. Возможно, что при социализме рыночность как системообразующий фактор потеряет своё значение, но пока "социализмом" условно называют то, что в Швеции - можно представить себе, насколько это отличется от других стран - не очень. Что до пранирования и рынка, то Лавровский верно увидел главное на микроуровне - без планирования нет современных предприятий. Хочу отметить и то, что почему-то ускользает от рассмотрения: внутри предприятий никогда нет рыночных отношений, они заканчиваются перед воротами. Не может колёсный цех автозавода, пользуясь спросом на рынке, перестать выпускать колёса для автомобилей, а делать колёса для детских колясок. Не может и "продавать" сборочному цеху колёса по завышенной цене: и количество и внутренние цены строго реграментируются внутри предприятия. Вполне вероятно, книга очень интересна, возможно, она требует серьёзного обсуждения. Оксанов, Бостон, США.