Переживаемый период «тектонических процессов глобальной трансформации» (В.В. Путин «Россия сосредотачивается – вызовы, на которые мы должны ответить») в последнее время стало модно называть цифровой экономикой, главным полем битвы которой становится промышленность. Торговые войны, которые развязал президент Трамп, являются борьбой за рынки сбыта промышленной продукции, производимой на территории своей страны. Конкурентные преимущества наций в эпоху цифровизации будут зависеть не от того, какая доля населения оплачивает штрафы по интернету, а насколько успешно «цифровые чудеса» проникают в обрабатывающую промышленность.
Прошел год после появления в июле 2017 года распоряжения Премьер-министра РФ об утверждении Программы «Цифровая экономика Российской Федерации». В число ключевых цифровых технологий данной программы, помимо больших данных (Big Data); искусственного интеллекта (AI); систем распределенного реестра (blockchain); входит также промышленный интернет (IoT). Именно данное направление отвечает за развитие т.н. киберфизических систем на предприятиях обрабатывающей промышленности.
Термин «киберфизические системы» предложила в 2006 году Хелен Джилл из Национального научного фонда США. Бурный толчок к развитию этих систем обеспечила Германии в программе Индустрия 4.0, где было заявлено о модернизации обрабатывающей промышленности – основы экономики страны – на новых принципах.
Правительства развитых стран включили киберфизические системы в приоритетный список инноваций, считая их критически важными для защиты своих национальных интересов.
К киберфизическим системам относятся датчики, оборудование и информационные системы, охватывающие как отдельные предприятия, так и комплексы предприятий, реализующих последовательные этапы в цепочках создания стоимости.
Предшественниками киберфизических систем в производстве являются кибернетические системы, внедрявшиеся в производство со второй половины двадцатого века. В СССР основным народнохозяйственным результатом науки кибернетики были именно кибернетические системы (у нас они были более известны как АСУ – автоматизированные системы управления) для решения управленческих и финансовых задач в реальном производстве. Но АСУ использовались в то время, упрощенно говоря, для подсчета выпускаемой продукции, электроника «не лезла» в сами производственные технологии и не охватывала весь жизненный цикл продукции.
То была эпоха Третьей промышленной революции, которая привела к автоматизации отдельных элементов системы массового производства, создававшегося в эпохи Первой и Второй промышленных революций. В результате первых трех промреволюций была построена современная индустрия массового тиражирования физических объектов заданных свойств.
Четвертая промышленная революция, о которой было полномасштабно заявлено в 2016 году на ежегодной конференции в Давосе, фактически означает интеграцию цифровых и собственно производственных технологий в виде киберфизических систем, обеспечивающих т.н. «умное производство» (smart manufacturing) с помощью «умных машин».
«Умные машины» – единая киберфизическая система – обмениваются потоками данных в режиме реального времени, могут оценивать состояние окружающей среды, вносить корректировки в технологический процесс, обнаруживать и исправлять ошибки – например, реагировать на износ оборудования. При этом обмен данными происходит не только между оборудованием, расположенным непосредственно на одной производственной площадке, но и по всей логистической цепочке поставщиков и потребителей.
Таким образом, киберфизические системы интегрируют компьютерные технологии с физическими процессами обработки материалов, формируя сложные системы, встроенные в окружающую среду и способные воспринимать ее изменения, реагировать на них, самообучаться и адаптироваться.
Удобной точкой отсчета начала Четвертой промышленной революции (конечно, очень условной) является 2010 год, второе десятилетие XXI века. В списке показателей официальной отчетности предприятий появились те, на основе которых можно судить о процессах развертываний новой индустриализации. На основе официальной статистики Росстата и стран ОЭСР в Финансовом университете при Правительстве Российской Федерации в ходе работы над государственным заданием по НИР «Разработка модели конкурентоспособности социально-экономических систем в условиях цифровой экономики» разработан Индекс цифровизации обрабатывающей промышленности, включающий Индекс развития киберфизических систем.
Индекс развития киберфизических систем включает четыре компонента: использование специальных программных средств для управления автоматизированным производством, для проектирования, СRМ, ERP, SCM – системы, а также в качестве обучающих программ.
Тестирование значений индексов на базе статистики Росстата и ОЭСР за 2011-16 гг. показало разнонаправленные результаты.
В России были выбраны шесть наиболее крупных и развитых с точки зрения обрабатывающей промышленности регионов из разных федеральных округов: Московская область (ЦФО), г. Санкт-Петербург (СЗФО), Краснодарский край (ЮФО), республика Татарстан (ПФО), Красноярский край (СФО), Свердловская область (УФО).
Практически все данные регионы показали существенное ухудшение Индекса развития киберфизических систем, который отражает взаимодействие электроники и производственных процессов. В среднем по всем выбранным регионам количество предприятий обрабатывающих производств, использующих специальные программные средства для управления автоматизированным производством, сократилось с 2011 по 2016 год на 22%, для проектирования – на 16%! Предприятия, использующие специальные программные средства в качестве обучающих программ, также уменьшили свою долю на 26%!
И только доля предприятий, использующих СRМ, ERP, SCM – системы, предназначенные для учета и планирования взаимоотношений с клиентами и поставщиками, выросла на 42%. Но это та электроника, которая не участвует в модернизации производственного процесса, а обслуживает пусть не менее важные, но вспомогательные процессы деятельности предприятия. СRМ, ERP, SCM – системы, развивавшиеся последние 25 лет, более соответствуют «кибернетической» стадии, характерной для Третьей промышленной революции.
Т.е. у нас получается цифровизация во времени назад! Не современная «киберфизическая», а устаревшая «кибернетическая». Предприятия сокращают цифровизацию производственных (физических) процессов, и увеличивают цифровизацию обслуживающих процессов!
Но на Западе не так! Там наиболее быстрыми темпами растут показатели киберфизической цифровизации, хотя «кибернетическая» компонента тоже растет, но уступающими темпами. Например, близкая к киберфизическим системам технология автоматической идентификации объектов (RFID), является чемпионом по темпам роста за 2011-16 годы в обрабатывающей промышленности большинства стран ОЭСР. В Великобритании, которая, кстати, несколько десятилетий была образцом якобы успешной страны, отказавшейся от промышленности, ныне происходит бурная реиндустриализация. Доля предприятий, использующих RFID, выросла здесь в 6 раз! В Германии – в 3 раза, но от гораздо более высокой базы, ибо эта страна благополучно не занималась глупостями постиндустриализма. 28 стран ЕС в целом – в 4 раза!
При этом доля предприятий обрабатывающей промышленности, использующих СRМ, ERP системы в ЕС также выросла за 2011-16 годы, но существенно меньше, в полтора раза, все равно обгоняя российские указанные 42%.
Причины нашей неудачной пока киберфизической цифровизации связаны с тем, что российская обрабатывающая промышленность существенно отстает по компонентам «физической» конкурентоспособности применяемого оборудования от Запада. Трудно провести цифровизацию там, где вместо автоматизированного оборудования еще используется несложный механизированный труд! Любая технологическая система должна дойти до пределов ее совершенствования в рамках существующих параметров, прежде чем приступать к ее радикальной модернизации.
Поэтому госпрограмма цифровизации должна быть интегрирована с общей государственной стратегией реиндустриализации и технологической модернизации обрабатывающей промышленности. Необходимо массированное инвестирование в новейшие станки и оборудование, технологические процессы которых требуют цифровизацию. Создавать «киберфизические» системы в полуразрушенных заводских цехах также нелепо, как внедрять цифровые валюты на рынках средневековых менял.
Без этого спустя несколько лет мы будем продолжать рапортовать об успехах цифровизации в сфере финансов и услуг, станем самой передовой страной по удобству электронной записи к врачам, но окончательно потеряем остатки обрабатывающей промышленности.
(Статья подготовлена в рамках выполнения НИР "Разработка модели конкурентоспособности социально-экономических систем в условиях цифровой экономики", государственное задание Финуниверситета, 2018 г.)
Написать комментарий
Новый общемировой тренд цифровизации оказывает существенное влияние на экономическое и социальное развитие территориальных систем различного уровня, от муниципального до макроэкономического. Цифровая трансформация промышленных предприятий сегодня становится ключевым фактором территориальной конкурентоспособности, который определяет перспективы развития регионов и возможности повышения темпов роста национальной экономики. Исследование пространственных взаимосвязей в процессах использования цифровых технологий производственными предприятиями на региональном уровне и оценка влияния процессов цифровизации на обновление кадрового потенциала промышленности регионов становятся главной идеей в современной России. Я согласен с автором данной статьи в его размышлениях и идеях, так как в современном мире цифровизация промышленности становится двигателем цифровой трансформации всей экономики.
В данный период времени в Российской Федерации проводится цифровизация экономики, а также большинство других сфер жизни. Президент России Владимир Путин в мае 2018 года издал указ, в котором документе сформулированы цели и задачи национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации». Также указ содержит значительное количество пунктов, относящихся к «цифре» и ЦЭ. Стоит отметить, что во многих сферах, особенно социальных, произошли коренные изменения. Цифровизация затронула, например, сферу государственных услуг. Граждане могут записаться через портал «Госуслуги» и заказать любые услуги, документы, которые не придется создавать в печатном виде, оплатить штрафы и так далее. Запись к врачу стала электронной, как и медицинские карты. Нет необходимости хранить большое количество справок, заключений врачей и прочее. Все это, безусловно, упрощает жизнь граждан, экономит их время. Важным аспектом так же является то, что информация хранится в цифре и ее сложнее утратить, чем информацию на бумажных носителях, а проблему подписей решает цифровая подпись. Также нельзя не заметить, что данные процессы существенно снижают уровень коррупции на низовом уровне. Цифровизация коснулась и банковского сектора. Практически любую услугу от перевода до ипотеки лица могут совершать в режиме онлайн. Однако некоторые эксперты считают, что полностью отказываться от бумажных носителей нельзя, так как в любом случае электронную информацию можно удалить либо изменить. А бумага, содержащаяся в архиве, сохранится надолго, если соблюдаются соответствующие меры. С данным утверждением сложно не согласиться, ведь цифровизация напрямую зависит от информационных технологий, в основном от интернета. Отсюда вытекает еще одна проблема, которая по моему мнению является существенной для нашей страны. Даже в центральном регионе, за 200-300 км от Москвы, существует множество деревень, где нет воды, газа, электричества, и уж тем более интернета и связи. Для того чтобы проводить цифровизацию недостаточно цифровизировать отдельные сферы, необходимо выравнивать технологическое обеспечение во всех регионах. Иначе мы наблюдаем следующую картину: Люди переезжают в города, областные центры, оставляя дома в деревнях, так как там тяжело становится выживать. Происходит перенаселение городов и опустошение многих земель. Если бы цифровизация достигла этих мест, то, к примеру, сельское хозяйство было бы на другом уровне, а также проблема перенаселения крупных городов не стояла бы так остро. Именно по этой причине нельзя сказать, что цифровизация проводится успешно. Еще одним примером служит то, что многие профессии сейчас готовы заменить искусственным интеллектом. Например, в супермаркетах можно поставить камеры с биометрией лица, распознающих воров, и такое количество охранного персонала не потребуется. Но где будут трудоустроены все эти люди, которых заменят «роботы». Это касается и сотрудников производства. Теперь поговорим о бизнесе. Еще одним примером неготовности к полной цифровизации, в том числе в промышленности, служит то, что многие профессии сейчас готовы заменить искусственным интеллектом. Например, в супермаркетах можно поставить камеры с биометрией лица, распознающих воров, и такое количество охранного персонала не потребуется. Но где будут трудоустроены все эти люди, которых заменят «роботы». Это касается и сотрудников производства. Безусловно в сфере услуг, ритейла цифровизация достигает высокого уровня. Но необходимо помнить о производственных предприятиях. В крупных компаниях также присутствуют современные технологии и процессы. Но есть проблема. Данная электроника в большинстве своем «не участвует в модернизации производственного процесса, а обслуживает пусть не менее важные, но вспомогательные процессы деятельности предприятия. СRМ, ERP, SCM – системы, развивавшиеся последние 25 лет, более соответствуют «кибернетической» стадии, характерной для Третьей промышленной революции.» Мы наблюдаем уменьшение цифровизации производства и рост цифровизации обслуживающих нефизических процессов. Стоит отметить, что некоторые крупные компании сами стараются развивать производство, переходя к киберфизической стадии. Прмером служит завод Группы «Черкизово» в Кашире. На данном заводе производятся колбасы, но количество сотрудников минимизировано. Все выполняют роботы, а люди лишь обеспечивают их работу, не касаясь руками производственного процесса. Данный завод на момент запуска являлся самым автоматизированным в своей отрасли не только в России, но и в Европе. Однако, безусловно, такие примеры не многочисленны. На мой взгляд, государству стоит использовать административные меры воздействия на развитие технологий производства, стимулируя данную отрасль. По аналогии с деревнями и городами, можно привести пример крупных производственных центров и малых городов, где стоят старые заводы. На их базе невозможно построит высокотехнологичное производство. Им трудно сбывать свою продукцию, так как большая ее часть завозится из-за границы, а крупнейшие компании имеют замкнутый технологический цикл. Поэтому государству следует, во-первых, стимулировать само производство, чтобы повышался спрос на продукцию, а также стимулировать развитие и внедрение цифровых технологий непосредственно в производство.
С момента выхода статьи прошло уже четыре года, а вопрос остаётся не менее актуальным. В текущей ситуации даже «электронная запись к врачу» - цифровизация в сфере услуг и финансов, оказалась не так стабильна, как хотелось бы. В повседневной жизни мы делаем огромный шаг назад и отказываемся от многих уже привычных нам благ, упрощающих нашу жизнь: снова носим с собой банковские карты, вводим вручную реквизиты, а не просто сканируем qr-код. Что в таком случае говорить о промышленности, где обнаружилась неспособность работы оборудования с другим сырьём, и производство просто останавливается при перебоях в цепочках поставок. Прежде, чем пытаться конкурировать по показателям киберфизической цифровизации с другими странами, необходимо обеспечить себе хоть какую-то стабильность и равномерность уровня развития промышленных производств. Конечно, существуют отдельные предприятия, которые могут похвастаться своими технологиями и с гордостью показать как идеально устроен их процесс. Например, в совместном производстве Mercedes и КамАЗ, запущенном в 2019 году, все процессы полностью автоматизированы: начиная от принятия решения и заканчивая контролем технического состояния станков, что обеспечивает выпуск в 55 тыс. кабин в год. Но это скорее единичные случаи. А ведь дом без фундамента не построить. И для того, чтобы цифровизация промышленности получила повсеместное распространение, национальные производители должны обеспечить свои предприятия национальным оборудованием, обслуживать которые будут способны российские специалисты. Кроме того, в основе высокотехнологичных производств чаще всего лежат иностранные инвестиции. И тут снова возникает проблема нестабильности и зависимости. Так, КамАЗ уменьшил мощности, направленные на производство грузовиков последнего поколения из-за приостановки сотрудничества немецкой компании Daimler. При этом, перспективы для развития существуют огромные. Но сложно говорить о цифровизации, интернете вещей, когда в регионах не всегда, собственно, этот интернет есть. И всё-таки каков же ответ на главный вопрос: нужна ли нам «кибернетическая» цифровизация промышленности? Да, нужна. Но только тогда, когда мы будем к ней готовы.
В современном мире цифровизация промышленности становится двигателем цифровой трансформации всей экономики. Ее концепция ложится в основу Четвертой индустриальной революции - прогнозируемого события с массовым внедрением киберфизических систем в производство (индустрия 4.0) и обслуживанием человеческих потребностей, включая быт, труд и досуг (работа 4.0). Роль данных систем в экономике стран обуславливается повышением конкурентоспособности развитых компаний, увеличением возможностей для реализации на рынке и пр. Для оценки уровня цифровизации экономисты фокусируются на нескольких показателях: - значение «цифрового» ВВП (применяется расчет ВВП по расходам); - средневзвешенная суб-индексов: развитие инфраструктуры, онлайн-расходы, активность пользователей; - формирование рейтинговых показателей готовности к сетевой экономике, электронной торговле, электронному правительству, информатизации общества и пр.; - макроэкономическая оценка цифровизации экономики по направлениям: 1) оценка цифровизации экономики с позиции цифровизации отрасли; 2) оценка уровня развития цифровой экономики со стороны телекоммуникаций; 3) оценка цифровой экономики с позиции уровня развития ИКТ в странах мира. На практике в России процесс внедрения цифровизации в промышленность показывает оживление с 2018 г., после периода длительного спада 2015-2017 гг. Мировые кризисы, ограничения, связанные с пандемией COVID-19, и др. негативные факторы существенно затормаживают «кибернетическую» и «киберфизическую» трансформацию, требуя вливание финансовых средств в поддержание функционирования организаций в целом. В настоящее время, доля российских фирм, использующих цифровые технологии достаточно велика – около 50%. При этом наиболее широко распространены достаточно простые и «типовые» решения: облачные технологии, ERP и CRM системы. Согласно данным по наиболее промышленно-развитым странам Западной Европы, наиболее быстрыми темпами растут показатели киберфизической цифровизации, хотя «кибернетическая» компонента тоже растет, но уступающими темпами. Например, близкая к киберфизическим системам технология автоматической идентификации объектов (RFID), является чемпионом по темпам роста за 2011-2020 гг. в обрабатывающей промышленности большинства стран ОЭСР. В Великобритании, которая, кстати, несколько десятилетий была образцом якобы успешной страны, отказавшейся от промышленности, ныне происходит бурная реиндустриализация. Доля предприятий, использующих RFID, выросла здесь с 2,14 и 11,85% (почти в 6 раз), во Франции - с 2,25 до 14.14 %, в Германии – с 4,98 до 26,37 % (т.е. более чем в 5 раз). Эпоха кибернетических систем, соответствующая пятому технологическому укладу и Третьей промышленной революции, исчерпала себя к концу 2000-х годов. С 2010-х годов активно наступает эпоха киберфизических систем. Но в то же время процессы киберфизической и кибернетической цифровизации еще долгое время будут идти параллельно.
Для того, чтобы понять действительно ли являются киберфизические системы критически важными для защиты национальных интересов страны, нужно понять сущность и назначение этих систем. Киберфизическая система подразумевает глобальную интеграцию вычислительных ресурсов в физические процессы. Эти системы находятся на пересечении сразу нескольких сфер и, в зависимости от реализации. Они постоянно получают информацию из окружающей среды, оптимизируя свои процессы и адаптируясь под меняющиеся условия. Соответственно, это «будущее», которое еще во многих аспектах недоступно для масштабного внедрения на территории Российской Федерации. Как было сказано в статье «Трудно провести цифровизацию там, где вместо автоматизированного оборудования еще используется несложный механизированный труд!», сейчас трудно представить, чтобы роботы стали чем-то обыденным на улицах, и чтобы сложные процессы в производстве были полностью доверены искусственному интеллекту, т.к. на определенных этапах производства всегда присутствует контроль со стороны людей. Производительность труда в России в 2,5 раза ниже, чем, например, в США, и стабильного ее роста пока не наблюдается. Добиться этого можно только путем повышения технического уровня производства. Затраты на исследования и разработки в процентах от ВВП составили 1%, против 3,1% в Германии, 3% в Дании, 2,8% в США, 2,2% во Франции и т.д., конечно, в то же время есть страны с гораздо более низкими показателями. Критическим остается отставание России от стран-лидеров в части развития передовых технологий, лежащих в основе новой промышленной революции. Однако в то же время в России присутствует ряд компаний, которые вполне могут позволить себе переход в «Индустрию 4.0», предприятия готовы к подобной трансформации, есть технологии, есть отдельно внедренные на предприятиях элементы цифровизации. например, Сибур. Уровень технологического оснащения предприятий группы на сегодняшний день является одним из самых высоких в России. Компании уже удалось добиться снижения себестоимости затрат на производство за счет автоматизации, уровень которой достиг 84% в прошлом году. В СИБУРе внедряются такие передовые решения, как система улучшенного управления технологическим процессом (APC), производственная система (MES), лабораторная система LIMS, система управления предприятием SAP ERP, система управления бизнес-процессами (BPMS). Таким образом, повсеместное внедрение машинного обучения в российское производство, позволит направить экономическое развитие в нужное направление и стать глобальным экономическим конкурентом. На данный момент у России имеется некоторая научнотехническая и технологическая база для развития киберфизических систем. В дальнейшем развитие данной области в большей степени зависит от государства и его готовности оказать поддержку различным отраслям промышленности и внедрению новых технологий на законодательном и экономическом уровнях. Однако стоит учесть то факт, что технологическое будущее любого предприятия во многом зависит от стратегии его инновационного развития, которые реализуются и внедряются самим предприятием. Успешный переход к цифровому производству зависит даже не столько от какого-то определенного уровня технологической зрелости промышленных предприятий, сколько от их готовности начать работать по-другому – принимать новые идеи и перестраивать существующие бизнес-процессы.
Цифровая экономика – термин, который все чаще и чаще стал появляться среди не только экономистов, занимающихся экономикой с помощью научных подходов, но и среди глав наиболее развитых и развивающихся стран. Россия также активно движется в данном направлении. В 2017 году была утверждена программа “Цифровая экономика Российской Федерации”. В неё входит множество различных актуальных технологий, которые подлежат внедрению и развитию, однако действительно ли необходимо развитие этих самых технологий и внедрение их в современную экономику. Этим вопросом задался автор статьи – Толкачев Сергей Александрович. Активное внедрение свойственно на текущем этапе для киберфизических систем, которыми являются не только различные датчики, информационные системы, но и крупные полномасштабные комплексы предприятий. До киберфизических систем активно производились и внедрялись кибернетические системы. Наиболее распространёнными у нас были автоматизированные системы управления. Однако, они не были использованы в полной мере на всех этапах производства. Позднее, во время четвертой промышленной революции теоретически должно начаться внедрение цифровых и производственных технологий, как раз в виде киберфизических систем, составляющих «умное производство». Под умными машинами понимается единая система, способная с особыми потоками информации модернизировать и улучшать производственный процесс. Также автор рассказывает об индексе развития киберфизических систем, который включает в себя несколько основных компонентов для управления автоматизированным производством. В России несколько наиболее производящих регионов были выбраны для внедрения киберфизических систем. Однако, результаты были довольно неоднозначными. Почти во всех регионах наблюдалось уменьшение индекса киберфизических систем. На практике получилось, что в нашей стране произошел «откат» назад. В то время, как в западных странах, наоборот, проявляется увеличение индекса. Сергей Александрович утверждает, причины заключаются в том, что «российская обрабатывающая промышленность существенно отстает по компонентам «физической» конкурентоспособности применяемого оборудования от Запада. Трудно провести цифровизацию там, где вместо автоматизированного оборудования еще используется несложный механизированный труд! Любая технологическая система должна дойти до пределов ее совершенствования в рамках существующих параметров, прежде чем приступать к ее радикальной модернизации.» В данном случае государственная программа должна быть интегрирована исключительно параллельно с программой реиндустрилизации, чтобы создать физическую базу, необходимую для интеграции новых, усовершенствованных технологий. Я полностью согласен с мнением автора, так как считаю, что большая часть промышленности в России функционирует ещё со времен СССР, где, правда, оборудование было действительно качественным и долголетним, тем не менее, оно не было создано под новые киберфизические и иные цифровые технологии. Такое оборудование просто не может совмещаться с новыми, передовыми технологиями. Я уверен, что в случае успешной реиндустрилзации, в которую, необходимо инвестировать немалые количества, Россия сможет добиться таких же, а, возможно, и наиболее высоких показателей увеличения индекса киберфизических систем.
На данный момент мы можем наблюдать четвертую промышленную революцию, которая полномасштабно развернулась в 2016 г. Она является неким симбиозом промышленных и технологических инноваций и подразумевает интеграцию цифровых и производственных технологий. Такая интеграция получала название киберфизическая система. Данный термин был предложен еще в 2006 г. в США, после чего правительства развитых стран включили эти системы в список приоритетных инноваций. Однако что можно сказать о киберфизических системах в России? Для ответа на данный вопрос были разработаны специальные индексы, которые показали, что за период с 2011 по 2016 гг. уровень автоматизации на промышленных производствах сократился. Что же касается недавнего прошлого (2021 г.), то по данным CN news, задержка развития IT в российской обрабатывающей промышленности составляет 5-10 лет в сравнении с некоторыми другими странами. На данный момент самими востребованными цифровыми технологиями являются промышленные роботы, искусственный интеллект, машинное обучение, цифровое прототипирование, сенсорика. Также эксперты прогнозируют, что в ближайшем будущем потребуются новые производственные технологии. Также по данным компании «Деловые технологии и решения» (ex Deloitte), наименьший уровень цифровой зрелости в России в 2021 г. был в отрасли машиностроения (1,6 п.п., в то время как уровень мировых лучших практик составил 2,4 п.п.). По данным этого исследования также отставание наблюдается в отраслях медицины, металлургии и добычи полезных ископаемых, ТЭК, автомобилестроение. Наиболее высокий показатель достигнут в сфере банковской деятельности. Что примечательно, автор статьи также акцентирует внимание читателей на этот факт. Основными барьерами для внедрения цифровых технологий являются высокая стоимость данных технологий, консервативность некоторых отраслей, нехватка квалифицированных кадров и низкий уровень развития автоматизированных систем. Как говорит автор, странно внедрять инновационные технологии, когда на заводы стоят полуразрушенные, а работают на них с применением несложного механизированного труда. Стоит отметить, что наиболее значимым фактором, влияющим на отставание, является низкая цифровая зрелость, под которой понимается готовность предприятий к встраиванию новых технологических достижений. Государство стремится повысить уровень цифровой зрелости и помогать предприятиям в части внедрения новых технологий – данный факт зафиксирован в стратегии цифровой трансформации обрабатывающей промышленности в целях достижения их «цифровой зрелости» до 2024 года и на период до 2030 года.
Следствием третьей промышленной революции, которая привела к автоматизации отдельных элементов системы массового производства, стало появление киберфизических систем. Киберфизическая система (англ. cyber-physical system) — информационно-технологическая концепция, подразумевающая интеграцию вычислительных ресурсов в физические сущности любого вида, включая биологические и рукотворные объекты. Четвертая промышленная революция, началом которой можно считать 2016 год, фактически означает интеграцию цифровых и собственно производственных технологий в виде киберфизических систем, обеспечивающих т.н. «умное производство» (smart manufacturing) с помощью «умных машин». Таким образом, киберфизические системы интегрируют компьютерные технологии с физическими процессами обработки материалов, формируя сложные системы, встроенные в окружающую среду и способные воспринимать ее изменения, реагировать на них, самообучаться и адаптироваться. Индекс развития киберфизических систем включает четыре компонента: использование специальных программных средств для управления автоматизированным производством, для проектирования, СRМ, ERP, SCM – системы, а также в качестве обучающих программ. В 2016 году, шесть наиболее крупных и развитых с точки зрения обрабатывающей промышленности регионов были выбраны для исследования. Практически все данные регионы показали существенное ухудшение Индекса развития киберфизических систем, который отражает взаимодействие электроники и производственных процессов. Только доля предприятий, использующих СRМ, ERP, SCM – системы, предназначенные для учета и планирования взаимоотношений с клиентами и поставщиками, выросла на 42%. Это означает, что предприятия сокращают цифровизацию производственных (физических) процессов, и увеличивают цифровизацию обслуживающих процессов. Происходит кибернетическая цифровизация, а не киберфизическая. На Западе можно наблюдать обратную картину. Близкая к киберфизическим системам технология автоматической идентификации объектов (RFID), является лидером по темпам роста за 2011-16 годы в обрабатывающей промышленности большинства стран ОЭСР. Автор связывает временную неудачу цифровизации в России с тем, что российская обрабатывающая промышленность существенно отстает по компонентам «физической» конкурентоспособности применяемого оборудования от Запада. В 2021 году, председатель Правительства РФ Михаил Мишустин утвердил программу цифровой трансформации обрабатывающей промышленности. Программа простимулирует процессы цифровизации в промышленности, позволит создать дополнительные инструменты для решения проблем, присущих обрабатывающим отраслям. Распоряжение предусматривает реализацию четырех проектов: В рамках проекта «Умное производство» планируется сформировать эффективную систему поддержки российских программных решений для обрабатывающей промышленности. «Цифровой инжиниринг» предусматривает внедрение технологий виртуальных испытаний продукции. «Новая модель занятости» направлена на совершенствование механизмов подбора кадров. «Продукция будущего» — на расширение возможностей по кастомизации продукции (выпуск изделий под заказ конкретного потребителя). Как заявил Михаил Мишустин, в результате реализации четырёх инновационных проектов в обрабатывающей отрасли российская промышленность сможет к концу 2030 года выпускать не менее 70% высокотехнологичной продукции. Я полностью соглашаюсь с мнением автора, что будет крайне трудно провести цифровизацию на предприятиях, где вместо автоматизированного оборудования, используется «устаревший» механизированный труд. Поэтому создавать «киберфизические» системы в устаревших цехах не имеет смысла. Меры, которые предпринимает правительство, направлены прежде всего на совершенствование нынешних технологических систем.