Системность экономики и ее структурная модернизация

1. «Новой» видение новой проблемы. В августе 2009 года президент РФ, наконец-то, заявил о том, что глубина кризиса в России и отсутствие прогресса с инновациями связаны с неэффективной, можно сказать, отсталой, структурой экономики. В его выступлении содержался призыв к необходимости управляемых структурных изменений, но при этом возникало ощущение лёгкости этих изменений, что как будто стоит взяться за решение данной проблемы, и она будет решена. В своих статьях в журналах «Экономист», «Инвестиции в России», «Журнал экономической теории», «Национальные интересы», «Промышленная политика», Интернет-журнале «Капитал-страны» и в газете «Бизнес и банки», начиная с 2003 года, я отмечал и обосновывал необходимость управляемых воздействий на структуру экономики, даже если это приведёт к замедлению экономического роста 2000-2008 гг.; этой проблеме было посвящено и несколько моих монографий за период 2001-2009 гг. Но только финансово-экономический кризис и полный крах промышленного производства обнажил сырьевой характер российской экономики, показал правительственным экономическим экспертам, что рост происходил за счёт сырьевых отраслей (как будто они этого и не подозревали!). Для профессиональных же экономистов Российской академии наук это было давно известно.

Видимая лёгкость решения структурных проблем российской экономики связана с тем, что наравне с имеющимися структурными задачами, связанными с необходимостью преодоления сырьевой зависимости, переходом на новые технологии и заменой производственного аппарата (основных фондов, производственных мощностей, причём требуется это делать на отечественной технологической базе, чтобы не попасть в полную технологическую зависимость от развитых стран), имеются фундаментальные структурные перекосы. Ликвидация или выправление этих «перекосов», правильнее сказать, структурных диспропорций, потребует подчинения всего инструментария экономической политики, включая фискальную и денежно-кредитную политику, административные и институциональные воздействия, организационные изменения, данной целевой установке.

На сегодняшний день структура затрат в экономике России такова, что доля в 15-20% приходится на заработную плату. В развитых экономических  системах эта доля 60-70%. Структура национального богатства в России такова: 65%  - природно-ресурсный капитал, 20% - человеческий, 15% - физический. Для развитых стран всё с точностью до наоборот: 65% - человеческий, 15% - природно-ресурсный и 20% - физический капитал. Таким образом, структурная проблема развития сводится к тому, чтобы развить и в полном объёме задействовать  потенциал человеческого капитала, увеличив его долю в национальном богатстве. При этом должна синхронно расти доля затрат на заработную плату как параметра, отражающего стоимость, ценность этого капитала. Более того, я полагаю, что именно по компонентам национального богатства должны быть классифицированы инновации, направленные на повышение эффективности использования каждого вида капитала, причём вектор на развитие человеческих ресурсов должен усиливаться за счёт инноваций в области природно-ресурсного и физического капитала. Необходимо отчётливое понимание, что при изношенных и низкого качества фондах невозможно поддерживать высокое качество человеческого капитала. Эти процессы взаимосвязаны. Однако непонимание структурных задач, характерное для правительств России в период 1989-2009 гг., проявляется в деградации структуры российской экономики, её примитивизации и подборе неэффективных инструментов и выборе неверных приоритетов в рамках предлагаемых мероприятий макроэкономической политики, лишённой в большинстве случаев структурного компонента – «структурной логики», «структурного мышления».

2. Рассогласование мнений относительно структурной политики. В начале 2009 года Министерство финансов Российской Федерации заявило, что в соответствии с их прогнозом, чистый отток капитала из России в этом году составит 83 млрд. долларов, валютные резервы сократятся на 88 млрд. долларов. Это связано с развёртыванием мирового финансового кризиса. Причём данное заявление сопровождалось «прогнозной констатацией», что на следующие 20 лет, несмотря на рост промышленности и сельского хозяйства, их доля в валовом продукте сократится.

Высокая доля промышленности и сельского хозяйства в ВВП России в настоящее время (соответственно почти 30% и 5,4%)  свидетельствуют якобы об отсталости российской экономики относительно ведущих развитых стран Запада, в которых эта доля невысока, тогда как отрасли информации, транспорта, услуг и финансов занимают определяющее положение. Доминирование этих инфраструктурных отраслей в ВВП является символом развитости и успеха этих экономических систем. Поэтому успехи России могут быть связаны якобы только с развитием указанных секторов хозяйства, чего можно достичь посредством большей интеграции России в мировую экономику и большей открытостью рынков.

Чем вызваны подобные умозаключения и насколько они адекватны?

С одной стороны, прогнозируются серьёзные структурные изменения, затрагивающие низкоэффективные сектора экономики – промышленность и сельское хозяйство. С другой стороны, даже не отмечается тот факт, что за последние 20 лет в России не планировалась и не проводилась структурная политика в подлинном её понимании, что структурные пропорции экономической системы менялись крайне медленно, причём не в лучшую сторону. Проблема состоит не в сокращении доли промышленности и сельского хозяйства, а в том, чтобы сделать эти сектора экономики более эффективными, поскольку развитие инфраструктурных отраслей при ничтожной эффективности базовых секторов, создающих основную часть продуктовой массы в экономике, становится весьма проблематичным.

Очевидно, что позиция Министерства финансов на начало 2009 года не совпадает с позицией, заявленной Президентом страны в августе 2009 года.

3. Псевдоинновационность в российских вузах и малом бизнесе. Очень важно, на мой взгляд, отметить асинхронность в намерениях осуществлять структурные модификации экономики и в реальных шагах, выражающихся в принятии законодательных актов, подготовке регламентов, нормативных актов, осуществлении действий на денежном рынке и т.д. В частности, в июле-августе 2009 г. принят закон Государственной Думы, позволяющий вузам создавать малые наукоёмкие фирмы. Это сделано якобы для поддержки малого инновационного бизнеса, практического внедрения результатов НИОКР в вузах, внедрения новых разработок, для развития инноваций. Декларации вроде бы правильные. А к чему же всё это приведёт на практике?

Проблема в том, что лабораторная кафедральная база большинства вузов России разрушена. Профессорско-преподавательский состав имеет почтенный, постпенсионный возраст и соответствующую этому возрасту мотивацию труда и дохода. Кроме того, в  промышленности ликвидированы на сегодняшний день ключевые инновационные кластеры на уровне потребности появления инноваций и на уровне возможностей спроса на них. Кому будут продавать свою интеллектуальную продукцию малые фирмы при вузах? Друг другу или таким же малым фирмам, которые, условно говоря, в «гараже» на коленке воспроизводят какие-то свои идеи в металле? Самая главная проблема состоит в другом: а зачем это вообще необходимо, кем пролоббирован этот закон, так что депутатов пришлось отзывать из начавшегося летнего отпуска?

Вузы всегда имели хоздоговорную тематику НИР и ОКР, особенно технические вузы. Эта тематика проводилась на профильных кафедрах с заключением договоров и вовлечением сотрудников кафедры в эту работу. Зачем понадобилось создавать из этого же коллектива отдельные предприятия? Чтобы обеспечить их финансовых счётом? Тогда почему не разрешили факультетам (деканатам) иметь отдельный от вуза счёт, ведь факультет представляет собой хозяйственное подразделение вуза, причём уже существующее и координирующее работу различных кафедр. Посредством малых фирм при вузе удастся практически бесконтрольно торговать уже созданным интеллектуальным достоянием, продавать патенты, авторские свидетельства, представляя результаты отчётами по НИР и ОКР. Вряд ли мы будем наблюдать ощутимый прирост наукоёмкого результата в этих малых фирмах. Легче торговать уже созданным, чем что-либо создавать на изношенной лабораторной базе при стареющих специалистах и потерянных научных школах.

Кстати сказать, эти малые фирмы могут использоваться в качестве агента приёма взятки для поступления в вуз, и никакой ЕГЭ не станет этому препятствием, как и сейчас поступление по ЕГЭ фактически завязано на репетиторскую подготовку, ибо общеобразовательные школы намеренно не дают подготовки, чтобы эффективно сдать ЕГЭ. Но почему такое происходит, если они финансируются за государственный счёт и должны решать государственные задачи по образованию? Выходит, что у государства имеется задача расширить практику и сектор дополнительного и, разумеется, платного репетиторства. Но тогда где гарантии, что эти люди, часть их которых причастна к ЕГЭ и проверкам, не находят модели обхода этого якобы исключающего коррупцию экзамена?

Увеличившаяся величина заявлений на ограниченное число мест всё равно заставляет вузы добавлять свои экзамены или собеседования сверх ЕГЭ и здесь коррупцию никто не предотвратит!  Переводя денежные пожертвования на эти малые фирмы при вузах или заказывая фиктивные НИОКР, абитуриенты или наделённые соответствующими полномочиями заинтересованные агенты смогут оплачивать поступление, а шире – дальнейшую учёбу, сдачу экзаменов, поступление в аспирантуру или стажировку в западных странах от какой-то кафедры или отдела вуза. Об этом при подготовке закона кто-нибудь думал? Значит опять в который раз реализовано однолинейное мышление, без существенного понимая, в каком состоянии находится высшая школа России, особенно научно-технические школы.  Таким образом, институциональные модификации в который раз абсолютно не совпадают с необходимыми структурными задачами, они из них не вытекают. Нет единого плана действий и понимания базисных структурных диспропорций, программирующих неэффективность российской экономики.

4. Алкоголизм: попытка борьбы со следствием без понимания причины. 12 августа 2009 года Президент РФ высказался по поводу проблемы алкоголизма в России. Еще раньше об этом выступал и Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. В этом выступлении очень точно показана сама проблема, её содержание и масштаб. Однако структурно-экономические корни и мотивации явно упущены. Почему-то умалчивается о том, что нация находится в состоянии стресса и депрессии, причём колоссальной глубины, начиная от дворника и заканчивая академиков и чиновников государственного аппарата управления.

Невиданное по размаху обогащение и вызванное этим разрешением неравенство по доходу, правам и возможностям, ввергает честного труженика в апатию, состояние безволия, раздражённости и агрессии. Алкоголь выступает как некая отдушина как будто для снятия этой депрессии, а в действительности только углубляет её и деморализует человека. Разочарование в дружбе, любви вследствие предательства, злобы и зависти, которые пышным цветом расцветают в России за последние 20 лет, не может не сказаться на демотивации труда, скрытом саботаже, который со стороны рабочих уже давно отмечают новые собственники ещё с середины 1990-х годов. Поэтому решение алкогольной проблемы, как и всех структурных проблем, может быть довольно продолжительным. И это должно быть связано не только с необходимым воспитанием, развитием веры, нравственности и моральных устоев в обществе, но также и с правильным формированием, проектированием структуры экономики, включая структуру богатства и бедности – распределения доходов. Непонимание элементарных взаимосвязей и причинно-следственных связей, которые не установит ни одна математическая модель, но обнаруживает человеческая жизнь, – это основа неэффективного управления экономической системой.

5. Когда возможны управляемые структурные сдвиги? Под структурной политикой обычно понимают правительственные долгосрочно ориентированные мероприятия, воздействия государства, направленные на формирование и/или возникновение эффективных межсекторных и внутрисекторных пропорций национальной экономической системы. Целью таких воздействий становится обеспечение устойчивости развития экономики, пропорциональности в развитии различных экономических структур, исключение перекосов в их развитии и режима неоправданного доминирования одних структур над другими при обеспечении довольно высоких социальных стандартов жизни и потребления. Долгосрочным ориентиром такой политики является обеспечение конкурентоспособности  национальной экономики за счёт опережающего научно-технологического прогресса и инновационной составляющей экономической системы.

Структурная модификация или реорганизация требует финансирования,  то есть определённых инвестиций. Поэтому в условиях дефицита ликвидности и финансового кризиса структурные изменения становятся неуправляемыми, так как без финансов исчезает управляющий механизм воздействия. Издержки любой реструктуризации – это тот или иной уровень дезорганизации системы, преодоление которого также потребует определённых финансовых затрат.

В условиях демонетизации российской экономики в 1990-е годы и обедняющего роста 2000-х структурные сдвиги происходили в неуправляемом режиме. Более того, нужно заметить, что отрицательная корреляция между приростом денежной массы и инфляцией не имела причину в научно-техническом прогрессе или инновациях, как полагают отдельные специалисты; нельзя также объяснять такую связь всецело и  инфляцией фиктивного капитала, которая проявляется в динамике фондового рынке. Монополизм различных структур экономики, неразвитость либо упразднение отдельных рынков, особенно наукоёмкой продукции, неумение и нежелание работать на объёмах, наличие в поведении агентов «эффекта куршавеля», асинхронность развития финансовой, банковской систем и производительных секторов, испытывающих в этот период деградацию, демонетизация и недоинвестирование реального сектора – всё это, а также ряд других релевантных факторов, в том числе институционально-организационной природы (например, сложившаяся структура затрат и калькуляции цен), способствовали возникновению отрицательной корреляционной связи между указанными параметрами.

Если дифференцировать инфляцию по факторам производства (это также интересная структурная задача), то мало вероятно, что выделение инфляции капитала позволит серьёзно вскрыть причины финансового коллапса. Причина, скорее, в отрыве финансового сектора от реального, самозапускающихся институциональных механизмах, которые воспроизводят фиктивный капитал, а уж вторая проблема – насколько этот фиктивный капитал подвержен инфлированию (настолько, насколько его объём превышает реальный капитал плюс превышение спроса над предложением на фондовом рынке).

В условиях мирового финансового кризиса цены в России поднимаются практически на всё (инфляция не понизилась и составляет порядка 13-14%), однако дефляции подвержен только труд – заработная плата в среднем понижается, и уровень реальных доходов населения сокращается. При этом цены на потребительские товары не только заметно не снижаются, но повышаются. Это проявления кризисных явлений, а совершенно не причина их возникновения. Причины кроются, на мой взгляд, в фундаментальной проблеме структуры и базовых пропорциях национальной  экономики.

6. Какова структура российской экономики? Структура экономики задаётся не только набором слагающих её секторов, а, в частности, пропорцией между элементами национального богатства, которое, в конечном счёте, определяет пропорции и эффективность различных сфер хозяйственной деятельности и объединяющих их секторов – элементов общей структуры. Если выделить три элемента национального богатства (природный, физический и человеческий капитал), то применительно к развитым странам Запада соотношение будет соответственно 20, 15 и 65%, а для России, трудовой потенциал которой якобы очень квалифицированеый, пропорция  будет обратной – 65, 15, 20%. Тогда возникает важнейший вопрос: должна ли структурная политика так воздействовать на элементы экономической системы и её пропорции, чтобы планомерно и целенаправленно изменять названное соотношение, дрейфуя в направлении «западной» структуры национального богатства? Или такая структура национального богатства для России является заданной в силу избытка ресурсов, обусловленного географическим положением страны? Но тогда нужна специфическая модель структурной политики с тем, чтобы использовать эти ресурсные преимущества для развития наукоёмких секторов хозяйства  и человеческого капитала, замещения изношенного физического капитала, повышения эффективности перерабатывающих отраслей и развития инфраструктурных секторов хозяйства (транспорта, связи, коммуникаций, финансов, услуг).

В настоящее время удельный вес России в мировой торговле машиностроительной продукцией составляет 0,4%, в то время как США, КНР и Японии – 30%. Доля России в торговле наукоёмкими товарами (технологиями, НИОКР) не выше 0,3-0,5%, что меньше, чем США – в 30, Кореи – в 14 и Малайзии – в 13 раз.

Природно-ресурсный потенциал России позволяет производить все виды изделий машиностроения и осваивать все известные технологии. Более того, он позволяет обеспечивать страну в полном объёме необходимым продовольствием. При этом Россия является, чуть ли не ведущим импортёром продовольствия. Критерий продовольственной безопасности страны требует, чтобы 80% всего продовольствия производилось внутри страны и только 20% импортировалось. Однако, для современной России этот критерий таков, что 58% импортируется и только 42% производится внутри страны. Ресурсная база агропромышленного комплекса при достаточном ресурсном его потенциале тем  не менее сокращалась неуклонно, а именно: сокращались посевные площади, поголовье скота,  снижалась урожайность сельхозкультур и продуктивность животноводства, производительность и эффективность сельскохозяйственного производства и обеспеченность современными агротехнологиями. Всё это создаёт структурно-технологические проблемы, требующие неукоснительного решения. Отсюда вытекает постановка структурных задач – необходимость мероприятий структурной политики.

7. Две фундаментальные проблемы построения прогрессивной структуры экономики. В настоящей статье, объединяющей  мои публикации по данной теме за три года, не ставится цель освещения всех вопросов структурной политики или структурных изменений в России. Цель состоит в том, чтобы показать две фундаментальные проблемы проектирования экономической структуры. Первая состоит в отрыве  развития финансового сектора от реального, что во многом спровоцировало мировой финансовый кризис 2008-2009 гг. Вторая состоит в изменении базисного соотношения (пропорции) между получаемыми доходами в секторах экономической системы и совокупным хозяйственным риском ведения продуктивной деятельности в этих же секторах. Когда малая доходность связана с колоссальным риском, а большие доходы приобретаются в рамках финансовой системы с относительно небольшим риском, то продуктивная деятельность становится невозможной, фундамент экономической системы разрушается.  Никакие инновационные прорывы, мобилизационные стратегии, методы государственного регулирования и прямого финансирования, хоть они и играют роль некой «подпорки», но коренным образом ничего не меняют в экономической системе. Причина банальна – они не являются инструментами структурных воздействий, определяющими структурную динамику системы.

Очень важной проблемой структурных изменений является исходное качественное состояние системы, способность её менять собственные пропорции и готовность агентов к таким изменениям. Это тема для большого отдельного разговора. Но уже сейчас можно заметить, что  низкое нравственное содержание человеческого капитала становится тормозом развития, главным препятствием реализации различных правительственных программ и развития инновационной экономики.

Несоблюдение данного слова, предательство при заключении хозяйственных сделок и в бытовых отношениях, принимающие повсеместный характер и становящиеся правилом поведения, нормой, провоцируют несоблюдение законов, неуважение к чужим правам и правилам поведения, собственности, порождают модели поведения с использованием коварства (намеренной лжи). Проституированность души, лёгкость обмана и отказа от обязательств ради лёгкой жизни или меркантильных своих интересов (не обязательно денежных, меркантильность предполагает какие угодно личные выгоды агента), мифология и героизация подлых поступков, разрастаясь, сопровождаются строительством церковных храмов, возрождением веры. Эта двуликая модель нравственного развития современного российского мира является символом лицемерности бытия и сознания, когда любой поступок, предательское действие на духовном или физическом уровне ищет себе оправдание с нарушением причинно-следственных связей и логики анализа подлинности его безнравственного содержания. При этом агент может вполне сохранять свою респектабельность в рамках общественной системы; порицающие начала уничтожены и даже церкви, несмотря на её титанические усилия, не удаётся пока их возродить. Масштабное строительство храмов сопровождается  масштабным всплеском физической и духовной проституции, крушением принципов и идеалов, ростом наркомании и алкоголизма. Всё это происходит при формальном росте дипломированных специалистов и агентов с учёными степенями, приобретение которых отнюдь не гарантирует нравственной модели поведения, да и получения этих степеней. Чаще всего безнравственная сторона здесь пока превалирует.

И модель  экономического роста без развития и структурных изменений, и двойственность морали в политике и быту, описываются единой формулой: «с виду яичко, а внутри болтень», как нельзя лучше описывающей содержание обмана и иллюзию нравственных позиций, игру в принципы и порядочность. Безусловно, система капитализма, и российского в частности, без крепкой идеологической и нравственной основы, институционально закреплённой на уровне взаимодействия экономических агентов, вряд ли способна к бесконфликтному долгосрочному устойчивому развитию. Она не имеет перспектив, по крайней мере, не должна иметь хорошей перспективы, хотя понятно, что любые модели могут демонстрировать живучесть при определённых условиях и даже поощряться обществом, а критики этих моделей испытывать отторжение.

8. Стержневой содержание структурной политики. Вместе с тем, мне хотелось бы особо подчеркнуть, что лицемерность бытия всегда наложит отпечаток на функционирование структуры экономических секторов и на структурную политику, целью которой будет выступать формирование определённых пропорций экономической системы. Не понимать такого ограничения – значит, проявлять близорукость относительно  закономерностей развития сложных общественных систем.

Каждый элемент экономической системы имеет свою структуру. Кроме того, структурная политика охватывает мероприятия по формированию и управлению отраслевой структурой производства, аспекты территориального размещения производительных сил общества, региональную структуру, инфраструктуру, включая информационное обеспечение развития производств, организацию рынков труда, промышленно-инвестиционную политику, специальные методы стимулирования межсекторных взаимодействий, включая взаимодействие банковского, финансового и реального секторов экономики. Очень важной составляющей структурной политики выступает формирование научно-технологической структуры производства в различных секторах деятельности, формирование пропорций между малым, средним, крупным бизнесом и государственным сектором.

Повторюсь, что здесь речь идет, скорее,  о фундаментальной основе и стержневом содержании  структурной политики, потому что остальные мероприятия по отраслям и направлениям должны выстраиваться исходя из логики выправления базовых пропорций. Разумеется, срок для такой модификации является  продолжительным, а решение структурных проблем предполагает наличие стратегической программы правительственных мероприятий и хорошо продуманную и организованную систему государственного планирования и прогнозирования.

Как видим, правительственные программы финансовой стабилизации или так называемые гетеродоксальные  стабилизационные программы, которые наряду с мероприятиями стандартной денежно-кредитной и фискальной политики предполагают  регулирование цен и заработной платы, не могут справиться с проявлениями и тем более с причинами современного финансового кризиса. Гетеродоксальные программы обычно исходят из того, что имеются инерционные эффекты инфляции, которые нельзя преодолеть без воздействия на долгосрочные контракты и институты установления заработной платы, определяющие эффект такой инерции. Таким образом, подобные программы воздействуют на пропорции цен и занятость, но никак не затрагивают базовой проблемы экономической структуры – принципов функционирования секторов, межсекторных взаимодействий, соотношения дохода и риска по различным видам деятельности, моделей хозяйственного поведения (новаторов, консерваторов, имитаторов). Здесь требуется применять проектный подход, затрагивающий базовые параметры экономического развития, а не только инструментальные проявления. Тогда, возможно, экономическая наука, когда-нибудь даст рецепты ликвидации кризисов и обеспечения творческих способностей людей и их знаний без потери места их трудовой деятельности. Такая уникальная система уже существовала, но, к сожалению, не было найдено возможностей и направлений её совершенствования и придания её необходимой гибкости.

9. Ошибки прошлого. Разрушение Госплана СССР в начале 1990-х гг. привело фактически к ликвидации полноценной функции и системы стратегического планирования. Потеря высоко квалифицированных специалистов Госплана, обладающих знаниями и опытом планирования, методами составления прогнозов, включая качественный прогноз, спровоцировала низкий уровень планирования реформ в 1990-е годы и, в конечном итоге, обеспечило режим разрушительных правительственных действий. Ни структура затрат, ни технологическая и межотраслевая структура серьёзным образом не изменились за двадцать лет, за исключением только того обстоятельства, что широко развивался банковский сектор, финансовые трансакции, увеличилась доля торговли, резко усилил позиции сырьевой сектор, что и отразилось в структуре экспорта (65%). Поэтому правильнее сказать, что происходила деградация структуры экономики – ухудшение её межсекторных пропорций (не в пользу производительных секторов). Происходящие структурные изменения никто не планировал и не управлял, а структурная политика была подменена макроэкономической политикой финансовой стабилизации в 1993-1998 гг., а в период 1999-2008 гг. – свелась к политике поддержания экономического роста, запущенного после девальвации 1998 года. В период же роста основная цель правительства сводилась не к исправлению фундаментальных диспропорций экономической структуры, а к восстановлению параметров социально-экономического стандарта жизни, который существовал до трансформации.

Финансово-экономический кризис 2008-2009 гг. рельефно продемонстрировал, что структурные перекосы в мировой и национальных экономических системах требуют выправления – постановки и решения структурных задач и выстраивания мероприятий экономической политики, исходя из цели согласования краткосрочных и долгосрочных интересов. Причём  фундаментальный структурный перекос состоит в сложившейся за последние 15-20 лет пропорции между финансовым и реальным секторами экономики. Так, доля прибыли финансового сектора в ВВП США в 1960 году была 14%, а в 2008 – 40%. В период 1990-2007 гг. всего 5% населения США присваивали 38% дохода и 50% национального достояния, при этом бюджетный дефицит составил 12% ВВП, а общий долг США – 54 трлн. долларов, что превышает мировой ВВП.  Возникла долговая экономика, когда общий долг всех агентов США достиг отметки в 350% ВВП, то есть многократно превысил создаваемый в стране доход, причём такое нарастание произошло всего за десять лет, когда в начальной точке этот долг составлял всего 75% ВВП.

Стареющее население США обеспечило снижение общего спроса. Поддержка спроса происходила за счёт ипотечных бумаг и потребительского кредита, что позволяло обеспечивать строительство жилья и удовлетворение характеристик спроса на потребительском рынке. Финансовый капитал занимался у банков под низкий процент и инвестировался в производства и объекты с рентабельностью 12-20%, что и приносило доход и порождало проблему неравенства, поскольку далеко не все агенты имели доступ к такому кредиту.

В России относительно высокий процент и низкая рентабельность создавали обратный эффект: корпорации и банки занимали за рубежом, но ведь вкладывать с рентабельностью в 20% в России можно только в сырьевые или добывающие отрасли или же в рамках самой финансовой системы. Поэтому внешний частный долг страны нарастал, а структура экономики и производственные сектора продолжали разрушаться и деградировать, теряя позиции даже на внутреннем рынке.  Таким образом создалась зависимость от внешнего кредита при нарушении механизмов внутреннего капиталообразования. При этом  возникшая структура поощряла деятельность, ориентированную на больший доход с меньшим риском и, по сути, ликвидировала деятельность, ориентированную на меньший доход с большим риском. Все производственные сектора составили второй вид деятельности.

Отрыв финансового сектора от производственных секторов был спровоцирован внутренними институтами и подогревался извне. Он явился также отражением структурного перекоса мировой экономической системы, отсутствия действенных ограничений и управления финансовой системой, избыточностью финансовых инструментов и неуправляемостью финансовых потоков, устремлённых  в зоны высокой рентабельности. Так возникает эффект «шараханья», когда в цепочке «сырьё–промежуточный передел–продукт» инвестиции перескакивают с одного элемента на другой, причём изменение стратегий агентов становится неуправляемым, а рентабельность не отражает подлинной эффективности и перспектив развития этого сектора. Так финансовый сектор замыкает финансирование на самого себя, либо же инвестиции направляются в сырьё, цена на него растёт, сырья не хватает, рентабельность повышается искусственно, а производство конечного продукта  сокращается. Эффект «схлопывания» сырья в данном случае очень похож на эффект «схлопывания» «ликвидности» в результате роста долгов и раскручивания игры на глобальном  финансовом рынке.

10. Структура российской экономики: сегодня и завтра. Сегодня кризисные явления выражаются в  сокращении спроса и объёмов производства с вытекающим отсюда ростом безработицы, сокращением инвестиций и финансирования, росте издержек, увеличении задолженности различных субъектов и нарушении рутинных алгоритмов на уровне управления экономической системой.

Из табл.1-2 хорошо видно, что план развития экономики до 2020-2025 гг. предполагает структурные изменения, хотя сама программа по содержанию не показывает наличия точных инструментов, обеспечивающих ту или иную динамику пропорций национального хозяйства; к тому же не ясно влияние финансово-экономического кризиса на эти параметры. Из этих данных следует сохранение сырьевой ориентации страны. Однако само планирование осуществляется при несоблюдении ряда важнейших принципов: целеполагания; определения области приложения усилий (подбор инструментов, имеющих чёткую локализацию); функциональной полноты (проектирование и законодательное закрепление необходимых функций); необходимого разнообразия (по инструментарию и возможностям системы к развитию);  восприятия нормы (программ, финансовых назначений, правил, ограничений); устойчивости к изменениям;  монетарного наполнения (финансирования в необходимом объёме).

Таблица 1. Планирование структуры экономики в Концепции развития России до 2020 г.

Таблица 2. Планирование новой структуры экспорта России в Концепции развития до 2020 г.

Система стратегического планирования должна исходить даже не из необходимости планирования и проведения структурной политики. Требуется выявить базисные структурные диспропорции в развитии российской и мировой экономики и заняться проектированием экономической системы. Иными словами, необходимо задавать желаемые соотношения и подбирать инструментарий, позволяющий системе прийти к ним, а все изменения по иерархической цепочке планировать, исходя из этой магистральной задачи.

Также могут и даже должны проектироваться формы и методы конкурентного соперничества, которое в любом случае разворачивается в правовом пространстве (задано нормами и контролируется). Для России такая задача видится в выправлении структурного перекоса – снижении процентных ставок, повышении рентабельности производительных секторов при одновременном снижении рентабельности трансакционных секторов. Система планирования должна предполагать реализацию следующих принципов:  комплексности;  эффективности;  оптимальности и пропорциональности структуры;  научной обоснованности решений и планов;  гибкости (коррекция мероприятий экономической политики по ходу реализации плана);  рекурсивности систем (жизнеспособная система должна состоять из жизнеспособных подсистем).

Необходимо использовать функции и опыт, накопленный в Госплане СССР, применительно к мировой экономической системе для превентивного снижения вероятности и глубины возникающих финансово-экономических кризисов. Для этого потребуется решить главную задачу – подчинить финансовый сектор целям развития производительной и научной деятельности, исключив или существенно снизив игровой момент на соответствующих рынках. Ключевым моментом здесь будет выступать реализация идеи сращивания банковского и промышленного капитала – это усилит обеспеченность финансового капитала реальными активами. Для реализации указанной модернизации возможно применение концепции «процентного портфеля».

11. Истоки кризиса и как его преодолеть. Истоки финансового кризиса в России были многоплановыми. Прежде всего, главные причины выражались в следующем:

n                 Разрыве в развитии и эффективности между финансовым и реальным секторами экономики;

n                 Росте долговой экономики и неуправляемости финансовым сектором, финансовыми потоками;

n                 Системных деформациях экономики России, возникновении и росте банковского и финансового сектора, что не было обеспечено развитием реального сектора (при его фактической деградации);

n                 Неэффективной финансовой и денежно-кредитной политике, порождающей структурный перекос в России (высокий процент, низкая рентабельность хозяйственной деятельности).

Эти причины в определённой мере были характерны и для мировой экономической системы, которую охватил финансово-экономический кризис.

Результатом стало «схлопывание ликвидности», паралич внутреннего и мировых рынков, сжатие спроса, с вытекающим отсюда ростом безработицы, сокращением промышленного производства и ростом бартера.

Социальная оценка степени несовершенства системы – это измерение степени её дисфункциональности, то есть масштаба расстройства системы, отклонения от желательной функциональной полезности, на которую рассчитывают агенты, проектируя институты и создавая различные организационные комбинации.

Дисфункциональность системы может быть снижена только за счёт системных улучшений по различным группам параметров, задающих такое состояние. При этом институт с положительной эффективностью также может демонстрировать определённую степень дисфункции. Монетарный диапазон функционирования институциональной системы задаёт возможности развития этой системы и роста технологического качества. Посредством оценки насыщения этого диапазона, оценки инвестиционных процессов, можно дать характеристику перспективам развития системы в том или ином направлении, определить институциональный потенциал системы, сформулировать обобщённые модели роста.

К факторам углубления дисфункции экономической системы и дисфункции управления макроэкономикой в России можно отнести:

n                 неуправляемость институциональными изменениями либо иллюзия управляемости и продуманности (планирования);

n                 соперничество между различными институтами и агентами;

n                 высокую скорость институциональных изменений, введения новых институтов без предоставления необходимого адаптационного лага;

n                 экономическую политику, снижающую качество институциональной системы за счёт воздействия на денежные мотивы поведения экономических агентов при явном ослаблении иных мотивов.

Дисфункция экономики может быть преодолена посредством политики стимулирования определённых моделей поведения хозяйственных агентов.

Эффективная экономическая политика должна быть направлена не только на создание условий для новаций и «новаторов», но и на укрепление консервативной модели поведения, так как её разрушение способно резко увеличить безработицу с соответствующими отрицательными последствиями для будущих инвестиций и развития.

Доктрина «созидательного разрушения» всё труднее объясняет новые экономические явления, порождённые современной динамикой глобализирующегося капитализма,  когда спад деловой активности может сопровождаться усиливающимся экономическим доминированием конкретной страны и внедрением передовых технологий и разработок в серийное производство при сокращении занятых в высокотехнологичных отраслях.

Негативное влияние экономической политики может быть развёрнуто, если:

- Политика воспроизводит примат денежного мотива поведения агентов и формирует функцию индивидуальной полезности исходя из «денежного» критерия;

- Политика подстраивает институты под текущее денежное обеспечение экономики;

- Политика не позволяет формировать структуру экономики и не рассматривает проблемы управления хозяйством  как проектировочную задачу.

Для выправления «структурного перекоса» российской экономической системы может быть предложена концепция «процентного портфеля», основные положения которой можно сформулировать так:

Экономическая политика в условиях кризиса и в дальнейшем должна исходить из того, что социально-экономическая система нуждается в развитии многих производственных секторов, создающих продукты и услуги для агентов. Поэтому необходимо исходить из необходимости стимулировать банки кредитовать значимые сектора промышленности и экономики, даже если в текущий момент они демонстрируют относительно низкую рентабельность. Для решения указанной задачи потребуется не только снизить ставку рефинансирования, но законодательно обеспечить так называемый «процентный портфель» для банковского сектора. Исходя из средней рентабельности различных секторов экономики, установить процентный портфель, то есть процентные ставки по кредиту для каждого сектора избирательно. Банк в свою очередь, обеспечивающий полноту такого портфеля, то есть выдающий кредиты в сектора, развитие которых требуется стимулировать, будет получать преференции по ставке рефинансирования или другие институционально-организационные бонусы от федерального (регионального) правительства или Центрального банка.

Подводя итог мои рассуждениям, суммируем некоторые важные предложения в области структурной политики России, которые должны помочь в разрешении очень серьёзных проблем формирования пропорций между элементами системы, позволяющих ей эффективно развиваться.

1. Создать вертикально интегрированные цепочки на базе крупных государственных корпораций.

2.  Осуществляя институционально-организационные изменения, содействовать ликвидации «структурного перекоса», обеспечив высокие риски более доходной деятельности и низкие – менее доходной, стимулируя при этом снижение рисков в инновациях и увеличивая риски иных видов деятельности (менее продуктивных в долгосрочном аспекте).

3.  Проводить экономическую политику по «запуску» технологического мультипликатора в экономике (опыт Германии по развитию фотоэлектроники –закон о размещении фотоэлектрических преобразователей на крышах домов).

4.   Освободить от налогообложения все расходы на НИОКР, обучение кадров и освоение новой техники.

5. Содействовать (через налоговую политику) снижению рентабельности трансакционных секторов, прежде всего, в финансовой сфере.

6. Обеспечить контрольное регулирование с целью предотвращения повышения тарифов на газ, тепло и электроэнергию.

7. Создать режим научно-технологической конкуренции между госкорпорациями в конкретных секторах (авиация, судостроение, космос, электроника, новые материалы, машиностроение, энергетика и др.).

8.  Возродить функции Госплана СССР, в частности, стратегического планирования, и оптимизировать состав государственного сектора экономики России.

Стратегические мероприятия экономической политики, на мой взгляд, должны исходить не из необходимости всё большего вовлечения России в мировую экономику, как утверждают отдельные российские министры, что, дескать, позволило бы развивать трансационные сектора – услуги, финансы и т.д., выступающие символом развитости, а из потребности и общественных целей формирования конкурентоспособной структуры национального хозяйства. В противном случае, политика открытости означает политику открытых дверей для иностранного более эффективного капитала без возможностей наращивания капитала собственного. Это означит фиксацию сырьевой структуры экономики России и панихиду по её будущей конкурентоспособности. Трансакционные сектора могу увеличить свою долю и быть эффективными только исключительно при высокопроизводительных и высокотехнологичных производственных системах. Именно их они, в конечном счёте, и обслуживают. При разрушении или отсутствии таковых экономика данной страны становится зависимой от иностранного капитала и передовых технологий.

Чтобы выправить «структурный перекос», образовавшийся в российском хозяйстве,  необходимо:

n                 планирование и проведение структурной политики (эта политика должна находиться в основе любых предлагаемых и разрабатываемых долгосрочных Программ развития, Концепций 2020, 2050 и др.) с тем, чтобы повышать рентабельность реального производства продукции конечного спроса и снижать рентабельность трансакционных видов деятельности, включая снижение рентабельности промежуточных производств;

n                 отказ от таргетирования инфляции и понижение ставок процента;

n                 проведение частичной национализации базовых отраслей и восстановление вертикально интегрированных структур в промышленности и национальном хозяйстве;

n                 упорядочение институциональных модификаций и правовых ограничений функционирования воспроизводственных контуров хозяйственной системы России, которые бы являлись ведомыми вслед за целями структурной политики, а не ведущими, каковыми они становятся сегодня;

n                 регулирование тарифов на грузоперевозки и электроэнергию;

n                 использовать бюджетный механизм для наращивания государственных инвестиций в инфраструктуру, фундаментальную науку и развитие базовых технологий, подчинив эти составляющие необходимости создания высокоэффективных вертикально интегрированных структур при обеспечении такого уровня диверсификации экономики, который бы создавал и поддерживал необходимую конкуренцию;

n                 необходимо проектирование масштаба и форм конкуренции как равнозначной задачи структурной политики.