Единственное, что не вызывает споров в отношении Дональда Трампа, это то, как он выиграл свой второй срок. Несмотря на опросы, показывающие статистическую ничью, и опасения затянувшегося ожидания результатов выборов, Трамп был объявлен победителем рано утром в среду.
В отличие от 2016 года, Трамп выиграл как всенародное голосование, так и Коллегию выборщиков, улучшив свои показатели почти во всех демографических группах. Республиканцы получили сильное большинство в Сенате в 53 места, и они, скорее всего, сохранят контроль над Палатой представителей. Для остального мира картина должна быть ясна: движение Трампа «Сделаем Америку снова великой» (MAGA) будет определять внешнюю политику США на следующие четыре года.
Любой внимательный наблюдатель за первым сроком Трампа должен быть знаком с его внешнеполитическими предпочтениями, а также с его внешнеполитическим процессом. Однако, вероятно, есть три существенных различия между внешней политикой Трампа в первый и второй срок. Во-первых, Трамп вступит в должность с более однородной командой по национальной безопасности, чем в 2025 году. Во-вторых, состояние мира в 2025 году будет совсем иным, чем в 2017 году. И в-третьих, иностранные игроки будут гораздо лучше понимать Дональда Трампа.
На этот раз Трамп будет управлять мировой политикой с большей уверенностью. Будет ли у него больше шансов склонить мир к своему бренду «Америка прежде всего» — это совсем другой вопрос. Однако несомненно то, что эпоха американской исключительности закончилась. При Трампе внешняя политика США перестанет продвигать давние американские идеалы. Это, в сочетании с ожидаемым всплеском коррумпированной внешней политики, сделает Соединенные Штаты похожими на заурядную великую державу.
Мировоззрение Трампа во внешней политике было ясным с тех пор, как он вошел в политическую жизнь. Он считает, что созданный США либеральный международный порядок со временем подтасовал карты против Соединенных Штатов. Чтобы изменить этот дисбаланс, Трамп хочет ограничить внутренние экономические потоки, такие как импорт и иммигранты (хотя ему нравятся внутренние прямые иностранные инвестиции). Он хочет, чтобы союзники взяли на себя большую часть бремени собственной обороны. И он считает, что может заключить сделки с президентом России Владимиром Путиным и Ким Чен Ыном в Северной Корее, которые снизят напряженность в глобальных горячих точках и позволят Соединенным Штатам сосредоточиться на внутренних вопросах.
Столь же очевидны и предпочтительные средства Трампа для получения желаемого в мировой политике. Бывший и будущий президент твердо верит в использование принуждения, такого как экономические санкции, для давления на других игроков. Он также придерживается «теории безумца», в которой он будет угрожать огромным повышением тарифов или «огнем и яростью» против других стран, твердо веря, что такие угрозы заставят их пойти на большие уступки, чем они бы сделали в противном случае. В то же время, однако, Трамп также практикует транзакционный взгляд на внешнюю политику, демонстрируя готовность в течение своего первого срока связывать разрозненные вопросы для обеспечения экономических уступок. Например, в отношении Китая Трамп продемонстрировал повторяющуюся готовность уступить по другим вопросам — репрессии в Гонконге, репрессии в Синьцзяне, арест старшего руководителя китайской технологической компании Huawei — в обмен на более выгодную двустороннюю торговую сделку.
Внешнеполитический послужной список Трампа во время его первого срока был определенно неоднозначным. Если посмотреть на пересмотренные соглашения по Соглашению о свободной торговле с Южной Кореей или Североамериканскому соглашению о свободной торговле (переименованному в Соглашение между США, Мексикой и Канадой, или USMCA), его попытки принуждения дали скудные результаты. То же самое касается и его саммита с Ким Чен Ыном. Но можно утверждать, что это могло быть связано с довольно хаотичной природой Белого дома Трампа. Было много моментов, когда Трамп, казалось, воевал со своей собственной администрацией, что часто приводило к характеристике его более традиционных советников по внешней политике (таких как министр обороны Джим Мэттис и советник по национальной безопасности Х. Р. Макмастер) как «взрослых в комнате». Результатом стала большая текучка кадров и непостоянство в позиционировании внешней политики, что снизило способность Трампа достигать своих целей.
Это не должно быть проблемой для второго срока Трампа. За последние восемь лет он собрал достаточно приспешников, чтобы укомплектовать свою команду по внешней политике и национальной безопасности единомышленниками. Он гораздо менее склонен встретить сопротивление со стороны своих собственных политических назначенцев. В течение следующих нескольких лет Соединенные Штаты будут говорить единым голосом по вопросам внешней политики, и этот голос будет принадлежать Трампу.
Хотя способность Трампа управлять внешнеполитическим аппаратом будет улучшена, его способность улучшить положение Соединенных Штатов в мире — это другой вопрос. Наиболее заметные затруднения США связаны с Украиной и Газой. Во время кампании 2024 года Трамп критиковал Байдена за хаотичный вывод войск США из Афганистана в 2021 году, утверждая, что «унижение в Афганистане спровоцировало крах авторитета и уважения Америки во всем мире». Похожий результат на Украине создаст для Трампа аналогичные политические проблемы. В Газе Трамп призвал Биньямина Нетаньяху «закончить работу» и уничтожить ХАМАС. Однако отсутствие у Нетаньяху стратегического видения для выполнения этой задачи предполагает, что Израиль будет вести продолжающуюся войну, которая оттолкнула многих потенциальных партнеров США в мире. Реальность такова, что Трампу будет сложнее вывести Соединенные Штаты из этих конфликтов, чем он заявлял в ходе предвыборной кампании.
Более того, глобальные правила игры изменились с 2017 года, когда существующие инициативы, коалиции и институты США все еще имели много сока. Тем временем другие великие державы стали более активными в создании и укреплении своих собственных структур, независимых от Соединенных Штатов. Они варьируются от БРИКС+ до ОПЕК+ и Шанхайской организации сотрудничества. Более неформально можно увидеть «коалицию санкционированных», в которой Китай, Северная Корея и Иран рады помочь России. Трамп вполне может захотеть присоединиться к некоторым из этих группировок, а не создавать им убедительные замены. Его заявленные усилия по разделению этих группировок, скорее всего, потерпят неудачу из-за недоверия к Трампу.
Но главная тенденция, которую ускорит Трамп, — это конец американской исключительности. От Гарри Трумэна до Джо Байдена президенты США приняли идею о том, что американские ценности и идеалы играют важную роль во внешней политике США. Это утверждение оспаривалось в разное время, но продвижение демократии и прав человека уже давно считается национальным интересом. Политолог Джозеф Най утверждает, что эти американские идеалы являются основным компонентом мягкой силы США.
Ошибки политики США, а также российский «whataboutism» — отклонение критики собственного плохого поведения путем указания на плохое поведение другого — подорвали силу американской исключительности. Трамп похоронит ее. Действительно, сам Трамп принимает версию whataboutism, когда дело касается американских ценностей. В начале своего первого срока он заметил: «У нас много убийц. Как вы думаете, наша страна такая невинная?»
Тогда иностранная аудитория могла бы рационализировать, что большинство американцев не верят в это, учитывая, что Трамп не выиграл всенародное голосование. Выборы 2024 года разрушают это убеждение. Во время кампании Трамп обещал бомбить Мексику и депортировать легальных иммигрантов; называл оппозиционных политиков «врагами изнутри»; и утверждал, что мигранты «отравляют кровь» страны. Несмотря на все это — или, возможно, именно благодаря этому — Трамп получил большинство голосов. Когда остальной мир посмотрит на Трампа, они больше не будут видеть в нем ненормальное исключение из американской исключительности; они увидят, за что выступает Америка в двадцать первом веке.
Написать комментарий