В настоящее время в России государством поддерживаются так называемые ведущие научные школы. Что это такое? Что стоит за этим понятием? И можно ли считать государственные инициативы в отношении них оправданными и позитивными?
1. Феномен научных школ в российской науке. Если бы составители знаменитого сборника 1977 года «Школы в науке» [2] узнали, что существуют научные школы первого и второго сорта, они бы очень удивились. А ведь сегодня это именно так. Понятие научных школ в последние 10-15 лет обычно связывают с процессом выявления коллективов ученых, отвечающих формальным критериям участия в различных государственных программах поддержки так называемых «ведущих научных школ» (ВНШ). Это значит, что где-то есть и «не-ведущие» научные школы.
Вообще говоря, термин «научная школа» имеет длительную историю. Иногда его трактуют весьма расплывчато. Достаточно привести несколько названий работ из упомянутой монографии: «Научная школа – феномен и исследовательская программа науковедения» (В.Б.Гасилов); «Проблемы научной школы... как формы познавательной деятельности» (Э.Дам); «Научная школа как форма кооперации ученых» (А.В.Огурцов); «Научная школа как коллективное творческое сознание» (В.П.Боярский, Н.А.Гаврюшин). При этом советские/российские научные школы всегда рассматривались скорее как локальный феномен, чем явление, сопровождающее развитие мировой науки в целом.
Некоторые характерные черты научных школ были либо подмечены исследователями, либо признаны на интуитивном уровне теми, кто так или иначе соприкасался с атмосферой научного поиска. В ряде работ, в частности, в исследовании Д.А.Александрова [3], справедливо выделяется социальная составляющая научных школ. В работе В.М.Ломовицкой, Т.А.Петровой и А.С.Фомина [4], в частности, приводится известное утверждение: «Школа – это некий коллектив ученых, на которых можно положиться, которым можно доверять».
Признаки социальных сетей как отличительные особенности школы по сравнению с обычным исследовательским коллективом подмечены верно. Школы – инструмент мобилизации коллектива, отличие школы от «не-школы» проявляется в моменты внешней опасности.
Мнение, согласно которому научная школа – это мобилизованное научное воинство, объединенное вокруг харизматичного лидера, в целом разделяется научным сообществом. По крайней мере, мы знаем о распределенных виртуальных исследовательских коллективах, а вот распределенные научные школы не встречаются или почти не встречаются. Представление о научных школах как субъектах противостояния проникло даже в обыденное сознание и отражено в произведениях искусства. Так, в фильме «Девять дней одного года» физик-теоретик Илья Куликов предвкушал жестокую схватку на конференции с носителем иных научных воззрений Ципельманом. Сложные межгрупповые отношения и коллизии по линии «ученик-учитель» обуревали героев фильма «Иду на грозу» и персонажей других произведений. Процесс перехода талантливого ученого в другую научную школу, смена им идеологических устоев составляли трагический сюжетный стержень знаменитых «Белых одежд».
К середине 90-х годов появились работы, наделявшие научные школы зачатками институциональных структур. Понятие «научная школа» стали привязывать к организационным формам (секторам) научной деятельности. Так, специальным объектом исследования стало взаимодействие и взаимовлияние академических и вузовских научных школ, научных школ кафедр вузов, факультетов. Широко издавались объемные справочно-юбилейные издания, посвященные истории и особенностям развития научных школ в отдельных организациях [5].
К середине 90-х годов понятие научной школы – вполне в духе времени – стало превращаться в вывеску, в удобный потенциальный объект государственной поддержки. В то переломное время сильные руководители некоторых научных и образовательных организаций, не имевшие желания шагать в общем унылом строю бюджетополучателей, легко генерировали новые ярлыки, дававшие надежду на усиленное государственное питание. Государственные научные центры, исследовательские университеты, различные академии – вот лишь немногие примеры возникших в те годы «квазипривилегированных» структур. Влиятельные ученые, не являющиеся руководителями институтов, выступили с инициативой запуска программы поддержки ведущих научных школ (ВНШ) по линии Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ).
2. Научные школы – ведущие и «не-ведущие». Эта программа была запущена в ход Постановлением Правительства РФ «О грантах Президента Российской Федерации для поддержки научных исследований молодых российских ученых–докторов наук и государственной поддержки ведущих научных школ Российской Федерации» (№633 от 23 мая 1996 г.). Первоначально она представляла собой программу конкурсных грантов, администрируемых РФФИ. При этом, в целях придания ВНШ институционального статуса научную школу определили как исторически сложившуюся в России форму совместной научной деятельности коллектива исследователей разного возраста и квалификации, руководимых признанным лидером, объединяемых общим направлением работ, обеспечивающую эффективность процесса исследований и рост квалификации сотрудников. Главными признаками ведущей научной школы были определены:
- наличие нескольких поколений в связках «учитель-ученик», объединяемых общим, ярко выраженным лидером, авторитет которого признан научным сообществом;
- общность научных интересов, определяемых продуктивной программой исследований;
- в общем единый, оригинальный исследовательский подход, отличающийся от других, принятых в данной области;
- постоянный рост квалификации участников школы и воспитание в процессе проведения исследований самостоятельно и критически мыслящих учёных;
- постоянное поддержание и расширение интереса (публикациями, семинарами, конференциями) к теоретико-методологическим проблемам данного направления науки [7].
С точки зрения критериев «боевой научной единицы» важнее не формальное определение ВНШ, а то, что она должна было включить 25 исследователей в хорошей научной форме, в том числе молодежь, иметь оптимизированную демографическую структуру (а не «двугорбую» как по институтам в целом), а также настроиться на продолжительное существование и уделить внимание подготовке кадров высшей квалификации.
Гранты на поддержку научных школ были сразу восприняты учеными как престижные, несмотря на то, что финансирование по ним было скромным. Об этом ясно свидетельствует высказывание бывшего руководителя отдела научных школ РФФИ А.С.Левина: «…название данного гранта – всего лишь форма финансовой поддержки коллектива, именующего себя ведущей научной школой или только претендующего на это наименование, почти поголовно стало восприниматься как некий скромный аналог Нобелевской премии, или нечто подобное» [7]. Данная программа – к удивлению организаторов – стала больше, чем просто формой финансовой поддержки коллективов исследователей в тяжелое для науки время.
Совет РФФИ по ведущим научным школам был создан оперативно, срок подготовки материалов первого конкурса был очень сжатым, и многие коллективы-претенденты формировались «на лету». Из-за дефицита средств школы были разделены на несколько групп с неодинаковыми объемами финансирования проектов. В конце 90-х, когда поддерживались первые школы, общее финансовое положение науки было тяжелым, и любое субсидирование научных коллективов имело большое значение для их сохранения. Поэтому уровень первого конкурса на соискание грантов по поддержке ведущих научных школ был самым высоким за свою историю данной инициативы.
Таким образом, была реализована уже знакомая схема: стало ясно, что не только институты и вузы, но и неформальные научные образования могут быть двух сортов – ведущие и «не-ведущие». Это обстоятельство сделало ведущие научные школы еще более специфическим российским феноменом, чем научные школы в понимании 1977 года.
Образования первого сорта стали объектом государственной поддержки по линии соответствующего конкурса РФФИ. Школам-победителям присвоили номера, под которыми ВНШ были увековечены в соответствующем справочнике [6].
На первом этапе Программы в 1996-2000 гг. число победителей стабилизировалось на уровне 650-680 коллективов. Уже тогда был заложен фундамент долгожительства ВНШ. Программа стала приобретать закрытый характер: выиграть конкурс вторично было намного легче, чем «прорваться» в победители новому соискателю. Соответственно, число заявок на конкурс сократилось почти вдвое, с 2249 заявок в 1996 году до 1233 в 2000 году. Частичное объяснение данного факта состоит в том, что уже первые школы «выбрали» всю наличность молодежи в научной организации и создать еще одну потенциальную школу-претендента для большинства организаций было не по силам. А итог наблюдений за более чем десятилетней динамикой «протекания» молодежи через ВНШ таков: во многих организациях через единственную доступную школу–долгожителя Программы прошли почти все молодые сотрудники организации, независимо от того, кто реально руководил их дипломами и кандидатскими диссертациями.
Была ли польза от такой искусственной привязки научной молодежи?
Представляется, что да, была. ВНШ с неизбежностью создали среду концентрированного научного (да и просто молодежного) общения, которой так не хватало начинающим ученым, особенно в «невузовских» организациях. Типичное для первого этапа число ученых, вовлеченных в работы по программе, составило 15561 человек, из них 6546 молодых ученых в возрасте до 33-х лет (данные 2001 года). Напомним, что по Программам грантов Президента РФ в эти годы поддерживали 100 молодых докторов и 300 молодых кандидатов, что значительно уступало масштабу охвата ВНШ.
В 2003 г. программа была передана из ведения РФФИ в Министерство науки РФ, где финансирование отобранных научных школ стало осуществляться из двух источников: субвенций на гранты в области науки, культуры, искусства и средств массовой информации; финансовых средств, предусмотренных в рамках ФЦНТП «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития науки и технологий» и ее последующей модификации – ФЦП «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007-2012 годы». Ответственность за экспертизу была возложена на РИНКЦЭ. Этот переход ответственности был настороженно встречен как в РФФИ, так и в кругу руководителей школ.
К счастью, мрачные прогнозы не сбылись. Программа сохранилась и увеличила свою популярность не только благодаря увеличенному финансированию, но и благодаря диверсификации программ-сателлитов по линии Роснауки, сопровождающих основную поддержку ВНШ. В 2005 году государственная поддержка в рамках субвенций была оказана 518 ведущим научным школам Российской Федерации. Средний объем поддержки составил 393,7 тыс. рублей. В 2006 году по итогам конкурса поддержано 395 ведущих научных школ с общим объемом финансирования 199 млн. руб. Среди победителей конкурса мероприятия 1.12 ФЦП 217 коллективов ранее пользовались государственной поддержкой, а 33 участника конкурса были отнесены Советом по грантам к числу ведущих научных школ впервые. Участники ВНШ активно и успешно участвуют и в конкурсах на соискание инициативных грантов РФФИ и РГНФ. Поэтому противопоставлять Программу ВНШ программам поддержки со стороны ведущих государственных научных фондов было бы неправильно.
Руководство Роснауки оценивает ход Программы ВНШ оптимистично, например: «…в 2008 году отобрано 650 школ, включающих 3,8% от общего числа научных работников в стране. При этом, по данным за 2005 год, почти 80% докторских диссертаций, защищенных по физике, были защищены в ведущих научных школах» [8]. Согласно сведениям, предоставляемым Роснаукой, определенная закрытость конкурса сохраняется, а обновление состава научных школ варьируется в границах 24-32%, то есть в общем числе победителей каждого конкурса ведущих научных школ от четверти до трети составляют новые школы. Отчасти обновление происходит ввиду естественной убыли пожилых руководителей научных школ.
Продолжающееся финансирование одних и тех же научных школ из конкурса в конкурс может интерпретироваться двояко. С одной стороны, - и это официальная точка зрения Роснауки - незначительное обновление состава школ свидетельствует, что они изначально были выбраны правильно, и что качество экспертного отбора было высоким. С другой стороны, сложившуюся систему субвенционной поддержки ведущих научных школ некоторые науковеды склонны рассматривать как консервативную, поскольку она на 2/3 осуществляется по принципу пожизненной ренты для руководителей – фактически за их прошлые заслуги. Однако представим гипотетический крайний случай – 100-процентнцю сменяемость школ по итогам каждого конкурса – и станет ясно, что на такой программе ВНШ можно было бы ставить крест с самого начала.
И в самом деле, время жизни ВНШ оказалось весьма длительным по сравнению с другими искусственными образованиями – они реально существуют уже тринадцатый год. (А вот попытка продолжить эту тенденцию на индивидуальном уровне путем организации поддержки Выдающихся ученых России (так называемых ВУРов) долговременного успеха не имела). Научная общественность стала свидетелем, в общем-то, успешного эксперимента по долговременной поддержке нескольких сотен неформальных образовательно-исследовательских коллективов.
На фоне этого успеха не так уж и страшно, что понятие научной школы было в дальнейшем модифицировано, и в настоящее время в инструктивных материалах Роснауки понятие ведущей научной школы определяется следующим образом: «Ведущей научной школой Российской Федерации считается сложившийся коллектив исследователей различных возрастных групп и научной квалификации, связанных проведением исследований по общему научному направлению и объединенных совместной научной деятельностью». Таким образом, за прошедшие 10 лет понятие ведущей научной школы сузилось практически до армейской лапидарности: исчез критерий наличия лидера школы, пропала отсылка к историческим традициям организации научных исследований в российской науке. Новое определение позволяет идентифицировать в качестве ведущей научной школы практически любой коллектив, совместно (в том числе временно) работающий над научным проектом.
3. Вызовы времени. Реальные вызовы, которым подвергается сегодня система ВНШ, связаны не столько с отдельными ошибками организаторов или с несовершенством экспертизы, сколько с быстрым развитием сетевых образовательно-исследовательских структур и новых организационных форм в науке. Под влиянием глобализации этот процесс затронул и российскую науку. Появились и стали развиваться новые формы организации науки, основанные на принципах гибкого проектного финансирования, когда состав участников исследовательской группы постоянно меняется. Во многих областях наиболее эффективными формами выполнения исследований стали признаваться ассоциации нескольких небольших групп со свободным переходом исследователей из одной группы в другую, а также создание объединенных университетско- академических исследовательских центров [9]. Движение от консервативных форм организации к сетевым представляется вполне логичным, поскольку в сетях у ученых появляется больше возможностей для творческой самореализации.
Наконец, в современных условиях все большую популярность приобретает концепция «открытых инноваций» как антитеза «закрытым инновациям», суть которой состоит в том, что в системах, ориентированных на закрытые инновации, исследования проводятся внутренними силами сотрудников научных подразделений, вне кооперации и аутсорсинга. Эта система доминировала в 20 веке, и традиционное в российском понимании определение научных школ вполне соответствовало концепции закрытых инноваций. Парадигма открытых инноваций, появление которой было стимулировано в первую очередь возросшей мобильностью научных кадров, предусматривает, что при проведении исследований наряду с собственными используются и внешние идеи (путем сотрудничества, обмена кадрами, аутсорсинга и т.п.) [10]. Это означает, что в силу объективных причин «ученики» формальных ВНШ в перспективе будут перехвачены новыми структурами с хорошим финансированием и хорошей аппаратурой и постепенно вовлечены в крупные научные проекты, имеющие значительное народнохозяйственное или международное значение.
***
Исследование поддержано грантом РГНФ № 08-03-00648а.
Литература
[1] Федеральная целевая программа "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009 - 2013 годы. Утверждена Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 июля 2008 г. № 568.
[2] Школы в науке, под ред. С.Р.Микулинского, М.Г.Ярошевского, Г.Кремера, М.: Наука, 1977.
[3] Д.А.Александров. Научные школы как социальные сети// Академические научные школы Санкт-Петербурга, СПб, 1998, с. 11-18.
[4] В.М.Ломовицкая, Т.А.Петрова, А.С.Фомин. Механизмы использования потенциала, формирования и сохранения научной элиты// Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга, под ред. С.А.Кугеля. Часть 2, СПб, 1994, с. 36-48.
[5] Научные школы Уральского государственного технического университета. История и современность/ Урал. Гос. техн. Ун-т: Екатеринбург, 1995.
[6] Ведущие научные школы России. М.: Янус-К, 1998. 624 с.
[7] А.С.Левин. Итоги семилетнего функционирования программы поддержки ведущих научных школ и туманные перспективы ее дальнейшего существования// Акустика неоднородных сред. Сборник трудов семинара научной школы проф. С.А.Рыбака. М.: Российское акустическое общество, 2002, с.151.
[8] А.Ваганов. Неформальное объединение ученых. Ведущие научные школы как инкубаторы новых кадров для науки// Независимая газета – наука, 14 мая 2008г. http://www.ng.ru/printed/210407
[9] www.opec.ru/print.aspx?ob_no=86951.
[10] Чесбро Г. Открытые инновации. Создание прибыльных технологий/ Пер. с англ. В.Н.Егорова. М.: Поколение, 2007, с.29-32.
Ирина Дежина, Сергей Егерев
Написать комментарий