Судьба промышленности – судьба капитализма

Таблица. среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников по важнейшим видам экономической деятельности в российской федерации с 2017 года, рублей.

Проявляются ли в России закономерности более высокой заработной платы в обрабатывающей промышленности как проявление более производительного и квалифицированного характера труда по сравнению со средней зарплатой в экономике и секторах услуг? Увы, почти нет.

Зарплата в производстве электрического и прочего оборудования даже ниже, чем средняя по экономике! В принципе, это понятно – РФ ресурсная экономика – но «за державу обидно»! Особенно когда видишь, что машиностроительную «обработку» по зарплатам опережают не только нефтяники, газовики и металлурги – это давно понятно и привычно, но и «табачники», причем в два раза! Причем эти работники - «производители канцерогена» более чем в два раза опережают зарплату работников пищевой промышленности, обеспечивающей самые важные потребности для жизни! Вот тоже, подумайте, какой парадокс: производство «смерти» ценится и оплачивается в два раза больше, чем производство «жизни»! Хотя, читатель, разумеется, знает объяснение этому парадоксу. Вся наша «табачка» в руках гигантских зарубежных ТНК, контролирующих весь мировой рынок этого прибыльного производства. Поэтому, за счет мирового эффекта масштаба они могут устанавливать повышенные зарплаты для привлечения лучших кадров и сохранения своей технологической конкурентоспособности. А вот «обычная» наша «пищевка» более фрагментирована и не столь консолидирована. К тому же «неторгуемый» в большинстве своем характер продукции в отличие от табака (ну, просто испортятся куриные яйца, если их также транспортировать на дальние расстояния как безжизненные папиросы), не позволяет выстраивать протяженные производственно-логистические схемы для умножения эффекта масштаба.

А как выглядит российское машиностроение по сравнению с отраслями услуг? По-разному. Понятно, что сильно, снова в 2 и более раза, отстает от информатики и финансов. Не для того 30 лет крушили у нас промышленность и плодили банки и всякую «цифровизацию, чтобы было наоборот. А вот по сравнению с малоквалифицированной деятельностью в гостиницах-общепите и даже во всякой торговле машиностроители хоть как-то «выруливают», чуть-чуть опережают. Также опережают промышленники такие «неквалифицированные» у нас виды деятельности как образование, здравоохранение, и, заодно, спорт-досуг. Причины этого явления мой грамотный читатель также хорошо знает, они имеют длительную историю, ведущую свои корни еще из поздних советских времен, но многократно усиленную в ходе строительства российской «рыночной экономики»!

Не будем здесь в который раз сыпать соль на раны, но, отметим, так мимоходом, что не только в «майских указах» 2012 года, но и в историческом первом Указе Первого Президента России (помните такого?), тогда еще РСФСР, поскольку Указ этот от 11.07 1991, речь шла о том, чтобы «Довести размеры средних ставок и должностных окладов до уровня:

профессорско-преподавательского состава высших учебных заведений – в два раза превышающего уровень средней заработной платы в промышленности РСФСР;

учителей и других педагогических работников – не ниже средней заработной платы в промышленности РСФСР»;

Можно сказать, что Указ 1991 года так и не выполнен, несмотря на старательное «опускание» заработной платы в промышленности.

Уходя от ненужного саркастического публицизма в область рациональных выводов, предложим такое объяснение минорного уровня зарплат в российском машиностроении по сравнению с американской картиной. Разумеется, все дело в упущенном эффекте масштаба после сдачи рынков машиностроительной продукции в ходе «рыночных реформ». После того как усилиями не хочу упоминать кого ( и так все понятно, как в старом советском анекдоте с диссидентом на Красной площади) произошло организационное разрушение советских машиностроительных корпораций и насильственный уход с ранее освоенных рынков всего СССР, стран СЭВ и половины Третьего мира для того чтобы продолжать заниматься этим производством необходимо круто экономить на всех видах издержек, на зарплате рабочих, в первую очередь. Там, где с глобальных рынков не ушли – нефтегаз, металлы, минудобрения – эффект масштаба не потеряли и жестоко урезать зарплаты работяг не приходится. Там, где вписались глобальные цепочки стоимости с заметным куском производства добавленной стоимости на своей территории– табачка, поскольку технология не бог весть какой хай-тек – там тоже на зарплате можно не экономить. Наконец, в финансово-информационной сфере, олицетворяющей доминирование финансов над промышленностью как главное содержание построенного с 1990-х постиндустриализма и финансиализма, зарплаты тоже не могут не превышать промышленные и средние величины, поскольку эти паразитические сферы – а в у нас финансовый капитал натуральным образом представляет собой ростовщищеские миазмы периода Нового времени в Европе – просто высасывают капитал из остальной экономики. Но это отдельный большой разговор, а пока вернемся к американским проблемам, чтобы лучше понять глубину озабоченности индустриалистов.

Почему же индустриалисты так болезненно переживают падение промышленной занятости? Даже несмотря на то, что обрабатывающая промышленность США благодаря сохраняющемуся эффекту масштаба платит работникам сравнительно большую зарплату, чем российская «промка». Вот потому и озабочены, что понимают динамичность процессов деиндустриализации и сокращения промышленной занятости, которые могут привести к утере этого самого эффекта масштаба!

Занятость в обрабатывающей промышленности в США достигла самой низкой доли рабочей силы США с момента начала современных отчетов в 1939 году. Составляя 8,3% от общей занятости в Америке, она находится на рекордно низком уровне. Далеки времена 1950-х и 1960-х годов, когда промышленность составляла 30% рабочей силы, экономика США росла на 2-4% в год, а семейные доходы неуклонно росли.

Рисунок 1. Занятость в обрабатывающей промышленности США как доля от общей занятости.

Согласно данным Бюро статистики труда, занятость в обрабатывающей промышленности в июне составила 12,989 миллиона человек, что на 7000 больше, чем в предыдущем месяце. Это также на 170 000 больше, чем в июне прошлого года. Но занятость в сфере услуг росла быстрее: общий объем занятости в несельскохозяйственном секторе за последний год увеличился на 3,8 миллиона человек до 156,2 миллиона.

Рабочие места в производстве по-прежнему остаются «хорошими», потому что они, как правило, хорошо оплачиваются, предлагают такие льготы, как медицинское страхование, и, как правило, предполагают стабильную работу по 40 часов в неделю с возможностью сверхурочной работы. Кроме того, производство традиционно было путем к образу жизни среднего класса для тех, у кого нет четырехлетнего высшего образования. Более 60% взрослого населения США не имеют четырехлетнего образования.

Производство было основным двигателем экономического роста США в «Американский век» необычайного роста, 1870-1970 гг. из-за его способности обеспечивать устойчивый рост производительности, который затем приводил к увеличению доходов как рабочих, так и менеджмента. С 1980 года доля рабочих в этом повышении производительности сокращалась по разным причинам, включая международную конкуренцию со стороны стран с низкой заработной платой, которая привела к снижению доходов рабочих в США. 

Первый удар был нанесен «азиатскими тиграми» — Южной Кореей, Тайванем, Гонконгом и Сингапуром, — которые в конце 1980-х — начале 1990-х годов стали мощными производственными центрами. Затем, после случайной тройки событий – падения Берлинской стены, площади Тяньаньмэнь и радикальных экономических реформ в Индии – открытие Восточной Европы, Китая и Индии добавило более миллиарда рабочих в мировой капиталистический резерв рабочей силы. Это «великое удвоение» мировой рабочей силы, как по словам гарвардского экономиста Ричарда Фримена, «создало экономике США величайшую проблему со времен Великой депрессии». Помимо всего этого, в странах с развитой экономикой на протяжении 1980-х и 1990-х годов наблюдался устойчивый рост числа женщин, присоединяющихся к их рабочей силе.

Второй гигантский удар, пришедшейся на золотые времена постиндустриального наваждения (1990-2010), был связан с интенсивным оффшорингом, массовым выводом американских сборочных производств за рубеж. Суммарный мультипликационный удар по цепочке поставщиков сборочных заводов привел к тому, что США к 2022 году достигли минимального уровня занятости в обрабатывающей промышленности по сравнению с другими промышленно-развитыми странами (Рисунок 2.). Американские 8,3 % особенно контрастируют с немецкими 19% и южнокорейскими 16%.

Рисунок 2. Доля занятости в обрабатывающей промышленности ведущих промышленно-развитых стран мира. См. источник.

В 21 веке производство по-прежнему является ключом к экономическому росту, поскольку оно обеспечивает устойчивый рост доходов. Джеф Ферри сформулировал две уникальные особенности промышленного производства: «масштабируемость и охват. Масштабируемость означает, что расширяющийся производственный сектор получает выгоду от эффекта масштаба. По мере роста производства растут также прибыль, инвестиции и производительность труда. Это позволяет повысить заработную плату. Производство также имеет «охват». Оно может обеспечить работой значительную часть населения для миллионов работников».

В чем заключается великая сила промышленной масштабируемости, которая не только возвышает промышленность, но и является главной причиной становления капитализма!? Да-да, той самой общественной системы, при которой живет весь мир!

Промышленные революции – это не пустой пропагандистский шум, как считают некоторые «аналитики», делающие себе имя на их эффектном отрицании. Это великий исторический водораздел, означающий массовое использование обработанных человеком веществ и сил природы (в сумме - технологий) для воспроизведения необходимых для жизни благ. Промышленные технологии позволяют с огромным невиданным для доиндустриальных эпох темпом увеличивать производство материальных и нематериальных благ. Добавленная стоимость или прибавочная стоимость по Марксу, растет экспоненциально в массе произведенных продуктов, уже при Первой промышленной революции на основе парового двигателя и примитивных средств механизации. Именно громадный и устойчивый избыток постоянно и надежно создаваемой прибавочной стоимости, поступающей владельцу промышленного капитала, создал капитализм окончательно и бесповоротно. Маркс писал о том, что именно промышленность (а не торговля, финансы и прочие услуги) создала адекватный капитализму базис производительных сил. Существовавшие много веков и тысячелетий могущественные очаги торгово-финансового капитала – Древний Рим и Карфаген, финикийцы, греческие колонии по всей тогдашней Ойкумене, тамплиеры, Ганзейский союз, Медичи, венецианцы, и прочее и прочее… – почему- то не смогли построить капитализм. А эпоха промышленных революций, начавшаяся 250 лет назад, смела все тысячелетние атрибуты феодальных отношений, и менее чем за 100 лет утвердила капиталистические базис и надстройку во всем цивилизованном мире.

Итак, промышленный капитализм – это порождение эффекта масштабируемости промышленных технологий, Падение роли промышленности в стране и замещение его «услугами» подрывает социально-экономическую базу капитализма. Собственно, об этом пишут озабоченные американские индустриалисты, когда сетуют на падение производительности труда, уменьшение среднего класса, технологическую деградацию «промышленных сообществ», наконец, общее падение культурного и инновационного уровня общества. Например, квалифицированный инженер или даже рабочий-механик высокого разряда ощущает свой социальный статус, свою важность для общества. Поэтому и в сфере досуга он будет стремиться не к асоциальным опасным занятиям (наркота, хулиганство, как будет поступать деквалифицированный паупер уже не видящий своего достойного места в обществе), а к устойчивым траекториям, требующим поступательного совершенствования уровня квалификации как и на основной работе. Даже та же самая банальная рыбалка – это сфера досуга с огромным горизонтом профессионального роста, вырабатывающая полезные моральные качества, которые пригодятся на основной работе – усидчивость, внимательность и пр.

Отдельный большой разговор про непосредственную связь промышленности с уровнем образования нации. Не будем отвлекаться, но советую читателю понаблюдать за феноменом Южной Кореи, где поступательный индустриализм стимулировал и даже фактически создал культ образования, начиная с детского сада! Уровень распространения передовых форм образования всех уровней в Ю.Корее, культ образования пронизывает все этажи корейского общества.

Потому-то, упадок промышленности – это не прогрессивное движение в сторону некоего более высокого «постиндустриального» общества. Это регрессивное движение в сторону менее организованных и более архаических форм капитализма. Туда, в эпоху торгово-спекулятивного капитала, в эпоху первоначального накопления капитала, в 16, 15 век и далее вниз!

Вот и получается. Ю.Корея идет вверх по цивилизационной траектории капитализма, а США вниз! Очевидно, многим американским деловым кругам это не нравится. Борьба индустриалистов с постиндустриалистами – это борьба за спасение капитализма, того понятного и уютного для большинства американцев строя, который еще недавно казался вечным и естественным!