Российская угольная промышленность

История угольной промышленности России — это история промышленного и социального становления страны, переплетённая с эпохальными событиями и глобальными экономическими вызовами. С одной стороны, уголь стал символом индустриализации, с другой — немым свидетелем кризисов и перемен. На протяжении столетий он был не просто источником энергии, но и основой экономической устойчивости.

Добыча угля на территории современной России началась ещё в XVII веке в Донецком бассейне (Донецкий кряж). Впервые угольные пласты были обнаружены казаками, и их добыча имела скорее локальный характер. Уголь использовался для отопления и металлургии, но масштабы его применения были скромными. Тогда никто ещё не осознавал потенциала, скрытого в чёрных пластах под землёй. Однако к концу XVIII века, с развитием металлургии на Урале, уголь стал ключевым элементом производственных процессов.

Уголь в XIX веке был не только двигателем промышленного прогресса, но и важным политическим инструментом. Взять хотя бы строительство железных дорог, которые стали основой транспортной инфраструктуры Российской империи. Без угля, обеспечивающего топливо для паровозов, этот процесс просто не мог бы состояться. Таким образом, уголь стал связующим звеном между промышленностью и транспортом, что дало мощный толчок развитию внутреннего рынка Мешков Г. Б., Петренко И. Е., Губанов Д. А. Итоги работы угольной промышленности России за 2023 год //Уголь. – 2024. – Т. 1178. – №. 3. – С. 23..

Угольная промышленность в Советской России была одним из столпов индустриализации. Кузбасс и Донбасс превратились в главные промышленные центры страны. В 1935 году, в разгар индустриализации, добыча угля достигла 100 миллионов тонн в год. В послевоенные годы производительность угольной отрасли стабильно росла. В 1958 году СССР вышел на первое место в мире, добыв 493,2 млн тонн угля. Технологический прогресс позволил стране удерживать лидирующие позиции в течение следующих 20 лет. В 1988 году добыча угля достигла исторического максимума, составив 771,8 млн тонн, что вывело СССР на третье место в мире после США и Китая.

Со временем роль угля в экономике начала изменяться. В 1960-1970-х годах, с развитием нефтяной и газовой промышленности, угольная отрасль утратила свою былую доминирующую позицию, уступив место более дешёвым и доступным видам топлива. Однако это вовсе не означало её закат. Скорее, это был сигнал к трансформации.

На современном этапе угольная промышленность России снова возвращает себе стратегическое значение. Сегодня уголь играет важную роль в энергетическом балансе страны, обеспечивая примерно четверть всей вырабатываемой электроэнергии. В этом контексте важно учитывать и международные тенденции: несмотря на глобальный курс на декарбонизацию, Россия продолжает наращивать экспорт угля, что вносит значимый вклад в национальный бюджет Трапезникова И. С., Целихина И. В. Проблемы устойчивого цифрового развития предприятий угольной промышленности //Финансовый менеджмент. – 2024. – №. 7. – С. 310..

Однако Россия остается далеко не первой страной в мире по добыче угля (Рисунок 1).

В настоящее время уголь добывается в 21 регионе России, где действует 241 предприятие по добыче и переработке угля, расположенные в том числе в 29 монопрофильных углепромышленных муниципальных образованиях, в которых проживает более 2 млн жителей. От угольных предприятий зависят 30 моногородов России с общей численностью населения около 1,5 млн человек. В 2020 году на предприятиях угольной промышленности было занято около 150 тысяч человек, а ещё более 500 тысяч работали в смежных областях.

Сегодня крупнейшим собственником на рынке энергетического угля является АО «Сибирская угольная энергетическая компания» (СУЭК), которое является одной из значимых угольно-энергетических компаний в мире с годовым объемом добычи свыше 100 млн тонн. На этом рынке также прочно закрепили свои позиции компании «Кузбассразрезуголь», «СДС-уголь», «Русский уголь», «Кузбасская топливная компания», En+ («Востсибуголь»), «Каракан Инвест» и др. На рынке коксующегося угля ведущее место заняли компании «Евраз» («Распадская угольная компания», «Южкузбассуголь»), «Мечел» («Южный Кузбасс», «Якутуголь», «Эльгауголь»), «Северсталь» («Воркутауголь»), и др.

Уголь в структуре национальной экономики

Уголь продолжает играть значимую роль в обеспечении экономических процессов в России, оказывая влияние на широкий спектр отраслей. Для анализа этой роли воспользуемся межотраслевым балансом Российской Федерации (Рис.2).

Наиболее весомыми потребителями этого ресурса, согласно межотраслевому балансу, являлись такие сектора, как металлургия, энергетика, производство коксовой продукции, а также системы теплоснабжения. Примечательно, что лидирующая позиция принадлежала металлургическому комплексу, в который включались железо, чугун, сталь и другие первичные продукты чёрной металлургии. Их потребление угля составило внушительные 138 379 млн рублей. Этот факт легко объясним: металлургия исторически тесно связана с угольной промышленностью из-за использования кокса в доменных процессах (рис. 2).

Энергетический сектор, включая услуги по производству, передаче и распределению электроэнергии, занял вторую строчку, обеспечив потребление на сумму 84 463 млн рублей. Этот показатель подчёркивает важность угля в производстве электрической энергии. Однако, учитывая растущую тенденцию к переходу на возобновляемые источники энергии, возможно, следует задуматься о перспективах угля в этой отрасли. Хотя в краткосрочной перспективе такая зависимость представляется неизбежной, долгосрочные тренды требуют глубокого переосмысления.

Третьим по объёму потребления оказались коксохимические предприятия, чьи затраты на уголь достигли 42 971 млн рублей. Это неудивительно, учитывая, что кокс является основным продуктом переработки угля и играет ключевую роль в промышленности. Тем не менее, зависимость этой отрасли от колебаний цен на уголь вызывает определённые сомнения в её стабильности.

Интересным аспектом является сравнительно скромное потребление угля сектором производства пара и горячей воды — 32 237 млн рублей. Этот показатель может свидетельствовать как о специфике тепловых технологий в России, так и о частичном переходе на альтернативные источники энергии.

В меньшей степени уголь использовался для нужд химической промышленности, государственных услуг, а также производства цемента и цветных металлов. Эти отрасли, хотя и имеют определённую зависимость от угля, играют менее значимую роль в общей картине.

Если рассматривать уголь в контексте его потребления и переработки, необходимо обратить внимание на два основных типа угля: коксующийся и энергетический. В период с 2013 по 2023 годы добыча угля в России демонстрировала тенденцию к росту, несмотря на временные спады. Например, в 2020 году, на фоне пандемии COVID-19, общий объем добычи снизился до 402,1 млн тонн, что связано с падением спроса как на внутреннем, так и на внешнем рынках (рис. 3).

Тем не менее уже к 2022 году добыча вновь превысила докризисный уровень, достигнув 443,6 млн тонн.

В этой связи возникает вопрос: что обеспечивает столь устойчивое восстановление? Ключевую роль здесь играет не только внутренняя потребность в угле, но и его экспорт. Россия традиционно занимает лидирующие позиции на мировом рынке угля, а коксующийся уголь, используемый в металлургии, остается одним из главных экспортных продуктов Трапезникова И. С., Целихина И. В. Проблемы устойчивого цифрового развития предприятий угольной промышленности //Финансовый менеджмент. – 2024. – №. 7. – С. 311.. В 2023 году добыча коксующегося угля достигла 106 млн тонн, что является рекордным показателем за десятилетие.

Энергетический уголь, в свою очередь, активно используется в теплоэлектростанциях, особенно в регионах, удаленных от централизованных поставок газа. В некоторых субъектах РФ уголь остается единственным доступным топливом для производства электроэнергии. Такие регионы испытывают определенное давление в связи с глобальными экологическими трендами и переходом на более чистые источники энергии. Однако экономическая целесообразность пока перевешивает экологические соображения. При этом динамика экспорта энергетического угля, несмотря на снижение спроса в Европе, остается стабильно высокой благодаря азиатским рынкам.

Особое внимание стоит уделить логистическим аспектам. Как известно, уголь является одним из самых трудоемких в транспортировке видов топлива из-за своей массы и объемности. Экспортные поставки угля из России в 2023 году составили 181,2 млн тонн, что почти соответствует уровню 2022 года (рис. 4).

Однако внутренняя отгрузка угля увеличилась до 202,7 млн тонн, что свидетельствует о росте внутреннего потребления, особенно в электроэнергетике и промышленности.

Структура внутреннего потребления угля также претерпела изменения. Увеличение отгрузки угля на внутренний рынок с 159,4 млн тонн в 2020 году до 202,7 млн тонн в 2023 году свидетельствует о том, что российские потребители начали активнее использовать уголь для энергетических нужд. Интересно отметить, что импорт угля за этот период сократился с 20,7 млн тонн до 18 млн тонн. Это указывает на самообеспеченность угольной отрасли и её устойчивость в условиях санкционного давления.

Нормативно-правовая база и государственное регулирование угольной отрасли

Регулирование угольной промышленности в России — сложный и многослойный процесс, где каждый новый нормативный акт становится отражением не только экономических реалий, но и политических приоритетов государства. Если говорить о ключевых нормативных актах, то, безусловно, стоит начать с Горного закона Российской Федерации. Именно этот документ формирует основу для правового регулирования добычи полезных ископаемых, включая уголь. На первый взгляд, он кажется обширным и всеобъемлющим, но при более глубоком анализе выявляются определённые пробелы. Например, вопросы экологической ответственности горнодобывающих компаний зачастую трактуются размыто, что порождает юридическую неопределённость. С одной стороны, закон предусматривает необходимость проведения экологической экспертизы, с другой — не даёт чёткого определения ответственности за экологические нарушения в процессе добычи угля. Таким образом, правоприменительная практика остаётся неоднозначной и открытой для интерпретаций.

Не менее важным документом является Федеральный закон «О недрах». Он устанавливает правила предоставления права пользования недрами и закрепляет основы лицензирования. Однако следует признать, что в последние годы этот закон столкнулся с серьёзной критикой. Причина — устаревшие процедуры лицензирования, которые не всегда соответствуют современным требованиям горнодобывающей отрасли. Процесс получения лицензии остаётся громоздким, а критерии её выдачи — не всегда прозрачными. Нередко можно услышать мнение, что данная система нуждается в коренном реформировании. Возможно, введение цифровых технологий в процесс лицензирования могло бы сократить бюрократическую нагрузку и ускорить принятие решений.

Сложно обойти стороной и Федеральный закон «Об охране окружающей среды», который в теории должен обеспечивать баланс между экономическим развитием и защитой экосистем. Тем не менее, практика показывает, что угольная отрасль сталкивается с многочисленными вызовами в этой области. Часто предприятия находятся в состоянии постоянного конфликта с природоохранными органами, что связано с отсутствием чётких стандартов экологического мониторинга. Например, в законодательстве отсутствуют унифицированные методики оценки выбросов в атмосферу при добыче и транспортировке угля, что даёт возможность компаниям трактовать эти требования в свою пользу.

Особое место в регулировании угольной отрасли занимает Налоговый кодекс Российской Федерации. Режим налогообложения горнодобывающих компаний имеет свои особенности, в частности, применение налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Несмотря на то, что НДПИ считается одним из ключевых инструментов фискального регулирования, его текущая структура вызывает вопросы. Механизм расчёта ставок не всегда учитывает различия в качестве угля или сложности его добычи. Такой подход снижает инвестиционную привлекательность отдельных месторождений, особенно тех, что расположены в труднодоступных районах. Вероятно, введение дифференцированных ставок могло бы решить эту проблему, но пока законодатель не спешит с подобными мерами.

Стоит упомянуть и нормативные акты, касающиеся социальной защиты работников угольной отрасли. В условиях высокой травмоопасности профессии шахтёра особое значение приобретает Трудовой кодекс Российской Федерации, который регулирует вопросы охраны труда и безопасности на производстве. Однако даже здесь нельзя говорить о полной защищённости работников. Многие положения носят декларативный характер и нуждаются в доработке. Например, обязательное страхование шахтёров на случай производственных травм до сих пор вызывает споры из-за неясности механизмов компенсации.

Вместе с тем, нельзя не отметить и положительные тенденции. В последние годы законодательство всё же начинает меняться в сторону большей экологической и социальной ответственности. Разрабатываются проекты законов о «зелёной» сертификации угольной продукции, что может стать важным шагом на пути к устойчивому развитию отрасли. Однако остаётся открытым вопрос о готовности российских угледобывающих компаний к таким изменениям.

Особое место в системе государственной поддержки занимают программы модернизации угледобывающего сектора. В последние годы акцент был сделан на внедрение современных технологий и повышение уровня автоматизации производственных процессов. Однако возникает закономерный вопрос: насколько эффективны эти меры в долгосрочной перспективе? Некоторые исследователи отмечают, что субсидии на закупку оборудования не всегда приводят к ожидаемым результатам. Причина кроется в недостаточной подготовке кадров к работе с высокотехнологичными системами. Получается, что вложения в оборудование без параллельного развития человеческого капитала могут быть недостаточно эффективными.

Кроме того, стоит отметить специфические меры, направленные на поддержку социально-экономической стабильности угледобывающих регионов. Например, программы переселения шахтёров из закрывающихся шахт или создание альтернативных рабочих мест. Такие меры, безусловно, имеют положительный эффект на локальном уровне, однако их реализация часто сопровождается административными сложностями. Важно понимать, что экономическая трансформация угледобывающих регионов — это долгий и сложный процесс, требующий комплексного подхода.

Интересно также рассмотреть роль экспортно-ориентированных программ, направленных на расширение присутствия российских угольных компаний на международных рынках. Государственная поддержка в этой области включает предоставление экспортных кредитов, страхование экспортных контрактов и развитие транспортной инфраструктуры. Однако необходимо учитывать, что подобные меры не всегда учитывают глобальные тенденции к снижению углеродного следа и переходу на альтернативные источники энергии. На мой взгляд, в долгосрочной перспективе такие программы могут потерять актуальность, если не будут адаптированы под требования устойчивого развития.

Существует ещё один важный аспект, который часто остаётся вне поля зрения исследований, — это взаимодействие государственных институтов с международными финансовыми организациями в контексте угольной промышленности. Несмотря на сложные геополитические условия, Россия продолжает сотрудничать с такими структурами, как Азиатский банк развития и Евразийский банк развития, которые предоставляют финансирование для крупных инфраструктурных проектов. Это свидетельствует о том, что государственная поддержка угольной отрасли выходит за рамки национальных границ и приобретает международное измерение.

Уголь под санкциями

После начала СВО в санкционный список попали крупнейшие российские угледобывающие предприятия: СУЭК, Мечел (за исключением Мечел-Майнинг), Сибантрацит, Эльга, Коулстар и Угольная компания Разрез Майрыхский.

Минфин США продолжает расширять блокирующие санкции против российских угольных компаний. В SDN-List в августе 2024 г. добавлены:

• структуры Евраза, включая Южкузбассуголь, а также компанию Распадская, чьи акции торгуются на Московской бирже. С 2022 г. Евраз находится под санкциями Великобритании;
• Мечел-Майнинг и аффилированные с ним угольные компании Южный Кузбасс и Якутуголь. Другие структуры Мечела уже находятся под санкциями США с февраля 2024 г.;
• группа компаний СДС-Уголь и аффилированные с ней структуры;
• группа Стройсервис и аффилированные с ней структуры;

Блокирующие санкции также включают связанные с компаниями добывающие, обогатительные, транспортные и портовые активы.

Усиление санкций приведет к еще большему сокращению российского экспорта угля как в 2024 г., так и в 2025 г. Новые ограничения охватывают 10% российского угольного экспорта, а с учетом ранее введенных санкций под ними теперь находится около 50% экспортного объема. Из-за опасений попасть под вторичные санкции, а также из-за сложностей с платежами российские поставщики уменьшат поставки угля в страны АТР, в особенности в Южную Корею и Тайвань.

Перспективы развития угольной отрасли в России

Перспективы развития угольной отрасли в России представляются вопросом не только экономическим, но и стратегическим. В условиях глобальных изменений, связанных с переходом мировой экономики к более устойчивым моделям потребления энергии, российская угольная промышленность оказывается на перекрёстке интересов: с одной стороны, это сохранение конкурентоспособности на мировых рынках, с другой — адаптация к внутренним и внешним вызовам, таким как снижение спроса на уголь в Европе или стремительное развитие альтернативных источников энергии.

Прежде всего, необходимо отметить, что уголь в России продолжает занимать значительное место в энергобалансе страны. Даже при активном продвижении возобновляемых источников энергии и росте роли природного газа, уголь остаётся основой электроэнергетики в отдельных регионах. Например, в Сибири и на Дальнем Востоке, где другие источники энергии экономически менее доступны, угольные ТЭС играют критически важную роль. Однако возникает вопрос: как долго такая зависимость сохранится в условиях постоянного обновления технологий и давления со стороны экологических стандартов?

На глобальном уровне картина выглядит ещё более сложной. Сегодня уголь, как источник энергии, находится под беспрецедентным давлением. Международные соглашения, такие как Парижское климатическое соглашение, направлены на снижение углеродных выбросов, и многие страны Европы уже заявили о планах полного отказа от угольной энергетики в ближайшие десятилетия. Для России, являющейся одним из крупнейших экспортёров угля, это создаёт значительные вызовы. Так, европейские рынки, которые традиционно потребляли значительные объёмы российского угля, сокращают импорт, что вынуждает российские компании искать новые направления экспорта. С этим связаны планы диверсификации поставок в страны Азиатско-Тихоокеанского региона, такие как Китай, Индия, Южная Корея и Вьетнам. Однако здесь возникает другая проблема: конкуренция с австралийскими, индонезийскими и южноафриканскими производителями, чьи логистические издержки зачастую ниже.

Ключевым направлением для развития угольной отрасли становится её технологическая модернизация. В последние годы внимание уделяется разработке методов более чистого сжигания угля, что может минимизировать выбросы углекислого газа и других вредных веществ. Так называемые технологии "чистого угля" (clean coal technologies) рассматриваются как потенциальное решение для повышения экологической безопасности угольной энергетики. Однако их внедрение связано с большими инвестиционными затратами, которые могут быть оправданы только при наличии стабильного спроса на угольную продукцию. И здесь мы сталкиваемся с парадоксом: технологии, которые могли бы спасти угольную отрасль, требуют финансовых вложений, которые трудно оправдать в условиях общего спада интереса к углю.

Важным аспектом, который нельзя игнорировать, является и состояние угольной инфраструктуры в России. Многочисленные шахты и разрезы, расположенные в таких регионах, как Кузбасс, Якутия или Приморье, часто работают с устаревшим оборудованием. Это снижает эффективность добычи и повышает себестоимость продукции. Современные технологии автоматизации и цифровизации могли бы существенно улучшить производительность отрасли, но их внедрение остаётся точечным. В условиях ограниченного государственного финансирования и отсутствия частных инвесторов на многих участках модернизация откладывается на неопределённое время.

Не менее важным является социальный аспект развития угольной отрасли. Угольные регионы России — это не только крупные экономические центры, но и места, где сосредоточена жизнь миллионов людей. Закрытие шахт или сокращение добычи неизбежно приводит к серьёзным социальным последствиям: росту безработицы, оттоку населения и ухудшению качества жизни. Существует мнение, что угольные территории могли бы диверсифицировать свою экономику за счёт развития других отраслей, таких как туризм, логистика или производство. Однако реализация таких планов требует времени, значительных инвестиций и грамотного управления, чего зачастую не хватает на местах.

Несмотря на всё вышесказанное, угольная отрасль в России остаётся одним из стратегических направлений. Это связано не только с её значением для внутреннего энергобаланса, но и с ролью угля как экспортного товара. Более того, в условиях санкционного давления и ухудшения отношений с западными странами угольная промышленность может стать важным инструментом для укрепления связей с азиатскими партнёрами. Например, расширение транспортной инфраструктуры, такой как БАМ и Транссиб, может открыть новые возможности для экспорта угля в Азию, что особенно актуально в условиях увеличения спроса на энергоносители в этом регионе.