Реорганизация глобальных цепочек стоимости в контексте длинноволновой цикличности режимов внешнеэкономической политики

Развитие капиталистической системы под влиянием «больших циклов конъюнктуры» опирается на предельную эффективность капитала, ограниченную сроками жизни определенного технологического уклада. В процессе углубления разделения труда, создания новых рынков сбыта и реализации возможностей капиталистической экспансии на базе «революционной» технологии («пучка» технологий) данный показатель поддерживается на инвестиционно-привлекательном для предпринимателей уровне. Сначала новые технологии «осваивают» пространство национальной экономики, затем за счет активизации международной торговли происходит экспансия на внешних рынках, наконец, по мере насыщения зарубежных рынков назревает необходимость в переносе производственных единиц за пределы национальной экономики. Тем самым достигается предел международного разделения труда в рамках господствующего «пучка» технологий и встает вопрос о новом технологическом переходе.

На первом этапе (в процессе освоения «революционными» технологиями национального рынка) страны-технологические лидеры заинтересованы в протекционистской внешнеэкономической политике. Протекционизм здесь нужно понимать в широком смысле, как предполагающий не только таможенную защиту нарождающихся высокотехнологичных отечественных отраслей, но и концентрацию научно-инженерной базы на национальной территории. Следующий этап (торговая экспансия на внешних рынках) «требует» проведения политики фритредерства, позволяющей расширить рынки сбыта. Наконец, заключительный этап (активный экспорт капитала), очевидно, предполагает заинтересованность стран-экспортеров в либерализации международного движения капитала. Тем самым достигается предел международного разделения труда в рамках господствующего «пучка» технологий.

Предлагаемая нами научная гипотеза состоит в том, что процессы смены технологических укладов корреспондируют с циклами протекционизма, фритредерства и империализма в мировой экономике^{1Толкачев С.А., Тепляков А.Ю. Типология экономических укладов и современный этап деглобализации // Phenomenon of the Market Economy: Vectors and Features Evolution. – Printed in the UK. – 2017 by the LSP. - P.202-208.}. Более того, процесс смены господствующих технологий подчиняется циклическим закономерностям потребности развития очередного этапа накопления капитала. Первый этап - протекционизм во внешнеэкономической деятельности - связан преимущественно с интенсивным развитием производственных технологий. Второй этап – фритредерство - сопровождается активным развитием средств транспорта, поскольку это позволяет повысить эффективность международной торговли. Наконец, третий этап - империализм (экспорта капитала) - «требует» более развитых средств обработки и передачи информации для более эффективного удаленного управления предприятиями. Выявление данной логики долгосрочной экономической динамики позволяет нам сформулировать уточненную классификацию технологических укладов, определяющих внешнеэкономическую политику стран-технологических лидеров (см. табл.).

Корреляция технологических укладов и режимов внешнеэкономической политики

Источник: таблица составлена авторами.

Период с конца 18 столетия до начала 20 века (примерно 130 лет) вбирает в себя три полноценных технологических уклада, и одновременно это промежуток времени между первой и второй промышленными революциями, между ткацкими станками и конвейерным производством. За это время согласно Дж. Арриги^{2Arrighi G. The Long Twentieth Century: Money, Power, and the Origins of Our Times. L.; N.Y.:Verso, 1994.} завершился английский цикл накопления капитала. Производственный и транспортный технологические уклады соответствуют первой фазе Арригиевского цикла – фазе материальной экспансии. Это стадия накопления, которая отражается в формуле «деньги – товар», когда денежный капитал «приводит в движение» растущую массу товаров, включая товаризованную рабочую силу и природные ресурсы. Вторая фаза – фаза финансовой экспансии (или финансиализации), когда возросшая масса денежного капитала «освобождается» от своей товарной формы, а далее накопление происходит посредством финансовых сделок по формуле «деньги–деньги», соответствует развитию информационно-коммуникационного технологического уклада.

Именно данный полный цикл, точнее, его заключительная фаза в виде информационно-коммуникационного уклада конца XIX – начала ХХ века, стала предметом анализа экономистов-стадиальщиков того времени, включая В.И. Ленина с его «Империализм как высшая стадия капитализма».^{3Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма. — Полн. собр. соч., т. 27.} Ленин увидел завершенность и исчерпанность английского цикла накопления капитала, и принял его в своем категорическом революционном порыве за исчерпанность капиталистической модели развития вообще, в чем оказался в итоге неправ, проиграв теоретическую битву, например, К.Каутскому, предпочитавшему более осторожно называть свою теорию ультраимпериализма «предпоследней» стадией капитализма. Предвиденные Каутским формы сотрудничества международных монополий развернулись на этапе зрелости американского цикла накопления капитала во второй половине ХХ века.

Американский цикл, подготовленный Второй промышленной революцией, получил свое название именно потому, что из всех стран, приступивших к освоению производственного технологического уклада в начале ХХ века, в результате Первой и Второй мировых войн именно США вышли победителями, и постепенно перешли к освоению технологий транспортного уклада середины ХХ столетия. Фундаментальные институты послевоенного экономического мироустройства, включая ГАТТ, обеспечивали торжество принципов фритредерства как наиболее адекватной системы содействия накопления капитала того периода.

Информационный уклад последней трети XX – начала XXI вв., оказавшийся на «стыке» эпох, связанных соответственно со второй и третьей промышленными революциями (подобно информационному укладу последней трети XIX – начала XX вв.), способствовал очередной волне экономического империализма на новой технологической основе. Развитие компьютерных и информационно-коммуникационных технологий, с одной стороны, вело к возрастанию сложности производственных процессов, а с другой – к резкому падению издержек по передаче данных и дистанционному управлению в бизнес-структурах. Институциональное символическое оформление перехода от «транспортно-фритредерского» этапа накопления капитала к «информационно-империалистическому» увенчалось преобразованием ГАТТ в ВТО в 1994 г. Империалистическая сущность ВТО, заключающаяся в открытии странами своих границ не только для торговых, но и финансовых отношений, а также соблюдении прав интеллектуальной собственности, наиболее соответствовало природе американского «финансиализированного» этапа накопления капитала того периода.

Именно в этот период получил наибольшее распространение феномен глобальных цепочек стоимости, означающий преодоление отдельными звеньями производственного процесса национальных границ. Начав со швейной промышленности в конце 1960-х гг., международные производственные сети охватили многие другие отрасли^{4Блинов А.О. Модернизация российской промышленной политики // Мир новой экономики. - 2015. - № 2. – С.20-28.}. Наиболее развитые страны мира стали ориентироваться на так называемое «облегчение» отраслевых структур путем передачи трудо-, ресурсоемких и «экологически нагруженных» производств в менее развитые страны (феномен «бегства заводов»). С конца 1990-х гг. они мира пошли еще дальше и стали выводить за рубеж не только рабочие места в промышленности, но и в сфере услуг, а также интеллектуального труда (т.н. «аутсорсинг бизнес-процессов»)^{5Княгинин В.Н., Щедровицкий П.Г. Территориальная проекция промышленной политики в России — кто оплатит издержки глобализации? / ИАА «Центр гуманитарных технологий». - 20.03.2009.}.

В 2010-е гг. «глобальные цепочки стоимости» как явление, определяющее «архитектуру» современной мировой экономики, было признано на официальном уровне. Так, в 2013 году вышел ежегодный доклад ЮНКТАД о международных инвестициях, который оказался полностью посвящен данной проблематике^{6World Investment Report 2013. Global Value Chains: Investment and Trade for Development. UNCTAD, United Nations, 2013.}.

Вместе с тем, после мирового кризиса 2008-2009 гг. в мире стал наблюдаться процесс сжатия некоторых глобальных цепочек. Возросшие трудности с финансированием и рост трансакционных издержек вследствие неопределенности поставок отдельных видов сырья и материалов привели к разрушению некоторых цепочек^{7Кондратьев В. Глобальные цепочки стоимости как форма транснационализации промышленности // Проблемы теории и практики управления. – 2017. - №6. – С.8-20.}. Одновременно стали проявлять себя более фундаментальные факторы, влияющие на сравнительную конкурентоспособность развитых (особенно США, в значительной степени - Великобритания) и развивающихся экономик (прежде всего, Китай, в значительной степени - Россия). Так, в 2000-2010-х гг. темп роста заработных плат в первых был значительно ниже, чем во вторых, а процессы автоматизации труда шли, напротив, быстрее. Кроме того, например, «сланцевая революция» в Соединенных Штатах привела к тому, что энергетические издержки в других странах оказались в 2014 году на 50-200% выше, чем 10 лет назад^{8Толкачев С.А., Тепляков А.Ю. Региональная промышленная политика и решоринг в США // США и Канада: экономика, политика, культура. - 2016. - №10 (562). - С.56-72.}. Данные изменения на фоне менее «качественной» институциональной среды и более сложной логистики в развивающихся странах стали причиной роста экономической привлекательности решоринговых процессов, связанных с «возвратом» в развитые страны выведенных ранее за рубеж рабочих мест, в первую очередь – высококвалифицированных.

Однако, по всей видимости, наиболее существенным фактором, способным «нанести удар» по сложившейся конфигурации глобальных цепочек стоимости, является начало экспансии нового производственного уклада, основанного на робототехнике, технологиях 3D-печати и промышленного Интернета. Замечено, что управлять инновационными изменениями в производстве легче в более коротких цепочках. Поэтому в период «технологического рывка», компаниям целесообразно «приблизить» обрабатывающие производства к центрам реализации НИОКР, размещенным, как правило, в развитых странах.

Этим объясняется стремление индустриально развитых стран мира обеспечить на национальной территории критическую концентрацию научно-инженерной базы, защиту нарождающихся высокотехнологичных отечественных отраслей и собственное лидерство на полувековом горизонте. Данными обстоятельствами можно объяснить и неясность перспектив сильно затянувшегося Дохийского раунда переговоров ВТО^{9Министры в Давосе не определили будущее Доха-раунда ВТО / «РИА Новости». – 23.01.2016.}. Непрекращающиеся разговоры, о том, что ВТО изжила себя, она доживает последние дни отражают наметившийся переход к новому миропорядку, основанному на утверждении очередного производственного технологического уклада (Третья или Четвертая промышленная революция^{10В последнее время стал побеждать термин «четвертая промышленная революция», предполагающий, что «Третья» произошла в 70-80-е годы в виде автоматизации производства. Однако, на наш взгляд, настоящая новая и третья по счету промышленная революция или неоиндустриализация разворачивается именно сейчас, условно с 2010 года.}) и азиатскому (?) циклу накопления капитала. Именно поэтому все основные центры силы в мировой экономике уже поняли, что пора осуществлять глобальное переформатирование на основе принципов протекционизма^{11Автаркия против глобализма: переформатирование мирового хозяйства}, точкой невозврата стал финансовый кризис и последующая «Великая рецессия» 2008-09 гг.

Вместе с тем протекционизм начала XXI века не «копирует» протекционистские методы предыдущих столетий (квоты и тарифы). Государства делают акцент на нетарифных ограничениях (усложненные таможенные процедуры, санитарно-гигиенические требования и др.), а также прямых государственных субсидиях. Особую популярность приобретают требование по локализации производства^{12Reshoring Initiative 2016 Data Report.} и стимулирование решоринга. Так, в США 2008 г. по 2017 г. количество рабочих мест в промышленности выросло почти на миллион до 12,3 млн., несмотря на интенсивную автоматизацию и роботизацию, без которой растущая промышленность поглотила бы 20 млн. рабочих рук^{13С.А. Толкачев. Качественные изменения глобального индустриального ландшафта. // Научные труды Вольного экономического общества. - 2017 - том 207 - с.182.}.

Иными словами, циклическая особенность современного этапа развития мировой экономики в средне- и долгосрочной перспективе с большой степенью вероятности повлечет разрыв и сжатие многих сложившихся в период господства «отживающего свой век» информационно-коммуникационного уклада глобальных цепочек стоимости. Данное обстоятельство критически важно учитывать при проведении национальной промышленной политики, имеющей своей целью обеспечить технологическое развитие экономики в соответствии с потребностями формирования нового технологического уклада. Аналитическим инструментом здесь могли бы послужить используемые в международной статистике показатели Backward GVC Participation (доля иностранной добавленной стоимости в стоимости национального экспорта) и Forward GVC Participation (доля национальной добавленной стоимости в стоимости иностранного экспорта)^{14Trade in Value Added (TiVA): December 2016.}.

Например, одна из отраслей, наиболее активно участвующих в глобальном разделении труда, это автомобильная промышленность. Здесь сегменты дизайна и сбыта контролируют несколько транснациональных корпораций с обширными производственными мощностями в развивающихся странах^{1512. Мешкова Т., Моисеичев Е. Анализ глобальных цепочек создания стоимости: возможности Форсайт-исследований // Форсайт. – 2016. - №1. – С.78.}. Увеличение показателя Backward GVC Participation для данной отрасли в России в 1995-2011 гг. с 29,3 до 37,7% может свидетельствовать об активном вовлечении отечественных предприятий в международную кооперацию, правда, на правах «подчиненного звена», специализирующегося преимущественно на сборочном производстве и концентрирующего меньшую долю добавленной стоимости в цепочке.

Согласно экспертным прогнозным оценкам, в кратко- и среднесрочной перспективе сложившуюся ситуацию существенно изменить не получится, даже используя государственные инструменты поддержки^{16Там же, с.79}. Поэтому на данном временном интервале не следует ожидать значительного изменения показателя Backward GVC Participation. Вместе с тем, на горизонте нескольких десятилетий планируется появление беспилотных транспортных средств, использующих альтернативные источники энергии. Данные технологические изменения, с одной стороны, должны привести к сильным колебаниям показателя Backward GVC Participation для российского автомобилестроения, а с другой – создать «окно возможностей» для концентрации на национальной территории большей доли добавленной стоимости.

Статья подготовлена в рамках Международного конкурса РГНФ – БРФФИ, проект № 16-22-01006 «Воздействие неоиндустриализации на изменение места и роли российских и белорусских предприятий в глобальных цепочках стоимости».