Показательный суд. Что дело Улюкаев говорит о состоянии российской власти

Министр – уголовник

На первом судебном заседании бывший министр экономического развития России пошел в лобовую атаку на главу «Роснефти». Отправленный под домашний арест по подозрению в получении взятки и разжалованный из правительственных чиновников в ноябре прошлого года, Алексей Улюкаев сильно изменился. Прежде всего, физически – потерял 14 кг веса. Но и психологически – изможденный и усохший на вид, он решил отринуть конформистский этикет «системного либерала» или прогрессивного технократа при путинском дворе. Вместо смирения, молчания и размена языка за зубами на снисхождение и мягкое наказание, он выбрал вынести сор из избы, а именно – офиса «Роснефти».

Поздней осентю 2016 года источники делились подробностями произошедшего: оперативная разработка министра Улюкаева началась за год до ареста, следователи ФСБ следили за высокопоставленным чиновником и прослушивали его телефон. В августе того же года он подготовил заключение для Белого дома, в котором раскритиковал вариант продажи пакета акций «Башнефти» компании «Роснефть». В той же служебной записке он предложил ввести критерии для потенциальных покупателей. В частности исключить покупку госкомпаний другими компаниями, принадлежащими государству.

Как либерал из 90-х и убежденный рыночник, Улюкаев справедливо считал, что государственный интерес при приватизации заключается в передаче активов в частные руки по наиболее высокой цене. Желание руководства «Роснефти» завладеть «Башнефтью» противоречило как самой сути приватизации, так и существенно ограничивало сумму, которую мог выручить от сделки госбюджет. Однако глава «Роснефти» Игорь Сечин не привык сдаваться и убедил президента в выгоде государства от перехода актива под его контроль.

После небольшой заминки в августе Минэкономразвития и его профильному подразделению – Росимуществу пришлось в спешном порядке готовить документацию для продажи «Башнефти». Тогда же, согласно первоначальной версии, министр экономики пожаловался своему близкому знакомому, главе ВТБ Андрею Костину, что его сотрудники работали не покладая рук, подготовили все в кратчайшие сроки и заслужили денежное поощрение. Костин якобы пообещал передать его просьбу Сечину. Тот, в свою очередь, наняв на службу генерала ФСБ Олега Феоктистова, воспользовался поводом произвести громкий арест и приструнить недоброжелательное к нему правительство.

По звонку главы «Роснефти» Улюкаев прибыл в офис компании, где и принял из рук в руки 2 млн долларов наличными – два тяжелых портфеля или одну неподъемную сумку. На офисной стоянке, у открытого багажника служебного автомобиля, его и задержал Феоктистов, предъявив ему обвинение в получении взятки. Резонансное «дело Улюкаева», первого министра в истории современной России, угодившего в жернова судебно-правоохранительной системы, произвело фурор и посеяло панику в элите. Один и без лишних демонстраций влиятельности могущественный человек самовольно переписал принятые в путинской России правила игры, и элите предложили это принять.

Ожидалось, что суд над Улюкаевым будет закрытым и в итоге режим смилостивится над «оступившимся» министром – ему вынесут мягкий приговор. Однако обернулось все совершенно иначе: судебный процесс решено сделать открытым, свидетелем на него вызван сам Сечин, а Улюкаев не намерен признавать вину и, похоже, готов рассказать много интересного о «внутренней кухне» российской политики. Но главное – версия обвинения претерпела такие изменения, что теперь не кажется ни убедительной, ни логичной, ни правдоподобной.

Версия Сечина

Пока Улюкаев под арестом читал подряд рассказы Чехова, глава «Роснефти» написал на него обстоятельный донос. Таким образом, до суда история дошла без нескольких важных звеньев. Например, из нее выпало несколько страничек с описанием того, как министра в течение года держали в разработке и прослушивали его телефон (конечно же, президент был в курсе и ему давали послушать особо пикантные фрагменты).

Согласно показаниям Сечина, Улюкаев лично потребовал у него денег за положительное заключение о продаже «Башнефти» 15 октября. Произошло это на Гоа, куда они оба  в составе российской делегации прибыли на саммит БРИКС. И вот здесь возникает первая нестыковка: «Роснефть» поглотила «Башнефть» тремя днями ранее, 12 октября. Платить Сечину было уже не за что. Однако, по словам прокурора, «реально воспринимая угрозу со стороны члена правительства», он пообещал выплатить ему 2 млн долларов (в сущности, не большую сумму, когда речь идет о продаже нефтяной компании).

В доказательство того, что Улюкаев использовал свое положение в качестве рычага давления на Сечина, обвинение приводит рабочие записки министра, в которых он негативно оценивал поглощение «Башнефти» со стороны «Роснефти». Между тем из последовательности событий выпал разговор с посредником, да и сам посредник – Костин. А чтобы не делать публичной фигуру Феоктистова, который после задержания Улюкаева и так оказался сильно засвечен и по этой причине не смог вернуться на службу в ФСБ, в доносе Сечина утверждается, что деньги в сумке (а не двух чемоданах) донести Улюкаеву до машины помог не генерал спецслужбы, но сам топ-менеджер «Роснефти». Представить себе, что министр и глава одной из крупнейших госкорпораций России, которые никогда особо не дружили, тащат вместе 20 кг наличных долларов – довольно сложно. Очевидно, нам рисуют картинку из фильмов о мафии. И, как в финале хорошего кино, главные действующие лица остались один на один.

В изложенной версии особенно интересно вот что: прокурор утверждает, что Сечин лично передал деньги Улюкаеву, свидетельство чего – отпечатки. И если бывший министр обвиняется в вымогательстве взятки в особо крупном размере лицом, замещающим госдолжность (ч. 6 ст. 290 УК), то его визави, получается, совершил преступление, предусмотренное статьей 304 Уголовного кодекса РФ – провокация взятки либо коммерческого подкупа. Однако в деле он проходит всего лишь свидетелем, поскольку действовал в рамках оперативно-разыскных мероприятий (провокации для силовиков в России – обычный метод работы, который Европейский суд неоднократно признавал нарушением гражданских прав).

Открытый финал

Отдельный вопрос, как это должны понимать россияне, которым власти с помощью социальной рекламы доносят, что дача взятки преступление не меньшее, чем ее получение. Очевидно, что мы наблюдаем попытку окончательно утвердить прискорбный факт: в новой политической реальности закон Российской Федерации не писан для отдельного круга лиц и в связке с правоохранительными органами, той же ФСБ, они могут провоцировать кого угодно, открывая затем политически мотивированные уголовные преследования. Сегодня это неугодный министр, завтра – любой и каждый, кто встанет у них на пути.

Также любопытно, что Улюкаев писал заключения по «Башнефти», руководствуясь государственным интересом – приватизация как передача активов в частные руки не может подменяться национализацией, экономический эффект от которой нулевой, если не отрицательный. Но Сечин своим доносом на министра и делом против него, по сути, оспаривает государственный интерес, при этом выступает он с частной позиции менеджера одного взятого актива. Таким образом, все, что не соответствует его пониманию о благе, любая иная точка зрения – могут рассматриваться как попытка шантажа и вымогательства.

Однако, если приватизация «Башнефти» была завершена, зачем Сечину понадобилось развязать дело против Улюкаева? Вероятно, он давно собирался и убрал Улюкаева как возможное препятствие для непрозрачной приватизации 19,5% «Роснефти» – продажи, как полагают многие, ее самой себе. Но и тут выходит нестыковка: на продаже этого пакета настаивал Медведев и Путин, как Улюкаев мог ей помешать? Пошел бы он против начальства? Устроил саботаж? Все это крайне маловероятно для такого конформиста, как Улюкаев. Единственное более-менее понятное объяснение: Сечин действовал из чувства мелкой мести.

Важно, что никто не вынуждал главу «Роснефти» идти на провокацию; только он сам – в силу своих амбиций и обид на правительство. Поэтому, можно сказать, он подставил себя сам. И в его появлении в зале суда, пока в качестве свидетеля, стоит усматривать недовольство Владимира Путина, который, очевидно, хочет, чтобы его бывший помощник лично столкнулся с арестованным Улюкаевым в суде. Тем более, в последнее время его аппетиты не знают приличий: в деле Улюкаев он, по сути, выступает против правительства, но в то же время дожимает АФК «Система» Владимира Евтушенкова, предъявив не менее надуманные требования о взыскании 170 млрд руб. за реструктуризацию «Башнефти», которой группа компаний ранее владела. Допустить, что Сечин победит сразу на всех фронтах и подтвердит свое всемогущество просто нельзя из соображений здравого смысла и сохранения политического баланса.

Это объясняет, почему Улюкаев решил идти на таран и обвинить Сечина в совершении уголовного преступления – провокации взяткой. Терять ему, в отличие от главы «Роснефти», уже нечего. Поэтому он косвенно признает, что взятку принял. Но суд, скорее всего, постановит, что реальными полномочиями Улюкаев не обладал и исполнить обещанное Сечину не мог (поскольку нет причинно-следственной связи между его «угрозами» на Гоа и состоявшейся к тому моменту продажей «Башнефти»), а значит, его дело с большой степенью вероятности переквалифицируют на мошенничество и дадут условный срок. Но и отрицательный результат – тоже результат, напомнил Улюкаев в суде. И если его поражение, как кажется, предопределено, то неожиданным результатом могут стать неприятные последствия для его противника на этом процессе.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.