Почему ислам вызывает такое нездоровое внимание со стороны западной цивилизации? Что сильнее раздражает европейцев: теологические разногласия или разница культур? Что таит большую опасность для Европы: террор радикальных исламистов или национализм и ксенофобия? Что ждет европейское сообщество и исламскую эмиграцию?
Мультикультура глазами мусульман и европейцев
Идея мультикультурализма, или сокращенно "мультикульти" была выдвинута в Германии в 1970-е гг. Тогда ее поддерживала, в основном, партия зеленых, которая считала, что государству следует не заботиться об интегрировании мигрантов в общество, а защищать мигрантские культуры от культуры традиционной. В идеале, предполагалось, что на территории одной страны, "бок о бок", могут развиваться, не сливаясь друг с другом и не навязывая друг другу своих норм, несколько совершенно разных культур - в частности, мусульманство и традиционная европейская культура. Жизнь показала несостоятельность подобных надежд. Демократичные и вежливые европейцы оказались не готовы к массовому нашествию напористых и требовательных мусульман.
Конечно, какая-то часть иммигрантов из стран Востока принимает европейские ценности, сохраняя при этом свою культуру: они учатся, работают, осваивают язык и заводят друзей не только среди земляков. Но привыкнуть, и уж тем более полюбить чужую прежде страну - дело небыстрое, и далеко не все иммигранты к этому стремятся. В большинстве случаев их привлекают лишь вещи сугубо материальные: социальные дотации и обустроенная жизнь. Воссоединяющиеся арабские семьи продолжают жить по тем же законам и обычаям, к которым привыкли у себя на родине, совершенно не считаясь с тем, что это нередко идет вразрез с традициями принявшей их страны, а порой и с ее законами. 50 "Мерседесов" перекрывают несколько парижских кварталов: там празднуют арабскую свадьбу. Французов в подобном случае ждал бы серьезный штраф, арабов полиция не трогает - ведь это может вызвать обвинения в национализме и целую волну погромов, как уже неоднократно случалось. Арабы средь бела дня отгоняют в другой квартал старенькую машину соседа-француза, не стесняясь свидетелей, снимают с нее мотор и переставляют в другую машину. Потерпевшего-француза полиция, опять же, уговаривает замять дело, не желая связываться с иммигрантами.
Итог закономерен: французы покидают Париж и "арабские" пригороды, переселяясь в провинции, куда пока не добрались выходцы с Востока. Облик французской столицы и предместий за последние 10 лет изменился почти до неузнаваемости. Женщин в парандже здесь можно встретить едва ли не чаще, чем в какой-нибудь из мусульманских стран. Бывшие жители Востока живут в бесплатных социальных квартирах, пользуются практически всеохватывающей медицинской страховкой, получают пособие по безработице и пособие на каждого ребенка в размере 400 евро. Им вполне хватает на комфортную жизнь, и у них нет никаких стимулов учиться, работать, платить налоги. Уже в школе арабские девочки на вопрос о будущей профессии отвечают, что собираются, как мама, родить нескольких детей. Помимо получения пособий арабы занимаются, в основном, торговлей. Работают они, как правило, лишь для того, чтобы иметь право пригласить к себе родственников. Немудрено поэтому, что безработица среди иммигрантов с Востока в разы выше, чем среди коренных французов.
Интересно, что во Франции термин "национальность" (nationalité) означает исключительно "гражданство", и все граждане Франции называются французами, независимо от их национальных корней. Однако несмотря на такое юридическое упразднение наций, иммигранты с Востока чувствуют свою обособленность и передают ее детям, внушая, что им все равно не достичь такого же уровня, как французам-европейцам. Парадоксальным образом подобное самоуничижение сочетается у них с уверенностью в собственном превосходстве и безнаказанности. Так что при малейшем поводе иммигранты-мусульмане упрекают европейцев в национальной и расовой дискриминации, сами же при этом не работают, не учатся и, как правило, не предпринимают серьезных шагов, чтобы достичь более высокого социального и материального уровня.
Мультирелигиозность
Демократичные европейцы признают, что ислам стал такой же частью европейской культуры, как иудаизм и христианство. Причем мусульмане пользуются даже рядом привилегий, поскольку обряды в этой религии строже, чем, например, у католиков или протестантов. Во Франции, например, работающим мусульманам в обязательном порядке предоставляется перерыв для молитвы - христиане и атеисты в это время продолжают работать. В Рамадан, девятый месяц мусульманского календаря, когда все правоверные должны поститься - то есть, не есть и не пить весь день, от утренней молитвы до вечерней - работающим мусульманам предоставляется дополнительный час отдыха.
Если же в каких-то сферах европейцы ограничивают религиозные проявления, то христиан при этом ждут едва ли не более строгие ограничения. Так, с 2010 г. во Франции и Бельгии были приняты законы о запрете на ношение в общественных местах и на улице женской мусульманской одежды, полностью закрывающей лицо - иранской паранджи, арабского никаба (мусульманского женского платка, закрывающего лицо, с узкой прорезью для глаз) и афганской бурки. В частности, в парандже, никабе или бурке запрещается ходить в школу или вуз. Подобные же ограничения коснулись и представителей других религий: в школах и вузах запрещены еврейские кипы, сикхские тюрбаны, христианские кресты крупных размеров и другая религиозная атрибутика. Вместо Рождества в школах устраиваются просто "зимние праздники" - причем елку тоже упразднили как религиозный символ.
Ислам: знамя или жупел?
Число мусульман в Европе продолжает расти. По некоторым оценкам, в ближайшие 20 лет оно увеличится почти на 15 млн. чел. (с 44, 1 млн. чел. в 2010 году до 58,2 млн. в 2030 году). [1] О том, что не все иммигранты считаются с обычаями и законами своей новой родины, в Европе говорить не принято: за подобные разговоры могут обвинить в разжигании межнациональной розни. Причем обвиняют в этом именно коренных европейцев, иммигрантам же националистические нападки сходят с рук. Отсутствие четкой государственной политики, которая одинаково бы защищала права и обычаи и традиционной, и иммигрантской культуры, приводит к росту недовольства среди коренных европейцев. В результате, подспудная ксенофобия и мусульманский вопрос играют все более важную роль в межпартийной борьбе.
Ислам сам по себе не несет угрозы, наши личные знакомые мусульмане из Алжира, Турции или Узбекистана могут быть милейшими людьми. Но ислам как идея способен объединить самые широкие слои населения. В конечном счете, речь идет о банальной борьбе за власть. Ислам становится все более действенным рычагом в этой борьбе, причем это результат не только активности исламистов, но и политики западных стран.
Ни Европа, ни мусульмане не готовы к равноправию и мультикультурализму. В глубине души, вопреки всем своим политкорректным законам, европейцы считают, что христианство и атеистическая европейская демократия должны быть главенствующими, мусульманство - оставаться "хорошо воспитанным гостем". Будучи у себя дома, европейцы позволяют себе провокационные подначки мусульман. Странно требовать дружественности от мусульман после публикации карикатур на их пророка. Можно спорить о равноценности ответных реакций, но их общая агрессивная направленность вполне понятна и правомерна.
Исламский террор
Отстаивание мусульманских ценностей не всегда носит мирный характер. В последние годы ислам устойчиво ассоциируется с террором. Эти ассоциации небезосновательны, хотя общий вклад исламистов в "европейский терроризм", возможно, несколько преувеличен. Так, согласно швейцарской газете Tagesаnzeiger, которая ссылается на официальные данные Европейской полиции, за прошлый год в Европе были зафиксированы 249 террористических актов разного масштаба, причем всего лишь три из них - дело рук воинствующих мусульман. Эти три террористических акта - во-первых, неудавшаяся атака исламской группировки из Сомали на датчанина Курта Вестергаарда, который является автором нашумевшей карикатурной серии, в которой пророк Мухаммед изображается в виде собаки. Также Европол упоминает стокгольмские взрывы и теракт в столице Дании, Копенгагене, в котором повинны несколько граждан Чечни.
Тем не менее, исламский терроризм приобретает все более европейскую направленность. Изначально европейские исламисты были политическими беженцами из мусульманских стран, и Европа служила им базой для поддержки их организаций на родине, отмечает старший политолог американского "мозгового центра" RAND Corporation, работающий над проектом по дерадикализации исламистских экстремистов Анджел Рабаса.
Затем, после 11 сентября 2001 исламистские сети стали относиться к Европе уже не как к базе, а как к мишени. При этом если в 90-е годы их членами были лица в статусе беженцев, то с началом нового века в Европе появился "доморощенный терроризм", начался процесс радикализации членов мусульманских сообществ, рожденных и выросших в Европе. "Так, в 2004 году в результате операции "Трещина" (англ. "Crevice") была раскрыта группа террористов, планировавших взорвать ряд объектов в Лондоне. Все они оказались гражданами Великобритании, пакистанцами по этническому происхождению.
Другую серию терактов, к сожалению, не удалось предотвратить: в 2005 году взрывы прогремели в метро и общественном транспорте. Затем, в 2006-м была попытка совершить теракт с помощью жидкой взрывчатки в самолете, выполнявшем трансатлантический перелет. И там, и там главные участники были рождены в Великобритании, они ходили в английские школы, они выросли в Великобритании. Это самые яркие примеры доморощенных террористов, которые в некоторых случаях имели лишь самые расплывчатые связи с террористическими организациями. Теракты в Мадриде 2004 г. были организованы в основном выходцами из Марокко, но также Алжира и Туниса. Они не были испанцами, но давно жили в этой стране и были интегрированы в мусульманское сообщество Испании".[2]
В последние годы поддержка исламизма выходит за рамки национального вопроса. Особенно активны в этом отношении жители Германии. Этнические немцы принимают ислам и примыкают к террористическим организациям, например, к "Исламскому союзу джихада". После военной интервенции в Ираке в Европе была развернута целая вербовочная сеть по отправке террористов-смертников в эту страну. Среди них была, например, бельгийка Мюрьель Дегок (Muriel Degauque), которая под влиянием мусульманского бойфренда перешла из католицизма в ислам. В 2005 года она вместе с мужем уехала в Ирак, где взорвала себя рядом с проходящим мимо американским патрулем. Таким образом, Европа превратилась в источник "солдат" джихада, тех, что в Америке называют "иностранными воинами" - "foreign fighters", которые приезжают воевать в чужую страну. И в Ираке, и в Афганистане сегодня воюют немцы. По приблизительным оценкам, в Афганистане находятся несколько десятков этнических немцев, принявших ислам и воюющих на стороне талибов, там существует даже группировка под названием "Немецкие моджахеды Талибана". [2]
От мультикультурализма к ксенофобии
Общий рост доли мусульманского населения в Европе гарантирует напряженность национального вопроса и обеспечивает поддержку националистических идей, выдвигаемых правыми. Во Франции, где в 2010 г. ультраправые получили почти 12% голосов на выборах, вступил в силу запрет на публичное ношение никаба и паранджи. В Голландии Партия свободы, ратующая за запрет Корана и прекращение иммиграции из мусульманских стран, в 2010 г. заняла третье место на парламентских выборах. Исламофобия растет даже в США, где мусульмане составляют всего 1% населения (в Европе их около 5%). Американские правые считают, что анти-мусульманские настроения - популярная тема предвыборной кампании 2012 года.
Исламофобия грозит Европе встречной волной террора. Чудовищная акция норвежского защитника еврокультуры встретила не только осуждение, но и поддержку. "На интернет-портале чешских правых радикалов White Media появилась статья "Защита Андерса Брейвика", в которой говорится, что "Брейвик не мог пассивно смотреть, как правящая в Норвегии красно-зеленая коалиция в 2005-2009 годах впустила в страну более 140 тыс. мигрантов". Статья заканчивается обращением к террористу: "Спасибо, брат!"
Сторонники идей Андерса Брейвика нашлись даже в стенах Европейского парламента. Так, член Европарламента, представляющий итальянскую праворадикальную партию "Лига Севера", Марио Боргецио в эфире радиостанции Radio 24 заявил о том, что, не одобряя насилие, к которому прибег Брейвик, в то же время считает его программу "спасения Европы" весьма интересной. "Некоторые идеи, которые он выразил, хорошие - за исключением насилия. Некоторые из них замечательные",- отметил Марио Боргецио". [3]
Отметим, что агрессивное навязывание мусульманской культуры - это лишь удобный повод для националистов. Оно имеет место не всегда и не везде, но им очень удобно пугать обывателя. В 30-х гг. столь же удобным поводом послужила борьба за чистоту арийской расы. При этом, если сейчас националисты обвиняют мусульман в том, что они не хотят интегрироваться и нарочито выделяются, то в начале ХХ века евреи, наоборот, всячески пытались не выделяться, но их заставляли носить специальные отличительные знаки на одежде.
Что впереди?
Европейцам приходится нелегко. Если они пойдут по пути запретов и ограничений, то тем самым окончательно противопоставят себя исламу и будут сражаться против него его же оружием, отказавшись от хваленой западной демократии. Эмоции в этом деле плохой советчик: они служат лишь для "раскачивания масс", но к чему приводят бунты и революции, всем известно. Пока политики апеллируют именно к эмоциям, пытаясь подняться на их волне и не всегда заботясь о сохранении ненадежного равновесия. Запрет на ношение паранджи во Франции - это, скорее, лечение симптомов. Устранить же причины, вызывающие обострение национального вопроса, гораздо труднее, и далеко не все политики в этом заинтересованы.
Источники
1. Iran.ru http://iran.ru/rus/news
2. http://www.rosbalt.ru/main/2010/11/11/788759.html
3. http://www.kommersant.ru/doc-y/1687001
Идея мультикультурализма, или сокращенно "мультикульти" была выдвинута в Германии в 1970-е гг. Тогда ее поддерживала, в основном, партия зеленых, которая считала, что государству следует не заботиться об интегрировании мигрантов в общество, а защищать мигрантские культуры от культуры традиционной. В идеале, предполагалось, что на территории одной страны, "бок о бок", могут развиваться, не сливаясь друг с другом и не навязывая друг другу своих норм, несколько совершенно разных культур - в частности, мусульманство и традиционная европейская культура. Жизнь показала несостоятельность подобных надежд. Демократичные и вежливые европейцы оказались не готовы к массовому нашествию напористых и требовательных мусульман.
Конечно, какая-то часть иммигрантов из стран Востока принимает европейские ценности, сохраняя при этом свою культуру: они учатся, работают, осваивают язык и заводят друзей не только среди земляков. Но привыкнуть, и уж тем более полюбить чужую прежде страну - дело небыстрое, и далеко не все иммигранты к этому стремятся. В большинстве случаев их привлекают лишь вещи сугубо материальные: социальные дотации и обустроенная жизнь. Воссоединяющиеся арабские семьи продолжают жить по тем же законам и обычаям, к которым привыкли у себя на родине, совершенно не считаясь с тем, что это нередко идет вразрез с традициями принявшей их страны, а порой и с ее законами. 50 "Мерседесов" перекрывают несколько парижских кварталов: там празднуют арабскую свадьбу. Французов в подобном случае ждал бы серьезный штраф, арабов полиция не трогает - ведь это может вызвать обвинения в национализме и целую волну погромов, как уже неоднократно случалось. Арабы средь бела дня отгоняют в другой квартал старенькую машину соседа-француза, не стесняясь свидетелей, снимают с нее мотор и переставляют в другую машину. Потерпевшего-француза полиция, опять же, уговаривает замять дело, не желая связываться с иммигрантами.
Итог закономерен: французы покидают Париж и "арабские" пригороды, переселяясь в провинции, куда пока не добрались выходцы с Востока. Облик французской столицы и предместий за последние 10 лет изменился почти до неузнаваемости. Женщин в парандже здесь можно встретить едва ли не чаще, чем в какой-нибудь из мусульманских стран. Бывшие жители Востока живут в бесплатных социальных квартирах, пользуются практически всеохватывающей медицинской страховкой, получают пособие по безработице и пособие на каждого ребенка в размере 400 евро. Им вполне хватает на комфортную жизнь, и у них нет никаких стимулов учиться, работать, платить налоги. Уже в школе арабские девочки на вопрос о будущей профессии отвечают, что собираются, как мама, родить нескольких детей. Помимо получения пособий арабы занимаются, в основном, торговлей. Работают они, как правило, лишь для того, чтобы иметь право пригласить к себе родственников. Немудрено поэтому, что безработица среди иммигрантов с Востока в разы выше, чем среди коренных французов.
Интересно, что во Франции термин "национальность" (nationalité) означает исключительно "гражданство", и все граждане Франции называются французами, независимо от их национальных корней. Однако несмотря на такое юридическое упразднение наций, иммигранты с Востока чувствуют свою обособленность и передают ее детям, внушая, что им все равно не достичь такого же уровня, как французам-европейцам. Парадоксальным образом подобное самоуничижение сочетается у них с уверенностью в собственном превосходстве и безнаказанности. Так что при малейшем поводе иммигранты-мусульмане упрекают европейцев в национальной и расовой дискриминации, сами же при этом не работают, не учатся и, как правило, не предпринимают серьезных шагов, чтобы достичь более высокого социального и материального уровня.
Мультирелигиозность
Демократичные европейцы признают, что ислам стал такой же частью европейской культуры, как иудаизм и христианство. Причем мусульмане пользуются даже рядом привилегий, поскольку обряды в этой религии строже, чем, например, у католиков или протестантов. Во Франции, например, работающим мусульманам в обязательном порядке предоставляется перерыв для молитвы - христиане и атеисты в это время продолжают работать. В Рамадан, девятый месяц мусульманского календаря, когда все правоверные должны поститься - то есть, не есть и не пить весь день, от утренней молитвы до вечерней - работающим мусульманам предоставляется дополнительный час отдыха.
Если же в каких-то сферах европейцы ограничивают религиозные проявления, то христиан при этом ждут едва ли не более строгие ограничения. Так, с 2010 г. во Франции и Бельгии были приняты законы о запрете на ношение в общественных местах и на улице женской мусульманской одежды, полностью закрывающей лицо - иранской паранджи, арабского никаба (мусульманского женского платка, закрывающего лицо, с узкой прорезью для глаз) и афганской бурки. В частности, в парандже, никабе или бурке запрещается ходить в школу или вуз. Подобные же ограничения коснулись и представителей других религий: в школах и вузах запрещены еврейские кипы, сикхские тюрбаны, христианские кресты крупных размеров и другая религиозная атрибутика. Вместо Рождества в школах устраиваются просто "зимние праздники" - причем елку тоже упразднили как религиозный символ.
Ислам: знамя или жупел?
Число мусульман в Европе продолжает расти. По некоторым оценкам, в ближайшие 20 лет оно увеличится почти на 15 млн. чел. (с 44, 1 млн. чел. в 2010 году до 58,2 млн. в 2030 году). [1] О том, что не все иммигранты считаются с обычаями и законами своей новой родины, в Европе говорить не принято: за подобные разговоры могут обвинить в разжигании межнациональной розни. Причем обвиняют в этом именно коренных европейцев, иммигрантам же националистические нападки сходят с рук. Отсутствие четкой государственной политики, которая одинаково бы защищала права и обычаи и традиционной, и иммигрантской культуры, приводит к росту недовольства среди коренных европейцев. В результате, подспудная ксенофобия и мусульманский вопрос играют все более важную роль в межпартийной борьбе.
Ислам сам по себе не несет угрозы, наши личные знакомые мусульмане из Алжира, Турции или Узбекистана могут быть милейшими людьми. Но ислам как идея способен объединить самые широкие слои населения. В конечном счете, речь идет о банальной борьбе за власть. Ислам становится все более действенным рычагом в этой борьбе, причем это результат не только активности исламистов, но и политики западных стран.
Ни Европа, ни мусульмане не готовы к равноправию и мультикультурализму. В глубине души, вопреки всем своим политкорректным законам, европейцы считают, что христианство и атеистическая европейская демократия должны быть главенствующими, мусульманство - оставаться "хорошо воспитанным гостем". Будучи у себя дома, европейцы позволяют себе провокационные подначки мусульман. Странно требовать дружественности от мусульман после публикации карикатур на их пророка. Можно спорить о равноценности ответных реакций, но их общая агрессивная направленность вполне понятна и правомерна.
Исламский террор
Отстаивание мусульманских ценностей не всегда носит мирный характер. В последние годы ислам устойчиво ассоциируется с террором. Эти ассоциации небезосновательны, хотя общий вклад исламистов в "европейский терроризм", возможно, несколько преувеличен. Так, согласно швейцарской газете Tagesаnzeiger, которая ссылается на официальные данные Европейской полиции, за прошлый год в Европе были зафиксированы 249 террористических актов разного масштаба, причем всего лишь три из них - дело рук воинствующих мусульман. Эти три террористических акта - во-первых, неудавшаяся атака исламской группировки из Сомали на датчанина Курта Вестергаарда, который является автором нашумевшей карикатурной серии, в которой пророк Мухаммед изображается в виде собаки. Также Европол упоминает стокгольмские взрывы и теракт в столице Дании, Копенгагене, в котором повинны несколько граждан Чечни.
Тем не менее, исламский терроризм приобретает все более европейскую направленность. Изначально европейские исламисты были политическими беженцами из мусульманских стран, и Европа служила им базой для поддержки их организаций на родине, отмечает старший политолог американского "мозгового центра" RAND Corporation, работающий над проектом по дерадикализации исламистских экстремистов Анджел Рабаса.
Затем, после 11 сентября 2001 исламистские сети стали относиться к Европе уже не как к базе, а как к мишени. При этом если в 90-е годы их членами были лица в статусе беженцев, то с началом нового века в Европе появился "доморощенный терроризм", начался процесс радикализации членов мусульманских сообществ, рожденных и выросших в Европе. "Так, в 2004 году в результате операции "Трещина" (англ. "Crevice") была раскрыта группа террористов, планировавших взорвать ряд объектов в Лондоне. Все они оказались гражданами Великобритании, пакистанцами по этническому происхождению.
Другую серию терактов, к сожалению, не удалось предотвратить: в 2005 году взрывы прогремели в метро и общественном транспорте. Затем, в 2006-м была попытка совершить теракт с помощью жидкой взрывчатки в самолете, выполнявшем трансатлантический перелет. И там, и там главные участники были рождены в Великобритании, они ходили в английские школы, они выросли в Великобритании. Это самые яркие примеры доморощенных террористов, которые в некоторых случаях имели лишь самые расплывчатые связи с террористическими организациями. Теракты в Мадриде 2004 г. были организованы в основном выходцами из Марокко, но также Алжира и Туниса. Они не были испанцами, но давно жили в этой стране и были интегрированы в мусульманское сообщество Испании".[2]
В последние годы поддержка исламизма выходит за рамки национального вопроса. Особенно активны в этом отношении жители Германии. Этнические немцы принимают ислам и примыкают к террористическим организациям, например, к "Исламскому союзу джихада". После военной интервенции в Ираке в Европе была развернута целая вербовочная сеть по отправке террористов-смертников в эту страну. Среди них была, например, бельгийка Мюрьель Дегок (Muriel Degauque), которая под влиянием мусульманского бойфренда перешла из католицизма в ислам. В 2005 года она вместе с мужем уехала в Ирак, где взорвала себя рядом с проходящим мимо американским патрулем. Таким образом, Европа превратилась в источник "солдат" джихада, тех, что в Америке называют "иностранными воинами" - "foreign fighters", которые приезжают воевать в чужую страну. И в Ираке, и в Афганистане сегодня воюют немцы. По приблизительным оценкам, в Афганистане находятся несколько десятков этнических немцев, принявших ислам и воюющих на стороне талибов, там существует даже группировка под названием "Немецкие моджахеды Талибана". [2]
От мультикультурализма к ксенофобии
Общий рост доли мусульманского населения в Европе гарантирует напряженность национального вопроса и обеспечивает поддержку националистических идей, выдвигаемых правыми. Во Франции, где в 2010 г. ультраправые получили почти 12% голосов на выборах, вступил в силу запрет на публичное ношение никаба и паранджи. В Голландии Партия свободы, ратующая за запрет Корана и прекращение иммиграции из мусульманских стран, в 2010 г. заняла третье место на парламентских выборах. Исламофобия растет даже в США, где мусульмане составляют всего 1% населения (в Европе их около 5%). Американские правые считают, что анти-мусульманские настроения - популярная тема предвыборной кампании 2012 года.
Исламофобия грозит Европе встречной волной террора. Чудовищная акция норвежского защитника еврокультуры встретила не только осуждение, но и поддержку. "На интернет-портале чешских правых радикалов White Media появилась статья "Защита Андерса Брейвика", в которой говорится, что "Брейвик не мог пассивно смотреть, как правящая в Норвегии красно-зеленая коалиция в 2005-2009 годах впустила в страну более 140 тыс. мигрантов". Статья заканчивается обращением к террористу: "Спасибо, брат!"
Сторонники идей Андерса Брейвика нашлись даже в стенах Европейского парламента. Так, член Европарламента, представляющий итальянскую праворадикальную партию "Лига Севера", Марио Боргецио в эфире радиостанции Radio 24 заявил о том, что, не одобряя насилие, к которому прибег Брейвик, в то же время считает его программу "спасения Европы" весьма интересной. "Некоторые идеи, которые он выразил, хорошие - за исключением насилия. Некоторые из них замечательные",- отметил Марио Боргецио". [3]
Отметим, что агрессивное навязывание мусульманской культуры - это лишь удобный повод для националистов. Оно имеет место не всегда и не везде, но им очень удобно пугать обывателя. В 30-х гг. столь же удобным поводом послужила борьба за чистоту арийской расы. При этом, если сейчас националисты обвиняют мусульман в том, что они не хотят интегрироваться и нарочито выделяются, то в начале ХХ века евреи, наоборот, всячески пытались не выделяться, но их заставляли носить специальные отличительные знаки на одежде.
Что впереди?
Европейцам приходится нелегко. Если они пойдут по пути запретов и ограничений, то тем самым окончательно противопоставят себя исламу и будут сражаться против него его же оружием, отказавшись от хваленой западной демократии. Эмоции в этом деле плохой советчик: они служат лишь для "раскачивания масс", но к чему приводят бунты и революции, всем известно. Пока политики апеллируют именно к эмоциям, пытаясь подняться на их волне и не всегда заботясь о сохранении ненадежного равновесия. Запрет на ношение паранджи во Франции - это, скорее, лечение симптомов. Устранить же причины, вызывающие обострение национального вопроса, гораздо труднее, и далеко не все политики в этом заинтересованы.
Источники
1. Iran.ru http://iran.ru/rus/news
2. http://www.rosbalt.ru/main/2010/11/11/788759.html
3. http://www.kommersant.ru/doc-y/1687001
Написать комментарий
Почему ислам не вписывается в мультикультурализм? Потому что звериного у них на порядок больше, чем у других народов.