Новый прогноз развития России: вопросы без ответов

Министр экономического развития России Максим Решетников 16 сентября 2020 года представил на заседании Правительства РФ среднесрочный прогноз социально-экономического развития страны, разработанный в рамках подготовки федерального бюджета на 2021 год и плановый период 2022-2023 гг. Официально данный документ имеет следующее длинное название: «Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов» (далее – Прогноз) и размещен на сайте Минэкономразвития России (https://www.economy.gov.ru/material/file/956cde638e96c25da7d978fe3424ad87/Prognoz.pdf). Надо сказать, что это достаточно внушительный документ, основное тело которого составляет 94 страницы, а вместе с приложениями – 431 страницу.

Без всякого сомнения, данный Прогноз является не совсем обычным. Во-первых, он подготовлен в условиях еще не закончившейся коронавирусной эпопеи, а во-вторых, он направлен на предсказание будущего в условиях, когда весь мир становится абсолютно непредсказуемым. По-видимому, именно этими обстоятельствами можно объяснить тот факт, что новый Прогноз во всех отношениях является удручающим – и с точки зрения нарисованного в нем будущего страны, и с сточки зрения качества этой картины. В связи с этим рассмотрим основные «болевые точки» нового прогнозного документа.

Запредельный оптимизм

Наверное, главная претензия к Прогнозу состоит в явно переоцененной позитивной траектории будущего развития российской экономики. Так, на с. 13 документа отмечается, что ожидаемый в 2021 году рост ВВП составит 3,3% с последующей стабилизацией на уровне 3%, что на фоне современных тенденций выглядит слишком оптимистично и вызывает серьезные сомнения.

Согласно данным Росстата, начиная с 2013 года, рост ВВП ни разу не достигал подобных значений (таблица 1). Очевидно, что события 2020 года, несмотря экономические меры поддержки бизнеса со стороны государства, оказались серьезным испытанием для экономики, которая вряд ли сумеет нарастить такие темпы, которые не могла достигнуть в предыдущие более комфортные 7 лет.

 

Таблица 1 – Индекс физического объема ВВП, %

Годы	2013	2014	2015	2016	2017	2018	2019
Индекс физического объема ВВП, %	101,8	100,7	98,0	100,2	101,8	102,5	101,3

Источник: Росстат

 

Кроме того, нельзя не отметить, что прогнозные цифры практически не были скорректированы относительно «Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2024 года», который разрабатывался в 2019 году на основе текущих внутренних и внешних тенденций и, естественно, не учитывал риск развития мировой пандемии, которая внесла корректировку в экономику всех стран. Сопоставление темпов прироста ВВП по базовому сценарию развития в «Прогнозе социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2024 года» (Прогноз–1) и по базовому сценарию развития в «Прогнозе социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов» (Прогноз–2) приведены в таблице 2, из которой видно, что нынешние «посткризисные» прогнозные значения темпов роста ВВП России на 2021 и 2022 гг. оптимистичнее тех, которые были сделаны в относительно благополучном 2019 году.

 

Таблица 2 – Темпы прироста ВВП по Прогнозу 1 и по Прогнозу 2, %

Годы	2021	2022	2023	2024
Прогноз 1	3,1	3,2	3,3	3,3
Прогноз 2	3,3	3,4	3,0	–

Источник: Минэкономразвития России

 

Таким образом, важнейшим недостатком Прогноза является необоснованный оптимизм относительно будущей динамики российской экономики.

По-видимому, прямым следствием завышенных ожиданий от отечественной экономики являются противоречия в цифровых данных между базовым и консервативным сценариями развития. Например, на с. 92 в приведенной таблице объемы экспорта нефти и нефтепродуктов в двух сценариях почти не различаются. Более того, в 2021 г. объем экспортируемой нефти в консервативном сценарии больше, чем в базовом сценарии, а в 2022 г. меньше лишь на 0,38%. Это противоречит логике самих сценариев, а также указанному в преамбуле Прогноза «затяжному восстановлению мировой экономики и структурном замедлении темпов ее роста в среднесрочной перспективе из-за последствий распространения новой коронавирусной инфекции». При таких соотношениях не понятно, какой сценарий предпочтительнее – консервативный или базовый.

Недоучет рисков и ретроспективы

Излишне оптимистичный настрой Минэкономразвития России проявляется и в игнорировании различных рисков, которые в последние годы множатся и плодятся, как грибы после дождя. Например, прогноз динамики курса доллара к рублю представляется крайне оптимистичным: для 2020–2023 гг. Минэкономразвития России дает следующие цифры: 71,2; 72,4; 73,1; 73,8. Между тем на 30.09.2020 курс доллара на Московской бирже достигал 78,32 руб., а курс Банка России был еще выше – 78,78 руб. Рассчитывать, что намечаемыми интервенциями курс будет возвращен к уровню 71 рубля, не следует. Опыт показывает, что любые политические шоки отрицательно влияют на курс рубля. В частности, его сентябрьское понижение связывают с начавшейся войной между Азербайджаном и Арменией. Кроме того, не исключено принятие дополнительного пакета санкций в отношении России либо «по делу А. Навального» (за попытку политического отравления), либо «по делу Белоруссии» (за вмешательство во внутреннюю политику стран СНГ), либо еще по какой-либо причине. Таким образом, прогнозируемая высокая стабильность курса доллар/рубль, равно как и других макроэкономических показателей, не учитывает геополитические реалии и риски, а ограничивается лишь санитарно-эпидемиологическими ограничениями.

Не учитывает прогноз валютного курса и предыдущие тенденции. Например, по данным Банка России, в 2017–2019 гг. среднегодовой курс доллара составлял 58,25, 62,78 и 64,55 руб. Это означает, что за последние два года доллар США дорожал в среднем на 3,15 рубля в год. Согласно нынешнему Прогнозу, за предстоящие три года удорожание доллара составит в среднем 0,87 руб. в год, что в 3,6 раза медленнее, чем в предыдущие два года. На чем основан подобный оптимизм, не совсем ясно.

Упрощенное видение динамики рынка нефти

Не для кого не секрет, что Россия в определяющей степени зависит от мирового рынка углеводородов, в связи с чем понимание грядущей ситуации на этом рынке является стержнем любого экономического прогноза России. Однако именно в этом пункте Минэкономразвития России очень грубо оценил перспективы. Например, в разделе «Исходные условия для формирования вариантов развития экономики» рынок нефти проработан крайне слабо, в связи с чем возникают вопросы и неувязки.

Так, в апреле 2020 года странами ОПЕК+ была согласована сделка о сокращении добычи нефти на ближайшие 2 года, согласно которой Россия обязана добывать нефти в мае-июне 2020 года не более 8,5 млн барр./сутки, во 2-м полугодии 2020 г. – 8,99 млн барр./сутки, с 1 января 2021 года по 30 апреля 2022 года – по 9,495 млн барр./сутки. Указанные значения позволяют рассчитать ориентировочный объем поставок нефти на прогнозный период. Так, в 2021 году добыча нефти предположительно составит 475,8 млн тонн (9,495*365 = 3465,675 млн барр./год), что на 8,1% меньше заложенного в Прогнозе исходного условия по добыче нефти в 2021 году (517,8 млн тонн). Аналогичные расчеты по 2022 году позволяют получить следующие значения. При условии, что действие сделки ОПЕК+ продлится до 30 апреля (120 дней от начала года), добыча нефти в указанный период составит 156,4 млн тонн (9,495*120 = 1139,4 млн барр.). Исходя из заложенного в Прогнозе объема добычи нефти на 2022 год (552,4 млн тонн), получаем остаток на остальную часть года: 552,4–156,4=396,0 млн тонн, или 1,62 млн тонн/сутки (1,6 млн тонн/сутки при расчете по консервативному сценарию). На фоне достижений прошлого периода (например, 2019 года, когда добыча нефти в России достигла своего максимального значения за весь постсоветский период и составила 1,53 млн тонн/сутки) данное значение выглядит слишком большим и технически невыполнимым или, по крайней мере, трудновыполнимым. Но если все-таки принять указанные объемы добычи нефти в сутки во второй половине 2022 года, то тогда остается непонятным их снижение в 2023 году до 1,53 млн тонн/сутки (560,0/365).

Нельзя не отметить и то обстоятельство, что прекращение сделки ОПЕК+ в 2022 году при условии, если не будет принято новое аналогичное соглашение, приведет в росту добычи нефти во всем мире, что неминуемо скажется на цене. Однако, судя по Прогнозу, никаких принципиальных колебаний мировой цены на нефть марки Urals в 2022 году не ожидается, что представляется маловероятным.

Стагнация структуры экономики и отсутствие технологического прогресса

Если посмотреть на отраслевую специфику Прогноза, то бросается в глаза заложенная в нем абсолютно деструктивная тенденция, связанная с соотношением темпов роста ВВП и обрабатывающих производств. Так, на с. 15 в таблице 1 видна парадоксальная ситуация: в 2019 г. прирост объема обрабатывающих производств в 2 раза превосходил прирост ВВВ – 2,6 против 1,3%. В кризисном 2020 г. обрабатывающая промышленность продемонстрировала высокую сопротивляемость негативным трендам – ее падение составило 1,5 против 3,9% ВВП. И при таких параметрах в следующие 2 года ее темпы роста предполагаются ниже, чем темпы роста ВВП. Такая тенденция фактически ставит крест на выполнении всех нормативных документов, предусматривающих построение в России высокотехнологичной экономики. Этот вывод подтверждает и таблица 12 на с. 39, из которой явствует, что объем нефти, идущей на переработку, за период 2019–2023 гг. упадет на 1,3%, т.е. будет продолжаться сворачивание нефтепереработки в пользу продажи сырой нефти. При этом непонятна причина падения объема нефти, поступившей на переработку в 2023 году, особенно на фоне утверждения разработчиков документа: «В 2023 г. прогнозируемый объем первичной переработки нефти составит 286,0 млн т, что будет обеспечено вводом новых мощностей по первичной переработке нефти на отечественных НПЗ». В данном случае просматривается противоречие между цифрами и фактами.

Главное же состоит в том, что в Прогнозе на фоне довольно быстрого экономического роста предусмотрена полная стагнация отраслевой структуры ВВП. На с. 23 в таблице 6 отраслевые доли практически не меняются на протяжении пяти лет – 2019–2023 гг. За это время всего лишь на 2 процентных пункта (п.п.) уменьшается удельный вес добычи природных ресурсов, которые «растекаются» по всем остальным отраслям, не приводя практически ни к каким значимым отраслевым рокировкам. На этом фоне почти нелепо смотрится рост доли обрабатывающих производств на 0,3 п.п. в кризисный 2020 год с последующим уменьшением на 0,2 п.п. в 2022 и 2023 гг. Тем самым нынешний Прогноз консервирует существующую низкотехнологичную структуру российской экономики, что говорит об отрицании какого-либо технологического прогресса в ближайшие годы. Данный вывод подтверждается и данными на с. 70 в таблице 23, в которой просматривается деградация сферы телекоммуникаций; особенно настораживает устойчивое и довольно стремительное падение объемов сектора подвижной связи и сектора радиовещания, телевидения и спутниковой связи.

Нестыковки цифр и противоречия

Представленный Прогноз, помимо всего прочего, изобилует многочисленными нестыковками и противоречиями. Например, на с. 74 в таблице 25 вызывает сомнения снижение доли отрасли информационных технологий в ВВП в 2020 г. по сравнению с 2019 г. По данным Росстата, за первое полугодие 2020 г. ВДС отрасли «деятельность в области информации и связи» сократилась на 1% в годовом измерении, в то время как ВВП снизился на 3,4%. Кроме того, в самом Прогнозе на с. 43 в таблице 14 показано, что производство компьютеров, электронных и оптических изделий в 2020 году сократилось только на 1,8% на фоне более быстрого сокращения ВВП. Тогда не ясно, почему же все-таки доля отрасли информационных технологий снижается в 2020 г.

Имеются в Прогнозе и другие явные нестыковки ключевых цифр. Так, значения таблицы «Исходные условия для формирования вариантов развития экономики» позволяют определить прогнозные темпы роста добычи нефти и газа (таблица 3).

Таблица 3 – Темпы роста добычи нефти и газа по базовому сценарию, %

Годы	2021	2022	2023
Добыча нефти	102,0	106,7	101,4
Добыча газа	105,4	105,7	103,3

 

Однако полученные значения таблицы 3 противоречат данным таблицы «Прогноз индексов промышленного производства (Базовый вариант)» на с. 117, согласно которым добыча сырой нефти и природного газа в указанные периоды составит 101,8%, 106,0% и 101,0% соответственно. Первая и последняя цифры, судя по всему, ошибочны, поскольку по своему значению они ниже темпов роста добычи как нефти, так и газа в рассматриваемые годы (таблица 3).

Аналогичное противоречие имеется между высказыванием на с. 31: «При этом приоритетным направлением поставки нефтяного сырья остается внутренний рынок (для последующей переработки)» и данными таблицы «Исходные условия…» (с. 92), согласно которым доля экспорта в объеме добычи нефти увеличивается с 44,3% в 2020 году до 47,5% в 2023 году, а также таблицей 12 (с. 39), где зафиксирована отрицательная динамика нефти, поступившей на переработку, за период с 2019 г. по 2023 г. на 1,3%.

Указанные моменты запутывают не только рядового читателя, но и эксперта. Даже реперные точки Прогноза становятся размытыми и неопределенными, что ставит под вопрос все остальные выкладки.

Не определены драйверы роста

В Прогнозе неубедительно раскрыты драйверы будущего роста как всей экономики, так и ее отдельных отраслей. Например, происходящая тотальная цифровизация почти не рассматривается в качестве фактора модернизации и роста экономики России. Перспективы роста производства почти во всех случаях связываются с укреплением внутреннего спроса, вызванного ростом доходов, а не технологической модернизацией. В частности, на с. 58 в таблице 20 манифестируется перелом сильно отрицательного тренда на сильно положительный в таких двух сегментах легкой промышленности, как производство одежды и производство кожи и изделий из кожи. Объяснения в тексте совершенно неубедительны. Вряд ли «сокращение доли «серого» импорта продукции легкой промышленности в связи с принятием решения о расширении перечня товаров, подлежащих обязательной маркировке в рамках реализации Национального сегмента системы маркировки контрольными (идентификационными) знаками» сможет обеспечить заложенный в Прогнозе рост вышеназванных сегментов. Если не проводить активную политику протекционизма и не вводить таможенные пошлины на аналогичные товары, ввозимые из-за рубежа, то заявленные повышательные тренды в секторах производства одежды и кожи просто невозможны. Между тем о протекционистских мерах речь в Прогнозе даже не поднимается.

В результате почти по всем пунктам остается открытым сакраментальный вопрос: а за счет чего будет достигаться прогнозируемый рост?

Дальнейшее увеличение экономического неравенства регионов

Как известно, рост ВВП складывается из роста валового регионального продукта (ВРП) субъектов РФ. При раскрытии географических особенностей экономического роста России, в Прогнозе на с. 85 говорится о том, что более половины (52,1%) суммарного объема ВРП в 2020 году сформируют 10 субъектов Российской Федерации, а к 2023 году доля этих регионов возрастет еще на 0,2%. Это означает, что в Прогноз уже заложена дальнейшая деструктивная тенденция к росту экономического неравенства регионов страны. Незначительным утешением здесь может служить лишь то, что данный процесс будет происходить достаточно медленно.

Кроме того, на с. 85-86 среди субъектов РФ с наилучшей динамикой роста ВРП на прогнозном горизонте будут Чукотский автономный округ, Чеченская Республика, Амурская, Иркутская области и Республика Калмыкия. Однако далее в тексте для Чеченской Республики в отличие от остальных названных регионов не приводится ни одного обоснования прогноза – ни по росту инвестиций, ни по промышленному и аграрному производству, ни по строительству и обороту розничной торговли. За счет чего же Чеченская Республика окажется на втором месте по динамике роста ВРП?

Глобальная турбулентность

          Приведенные выше критические замечания в адрес «Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов», подготовленного Минэкономразвития России, имеет как субъективные, так и объективные причины. Не касаясь первых, отметим группу вторых.

          Дело в том, что мир вступил в период так называемой глобальной турбулентности, когда старый цикл накопления капитала закончился и обостряется борьба за переформатирование геополитического пространства. Поэтому мы видим военное столкновение Армении и Азербайджана с участием Турции и Ирана, войну в Сирии с участием России, Турции, Ирана и Израиля, войну в Ливии с участием России, Турции и Египта, политический хаос на Украине с боевыми действиями в ДНР и ЛНР, политические осложнения в Белоруссии с привлечением Вооруженных Сил разных стран и т.п. Надо признать, что в таких обстоятельствах любые, даже самые качественные и изощренные национальные прогнозы выглядят жалкими. Похоже сам формат прогнозных документов теряет смысл. Неудивительно, что дееспособность самих прогнозных процедур снижается. Похоже, что мир завершил очередную спираль развития и готов перейти от пассивных прогнозов к жесткому планированию.

 

Авторы статьи:

Евгений Балацкий, Наталья Екимова, Максим Юревич, сотрудники Центра макроэкономических исследований Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.