Михаил Надель: «Я развивал бизнес, а не отношения с политиками»
Скандально известный в Киргизии и за ее пределами экс-председатель совета директоров "Азия Универсал Банк" Михаил Надель рассказывает в эксклюзивном интервью «Капиталу страны» о превратностях государственного переворота. Каковы взаимосвязи государственной политики с банковским сектором? Почему «национализированные» объекты в Киргизии не продаются?
Из некоторых источников было известно о вашем намерении репатриироваться в Израиле до апрельских событий 2010 года. Многие связывают ваше решение с прокладыванием отступных путей, потому что Израиль не выдает своих граждан. Какую перспективу на ближайшие, скажем, три года видело для банка его руководство? Какие имелись проблемы или намеки на проблемы в связи с невнятным и откровенно слабым политическим курсом президента страны Курманбека Бакиева? И как чувствовал себя банк в последнее время до национализации?
Что же касается перспектив, которые были открыты перед банком до революции, могу сказать, что банковский сектор развивался достаточно быстро и стабильно, и в наших ближайших планах было дальнейшее развитие внутреннего рынка. К моменту революции банк обладал лицензиями на проведение любых операций, не противоречащих местному законодательству, имел огромную сеть банков-корреспондентов, активно занимался операциями с ценными бумагами, торговым финансированием, а также развивал розничные услуги. Банк составлял почти треть банковской системы страны по активам и входил в топ-600 банков СНГ. До национализации АУБ был крупнейшим банком в стране, кстати - с избыточной ликвидностью, которая, в свою очередь, была связана с высокими рисками работы на развивающемся рынке.
Мне трудно судить о том, слабым или сильным был политический курс Бакиева, я развивал бизнес, а не отношения с политиками. Могу только сказать, что, при Бакиеве розничный бизнес у банков, в том числе и у АУБ, развивался неплохо, а значит - у населения были деньги и были источники дохода. Развивается ли он сейчас - я не знаю, думаю - нет.
Известно, что слияние финансовых образований и политической сил, находящихся у власти, часто устанавливает того или иного вида коррупцию. В конечном итоге чрезмерно близкие отношения между политиками и финансистами могут быть причиной монополизации и узурпации, когда политические средства идут на пользу капиталу, а капитал прислуживает политике. Ваша дружба с Максимом Бакиевым, начавшаяся в 2002 году со стороны являет идеальный пример такого пагубного симбиоза (пагубного симбиоза - потому, что власти Киргизии всеми правдами и неправдами уже больше года пытаются представить вас как делового партнера Максима Бакиева). Насколько вы были по-деловому близки? И велась ли пиар отделом банка какая-либо работа с целью изменить негативное мнение, которое сложилось в обществе? Хочу также напомнить, что маршруты вашего бегства, если верить прессе, совпадали, а это укоренило внешне вашу неразлучность.
М.Н.: С Максимом Бакиевым мы действительно были друзьями, мы достаточно плотно общались, но по деловым вопросам не пересекались. Я самостоятельный бизнесмен, никогда не делал ничего противозаконного и никогда не вел бизнеса с политиками. Никто из семьи Бакиевых никогда не входил ни в состав акционеров, ни в состав правления, ни в состав Совета директоров банка, никогда не был его клиентом. Вообще, ни в одной стране ни один банк, стремящийся использовать лучшие мировые практики, никогда не будет работать с политиками, и АУБ тут - совсем не исключение.
Разговоры о деловой близости меня с Бакиевым начались незадолго до революции и, как и сейчас, были совершенно политически мотивированы - получилась некая волна черного PR, направленного против действующего тогда президента, под которую мы попали. Цель ее была понятна - дестабилизировать информационный фон, поднять народную волну (всем известно, что рубль в чужом кармане - это горе, и самый верный способ получить любовь масс - это обвинить того, у кого этот рубль есть, в том, что он крадет этот рубль у них). Кстати, большинство из тех, кто активно муссировал эти слухи, сейчас находится у власти. В данном случае пытаться как-то бороться с ними было пустой тратой времени и сил - я никогда не играл в политику, я развивал бизнес.
После революции говорить о противодействии слухам, о моей деловой близости с Максимом Бакиевым совершенно потеряло смысл - люди, пришедшие к власти, будут использовать любые предлоги для того, чтобы оправдать свои действия по национализации и банкротству банка и стоять на своем до последнего.
Я уже говорил и скажу еще раз: я никогда никуда и ни от кого не убегал. Во время апрельских событий 2010 года я находился в Израиле, о чем уже много раз говорил, собирался делать себе операцию на колене, и решительно ни от кого не скрывался. Я даже телефон не менял, а он у меня пять лет. С Максимом мы действительно виделись в Риге - после всех этих событий, произошедших в Киргизии, мы, конечно, хотели как-то пересечься в Европе. Сами посудите - все были в шоковом состоянии, никто толком ничего не понимал.
В одном интервью вы говорите: «главное - вжиться в азиатское мировоззрение, понять его. И тогда делать там (в Киргизии) бизнес становится легко и приятно». Не приходилось ли вам думать после апрельского переворота, что многие практики, такие как кумовство, трайбализм и бакшиш, входящие в азиатскую ментальность как естественные элементы общественных отношений и предопределили реакционную ситуацию? Насколько банку удавалось не следовать тенденциям киргизского общества и структур власти? Что обуславливало это «легко и приятно»?
М.Н.: Ну, эта фраза касалась ранних лет развития АУБ, когда это был маленький умирающий банк, который мне и еще нескольким людям удалось приобрести. «Легко и приятно» заключалось в том, что на востоке живут люди действия, а не размышлений - они быстрее принимают решения, они готовы рисковать, если условия их устраивают. Если возможности, которые вы представляете, адекватны для них - они могут начать работать даже с банками, о которых они ничего не знали прежде. В Европе или России все значительно сложнее - для развития честного бизнеса вам нужно имя, вас должны знать, а кто в далеком 1999м году знал АзияУниверсалБанк?
В дальнейшем я очень много времени, сил и денег тратил именно на развитие всех практик банка в соответствии с европейскими кредитными организациями. Я нанимал дорогих иностранных специалистов, модернизировал IT-инфраструктуру, плотно занимался вопросами compliance (специальными практиками по борьбе с отмыванием денежных средств - с тем, чтобы клиенты банка не могли использовать его счета для сомнительных операций). Для этого и была нанята компания Kroll Associates, которая, вопреки всем уверениям Нацбанка Киргизии, ничего противозаконного в действиях АУБ не нашла. Кроме того, именно АУБ был инициатором появления на свет закона о противодействии легализации денежных средств, полученных преступным путем. Это было важно для меня, для международной репутации банка, для наших западных клиентов и партнеров - да и для других акционеров, многие из которых, кстати, проживают в США. Это было полезно и для развития инвестиционного климата - любому банку важен приток инвестиции в страну.
Конечно, невозможно развивать бизнес в стране, полностью игнорируя менталитет людей, которые в ней живут. Но тут стоит разграничить бизнес и личные отношения: АУБ был построен по принципу мостика между западными и восточными традициями ведения бизнеса. Банк аккумулировал все лучшее, что есть в западном деловом мире. Но бизнес делают люди, и к ним надо находить свой подход.
Честно говоря, я не вижу прямой связи между сегодняшней ситуацией и стереотипами, связанными с восточным менталитетом. Причины ситуации, которую мы видим сейчас, я склонен объяснять просто желанием некоторых людей в стране получить денег за чужой счет и оправдать это. Самый простой путь для этого - отобрать деньги у того, у кого они есть. Учитывая, что в стране произошла революция - и я уже говорил о том, что она была очень грамотно подготовлена - новые власти не нашли ничего более оригинального, чем обвинить во всех смертных грехах семью Бакиевых, а всех успешных бизнесменов - и в первую очередь меня - объявить его приспешниками. Так что как ни старался я не встревать в политику и заниматься бизнесом - меня все равно обвинили в деловых связях с семьей президента.
По данным, имевшим широкое хождение, счета Фонда развития Киргизской Республики находились в «Азия Универсал Банке». Насколько понятно, это был один из стратегических финансовых резервов страны. Также поступала информация, что 7 апреля банк перевел деньги с этого счета в размере 113 млн. долларов в «Сити Нью-Йорк банк», то есть увел из страны, похитил. Как банк был взаимосвязан с Фондом развития, и почему государство пользовалось услугами коммерческого банка?
М.Н.: Средства Соцфонда были разделены между всеми коммерческими банками страны пропорционально их активам и АУБ, будучи самым крупным, получил большую часть. Это была инициатива правительства, и очень верная инициатива - деньги должны работать. Государство как бы положило деньги Соцфонда на депозит в банки, и рассчитывало получить проценты с них, что является распространенной мировой практикой. Если это возможно в Европе, почему это нельзя делать в Киргизии?
Средства Соцфонда никуда не девались и их решительно никто не похищал. Остатков на корсчетах в НБКР, а также денег, вложенных в государственные ценные бумаги Кыргызской Республики, вполне хватало для того, чтобы рассчитаться с государственными органами, так что разговоры о переводе денег и тем более краже звучат как-то дико. Кстати, а что это за банк - «Сити Нью-Йорк Банк»? Мы даже с таким никогда не работали.
В Киргизстане вас обвинили в «лжепредпринимательстве» и «легализации доходов, полученных преступным путем». Вы должно быть тесно сотрудничаете по этим вопросам с юристами. Скажите, какие имелись к тому предпосылки, возможно, объективные, но зависящие от интерпретации. Как это влияет на вашу репутацию в финансовых кругах?
М.Н.: Моя репутация в финансовых кругах уже очень сильно испорчена, и испорчена действиями нового руководства Киргизии. Все обвинения против меня не имеют вообще никаких доказательств и даже оснований. Складывается ощущение, что они просто придуманы: доказательная база у этих уголовных дел отсутствует в принципе. Все дела до одного полностью сфабрикованы, так что, по-хорошему, ни в одном суде что-то доказать с таким материалом - невозможно.
Вы говорили, что прожили в Киргизии 10 лет. Сегодня, находясь в Израиле, вы отмечаете «абсолютно понятную правовую систему» принявшего вас государства и надеетесь организовать международный бизнес. Что держало вас целую декаду в среднеазиатской стране, и заставляло вникать во всю азиатчину или, грубо говоря, в азиатский способ производства? И каково ваше исчерпывающее резюме об экономике Киргизии и в частности ее банковского сектора? Возможно, вы хотите дать рекомендации тем, кто только думает начать бизнес в Киргизии.
М.Н.: Я достиг больших успехов в Киргизии, и моя деятельность была полезна не только мне и банку, но и стране в целом. Я платил достойную зарплату людям, я вкладывал деньги в их обучение, я занимался благотворительностью, я помогал людям. Как бизнес, мы ощущали ответственность перед обществом, в котором работали. За последние годы мы организовали десятки ярчайших мероприятий в стране, внесли достаточно значимый вклад в возрождение культуры Киргизии, помогли отреставрировать десятки памятников искусства - что в этом плохого?
Могу сказать, что Киргизию все эти десять лет отличало очень внятное, прозрачное и вместе с тем достаточно жесткое банковское законодательство, Национальный Банк Кыргызстана в своем прежнем составе осуществлял эффективное регулирование банковского сектора - с чем, кстати, и связан тот факт, что банковский сектор развивался в стране быстрее, чем все остальные. Банковский сектор в стране достаточно жестко регулировался, однако он не был «перерегулирован», как это происходит, скажем, в России, а это создавало очень комфортные условия для работы.
Действия Нацбанка Киргизии после революции поставили большой и четкий крест на развитии банковского сектора в ближайшие годы - если не десятилетия. Обанкрочен крупнейший банк страны, в предбанкротном состоянии находятся прежде самые надежные банки, нынешние принципы регулирования банковского сектора вызывают огромное число вопросов. У меня, скажем, как уже безучастного наблюдателя со стороны, складывается ощущение, что руководство Нацбанка сознательно «убивает» банковскую систему, уничтожая все то, что было создано за последние десять лет. Не исключено, что через некоторое время многие банковские продукты, с таким трудом продвинутые банками - исчезнут, и без того низкая пенетрация банковских услуг среди населения страны упадет до одного процента - как в некоторых африканских странах.
Сейчас экономика Киргизии находится даже не на коленях - она и на колени подняться не может. Основные сектора экономики не развиваются, а дефицит бюджета растет. Растет и безработица, чего не было в последние десять лет. Мне кажется, новое руководство страны стремится поскорее продать все то, что оно «национализировало», а это большая часть предприятий в Киргизии, реально работающих и приносящих доход. Не знаю, увидим ли мы кого-нибудь из тех, кто сейчас находится у власти, после того, как им удастся продать хоть что-то.
Кстати, все объекты, о продаже которых говорят в правительстве, национализированы с грубейшим нарушением местного и международного законодательства, их принадлежность экс-президенту (единственный аргумент, который используется) и тем более их неправомерное приобретение президентом, никем не доказано. Это означает, что национализированные объекты совершенно не продаваемы. Ну кто купит, скажем, «Залкар банк», принимая во внимание историю с его национализацией и вообще образованием? Покупатель немедленно получит международный иск от акционеров АзияУниверсалБанка, то есть законных владельцев активов «Залкар банка», выиграть который у него нет шансов.
Среди моих знакомых нет людей, которые думают начать бизнес в Киргизии. Я, честно говоря, сомневаюсь в их существовании вообще. Страна показала, что она вообще не защищает иностранных инвесторов, и бизнес может быть отобран при любом политическом изменении или преобразовании. Бизнес-возможностей в современной Киргизии я не вижу, и не знаю никого, кто видит. Время от времени до меня доходят слухи о попытках представителей Казахстана приобрести некоторые объекты в Киргизии, однако, насколько мне известно, еще ни один из объектов не куплен.
Что же касается перспектив, которые были открыты перед банком до революции, могу сказать, что банковский сектор развивался достаточно быстро и стабильно, и в наших ближайших планах было дальнейшее развитие внутреннего рынка. К моменту революции банк обладал лицензиями на проведение любых операций, не противоречащих местному законодательству, имел огромную сеть банков-корреспондентов, активно занимался операциями с ценными бумагами, торговым финансированием, а также развивал розничные услуги. Банк составлял почти треть банковской системы страны по активам и входил в топ-600 банков СНГ. До национализации АУБ был крупнейшим банком в стране, кстати - с избыточной ликвидностью, которая, в свою очередь, была связана с высокими рисками работы на развивающемся рынке.
Мне трудно судить о том, слабым или сильным был политический курс Бакиева, я развивал бизнес, а не отношения с политиками. Могу только сказать, что, при Бакиеве розничный бизнес у банков, в том числе и у АУБ, развивался неплохо, а значит - у населения были деньги и были источники дохода. Развивается ли он сейчас - я не знаю, думаю - нет.
Известно, что слияние финансовых образований и политической сил, находящихся у власти, часто устанавливает того или иного вида коррупцию. В конечном итоге чрезмерно близкие отношения между политиками и финансистами могут быть причиной монополизации и узурпации, когда политические средства идут на пользу капиталу, а капитал прислуживает политике. Ваша дружба с Максимом Бакиевым, начавшаяся в 2002 году со стороны являет идеальный пример такого пагубного симбиоза (пагубного симбиоза - потому, что власти Киргизии всеми правдами и неправдами уже больше года пытаются представить вас как делового партнера Максима Бакиева). Насколько вы были по-деловому близки? И велась ли пиар отделом банка какая-либо работа с целью изменить негативное мнение, которое сложилось в обществе? Хочу также напомнить, что маршруты вашего бегства, если верить прессе, совпадали, а это укоренило внешне вашу неразлучность.
М.Н.: С Максимом Бакиевым мы действительно были друзьями, мы достаточно плотно общались, но по деловым вопросам не пересекались. Я самостоятельный бизнесмен, никогда не делал ничего противозаконного и никогда не вел бизнеса с политиками. Никто из семьи Бакиевых никогда не входил ни в состав акционеров, ни в состав правления, ни в состав Совета директоров банка, никогда не был его клиентом. Вообще, ни в одной стране ни один банк, стремящийся использовать лучшие мировые практики, никогда не будет работать с политиками, и АУБ тут - совсем не исключение.
Разговоры о деловой близости меня с Бакиевым начались незадолго до революции и, как и сейчас, были совершенно политически мотивированы - получилась некая волна черного PR, направленного против действующего тогда президента, под которую мы попали. Цель ее была понятна - дестабилизировать информационный фон, поднять народную волну (всем известно, что рубль в чужом кармане - это горе, и самый верный способ получить любовь масс - это обвинить того, у кого этот рубль есть, в том, что он крадет этот рубль у них). Кстати, большинство из тех, кто активно муссировал эти слухи, сейчас находится у власти. В данном случае пытаться как-то бороться с ними было пустой тратой времени и сил - я никогда не играл в политику, я развивал бизнес.
После революции говорить о противодействии слухам, о моей деловой близости с Максимом Бакиевым совершенно потеряло смысл - люди, пришедшие к власти, будут использовать любые предлоги для того, чтобы оправдать свои действия по национализации и банкротству банка и стоять на своем до последнего.
Я уже говорил и скажу еще раз: я никогда никуда и ни от кого не убегал. Во время апрельских событий 2010 года я находился в Израиле, о чем уже много раз говорил, собирался делать себе операцию на колене, и решительно ни от кого не скрывался. Я даже телефон не менял, а он у меня пять лет. С Максимом мы действительно виделись в Риге - после всех этих событий, произошедших в Киргизии, мы, конечно, хотели как-то пересечься в Европе. Сами посудите - все были в шоковом состоянии, никто толком ничего не понимал.
В одном интервью вы говорите: «главное - вжиться в азиатское мировоззрение, понять его. И тогда делать там (в Киргизии) бизнес становится легко и приятно». Не приходилось ли вам думать после апрельского переворота, что многие практики, такие как кумовство, трайбализм и бакшиш, входящие в азиатскую ментальность как естественные элементы общественных отношений и предопределили реакционную ситуацию? Насколько банку удавалось не следовать тенденциям киргизского общества и структур власти? Что обуславливало это «легко и приятно»?
М.Н.: Ну, эта фраза касалась ранних лет развития АУБ, когда это был маленький умирающий банк, который мне и еще нескольким людям удалось приобрести. «Легко и приятно» заключалось в том, что на востоке живут люди действия, а не размышлений - они быстрее принимают решения, они готовы рисковать, если условия их устраивают. Если возможности, которые вы представляете, адекватны для них - они могут начать работать даже с банками, о которых они ничего не знали прежде. В Европе или России все значительно сложнее - для развития честного бизнеса вам нужно имя, вас должны знать, а кто в далеком 1999м году знал АзияУниверсалБанк?
В дальнейшем я очень много времени, сил и денег тратил именно на развитие всех практик банка в соответствии с европейскими кредитными организациями. Я нанимал дорогих иностранных специалистов, модернизировал IT-инфраструктуру, плотно занимался вопросами compliance (специальными практиками по борьбе с отмыванием денежных средств - с тем, чтобы клиенты банка не могли использовать его счета для сомнительных операций). Для этого и была нанята компания Kroll Associates, которая, вопреки всем уверениям Нацбанка Киргизии, ничего противозаконного в действиях АУБ не нашла. Кроме того, именно АУБ был инициатором появления на свет закона о противодействии легализации денежных средств, полученных преступным путем. Это было важно для меня, для международной репутации банка, для наших западных клиентов и партнеров - да и для других акционеров, многие из которых, кстати, проживают в США. Это было полезно и для развития инвестиционного климата - любому банку важен приток инвестиции в страну.
Конечно, невозможно развивать бизнес в стране, полностью игнорируя менталитет людей, которые в ней живут. Но тут стоит разграничить бизнес и личные отношения: АУБ был построен по принципу мостика между западными и восточными традициями ведения бизнеса. Банк аккумулировал все лучшее, что есть в западном деловом мире. Но бизнес делают люди, и к ним надо находить свой подход.
Честно говоря, я не вижу прямой связи между сегодняшней ситуацией и стереотипами, связанными с восточным менталитетом. Причины ситуации, которую мы видим сейчас, я склонен объяснять просто желанием некоторых людей в стране получить денег за чужой счет и оправдать это. Самый простой путь для этого - отобрать деньги у того, у кого они есть. Учитывая, что в стране произошла революция - и я уже говорил о том, что она была очень грамотно подготовлена - новые власти не нашли ничего более оригинального, чем обвинить во всех смертных грехах семью Бакиевых, а всех успешных бизнесменов - и в первую очередь меня - объявить его приспешниками. Так что как ни старался я не встревать в политику и заниматься бизнесом - меня все равно обвинили в деловых связях с семьей президента.
По данным, имевшим широкое хождение, счета Фонда развития Киргизской Республики находились в «Азия Универсал Банке». Насколько понятно, это был один из стратегических финансовых резервов страны. Также поступала информация, что 7 апреля банк перевел деньги с этого счета в размере 113 млн. долларов в «Сити Нью-Йорк банк», то есть увел из страны, похитил. Как банк был взаимосвязан с Фондом развития, и почему государство пользовалось услугами коммерческого банка?
М.Н.: Средства Соцфонда были разделены между всеми коммерческими банками страны пропорционально их активам и АУБ, будучи самым крупным, получил большую часть. Это была инициатива правительства, и очень верная инициатива - деньги должны работать. Государство как бы положило деньги Соцфонда на депозит в банки, и рассчитывало получить проценты с них, что является распространенной мировой практикой. Если это возможно в Европе, почему это нельзя делать в Киргизии?
Средства Соцфонда никуда не девались и их решительно никто не похищал. Остатков на корсчетах в НБКР, а также денег, вложенных в государственные ценные бумаги Кыргызской Республики, вполне хватало для того, чтобы рассчитаться с государственными органами, так что разговоры о переводе денег и тем более краже звучат как-то дико. Кстати, а что это за банк - «Сити Нью-Йорк Банк»? Мы даже с таким никогда не работали.
В Киргизстане вас обвинили в «лжепредпринимательстве» и «легализации доходов, полученных преступным путем». Вы должно быть тесно сотрудничаете по этим вопросам с юристами. Скажите, какие имелись к тому предпосылки, возможно, объективные, но зависящие от интерпретации. Как это влияет на вашу репутацию в финансовых кругах?
М.Н.: Моя репутация в финансовых кругах уже очень сильно испорчена, и испорчена действиями нового руководства Киргизии. Все обвинения против меня не имеют вообще никаких доказательств и даже оснований. Складывается ощущение, что они просто придуманы: доказательная база у этих уголовных дел отсутствует в принципе. Все дела до одного полностью сфабрикованы, так что, по-хорошему, ни в одном суде что-то доказать с таким материалом - невозможно.
Вы говорили, что прожили в Киргизии 10 лет. Сегодня, находясь в Израиле, вы отмечаете «абсолютно понятную правовую систему» принявшего вас государства и надеетесь организовать международный бизнес. Что держало вас целую декаду в среднеазиатской стране, и заставляло вникать во всю азиатчину или, грубо говоря, в азиатский способ производства? И каково ваше исчерпывающее резюме об экономике Киргизии и в частности ее банковского сектора? Возможно, вы хотите дать рекомендации тем, кто только думает начать бизнес в Киргизии.
М.Н.: Я достиг больших успехов в Киргизии, и моя деятельность была полезна не только мне и банку, но и стране в целом. Я платил достойную зарплату людям, я вкладывал деньги в их обучение, я занимался благотворительностью, я помогал людям. Как бизнес, мы ощущали ответственность перед обществом, в котором работали. За последние годы мы организовали десятки ярчайших мероприятий в стране, внесли достаточно значимый вклад в возрождение культуры Киргизии, помогли отреставрировать десятки памятников искусства - что в этом плохого?
Могу сказать, что Киргизию все эти десять лет отличало очень внятное, прозрачное и вместе с тем достаточно жесткое банковское законодательство, Национальный Банк Кыргызстана в своем прежнем составе осуществлял эффективное регулирование банковского сектора - с чем, кстати, и связан тот факт, что банковский сектор развивался в стране быстрее, чем все остальные. Банковский сектор в стране достаточно жестко регулировался, однако он не был «перерегулирован», как это происходит, скажем, в России, а это создавало очень комфортные условия для работы.
Действия Нацбанка Киргизии после революции поставили большой и четкий крест на развитии банковского сектора в ближайшие годы - если не десятилетия. Обанкрочен крупнейший банк страны, в предбанкротном состоянии находятся прежде самые надежные банки, нынешние принципы регулирования банковского сектора вызывают огромное число вопросов. У меня, скажем, как уже безучастного наблюдателя со стороны, складывается ощущение, что руководство Нацбанка сознательно «убивает» банковскую систему, уничтожая все то, что было создано за последние десять лет. Не исключено, что через некоторое время многие банковские продукты, с таким трудом продвинутые банками - исчезнут, и без того низкая пенетрация банковских услуг среди населения страны упадет до одного процента - как в некоторых африканских странах.
Сейчас экономика Киргизии находится даже не на коленях - она и на колени подняться не может. Основные сектора экономики не развиваются, а дефицит бюджета растет. Растет и безработица, чего не было в последние десять лет. Мне кажется, новое руководство страны стремится поскорее продать все то, что оно «национализировало», а это большая часть предприятий в Киргизии, реально работающих и приносящих доход. Не знаю, увидим ли мы кого-нибудь из тех, кто сейчас находится у власти, после того, как им удастся продать хоть что-то.
Кстати, все объекты, о продаже которых говорят в правительстве, национализированы с грубейшим нарушением местного и международного законодательства, их принадлежность экс-президенту (единственный аргумент, который используется) и тем более их неправомерное приобретение президентом, никем не доказано. Это означает, что национализированные объекты совершенно не продаваемы. Ну кто купит, скажем, «Залкар банк», принимая во внимание историю с его национализацией и вообще образованием? Покупатель немедленно получит международный иск от акционеров АзияУниверсалБанка, то есть законных владельцев активов «Залкар банка», выиграть который у него нет шансов.
Среди моих знакомых нет людей, которые думают начать бизнес в Киргизии. Я, честно говоря, сомневаюсь в их существовании вообще. Страна показала, что она вообще не защищает иностранных инвесторов, и бизнес может быть отобран при любом политическом изменении или преобразовании. Бизнес-возможностей в современной Киргизии я не вижу, и не знаю никого, кто видит. Время от времени до меня доходят слухи о попытках представителей Казахстана приобрести некоторые объекты в Киргизии, однако, насколько мне известно, еще ни один из объектов не куплен.
Написать комментарий