Место российского образования за рубежом

От прошлого к настоящему

Если приступить к разбору основ, то из двух существующих моделей образовательная система СССР была, конечно же, континентальной. Ее отличает от противоположного способа устройства - атлантического - государственное управление. Довольно продолжительное время лидирующими мировыми ВУЗами после распада СССР считаются американские университеты и институты. Условная разница между ними примерно в следующем: одни подвержены бюрократизации, другие коммерциализации. На самом же деле важны пропорции, и в американских «вышках» бюрократии хватает.

На нее в частности жаловался ученый экономист, почетный профессор Гарвардского университета, Генри Розовски, выступавший на прошедшем экономическом форуме в Петербурге. Секция, отведенная обсуждению проблем науки в приложении к экономическим тенденциям, показала, что нет больше национальных, локальных или региональных научных школ. Наука отныне носит глобальный характер. Правда, по-прежнему имеет значение, где будет находиться центр глобальной науки. Проект Сколково мыслиться как аналог передовых западных учебных заведений. Известно, никакого производства в наукограде не предусматривается. Образовательный институт, скрещенный с продуктивным бизнес-инкубатором - вот образ идеальной инновационной кузницы.

Но пока возводится Сколково, мы должны эффективно руководствоваться имеющимся хозяйством. Страна славная когда-то своими инженерами, на которых в том числе делается ставка в ожидании технических прорывов, обладает скудной и быстро устаревающей материально-технической базой по их подготовке. В России есть всего 39 вузов, в чьем расположении находятся должным образом оборудованные лаборатории. Ко всему прочему, основная масса абитуриентов ориентирована на специальности, востребованные капиталистическими отношениями. Отсюда конкурс на технические специальности в 4 раза ниже, чем на гуманитарные.

Нет ничего удивительного, что остатки советской образовательной модели, выполняя схожие функции (предоставление доступного образования широким массам, создание социальных лифтов и вертикальной мобильности, а также воспитание первоклассных кадров), не совпадает с современностью. Вузы перешли к коммерческому подходу, сохранив статус государственных учреждений. Тем самым в одночасье они стали резко контрастировать с европейскими учебными заведениями, где образование предоставляется практически бесплатно (об английских колледжах мы здесь не будем говорить, потому что текущий дефицит государственного бюджета Великобритании, перекрываемый, в том числе и повышением расценок на образование для иностранных студентов, разрушает саму систему). Кроме того, в той же Германии учащиеся вузов составляют примерно 30 процентов от числа гимназистов.

От настоящего к прошлому

При коммерциализации Россия начала терять фундаментальное образование, суть которого доступнее всего сформулирована в распространенном выражении: «мы удовлетворяли свой интерес за государственный счет». Фундаментальное образование обходится в разы дороже, а фундаментальная наука, вытекающая из него, не гарантирует открытий, однако не перестает их совершать. Коммерческий же интерес более чем прагматичный, всегда нацелен на результат. Понятно, что государственная поддержка надежнее и спокойнее для научной деятельности, нежели непредсказуемый институт тех же бизнес-ангелов, то бишь частных инвесторов. Разработки, списывающие в анналы истории отжившие технические парадигмы, не производятся под запрос. Поэтому бесчисленные инновации можно внедрять до одури. Те самые парадигматические принципы будут, скорее всего, неколебимы. Любопытно, но разубеждающий в скорости прогресса факт в том, что все действительно существенные изыскания - детища позитивной науки конца XIX века.

Вузы, насильственно перешедшие, так сказать, от теории к практике, ищут себя в рыночных отношениях. Но трудно представить, чтобы в Россию приехал студент из свободной Европы и платил порядка 10 тысяч долларов за учебный год. Мешают такому сценарию и квоты российских вузов. В Германии, к примеру, имеется 60 тысяч квот для иностранных студентов ежегодно. В довесок двусторонние соглашения по защите диссертаций с Германией и Францией привлекают больше российских студентов, чем зарубежных. В России же положительная студенческая мобильность или приток мозгов происходит из стран СНГ, а утечка - в европейские страны. Заведенная в незапамятное время схема - по брату от братских республик, по камраду от социалистического лагеря - используется и поныне. Все же, как бы ни были хороши наши вузы, мобильность иностранных студентов предполагает безвизовое пространство и низкую стоимость обучения. Ни европейцы, ни китайцы пока не могут позволить себе образовываться в России. Мы проигрываем и безумно дорогим, но не менее успешным гарвардам.

Как попасть в десятку?

Если посмотреть изнутри, то российские учебные заведения превращаются в многофункциональные механизмы социализации наподобие французских университетов, только без свободы, равенства и братства, но с усиленным фактором неравенства. Переходя к болонской многоуровневой системе, вузы продлевают бакалавриатом школу, что закономерно с социологической точки зрения при увеличении продолжительности жизни и периода взросления. Поэтому за последние пять лет количество вузов выросло в 2,5 раза, а количество студентов удвоилось.  В силу тех же социальных закономерностей контрактная армия, отменяющая всеобщую воинскую повинность, понизит высокий интерес к образованию.

При этом Россия отчаянно предпринимает меры по интеграции в мировое научное сообщество. Ассоциация инженерного образования России, подписанты которой имеют возможность получать самую актуальную информацию о последних тенденциях, тому наглядное подтверждение. В конечном счете, из видных членов подобных ассоциаций составляются регистры мировых профессионалов. Правда, общий кризис образования, его реформирование путем внедрения государственных стандартов третьего поколения,  стандартов в сущности неолиберальных, европейских, давно сказывается на позициях российских вузов в мировых рейтингах.

Одним из показателей ухудшения и несоответствия мировым стандартам российского образования служит то, что российская элита предпочитает учиться за рубежом. Академические рейтинги университетов мира, ежегодно составляемые институтом высшего образования шанхайского университета Цзяо Ту непредвзято отображают сегодняшнее положение российских вузов. МГУ с 2004 по 2010 год опустилось с 66 места на 74, а СПБГУ располагается в четвертой сотне. Каким же критериям должны удовлетворять российские вузы, чтобы место российского образования находилось хотя бы в первой десятке лучших университетов? Ответ известен: публиковать больше научных статей в журналах Science и Nature, чаще становиться лауреатами нобелевской и филдовской премий, и быть бесконечно цитируемыми. Но как достичь этого при критическом количестве внутренних проблем?