Место для дискуссий. Почему рэп-баттл Оксимирона и Гнойного стал событием в России

«Король поэтов»

В либеральных редакциях российских СМИ поспешили объяснить всплеск интереса к субкультуре наличием в ней свободного диалога и конкуренции разных точек зрения (чего, конечно же, нет в российской политике, поскольку в ней нет «места для дискуссий»). Однако рэп-баттлы едва ли звоночек очередной «оттепели», миражи которой видятся либеральным комментаторам, и не реакция субкультуры на «духовные скрепы», лицемерие и ложь официальных властей, цензуру на телевидении и в СМИ. Приписанное баттлу многословие публицистов остается натянутой попыткой интерпретации и не приближает к пониманию, почему отдельно взятое видео с клубной площадки, на которой двое молодых людей в грубой форме выясняют отношения, прорвалось на национальный уровень и войдет в историю как, безусловно, важное событие.

Собственно, самим комментаторам не хватает ни знания контекста, ни широты культурного горизонта. Сколько бы ни утверждалось (в одних случаях как позитивный признак, в других – как негативный), что формат заимствован у чернокожей Америки, в российском изводе баттл-рэп вобрал в себя национальный дух и культурные коды, в том числе тягу к авторитаризму. В России, как примечал еще Иосиф Бродский, народ всегда назначает одного из замечательной и пестрой плеяды литераторов – главным поэтом. Нобелевский лауреат объяснял склонность к назначению единственного авторитета особенностью русской культуры, в которой много авторитарных черт.

Иначе говоря, к парламенту из поэтов русский человек принципиально не готов (как к парламенту в принципе). Поэтому и баттл, хоть и диалог двух противоположных точек зрения, каждой из которых дается равные возможности для высказывания, но далеко не запрос молодежной среды на равнозначность мнений и демократизм, о котором поспешно заявлено. Победитель должен быть один и взрывной эффект баттла Оксимирона и Славы КПСС заключается в участии в нем главного «поэта» на русской рэп-сцене – самого Оксимирона, выразившего для молодежи дух времени. Более того, эффект обусловлен его поражением и, по сути, свержением с пьедестала «поэта номер один». Не будь хотя бы первого условия – участия бесспорной звезды – и уравнение успеха не сложилось бы, не было бы 7 млн просмотров в первый день.

Это разочарует либеральных комментаторов, но в культурном плане молодые люди ничем не отличаются от прежних поколений, о которых говорил Бродский: людям в России все еще нужен царь в голове и если поэт, то один – «король поэтов», чтобы не усложнять.

Покорные бунтари

Что же касается свободы слова, а вернее – отсутствия цензуры, то на баттлах существует куда более отвратительная ее разновидность – самоцензура. Оскорбления в адрес чужой матери организаторами не купируются, но поощряются, так же как антисемитские и прочие националистические выпады (так что представителям чеченского народа однажды пришлось требовать извинений у Славы КПСС и угрожать ему физической расправой, на что правоохранительные органы, конечно же, закрыли глаза). Но если речь идет о мосте Кадырова или биологическом происхождении патриарха Кирилла (а не божественном), то тут реплики безжалостно запикиваются – коммерческие интересы организаторов баттлов перевешивают потребность в честном и открытом высказывании по наболевшим вопросам. Вряд ли люди, заработавшие до 5 млн руб. на последнем баттле только за счет контракта с Тинькофф-банком, вообще смогут артикулировано объяснить, что такое гражданская позиция – ее у них нет. Они из поколения конформистов, из сытого путинского десятилетия нулевых. И терять свои BMW, мелькающие в заставке к рэп-баттлам, за критику моста Кадырова они не собираются, чего уж говорить об абстрактном идеале свободы.

Также и Оксимирон – вовсе не диссидент: свой нашумевший альбом «Горгород» он после долгих раздумий, как писать в сегодняшней реальности о политике, облек в форму антиутопии и притчи, а молодежные митинги по всей России пересидел за границей, что ему припомнил его оппонент на баттле. Да и Слава КПСС за свои убеждения отказывается платить – когда от него ждали отстаивания собственной правды в споре с представителями чеченской диаспоры, он решил взять грязные слова обратно и принес извинения. Можно ли после этого серьезно относиться к произносимому на баттлах – ответ очевиден. Все это шутки и забавы, «постмодерн», как подчеркивают представители субкультуры. Так что даже самые дерзкие из горячих голов на молодежных площадках – не бунтари и не герои, а аморальные приспособленцы. Все, что они могут – расшатывать рамки морали, пока расшатанные рамки не заденут кого-то влиятельного и их не придется с позором поставить на место.

Но интересно не поколение тридцатилетних, которых по инерции считают молодежью (Оксимирону 32 года, Славе – 27 лет), а проекция событий последней схватки на российскую политику, которую формируют те же черты национального характера, требующего одного поэта и одну «сильную руку». Что будет, когда «царя», не имеющего дискутировать и спорящего лишь с теми, кто его очевидно слабее – чиновниками и детьми на выездных встречах, а вовсе не с политическими оппонентами, для которых он заготовил суды с обвинительными приговорами, – когда этого «царя» разоблачат, как разоблачил Слава КПСС «поэта» Оксимирона – что тогда будет?

Пейзаж после битвы

Очевидно, настанет «смутное время», утомляющая многоголосица. Она неизбежна потому, что разрушителю мифа о непобедимости Оксимирона и его статусе «поэта номер один» (а Слава КПСС одолел его со счетом 5:0) нечего предложить в смысле идеологической программы – он живет мелкими претензиями к «поэту», его питает борьба с его авторитетом и положением в культуре. Но расчистив от него поле, он испытает тоску по его величине. В этом смысле показателен эпизод с бутылкой на баттле: до оглашения решения судий Слава КПСС просит у Оксимирона воды, тот дает, но отказывается дальше пить из одной бутылки; когда же Слава объявляется победителем, он спрашивает: «А теперь будешь?» и в этом сквозит надежда, что теперь он равен «поэту», но тот холодно отвечает: «Нет».

Точно так же и оппозиционер Алексей Навальный хотел бы выпить из одной бутылки с Путиным. И даже если представить, что между ними в рамках президентских выборов состоятся дебаты и Алексей Анатольевич победит, что вполне вероятно, то, во-первых, требующее «царя» российское сознание не примет этой победы, как не принимают люди поражения Оксимирона, а во-вторых, предложения Навального по дальнейшему развитию страны будут уступать по силе его претензиям к действующей власти. Если же «царь» согласится уйти и передать страну на волю демократии, то российская политика потеряет надежную опору, без которой народ воспринимает происходящее как хаос, а множество точек зрения – не как демократический плюрализм, но как неразбериху и информационный шум. Когда будут спорить равные друг другу фигуры – это уже будет не так завораживающе притягательно и зрелищно. Вот и баттлы малоизвестных широкой общественности рэперов набирают в пределе от 1 до 2 млн просмотров. Нет в них национального масштаба и чего-то главного. Нет Оксимирона, грубо говоря, и стоящего за ним коллективного бессознательного.

Удивительно, но баттл Оксимирона и Славы КПСС показывает нам сегодня пейзаж после завтрашней битвы. И именно поэтому, будучи локальным субкультурным событием, он интересен миллионам россиян, которые его посмотрели или еще посмотрят. Наше все – Александр Сергеевич Пушкин, как писал Юрий Лотман в его биографии, под конец жизни расходился с молодым поколением, терял популярность и усложнялся. Но внезапная смерть главного поэта эпохи, да и русской литературы в принципе, сплотила народ вокруг него, вознесла его выше прежнего и сделала вечно современным. То, что видят зрители баттла Оксимирона и Славы КПСС – символическую смерть Оксимирона. Падение титана (а титанами одних людей делают другие люди) и крушение основ (пусть всего лишь баттл-рэпа в России) – вот что подсознательно влечет зрителей. Поэтому миллионы просмотров объясняются исключительно национальной психологией, проявляющейся в том числе и в политике, а вовсе не описательной схемой российских либералов, увидевших в баттле запрос на открытый диалог. Истины нет, разговаривать никто ни с кем не хочет, особенно после драки.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.