Магическое энергосбережение

Хотеть «как лучше» организовать энергообеспечение мы начали давно. К 1970 г. даже была сформирована рабочая группа при Совете Министров СССР. В 1982 г. было принято Постановление ЦК КПСС о срочной установке приборов учета тепла. Был сдан и введен в эксплуатацию один (!) счетчик в санатории ЦК КПСС. Много лет спустя можно было найти множество приборов того времени, смонтированных наполовину – под кампанию.

Наша энергетика строилась под экономику тех лет, под назначенные Госпланом цены; были проведены оптимизационные расчеты и заложены новейшие технологические решения середины 20 века. Такими они остались и по сей день, несмотря на значительное количество принятых нормативно-правовых актов и программ: в 1996 г. закон 28-ФЗ «Об энергосбережении», в 2000 г. федеральная программа «Энергоэффективная экономика», в 2004 г. подготовлен проект ФЦП по развитию распределенной энергетики. В 2008 г. – Указ президента РФ, очередной ФЗ-261 «Об энергосбержении…» - 2009…

Накопившиеся за десятилетия и не решаемые в течение длительного времени проблемы свидетельствуют о системном кризисе в энергетике, экономике, ЖКХ, неработоспособности инновационной системы. Налицо очередная пробуксовка – «как всегда»! – развития темы, не теряющей актуальность более 40 лет. Наверное, виновата, черная магия!

1. Комплект накопившихся проблем энергосбережения

Проблем накопилось значительное количество, многие из которых сложились в советское время, какие-то формируются на федеральном уровне, какие-то рождены на уровне регионов и муниципалитетов. Проблемы комплексные, что требует междисциплинарного и системного подхода для анализа. Страсти накаляются, температура растет и «котел» начинает вскипать.

Мы видим, как нарастает физический износ, мы теряем техническую школу, возраст носителей этого знания, в котором отставали не сильно и не везде, кое в чем даже опережая (вспомните запуск спутника, полет в космос Гагарина и Зеленоград 1961 г.), сегодня составляет 70-80 лет. Мы теряем человеческий потенциал, откатившись ниже Белоруссии.

О моральном износе и говорить не приходится – во многих городах России он крайне близок к 100%. Многие технические решения разработаны в середине прошлого века, а попытки продвижения зарубежными фирмами современных решений наталкиваются на барьеры нормативных актов и проектных привычек. Немногочисленными исключениями являются города нефтегазовых регионов и ряд крупнейших города России.

Для многих российских городов проблема усугубляется неконкурентоспособностью товаров, технологий и производств, что приводит к снижению объемов производства и снижению доходов населения. В отличие от развитых стран уровень доходов населения большинства регионов составляет 20-30% от ВРП (для сравнения: в США 53% - зарплата), что определяет уровень максимально возможных платежей. Ограниченный доход и доступность превратилось в серьезную социальную проблему, прежде всего, для жителей моногородов, в число которых вошли 467 городов и 332 поселка городского типа (ПГТ).

Нынешний закон 261-ФЗ во многом скопирован с Европейской Директивы 2002/91/ЕС (EPBD). Директива помогла значительно повысить энергоэффективность и уменьшить зависимость европейских стран от импорта нефти и газа. На основе EPBD в государствах ЕС внедрены нормы, способствующие повышению энергоэффективности вновь возводимых и существующих зданий. В частности, в соответствии с количеством потребления энергии дома разделяют на несколько классов. При получении маркировки низкого стандарта собственник не может продать сооружение или сдать его в аренду и платит повышенную ставку налога до улучшения его характеристик.

Нормативный характер законов об энергосбережении может дать уникальные результаты, в зависимости от его соответствия сложившемуся типу экономической системы и национального менталитета. Однако действовать он должен не на территории ЕС, а на территории России.

С ходу напрашивается ряд замечаний:

1. Закон регулирует технические параметры, а должен регулировать экономические. Продвигать технологии в отрыве от экономики нельзя.
2. Закон выстроен по принципу «контроль-штраф», тогда как его нужно перестроить по принципу получения выгод и преференций путем корректировки его применения подзаконными актами.
3. Закон не увязан с тарифным регулированием, которое крайне неэффективно и может поставить крест на всех попытках реализации закона (разрыв тарифов двух соседних регионов достигал 100%, а внутри региона тарифы теплоснабжения различались иногда в 30 раз, водоснабжения – более чем в 100 раз).
4. Реализация мероприятий по ЭСБ должна предусматривать рост стоимости имущества и снижения объемов платежей.
5. Нормировать нужно только через процедуры технического регулирования.
6. Каждый из пунктов должен быть проверен на подверженность оппортунистическим, коррупционным и деструктивным действиям, а закон в целом помимо антикоррупционной должен пройти социальную экспертизу.
7. Исполнение ФЗ должно делегироваться СРО, способным на практике выстроить систему технического регулирования после 10 лет провала государства, вести технический надзор и экспертизу.
8. За все время в муниципальной энергетике не реализовано инновационных проектов, в нормативно-правовых актах понятие инновационных программ просто отсутствует.
9. Закон об энергосбережении не должен носить принудительного характера, а должен иметь характер преференций.
10. Продвижение конкретных технологий может нанести ущерб, так как выбор их из возможного спектра должен проводиться в условиях экономического разрыва до 70 раз (РАН констатирует, что ситуация в этом вопросе не улучшалась, официально называя цифру 15), причем еще порядок дает худшее техническое состояние энергетической инфраструктуры в депрессивных регионах и моногородах.

Меры принудительно реализуемого характера, в результате которых граждане могут нести ущерб, а их действия по самостоятельному распоряжению собственными финансовыми средствами, вряд ли, можно признать конституционными. Например, положение о том, что граждане, не установившие счетчики на газ и воду, с 2012 года будут платить за услуги ЖКХ на 20% больше остальных, а с 2013 года – на 40% больше.

Установка узлов учета в 90-е годы велась фирмами-энтузиастами. Учет позволил выявить неработающие вентиляционные системы в промышленности, и у всех установивших узлы учета потребление сокращалось на 30-35% по сравнению с оплатой нагрузки по проектным данным. Установка счетчиков на газ в некоторых случаях давала экономию до 60%, разрывая симбиоз энергетиков и газопоставщиков по обоснованию излишков вреде бы поставляемой потребителям энергии.

Энергетики долго противились установке узлов учета, но потом – о, чудо! – появились мощные городские программы глобальной установки узлов учета, причем разница между параллельно действующими программами составила, по оценкам экспертов, 12 млрд. руб. Сегодня в Москве действуют 3 параллельных системы – на центральных тепловых пунктах, подомовые и индивидуальные. Для многих маленьких объектов, имеющих нагрузку с оплатой по объемам потребления на уровне нескольких тысяч рублей, установка комплекта счетчиков стоимостью 300 тысяч рублей и эксплуатационного обслуживания в 7 тысяч рублей в год экономически нецелесообразно – установка счетчика не окупится никогда. То же самое можно сказать о водопотребителях – если я потребляю больше других по нормам.

Принудительный характер энергоаудита, не увязанного с его реализацией на основе энергосервисных контрактов, также может нанести экономический ущерб потребителю. Для его реализации необходимы экономические механизмы, он должен быть выгоден – например, повышение оценочной стоимости объекта, на котором проведен энергоаудит.

2. Нормативно-правовое и информационное безумие

Неоптимальность и недостоверность информационного обеспечения грозит потерей управления и эффективности. С другой стороны, огромнейшее количество документов, появившееся на федеральном уровне в последнее время, с одной стороны, грозит информационным переполнением и ошибками при реализации норм, с другой – свидетельствует о преодолении ранее сложившегося застоя в сферах, непосредственно связанных с реализацией направлений реформ.

Информационная нагрузка весьма высока. Например, ЖКХ Москвы: на сайте Центра реформ размещено 220 московских нормативно-правовых акта, на сайте Минрегиона за неполный год (с 28 сентября 2009 г.) размещено 87 новых документов. Следует также учесть значительное количество документов в смежных сферах, которые требуют согласования и увязки. На сайте Правительства Москвы в разделе энергетики и энергосбережения размещен 171 документ, в разделе инженерного обеспечения – 623 документа, условиям поиска «ЖКХ» соответствуют 57 Постановлений Правительства Москвы, 5 Распоряжений Мэра, 49 Распоряжений Правительства, 10 Распоряжений Заместителя Мэра.

Невозможно понять, имеет ли Департамент достоверную информацию – отсутствует обратная связь с потребителями, за исключением случаев протеста. Получить ее жителям для сверки выставляемых счетов в существующих условиях невозможно. Если жители воспользуются действующим законодательством – федеральным законом «Об информации, информационных технологиях и защите информации», гарантирующим им право на информацию, и обратятся в суд по фактам непредоставления такой информации, используя разработки Института развития свободы информации, деятельность Департамента будет блокирована.

Относительно достоверности и обоснованности счетов потребителей необходимо отметить следующее. Известен случай, когда после очередного повышения объемов платежей один из потребителей обратился к частному поставщику услуг с просьбой предоставления подробной расшифровки выставляемой сметы – он ее так и не получил, но поставщик снизил объем платежей в 3 (!) раза. В настоящее время достоверность, или вернее, структура счета за услуги ЖКХ вызывает сомнения по целому ряду вопросов, прежде всего, касающихся обслуживания кодовых замков и кабельных линий передач. Оценки некоторых потребителей говорят о сроках окупаемости отдельных вариантов оборудования в течение месяца. Вопрос вызывает обоснованность расходов на стрижку газонов и озеленение в условиях кризиса.

Действующая тарифная система в муниципальной энергетике неустойчива, не имеет возможности при регулировании учитывать весь спектр информации по экономической ситуации в населенном пункте, доходам населения по социальным группам, доступности услуг, техническому состоянию источников энергии, сетей и систем потребления. Она не дифференцирована для поддержки инновационных решений, не использует в полной мере возможности многоставочных тарифов, не учитывает оценки рисков разнообразного характера. В законодательстве отсутствует понятие «инновационной программы развития муниципальной энергетики», за время действия законодательства редки случаи применения инновационных энергоэффективных технологий.

Обилие информационных, технических, экономических и социальных проблем в условиях недостаточной информации о действующих механизмах приводят к размыванию ответственности (кстати, в США кампания по актуализации нормативно-правовых актов привела к снижению их числа в 10 раз – со 100 с лишним тысяч до немногим более 10 тысяч).

3. Среда развития энергосбережения

Рассмотрим подробнее ряд характеристик среды развития энергосбережения.

Конкуренция: перешла в сферу административных ресурсов. Она ликвидирует мотивацию на экономически оправданную деятельность. Рынок поделен между пирамидками – не встроившись в одну из них, получить работу невозможно. 80% победителей конкурсов на установку узлов учета в Москве не имели никакого отношения к реализации этой деятельности, просто перепродавали эти заказы. То же самое касается и нынешнего состава энергоаудиторов.

Энергоаудит: ряд методик должен уточняться внутри СРО, однако вести наладочные работы по результатам энергоаудита невозможно – нужно проводить обследование заново.

Потенциал: потенциал трактуется крайне упрощенно, но он и есть стратегическая характеристика процесса. Потенциал должен иметь точки отчета, лучше всего пересчитывать его с учетом появления современных технологий.

Скорость движения: необходимые подзаконные акты (21 или 19) к необходимому времени разработаны не были. К середине 2010 года называлось уже цифра в 50. Поручение разработать Программы энергосбережения к августу 2010 сорвано. Качество программ демонстрирует их заведомый провал.

Кто во главе процесса: люди, по факту противодействующие реализации энергосбережения на протяжении последних 15 лет. У А.Чубайса в 2001 г. было 2% директоров станций с экономическим образованием. Попытка изменить ситуацию была «с заносом» - прошло вымывание специалистов с техническими знаниями. Фактически нарушена первая заповедь маркетинга – заниматься только тем делом, которое ты знаешь. Сейчас среди руководителей процесса практически нет людей с междисциплинарным образованием, а об анализе с точки зрения социотехнических систем говорить просто не приходится. Подзаконные акты к 261-ФЗ должна была готовить компания, которая готовила введение сетевой составляющей для крупных энергопотребителей.

СРО: нарушение идеологии – в основе СРО освоение технологии, формирование технических регламентов и страховых процессов, программ инновационного развития технологии. СРО должны обеспечить выстраивание конкурентной среды, а не быть еще одной вертикалью власти (параллельной?) с контролирующими функциями

Неолуддизм: доведение ситуации до абсурда. Борьба за установку счетчиков началась с момента приватизации. Находящиеся в тяжелой кризисной ситуации предприятия, не имея, заказов отключали недействующие системы, обычно вентиляцию – 30-35% энергонагрузки. Расчет с энергетиками шел по нагрузке. Соответственно, энергетики договорились с газовиками и подписывали акты с завышенными поставками газа. Видимо, это было освящено и влиятельными экономистами, являющимися членами Международной энергетической академии. В результате, как мы уже отмечали выше, когда удавалось пробиться к установке узлов учета между звеньями, то, по экспертным оценкам, установка счетчика на газ давала экономию в 60% (!). Когда сопротивление было сломлено, установка счетчиков была перевернута в доходное для энергетиков мероприятие: в Москве появились три параллельные системы счетчиков с разницей между проектами, достигающей 12 млрд. руб. Узлы учета на типовых домах действительно необходимы в 2% случаев, в ряде случаев отклонения незначимы и установка счетчика экономически не обоснована. С индивидуальными узлами учета не решены проблемы справедливости оплаты для жителей с различными характеристиками квартир в одном и том же доме.

Фактически такую же ситуацию можно спрогнозировать с развитием оторванного от выполнения работ энергоаудита – он заведомо нанесет убытки.

Развитие неолуддизма – это пожирание одной частью системы другой, эффект самоуничтожения. С этой траектории государство либо сойдет, либо потеряет суверенитет.

Пересечение противоречивых задач: поручение энергетической компании, получающей доход от объема поставляемой энергии, реализации программы по энергосбережению.

Мозаика России: несмотря на официальные данные о снижении уровня разрыва, есть данные РАН 2002 года об уровне экономического разрыва в 70 раз, а о превышении темпов развития лидеров депрессивными регионами как-то слышно не было. Были экспертные оценки разрыва по располагаемым инвестиционным средствам на душу населения (за вычетом всех обязательных и защищенных платежей) в 100-250 раз.

Инновации: таковых за время действия 210-ФЗ с неработоспособными и неустойчивыми системами тарифообразования (разрыв между соседними регионами – вдвое, внутри регионов по теплу – в 30 раз, по воде – более 100), регламентирующего производственные, инвестиционные и комплексные программы предприятий муниципальной энергетики, отмечено не было.

Обоснование законов: сегодня звучит так – «не требует дополнительного финансирования из бюджета». Под такие «заголовки» и обоснования можно просто похоронить всю социально-экономическую систему.

Смежные законы: 94-ФЗ, техрегулирование, 315-ФЗ и др.– во всех этих законах имеются нерешенные проблемы, которые, несомненно, скажутся на реализации энергосбережения. Не сформировано экономических механизмов реализации энергосбережения.

Знания: эклектичны, догматичны, часто ложны, носят экспертный, а не научный характер, позитивный характер знания сохранился в технических дисциплинах.

Возможность реализации на промпредприятии, транспорте, сельском хозяйстве: помимо мер на системах инженерного обеспечения нужны огромные инвестиции на конкурентоспособные энергоэффективные технологии.

Прогноз реализации: уцелеть бы потребителю. «Чтобы все осталось по-прежнему – все должно измениться» (ит.), «Чтобы начались изменения, все должно оставаться по-прежнему» (фр.).

Частно-государственное партнерство в отрасли имеет туманные перспективы в условиях коррупции. Россия как никакая другая страна имеет опыт внеэкономического перераспределения собственности, общественных ресурсов, развития теневой экономики и произвола государства. Наш образчик величайшего авторитета в экономике – Аль Капоне. Изменения ситуации при попытках реализации отдельных реформ, построения правового государства или развития гражданского общества не происходит. Тезисы о необходимости конкуренции при существующем диктате чиновничества приводят к смещению конкуренции в неэкономическую сферу и наносят ущерб экономике, передавая маржу в руки неспециалистов – выживает не лучший, а обладающий административным ресурсом. В результате экономическая система деградирует.

Как отечественные, так и иностранные специалисты относят частно-государственное партнерство к проектам с высокой степенью риска для бизнеса. И оснований для таких заключений более, чем достаточно.

Достаточно вспомнить задержку согласованных инвестиционных проектов: причина задержки банальна – как только понадобилось применять законы на практике, обнаружилась масса недоработок. На то, чтобы определить и принять поправки в положение об инвестиционном фонде, занимающее одну страницу А4, чиновникам понадобилось больше года. В октябре на заседании правительства премьер-министр Виктор Зубков негодовал: пока бюрократия сочиняла эту страничку, сметная стоимость проекта выросла с 83,6 млрд. руб. (инвестфонд должен был покрыть 28 млрд. руб.) до 120 млрд. руб. – подорожали стройматериалы и топливо. Не ясно, возьмет ли правительство на себя обязательства компенсировать инвестору недополученную прибыль в случае, если прогнозы по трафику и доходности не оправдаются.

4. Взаимодействие государства с частным сектором

В развивающихся странах, по данным Всемирного банка, около 20% инвестиций в инфраструктуру производится частным сектором через ЧГП. Но в России инвесторам, взявшимся выполнять государственные задачи, вознаграждение не гарантировано даже в таких секторах, в которых источники платежей кажутся неисчерпаемыми. Повышенные риски — постоянная составляющая такого бизнеса, и чиновники не спешат их снизить.

В России к частно-государственному партнерству отнесли не только выполнение бизнесом общественно значимых работ, но и противоположные по сути проекты — когда государство готово помочь частным компаниям с инфраструктурой. Например, среди семи проектов, одобренных Инвестфондом полтора года назад, строительство нефтеперерабатывающего комплекса в Татарстане (предложение «Татнефти») и прокладка железной дороги к месторождениям на юге Читинской области (предложение «Норникеля»). Расчет был на то, что в результате серьезно увеличатся источники налогообложения, которые с лихвой покроют госрасходы. «Таким образом, государство делает инвестиции в проекты высокой доходности, — подчеркивает эксперт Института региональной политики Алексей Николаев. — Это существенно выгоднее, чем хранить средства в гособлигациях».

В России, по данным Всемирного банка, расхождение между гарантированными и прогнозируемыми доходами от гипотетической платной дороги (оценки были сделаны в 2005 г.) может достигать 20-25%. В случае с инвестициями в жилищно-коммунальное хозяйство, которыми пока и ограничивается история российских ЧГП, прибыль может и вовсе не материализоваться. Но все же постепенно частному бизнесу удается выводить подконтрольные ему хозяйства на прибыльность, хотя для долгосрочных проектов и быстрой модернизации ЖКХ нынешнее законодательство слишком расплывчато.

«Поступил заказ: обеспечьте инфраструктурой город-миллионник. Выполняем. Проводку труб в новые дома оплачивает застройщик, но никаких гарантий, что город настолько расширится, нет». Тюмень может расшириться на 10 или 20%; новостройки появятся не на всех обеспеченных инфраструктурой участках. Обязательство оплатить невостребованные услуги ложится на плечи администрации, но в законах сроки выплат не прописаны: «когда-нибудь» заплатят.

Еще один риф на пути полноценного ЧГП — постоянно меняющиеся тарифы. Региональные энергетические комиссии (РЭК) утверждают их каждый год, так что операторы лишены возможности планировать долгосрочные финансовые потоки. Вместо этого каждый год идет торговля. И не только с РЭК, но и с муниципалитетами. «Например, нигде четко не прописывается механизм возврата инвестиций — что за счет тарифов, а что за счет платы за подключение, — рассказывает начальник управления тарифообразования Департамента экономики и финансов РКС Андрей Радченко. — Тарифы на электричество и тепло нам утверждает РЭК, а плату за подключение — муниципалитет. В результате часто возникает конфликт: РЭК говорит – инвестиции делать нужно, да, проект хороший, но в тариф не включим, так как возврат должен быть за счет платы за подключение. А муниципалитет отвечает с точностью до наоборот. И инвестор остается у разбитого корыта».

«В нормативных документах 1980-х гг. указано, — цитирует Радченко из РКС — что для поддержания оборудования в работоспособном состоянии, недопущения износа основных средств, снижения аварийности и повышения качества услуг в стоимость данных услуг должна быть заложена рентабельность: для предприятий ЖКХ — на уровне 25%, для производственных объединений энергетики и электрификации регионов (нынешние АО-энерго) — на уровне 5-7%. Как видим, рентабельность у большой энергетики сохранилась, у коммунальной — без комментариев».

«Мы на сегодняшний день в управлении имеем тысячи километров труб, тысячи километров линий электропередачи, котельные, тепловые пункты, трансформаторные подстанции. Но это все не представлено юридически в виде имущественного комплекса, который оценен, зарегистрирован и которым владеет муниципалитет, — поясняет Николай Брусникин из РКС. — А значит, очень трудно понять, что это все из себя представляет, какова степень износа, каковы должны быть реальные амортизационные отчисления и, следовательно, какой реальный объем инвестиций необходим».

«Бесконечно на нуле никто работать не будет. Хочется уже жить по законам, а не по понятиям» (гендиректор «Росводоканала» Малах).

ЧГП в дорожном строительстве, которому должен положить начало Западный скоростной диаметр, будет лишено тяжелого советского наследия в виде изношенных фондов и избыточной рабочей силы, но основные проблемы, которые предстоит решить инвесторам и властям, те же, что и в коммунальном хозяйстве: гарантии окупаемости, согласование платы за пользование, стабильность договоров.

Всемирный банк, анализируя дорожное ЧГП в России, предлагает иметь в виду девять видов опасностей: от неоправдавшихся прогнозов трафика и изменений экологического законодательства до макроэкономической нестабильности и политического насилия. «В более мелких проектах бизнес будет явно менее защищен» (юридический консультант PricewaterhouseCoopers Ольга Аникина). Так что частно-государственное партнерство останется одним из самых рискованных механизмов объединения усилий правительства и бизнеса.

Доля канализационных сетей, требующих замены, фактические объемы бюджетного финансирования ЖКХ и соотношение фондов по формам собственности в секторе водоснабжения представлены на рис.1-3 соответственно.

Рис.1. Данные о канализационных сетях, тебующих замены.

Рис.2. Данные о финансирования ЖКХ.

Рис.3. Данные о водоснабжении по формам собственности.

Две полярные конференции – энергетиков и потребителей – одинаково не одобряют результаты реформирования энергетики. Тарифная система никак не отстроится – ни один из механизмов не дает удовлетворительных результатов. Как и положено, грамотный и располагающими средствами организованный энергетик в соответствии с представлениями подавляющего большинства мировых специалистов (80%) захватывает органы регулирования.

Мы не анализировали муниципальную энергетику как социотехническую систему, нам не хватает знаний для адаптации чужой системы подходов к нашим условиям или для разработки своей эффективно работающей системы.

Многие частные проблемы энергосбережения остаются за рамками рассмотрения данной статьи. Однако вывод однозначен: в рамках традиционных подходов накопившийся клубок проблем вряд ли может быть разрешен. Любые попытки упрощенных оценок ситуации и упрощенных управленческих действий приведут лишь к затягиванию «гордиева узла» проблем в условиях нехватки времени – «модернизированный океанский лайнер» развитых экономик уходит вдаль от нашего утлого энергонеэффективного «парохода» с архаичным оснащением, и каждый час оттягивания решений увеличивает отрыв.

Если мы потеряем информационное взаимодействие в сфере высоких технологий, то нас ждет судьба опускания в страны третьего мира на фоне мирового развития ядерной энергетики (например, с экспансией Китая в данной сфере), развития производства синтетических топлив с ценами порядка 20-50 долл. за баррель, зеленых энерготехнологий с вовлечением возобновляемых источников энергии в оборот, проекта развития фотоэлектрических электростанций в Сахаре на 100ГВт. Вопрос реализации энергосбережения, завершения реформ энергетики и ЖКХ становится политическим и обретает помимо внутреннего внешний контекст.

5. Глубинные основы накопившихся проблем

Слабое, неэффективное, неправовое, коррумпированное государство, незавершенные реформы, топливно-сырьевая экономика, демографические и социальные проблемы, несформировавшееся гражданское общество – в таком состоянии Россия встречает очередной этап мирового развития.

Провалы и государства, и рынка испытаны в полном объеме. Утрачено взаимное доверие государства, бизнеса и общества. Переход на инновационный путь развития в сложившихся условиях сохранения 15 млн. продуктивно работающих при 142 млн. населения крайне проблематичен, тем более что механизмы перехода к инновационному развитию требуют уточнения и адаптации к сложившейся ситуации.

В соответствии с анализом П.Ореховского, любая крупная реальная инновация, задевающая интересы основных политических игроков, не находит даже поля для обсуждения. Поскольку в России теперь больше нет настоящих политических врагов – все заинтересованы в «развитии», т.е. продолжении дележа ренты, – постольку это требует согласования интересов всех участников процесса. Именно поэтому многочисленные продолжающиеся реформы и государственные программы являются по сути имитационными. В их основу положены «правильные» идеи о необходимости инновационного пути развития, но не более того, поскольку реальные структурные реформы не просто игнорируют часть интересов, но наносят вред положению отдельных социальных субъектов. Поэтому программы и законы принимаются, реализуются… и ничего не меняется. Да и не должно измениться. В этом суть бессознательного российской «инновационной экономики».

У нас свой «внеэкономический» метод существования, у нас «отрицательная» экономика, выстроенная в угоду «экономически активным людям». Единственное в мире государство, в котором источником собственности является чиновник, а не субъект, организующий процесс создания или создающий добавленную стоимость и имущество – государство с обратной легитимацией.

Наше государство – единственное в мире, которому его имущество (17 млн. км²) приносит убыток, а не прибыль. Мы используем 5% леса, 1 полезно использованный киловатт требует затрат на уровне месторождения порядка 7 в виде топлива (уточненный расчет поставок газа для Карелии дал 7,5 квт.).

Роль правительства – не выявление нового знания, не придумывание систем управления. В органистической модели государства правительство выполняет роль «спинного мозга», следящего чтобы одна рука не отрывала другую, ноги не заплетались, а голова получала достаточно кислорода от легких. Спинной мозг на оперативном уровне организовывает реализацию команд головы, не противоречащих инстинктам выживания. Наше государство, если взять его органистическую модель, это еще с 1980-х годов государство с больной головой, или даже совсем без оной – научная мысль скорее занимается историей переживания прошлых проблем и чужих побед. Экономика умозрительная, нет жизнеспособной рыночной экономической школы, и это огромная проблема – ведь в отличие от стран Запада у нас нет «нащупанного» хозяйственного механизма, сложившегося из уважения к правам собственности и капитализации имущества; в отличие от Востока мы не готовы к взаимодействию нации для формирования конкурентоспособной экономики, как это сделала послевоенная Япония, Корея…

Попытки захода во власть самых разных экономистов – в помощники Президента, Совет Министров ничего хорошего не принесли еще во времена СССР. Не надо перекладывать с больной головы на правительство все проблемы – если решений нет, самое лучшее место сохранения средств – в своем кармане. Фактически это решение принято и реализовано. Было ли другое возможно – раздать все средства на удовлетворение сиюминутных потребностей в колбасе, водке, вопросе признания, звучащего по-русски «Ты меня уважаешь?», сказать крайне сложно. Что сделано, то сделано.

Можно поблагодарить за сохранение суверенитета России в ситуации, когда все советологи ЦРУ и даже наши политологи предсказывали неизбежность развала России и ее последующее дробления. Можно поблагодарить за то, что за счет «офицерского призыва во власть» не реализовалась модель превращения России в один из штатов США – мы были к этому близки. Крайне сильно влияние и сейчас, но попытки реализации идеологии одних наций на территории других всегда и у всех терпели неудачу, а мировые империи существовали только при уважении культурных традиций завоеванных народов.

Наше знание несистемно, оно догматично – просто догму научного коммунизма и технической оценки систем с последующим калькулированием выдуманных Госпланом цен сменила догма экономикс. Знание частично, особенно применяемое на практике, построено на основе экспертных оценок, не являющихся научными в полном смысле этого слова. Наше научное знание теряет позитивный характер, констатируя, что очередные истины оказались заблуждениями. Наша наука в кризисе, она потеряла основное свойство науки – конкурентную среду идей.

Вывоз капитала в огромных масштабах (по некоторым оценкам вывезено 2,5 трлн. долл.) свидетельствует о том, что условий для инвестиций в России не создано. Основной вопрос – насколько велик для бизнеса риск ведения совместных проектов с государством. Если государство представляет собой повышенный риск, то бизнес потребует за это компенсацию. То есть, частно-государственное партнерство может быть просто не выгодно государству. Основным сдерживающим фактором является нежелание государства соблюдать свои обязательства.

Сейчас отношения между государством и бизнесом строятся на основе личного взаимодействия конкретного чиновника – губернатора, министра и т.п. – и бизнеса. Экспертами отмечается, что внедрение государственно-частного партнерства в России сталкивается с рядом проблем правового (отсутствие необходимой нормативной базы функционирования ГЧП), экономического (неразвитость рыночных отношений) и управленческого (слабое знакомство государственной бюрократии с принципами ГЧП и отсутствие у большинства чиновников профессиональной правовой подготовки для разработки соответствующих контрактов в данной области) характера. В этой связи возникает и вопрос о том, существуют ли политические условия для реализации партнерских отношений власти и бизнеса в нашей стране и в какой мере они к этому предрасполагают.

Многие проблемы низкой инвестиционной привлекательности или нежелания частного инвестора вкладывать средства в тот или иной сектор лежат не в экономической и даже не в правовой плоскости. Бизнес зачастую не видит ни стратегических инвестиционных целей, определенных государством, ни самой готовности со стороны государства образовать коалицию с бизнесом на равноправной основе – то есть на принципах партнерства.

Процессы самоорганизации и саморегулирования не состоялись в том виде, на которые столь надеялись инициаторы рыночных реформ. Сегодня формирование системы саморегулирования проводится «сверху», это объяснимо с точки зрения складывающейся ситуации, но требует корректировки и выхода на формирование «снизу», выхода на идеологические основания саморегулирования, создание конкурентной среды и регулирования уровня конкуренции за счет образования горизонтальных связей. Пока же издержками становится вытеснение малого бизнеса из сфер экономической деятельности, в которых вводится саморегулирование и формирование параллельной вертикали, пытающей сконцентрироваться на контрольных функциях вместо оказания услуг бизнесу в сфере технического регулирования и консалтинга, снижения рисков, их страхования и минимизации ущерба как бизнеса, так и общества в целом.

Высшее руководство страны озабочено проблемами и принимает соответствующее решение по очередной попытке повышения эффективности и модернизации, пытаясь уйти от глобальной неконкурентопособности. Но ответа на вопрос премьера с телевизионного экрана – «что полезного сделали для России господа министры?», – так и не прозвучало. Что сказать, если не знаешь что делать? Реализация Указа Президента 2008 г. стопорится.

Нормативно-правовые акты явно несовершенны, экономические программы безграмотны. Ведущие специалисты раздают друг другу значки и премии за неверные решения. Процесс зашел в очередной тупик.

Кризис экономической теории вносит свою лепту. М.Блауг относит его начало к 1954 г., на Западе о нем заговорили в 60-70 гг., у нас наиболее известны два доклада В.М.Полтеровича 1995 и 1998 гг., в которых он приводит признаки кризиса теории:

- поставленные теорией основные задачи не могут быть решены принятыми ею методами;

- принципиальная ограниченность используемых методов;

- неспособность не только решить, но и предвидеть проблемы переходных экономик;

- результаты свидетельствуют о неполноте исходных моделей;

- результаты неустойчивы относительно вариаций правдоподобных гипотез;

- обнаруженные эмпирические закономерности опровергаются последующими исследованиями;

- скорость изменения действительности опережает темп ее изучения.

Кризис развивается и не один из нобелевских лауреатов это отметил в своих нобелевских речах. Значительная группа новых проблем связана с «масштабируемыми» явлениями, распределение которых в корне отличается от используемого «нормального», другая – с информационной революцией и глобализацией. Упрощения в этих условиях высокой сложности систем и скорости их изменений недопустимы. Ошибки в классификации (кластеризации) приводят к анализу некой интегральной зависимости, при этом упускается быстро меняющий характеристики системы механизм, связанный с конкретной социальной или товарной группой, гиперрастущие рынки. Вырывание при анализе предприятия или отрасли из среды приводит к неверным характеристикам связей, работа в «проекциях» вместо объема в новых условиях дает фатальные ошибки. И если кризис спокойно переживают развитые страны, «нащупавшие» механизмы развития на основе капитализации и защиты собственности, то по нашей экономике он бьет напрямую: прогнозы не оправдываются, доверие к науке утрачено, и практики в основном заняты дележом ресурсов. Где лучше всего хранить средства, когда не очень понятно, что с ними делать в экономике? В зарубежном банке.

В наших попытках в сфере стратегического управления мы как-то подзастряли на программно-целевом методе, разработанном в 1928 году. Развитые страны, используя его в 60-70-х годах, к настоящему моменту прошли этапы долгосрочного и стратегического планирования, стратегического управления и перешли к этапу стратегического менеджмента, переоткрыв роль личности в условиях становления экономики знаний. Еще одна причина проблем – застопоривание на этапе декомпозиции и анализа; нет синтеза из замечательно выделенных и описанных 525 государственных задач, а выполнение их порознь опять приведет к конфликту отраслевых и социальных групп. Потеря анализа интересов привела к формированию значительного числа социальных проблем, которые, по оценкам ряда специалистов, более критичны, чем экономические.

Со времен СССР мы привыкли полагаться на государство во всех вопросах, в том числе в энергетике и ЖКХ – выступающий с претензиями был врагом государства. Сегодня ситуация изменилась – на каком-то этапе государство сконцентрировалось на ядре экономики в виде 50 корпораций и 1500 крупных предприятий. Появилась другая крайне важная проблема – слабость государства, которое не в состоянии достроить правовое государство, провести административную реформу, две волны которой захлебнулись; обострилась проблема коррупции.

Одни энергетики в ударе. Как образно говорил один высокопоставленный чиновник, «лягушкам поручено осушать болото», поэтому в результате действия программ и законов сомнений нет никаких. Тем более, что основные механизмы извлечения денег были отработаны еще с 1994 г. – сначала это взимание денег за отсутствующее потребление отключенных предприятиями нагрузок, потребовавшее освящения городскими властями, позже – отработанный механизм установки ненужных дорогущих счетчиков на типовые здания с известным заранее потреблением и малых нагрузках.

С другой стороны, тот же самый высокообразованный управленец признавал, что надо быть сумасшедшим, чтобы в нашей системе управления вести себя иначе, оставаясь энергетиком. Поэтому как гражданин веду себя так, как энергетик – этак. Раздвоение личности, вообще-то, свойственно шизофреникам. Как же тогда назвать современного чиновника-бизнесмена, который говорит одно, делает другое, а думает третье?

Покойный академик Львов предрекал появление «менеджеров-людоедов». Истоки идеологии хищников «вида» человеческого описал Диденко в «Сумме антропологии», а американцы подтвердили каннибализм древних людей – т.е. гипотезу Поршева о возникновении разума у съедаемой части общины. «Просачивание» доходов преуспевающей части общества, которое как инструмент предусматривали младореформаторы, не работает, но ведь их это не пугает. Извлечение прибыли не является целью предприятия, это условие его существования. Извлечение прибыли из ближнего, получающего среднюю зарплату сегодня в 1500 рублей – это приговор. Невозможность остановить зарвавшихся (только прорвались к серьезным «бабкам!», наконец, дождались светлого будущего – не отдам!) – это приговор. Отсутствие собственных научных школ в экономике, социологии, энергетике – это приговор.

Как и когда состоится приведение его в исполнение – через традиционный российский бунт, «бессмысленный и беспощадный», через появление нового Лаврентия Палыча, через падение России, после которого отнимут все вывезенное не медленнее, чем у Каддафи (может, и поблагодарят даже, «спасибо, сам денежки привез, а вот теперь-то ты нам и не нужен, прагматика, понимаешь!»). Но не хотелось бы увидеть в жизни сцену из жизненной сказки Шварца, когда после ухода Дракона от власти – надоело! – первое, что делает его бывший охранник – поджигает крестьянскую телегу, а на вопрос «что же, ты, дурак, делаешь?» гордо отвечает: «Борюсь за свободу!», теперь-то не страшно.