Гарантия от госпереворота. Зачем Путину потребовалась Национальная гвардия?

Возвращаясь к домашним делам

Весной 2014 года произошел «разрыв коммуникации»: президент Владимир Путин придал государственному перевороту на Украине и последовавшим событиям значение внутренней политики России. Потеря контроля над ближайшей «сферой влияния» Москвы перекрыла сугубо российские проблемы, делегированные не особо успешному правительству. К концу 2015 года степень отстранения главы государства от оперативного управления страной вызывала недоумение. После донбасского тупика на Украине получилось относительно удачно выступить на Ближнем Востоке – помочь сирийскому режиму устоять и потеснить террористов. Наконец, приближение осенних выборов в нижнюю палату парламента и оставшиеся два года до истечения президентского срока заставили Путина вернуться на внутреннюю сцену.

И первые мысли президента, судя по его публичным заявлениям, оказались сконцентрированы на давлении извне, попытках раскачать внутриполитическую ситуацию различными информационными провокациями (как например «Панамское досье»). Шутка про то, что Петербург «город трех революций», а результатом «усилий» журналистов не должна быть четвертая, которую Путин обронил на форуме Общероссийского народного фронта, стала символичной в плане отражения того, как он понимает происходящее. Тем не менее, ответом на накопившиеся вызовы могут быть лишь решительные действия – реформы. Однако у главы государства не только на хозяйстве скопилась масса «домашней работы». После военных спецопераций в Крыму, на Украине и в Сирии он столкнулся с новой расстановкой сил в своем же «политбюро», а именно чрезмерно укрепившимися силовиками, которые обладают определенной свободой и автономией. Чтобы решить две задачи разом – политическую и аппаратную, – Путин обратился к проекту четырехлетней давности.

Никаких «сливов» анонимные источники демократической прессе не предоставляли. Реформа Министерства внутренних дел, которая упразднила Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) и Федеральную миграционную службу (ФМС), а также как следствие ограничила вес Минобороны, увеличившийся в последние два года, готовилась в глухих недрах администрации президента, но, скорее всего, была чистой импровизацией. Пятого апреля Путин объявил о создании в России Федеральных служебных войск Национальной гвардии, и прозвучало это как гром среди ясного неба. Вполне вероятно, что без фактора внезапности резко изменить баланс сил между силовыми ведомствами просто могло не выйти. Поэтому указ президента вопреки нормальной практике поступил раньше, чем началась работа над документами, которые будут регулировать службу нового силового подразделения с личным подчинением хозяину Кремля.

Долгожданная реформа?

Именно аппаратная необходимость продиктовала характер «реформы» – выведение из-под крыла МВД внутренних войск и наделение полицейскими полномочиями вкупе с функциями армии и спецслужб образованной на их основе Национальной гвардии. Поэтому власть не озаботилась публичным представлением реформы: не назвала ее цели и задачи, не определила проблемы, которые она призвана решить. Информационный вакуум заполнил исторический опыт и примеры других стран. В пандан размышлениям президента о революции эксперты вспомнили о первой Нацгвардии, созданной в 1789 году во Франции, с одной стороны, для наведения порядка на улицах Парижа, но с другой – для подавления контрреволюции сторонников монархии, которые могли готовить улицу к ответному удару. Таким образом, по своему первоначальному предназначению гвардия явилась силовой организацией по защите достижений революционеров и заменой органов правопорядка в чрезвычайном положении. Точно также в 1917 году, сразу после Октябрьской революции, большевики учредили Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Позднее она трансформировалась во внутренние войска НКВД СССР, а НКВД, в свою очередь, является прямым предшественником современного МВД. И вот теперь Путин «вынимает» из структуры МВД внутренние войска, которые почти сто лет назад были призваны бороться с государственным переворотом.

Сторонникам реформ силовых ведомств ничего хорошего от этой новости, конечно же, ждать не стоило: при неизменности принципов работы произошло перераспределение полномочий. Аппаратную победу одержал некогда охранник мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, а с 2000-х личный телохранитель и друг Путина Виктор Золотов, который в мае 2014 года занял пост первого замминистра внутренних дел и главнокомандующего внутренними войсками МВД. Благодаря обретению внутренними войсками отдельного статуса и их переименованию в Нацгвардию, Золотов встал на одну ступень с министрами и вошел в Совет безопасности России. Проверенным друзьям Путина и раньше доставались эксклюзивные полномочия, не вписанные в структуру исполнительной власти и подчиняющиеся исключительно президенту. Так, Федеральная налоговая полиция была преобразована в Госнаркоконтроль с Виктором Черкесовым во главе, а от Генпрокуратуры отделился Следственный комитет России, который возглавил Александр Бастрыкин, открыто конфликтующий с генпрокурором Юрием Чайкой. Национальная гвардия продолжает логику административных «реформ».

Личная армия президента

Помимо личного продвижения Золотов, выходец из Федеральной службы охраны (ФСО), которая в прошлом была 9-м Управлением КГБ СССР, добился для новой структуры существенной материально-финансовой базы. В ситуации ответственности без ресурсов люди путинского круга не оказываются. Численность МВД достигает 1 млн человек, в том числе 170 тыс. приходится на внутренние войска. Расходы на «армию» полицейских до сих пор превышали 1 трлн руб. в год, только на войска тратилось 106 млрд руб. И с этой точки зрения МВД наконец-то сможет справиться с хроническим дефицитом. Но вместе с войсками Нацгвардия заберет себе главного государственного конкурента частных охранных предприятий (ЧОП) – ФГУП «Охрана», специализирующееся на охране квартир, складов и прочих объектов. Доходы «Охраны» составляли 15-20 млрд руб. в год, а среди ее клиентов есть как государственные организации, так и частные лица. Кроме того, Золотов заберет с собой лицензионно-разрешительное подразделение и будет пополнять бюджет Нацгвардии за счет выдачи лицензий на ношение оружия, охранную деятельность и даже детективную. В свое время критика МВД заострялась на платных услугах, но теперь они станут источником дохода гвардии.

Однако не перекладывание финансов из одного кармана в другой сыграет на ослабление остальных силовиков. С переходом под командование Золотова спецподразделений ОМОНа и СОБРа, а также вневедомственной охраны, численность которой порядка 300 тыс. человек, любые силовые операции, так называемые «маски-шоу», МВД придется согласовывать с Нацгвардией. Слабым утешением лишенному «мускулов» министерству стал возврат под его крышу ФСКН и ФМС, выделенных в попытках нулевых годов реформировать отдельные направления контрольно-полицейской деятельности государства. Расчет на то, что, растащив по функциям МВД, удастся добиться улучшения качества работы, не оправдался. Но и обратная постановка их на прежнюю «полку» ничего кроме неэффективности не дает: ФСКН возвращается в родную гавань с сохранением личного состава, в ФМС сократят треть сотрудников, однако не ключевые кадры. Так что рука руку моет и продолжит мыть под новой старой вывеской министерства.

А вот Золотову достается принципиально новое направление: управлять личной армией президента в 400 тыс. человек. Теперь Нацгвардия, которой, как и полиции, разрешат стрелять по людям без предупреждения, будет отвечать как за обеспечение порядка в сложных экономических условиях, то есть бороться с растущей бытовой преступностью, так и за силовой ответ на возможные волнения, вызванные экономическим кризисом в стране. Одетые в полицейскую форму, гвардейцы будут выполнять по сути армейские задачи, которыми армия может отказаться заниматься. Это межнациональные конфликты, всевозможные забастовки, санкционированные и несанкционированные митинги, гражданские акции. Но в ее компетенции будет в том числе и оперативно-розыскная деятельность по борьбе с терроризмом, что видится подножкой ФСБ. Тем не менее, очевидно, что Путин ослабил не столько конкретные ведомства, сколько силовые кланы, прежде всего Минобороны во главе с Сергеем Шойгу.

Дворцовый переворот в современной России невозможен, потому что дворцов у нас нет, говорил год назад Путин. Но разведывательно-аналитическая компания Stratfor считает, что Нацгвардия это гарантия от нелояльности других силовиков и страховка на случай госпереворота, своеобразного ГКЧП. Аналитики напомнили об «опасной незащищенности» предшественника Путина – Бориса Ельцина, который хотел поставить во главе Нацгвардии генерала Александра Коржакова, возглавлявшего его службу безопасности. Это позволяет иначе посмотреть на суть гвардии, которая будет прежде всего не национальной, но преторианской – то есть личными силовиками президента.

Таким образом, речь идет не о реформе силовых ведомств, а об изменении баланса сил во власти. В перспективе сегодняшние маневры могут сделать из Нацгвардии образчик действительно эффективной и во всех смыслах образцово-показательной полиции, что и будет поводом для реформирования МВД. Пока же министерство, как и раньше, будут отличать непрозрачность, неподотчетность обществу, сверхцентрализация, низкая эффективность, дефицит обычных сотрудников, работающих в поле и коррупция. В свою очередь наличие Нацгвардии позволит президенту отвлечься от мыслей о дестабилизации и вмешательстве Запада во внутреннюю политику России. Тогда, вероятно, вмешаться в нее он может сам.