«Другие юноши поют другие песни». Куда Россия шла при Высоцком и где она оказалась при Шнурове

Что интересно

При этом во многих случаях не надо проводить каких-то глубоких и всеобъемлющих исследований. Существуют определенные «маркеры», которые о многом говорят.  Исходя из этих положений, давайте сравним двух совершенно разных и очень популярных в своих эпохах людей. И попытаемся понять, как в зеркале их творчества отражались и отражаются социальные, политические и экономические тенденции их времен. И как их творчество влияло и влияет, по Ленину, на развитие этого самого общества.

У них много общего. Вышли в своем творчестве из андеграунда, пользовались (один из них, слава богу, жив) огромной популярностью среди самых широких, по всем социологическим параметрам, слоев населения, были в очевидной оппозиции к официальной идеологии. Совершенно потрясающе работали на сцене, заражая своей энергией многотысячные залы.

С другой стороны, их творчество совершенно различно. Но их популярность – у каждого в свое время – о многом говорит. Как писал когда-то Вознесенский, «какое время на дворе – таков Мессия».

Речь идет о Высоцком и Шнурове. Приведенная выше цитата относилась к Высоцкому. Но и для объяснения феномена Шнурова она очень подходит.

О Высоцком

Начнем с Высоцкого. Если мы посмотрим на его песни, то однозначно скажем: «Вначале было слово». Нет, конечно, видеть его живого на сцене и читать его напечатанные после смерти стихи – это разные вещи. Энергетика поражала и завораживала.

Но читать его стихи можно было и в напечатанном виде. Вполне читаемо. Тем более, если в ушах твоих стоял его голос, певший «на разрыв».

А вы можете представить себе публикацию стихов Шнурова? Ну, самых известных вещей, типа «Экспоната»? А ведь более ста миллионов просмотров в Рунете. И клип-то замечательно сделан. А содержание? Его нет. При всем уважении к Сергею Владимировичу. Да он и сам, вроде бы, не претендует на роль идеолога нации. Так, мол, и так, развлекаем людей.

Развлекать-то развлекаем. Но все это не так просто.

Спрос и потребление. 70-е годы

Как учат нас экономисты – «спрос рождает предложение». Спорить с этим не приходится.

Значит, в 70-е годы прошлого века спрос был один, и Высоцкий его реализовывал. А сейчас спрос дугой, и его реализовывает Шнуров. Так что же изменилось?

Представляется следующее. В 70-е годы в стране при всем начинавшемся и развивавшемся «застое» была жива тенденция оттепели 60-х годов, на которую пришлись все наши лучшие достижения – космос, ядерная программа и далее по списку. И самое главное, сохранилась инерция важности интеллектуального развития СССР. При этом люди, по праву считавшиеся интеллектуальной элитой страны (в технической и гуманитарной сфере), осознавали значимость своей миссии, ответственность за судьбу Родины. И это был цвет нации, за которым в той или иной степени тянулись все остальные. Кому бы бог сколько ни дал.

Конечно, в 70-е трудно было представить себе переполненный Политехнический музей, слушающий молодых поэтов. Но переполненные залы, приходившие на концерты Высоцкого, были. И они, эти собравшиеся там люди и заплатившие за билеты – слушали! Это самое главное. Они – слушали! Им были важны какие-то смыслы, звучавшие в песнях Высоцкого. Они находили, наверно, какие-то свои внутренние, глубоко запрятанные под пиджаки и блузки комплексы, которые раскрывал Высоцкий даже в самых своих «несерьезных» песнях.

Вот один характерный пример. Была у Высоцкого совершенно несерьезна песня « У меня запой от одиночества». Герою этой песни привиделся черт (понятно, белая горячка). И в разговоре с чертом главный герой произносит такие слова:

«…я спросил, как там, у вас аду
Отношение к нашим алкоголикам,
Говорят, их жарят на спирту.
Черт ругнулся матом и сказал
«И там не тот товарищ правит бал»

Вот так. И там, и, следовательно, здесь. Всем все понятно было.

Кажется, что это и стало причиной того, что ему, пусть со всякими ограничениями, и позволяла выступать советская власть. Они, в Кремле, тоже чувствовали все это. И волка за красными флажками, и пронзительную сагу о детстве, и задыхающуюся подводную лодку – хотя все понимали, что не про подлодку это. О жизни это было.

«Я из повиновения вышел.
За флажки – жажда жизни сильней!
Мы затравленно мчимся на выстрел.
И не пробуем через запрет?»

Я помню потрясающий спектакль Театра на Таганке по пьесе Трифонова «Дом на набережной». Когда в темном зале под свет софитов выходили на сцену два главных героя и просто стояли, а из динамиков звучали эти слова Высоцкого из песни про подводную лодку – «Спасите наши души, мы бредим от удушья» – переполненный зал замирал и цепенел.

Но, переходя «от лирики к физике», кажется, что востребованность Высоцкого во многом была связана с существовавшей в те годы инерцией интеллектуального развития страны. Люди хотели думать, они хотели что-то сделать, в них жила надежда на превращение СССР в действительно великую державу, а не, как тогда говорили, в «Верную Вольту с ракетами».

Поэтому позвольте небольшое отступление.

Слово модернизм – культурологический термин. Но происходит оно от слова модернизация. Во времена Высоцкого такая модернизация, по крайней мере в области науки и техники, еще была «на повестки дня». Застой начинался. Но он, прежде всего, затрагивал гуманитарную сферу. Не удивительно, что основными слушателями Высоцкого были как «простые люди», так и техническая интеллигенция. Именно они особенно остро чувствовали разрыв между пропагандируемой идеологий, сказках о светлом будущем и тем, куда катится страна. Кстати, творческая интеллигенция относилась к творчеству Высоцкого довольно прохладно, хотя песни его и слушала. Он ведь так и не стал членом союза писателей. И в приведенной выше цитаты из Вознесенского предшествовали строки «О златоустом блатаре – рыдай Россия». Да, златоустый. Но не поэт, а так, блатарь, но не поэт.

И в заключении. Можно, пусть в иносказательной форме, критиковать существующий политический курс, как это делал Высоцкий. Но этот курс должен быть. Такой или сякой. А когда его нет, как сейчас, то и говорить не о чем. Вот Шнуров и не говорит.

Ведь все эти разговоры про «духовные скрепы» и прочую «тягомутию» – они толкают страну не вперед, а назад. (Посмотрите, кстати, клип Шнурова «Мусор» – там по этому поводу все предельно ясно сказано.)

Не видно у страны будущего. И куда она идет – не понятно. Так, стоит на месте. Сосут из нее денежки и сосут. Вот сейчас американцы опубликовали данные о суммах, выведенных «лучшими» гражданами нашей страны в офшоры. Это и есть «наши истинные ценности».

А тогда эти, в общем-то, простые граждане, слушавшие Высоцкого, были настоящими патриотами своей Родины. А не теми, которых Шнуров блестяще высмеял в своем клипе.

Высоцкий шел наперекор всей существующей советской идеологии. И при этом находил отклик в сердцах миллионов слушателей, которые своими руками строили эту страну. Веря, что что-то в ней изменится.

Наше время

Вот и Шнуров идет наперекор. Только на какой перекор? И тут есть, как говорят, две «большие разницы», которые много чего объясняют в нашей сегодняшней жизни.

Текстов у него нет. Нет слов. Там что-то другое. Чувственное отношение нашего общества, по крайней мере, той его части, которая может являться «локомотивом» развития страны, к существующему режиму.

«Ехай на х…, навсегда». Это про расставание, как говорит Шнуров в своем клипе «Дорожная». Вот только кому ехать? Куда – понятно. Но кому? Всем нам или тем, кто за кремлевской стеной.

Кажется, что слушатели Шнурова, в отличие от слушателей Высоцкого, живут в отрыве от своей страны. Она им не то чтобы не важна. Просто она, страна, живет сама по себе, а они – сами по себе. И понимая тот гигантский разрыв между официальной пропагандой центральных телеканалов и реальностью текущей жизни, Шнуров выражает их молчаливый протест против происходящего: «Вы нам так – а мы вам вот этак». И этот пресловутый мат – перемат. Конечно, это такой маркетинговый ход. Но это и проявление некого протеста, который и воспринимается слушателями. «Мы живем под собою, не чуя страны». Как там было у Высоцкого – «накусь – выкуси».

Конечно, с поэзией сейчас тяжело. Есенин в одном из своих последних стихотворений писал: «Моя поэзия здесь больше не нужна, да и, пожалуй, сам я здесь не нужен». Что и реализовал, как известно, в «Англетере».

И еще один очень важный момент. В СССР не было «массовой культуры». В России она появилась и стала завоевывать массы – на то она и массовая. И, конечно, Шнуров, при всем его таланте, дитя этой культуры. При этом – очень умный и расчетливый человек, который на 100 или более процентов реализует потребности общества.

Шнуров берет обывательский пласт культуры и играет с ним, выжимает из него горькую комедию и глупость. «Пипл хавает!» Но художник он не меньший, чем Высоцкий: в предложенных обстоятельствах он находит идеальный инструмент для отражения коллективного бессознательного. Подтверждение этому – миллионы просмотров, полные залы и моментально народные хиты. Ведь что сейчас нужно, что востребовано – стеб, ирония, треш и угар. Нет идеалов, нет ценностей, нет и свободы говорить о чем-то, кроме лабутенов. Кстати, это слово «лабутены» – как-то оно очень так своеобразно по-русски звучит, и жизнь сегодняшнюю хорошо отражает – чисто по звуку.

Шнуров пишет и «серьезные» стихи, которые не столь широко известны по сравнению с его песнями. С точки зрения «высокой поэзии», все это стеб на злобу дня. Но со смыслом и привязке к конкретным обстоятельствам, а не так чтобы «В Питере пить».

Вот, например, про скандальный стадион в Петербурге для проведения матчей чемпионата мира по футболу:

«Надежд полны, в мечтах мы строим планы,
Проект в фантазиях был несомненно крут.
Но прилетят к нам вездесущие бакланы,
И в сущности все смачно об*****.
Г**** полно в этих небесных птицах.
Они за планами следят и с облаков,
На****. И бесполезно на них злиться.
Ведь у бакланов план был именно таков».

И что интересно – публика, которая ходит на концерты какого-там нибудь Киркорова или Шнурова – это совершенно разные люди и с совершенно разными целями. Первые – чтобы просто отдохнуть, приобщиться к «творчеству любимого певца». Вторые – чтобы выплеснуть все то, что накопилось. Такой мирный и вполне разрешенный властями протест.

Ну, это все лирика. Перейдем, в заключение, по Марксу, к базису. Тогда, во времена Высоцкого, была жива вера в то, что вся страна, все вместе мы что-то там такое построим. Потом, в 90-е годы, мы вернулись в идеологию, скажем так, раннего капитализма. Когда каждый сам по себе. И вот это, существовавшееся ранее, единение нации – оно разрушилось. И осталось таким до сих пор. И если у Высоцкого был протест против существовавшей тогда дурости, то у Шнурова мы видим протест против чего? Да всего. Я вот такой – я хочу вот так. И плевать мне на всех.

Жалко Россию.