Государство должно принять кардинальные меры по изменению состояния дел в угольной промышленности, считает председатель Российского комитета профсоюза работников угольной промышленности Иван Мохначук. О возможных причинах трагедии на шахте "Распадская" и необходимых шагах по повышению безопасности труда шахтеров он рассказал на пресс-конференции в РИА Новости 12 мая 2010 года.
Чем качественнее уголь, тем он опаснее
Причиной аварии на шахте "Распадская", скорее всего, стал выброс метана, считает Иван Мохначук. На этой шахте добывается коксующийся уголь, который является особо ценным для металлургической промышленности. К сожалению, чем качественнее уголь, тем в более сложных горно-геологических условиях он сформировался.
Коксующиеся угли находятся в пластах, особенно опасных по содержанию метана и по своему горно-геологическому строению. "Распадская" является, по сути, не только угольным, но и газовым месторождением: на каждую тонну добычи угля там происходит выделение 22-24 кубометров метана. Максимальное выделение газа было зафиксировано на уровне162-164 кубометров в минуту. При этом концентрация метана свыше 5% является уже взрывоопасной. При 9%-ной концентрации может происходить даже самопроизвольный взрыв.
Выброс метана происходит в точке наибольшего напряжения в угольном пласте, когда нарушается баланс уравновешивающих сил - одной из причин этого зачастую является добыча угля. Существуют технологии по разрушению напряжения в пласте - например, опережающее бурение со штреков с проведением гидровзрывов. Некоторые из них были разработаны советскими учеными еще в 40-50-х гг. и применялись на других шахтах. Однако использование их требует больших затрат и значительно повышает стоимость угля, поэтому сегодняшние собственники шахт предпочитают обходиться без них.
По мнению Ивана Мохначука, выброс метана на "Распадской" вызвал смещение горно-шахтного оборудования, и от случайной искры произошел локальный взрыв газа. Он поднял в воздух угольную пыль, которая стала дополнительным детонатором, вызвав цепную волну взрывов по всей шахте. При этом горная выработка срабатывает как ствол у ружья, усиливая взрыв. В данном случае он вышел на поверхность, приподнял вентиляционную установку и распространился в радиусе до 500 метров.
Человеческий фактор ни при чем
Предположения о том, что причиной аварии на шахте "Распадская", возможно стал теракт или чья-то преступная халатность, могут высказывать лишь безответственные журналисты, мало знакомые с организацией труда на шахтах, - подчеркивает Иван Мохначук. Он поясняет, что посторонний человек просто не может проникнуть в шахту.
Что же касается изношенного оборудования или несоблюдения техники безопасности, то, во-первых, по технологическому оснащению "Распадская" была лучшей шахтой в России. Она была оборудована суперсовременными средствами защиты. В числе прочего, там использовались 4 установки по дегазации угольных пластов - для уменьшения содержания метана.
Кроме того, после крупных аварий 2007 года была проведена сплошная переаттестация рабочих по технике безопасности, все работники шахты были высококлассными специалистами. Разумеется, курение в шахте - вещь совершенно невозможная, курильщика просто побили бы коллеги по смене. О том, чтобы закрывать датчики или игнорировать их показания, тоже не может идти речи - это физически невозможно. Мало того, в налобный фонарь шахтера вмонтирован датчик метана. Когда содержание метана в воздухе превышает норму, лампа начинает мигать, так что работать становится невозможно, и шахтеры выходят из выработки в защищенное место или даже на поверхность.
В случае аварии на "Распадской" все говорит о том, что выброс метана был случайным и внезапным.
Причиной производственных трагедий и аварий стал развал фундаментальной науки
Причиной производственных аварий не только в угольной, но и в других отраслях производства, стал упадок фундаментальной науки, считает Иван Мохначук. В советское время шахты проектировались и строились на основе технологических карт и схем, разработанных сотрудниками Института горного дела им. Скачинского в Люберцах, одного из лучших институтов горного дела в мире. Ученые постоянно изучали геофизику угольных пластов, вели наблюдения в разных регионах и при разных условиях. Во время реструктуризации угольной отрасли с середины 1990-х гг. и до сегодняшнего дня науку фактически упразднили. Сегодня все российские шахты стопроцентно приватизированы - за исключением одной шахты на Шпицбергене. Новые собственники считают траты на науку излишними, как впрочем, и государство. Институт горного дела находится в федеральной собственности, но федеральную власть интересует не наука, а земельный участок, на котором расположен институт. Территория в 14,5 га при высоких ценах на подмосковную землю может принести гораздо более ощутимый и быстрый доход, чем долгосрочные изыскания ученых. В итоге, из 3тысяч сотрудников в Институте осталось порядка 100 человек, причем преклонного возраста. Геофизикой пластов сегодня никто не занимается. Без тщательной геофизической разведки пластов и разработки определенных мероприятий по снятию внутреннего напряжения в пластах добыча угля будет оставаться весьма рискованным делом, и новые аварии будут неизбежны.
Старые шахты не рассчитаны на большие нормы добычи угля
Практически все работающие сегодня шахты были построены в советское время и рассчитаны на технические нормативы того периода. Тогда выдающимся результатом считалась добыча 1000 тонн угля в сутки или 500 тысяч тон в год. Сегодня новая техника позволяет добывать до 3-5 млн. тонн угля в год. Нагрузки на шахту многократно возросли и превышают допустимые нормативы. Так, например, сечение выработок не создает необходимого проветривания, когда идет метан. Однако в погоне за прибылью собственники зачастую игнорируют этот факт, продолжая увеличивать объем добычи.
Владельцы шахт экономят на безопасности
Безопасность стала одной из главных статей экономии, особенно в кризисный период, отмечает Иван Мохначук. Этому способствует полное отсутствие регламентирующих документов в этой сфере. В результате происходит повсеместное урезание нормативов и сокращение штата мастеров и слесарей, наблюдающих за газовой защитой и аппаратурой. Сегодня на многих шахтах заместитель директора по производству является одновременно и заместителем директора по безопасности. Ясно, что при этом обеспечение безопасности является для него далеко не первоочередной задачей. В советское время на шахтах вместе с проходчиками часто шли специальные рабочие, которые поливали из шлангов угольную пыль, осаждая ее из воздуха. Сейчас такого излишества, конечно, нигде уже нет, так что горючая пыль свободно висит в шахте.
Контролировать разработку недр и безопасность работ должно государство
Недра являются собственностью государства, оно продает лицензии на их разработку. Поэтому именно государство должно выработать правила и стандарты, в том числе технологические карты и схемы, по которым должен работать собственник на том или ином месторождении.
Эти карты и схемы должны постоянно обновляться и соответствовать современной технике и технологии. Если старая шахта, построенная в советское время, не рассчитана на нагрузку в 5-7 тыс. тонн добычи угля в сутки, то должны быть ограничения: чтобы собственник не мог добывать больше определенной нормы, поскольку сечение выработок не соответствует необходимому объему проветривания. Либо собственник должен будет построить новые стволы, чтобы увеличить объем выработки и обеспечить необходимое проветривание. Однако сегодня никаких правил и стандартов не существует, у собственников шахт нет никаких обязательств в этом отношении, поэтому они предпочитают рисковать жизнью шахтеров, а не тратить огромные средства на геофизическую разведку, прокладку новых стволов и прочие не приносящие прибыли мероприятия.
При этом у государства нет никаких рычагов влияния на собственников. За более чем 20-летний период существования новой России не было разработано никаких новых стандартов и жестких нормативов. Более того, под лозунгом борьбы с коррупцией были значительно урезаны полномочия госинспекторов, следящих за безопасностью работ. В отличие от советского периода, сегодня инспектор Ростехнадзора не может немедленно остановить работу шахты за нарушение нормативов по безопасности. Он должен для этого обратиться в суд, который рассмотрит дело в течение пяти суток. Все это время неблагополучная шахта продолжает работать. Между тем, от коррупции такие меры тоже не спасают, поскольку вместо инспектора взятку просто дают судье - такие случаи уже были на Кузбассе.
Не имеет никакого эффекта и система штрафов - поскольку размер их совершенно смехотворен по сравнению с зарплатой директора шахты (5-10 тысяч рублей при зарплате в 10-15 тыс. долларов). В США, например, за первичное нарушение, которое может привести к гибели людей, накладывается штраф в 250 тыс. долларов, за повторное нарушение - в 500 тыс. долларов. При такой угрозе любой директор постарается обеспечить безопасность в шахте.
При этом государство проявляет заинтересованность состоянием дел в угольной отрасли лишь для виду и по необходимости. Так, после крупных аварий на шахтах в 2007 году Совет Федераций принял множество нужных и важных решений. Однако за два прошедших года из них был выполнен только один пункт.
Международная организация труда (МОТ) еще в 1995 году приняла конвенцию по безопасности труда на угольных шахтах. Несмотря на многочисленные обращения российского профсоюза работников угольной промышленности в правительство, в нашей стране эта конвенция до сих пор не ратифицирована.
В Министерстве энергетики на сегодняшний день работает всего один специалист, который, до некоторой степени знаком с процессом угледобычи. В Следственном комитете, который расследует причины аварии на шахте "Распадская", нет ни одного горняка. При этом правительство отказалось от помощи, которую предложил профсоюз, возглавляемый Иваном Мохначуком.
Между тем государство, согласно статье 1 Конституции, обязано обеспечить своим гражданам здоровые условия труда. Поэтому и ответственность за произошедшую трагедию несет, прежде всего, государство. Решение проблем безопасности труда невозможно, пока не будет проявлена соответствующая политическая воля.
Причиной аварии на шахте "Распадская", скорее всего, стал выброс метана, считает Иван Мохначук. На этой шахте добывается коксующийся уголь, который является особо ценным для металлургической промышленности. К сожалению, чем качественнее уголь, тем в более сложных горно-геологических условиях он сформировался.
Коксующиеся угли находятся в пластах, особенно опасных по содержанию метана и по своему горно-геологическому строению. "Распадская" является, по сути, не только угольным, но и газовым месторождением: на каждую тонну добычи угля там происходит выделение 22-24 кубометров метана. Максимальное выделение газа было зафиксировано на уровне162-164 кубометров в минуту. При этом концентрация метана свыше 5% является уже взрывоопасной. При 9%-ной концентрации может происходить даже самопроизвольный взрыв.Выброс метана происходит в точке наибольшего напряжения в угольном пласте, когда нарушается баланс уравновешивающих сил - одной из причин этого зачастую является добыча угля. Существуют технологии по разрушению напряжения в пласте - например, опережающее бурение со штреков с проведением гидровзрывов. Некоторые из них были разработаны советскими учеными еще в 40-50-х гг. и применялись на других шахтах. Однако использование их требует больших затрат и значительно повышает стоимость угля, поэтому сегодняшние собственники шахт предпочитают обходиться без них.
По мнению Ивана Мохначука, выброс метана на "Распадской" вызвал смещение горно-шахтного оборудования, и от случайной искры произошел локальный взрыв газа. Он поднял в воздух угольную пыль, которая стала дополнительным детонатором, вызвав цепную волну взрывов по всей шахте. При этом горная выработка срабатывает как ствол у ружья, усиливая взрыв. В данном случае он вышел на поверхность, приподнял вентиляционную установку и распространился в радиусе до 500 метров.
Человеческий фактор ни при чем
Предположения о том, что причиной аварии на шахте "Распадская", возможно стал теракт или чья-то преступная халатность, могут высказывать лишь безответственные журналисты, мало знакомые с организацией труда на шахтах, - подчеркивает Иван Мохначук. Он поясняет, что посторонний человек просто не может проникнуть в шахту.
Что же касается изношенного оборудования или несоблюдения техники безопасности, то, во-первых, по технологическому оснащению "Распадская" была лучшей шахтой в России. Она была оборудована суперсовременными средствами защиты. В числе прочего, там использовались 4 установки по дегазации угольных пластов - для уменьшения содержания метана.
Кроме того, после крупных аварий 2007 года была проведена сплошная переаттестация рабочих по технике безопасности, все работники шахты были высококлассными специалистами. Разумеется, курение в шахте - вещь совершенно невозможная, курильщика просто побили бы коллеги по смене. О том, чтобы закрывать датчики или игнорировать их показания, тоже не может идти речи - это физически невозможно. Мало того, в налобный фонарь шахтера вмонтирован датчик метана. Когда содержание метана в воздухе превышает норму, лампа начинает мигать, так что работать становится невозможно, и шахтеры выходят из выработки в защищенное место или даже на поверхность.
В случае аварии на "Распадской" все говорит о том, что выброс метана был случайным и внезапным.
Причиной производственных трагедий и аварий стал развал фундаментальной науки
Причиной производственных аварий не только в угольной, но и в других отраслях производства, стал упадок фундаментальной науки, считает Иван Мохначук. В советское время шахты проектировались и строились на основе технологических карт и схем, разработанных сотрудниками Института горного дела им. Скачинского в Люберцах, одного из лучших институтов горного дела в мире. Ученые постоянно изучали геофизику угольных пластов, вели наблюдения в разных регионах и при разных условиях. Во время реструктуризации угольной отрасли с середины 1990-х гг. и до сегодняшнего дня науку фактически упразднили. Сегодня все российские шахты стопроцентно приватизированы - за исключением одной шахты на Шпицбергене. Новые собственники считают траты на науку излишними, как впрочем, и государство. Институт горного дела находится в федеральной собственности, но федеральную власть интересует не наука, а земельный участок, на котором расположен институт. Территория в 14,5 га при высоких ценах на подмосковную землю может принести гораздо более ощутимый и быстрый доход, чем долгосрочные изыскания ученых. В итоге, из 3тысяч сотрудников в Институте осталось порядка 100 человек, причем преклонного возраста. Геофизикой пластов сегодня никто не занимается. Без тщательной геофизической разведки пластов и разработки определенных мероприятий по снятию внутреннего напряжения в пластах добыча угля будет оставаться весьма рискованным делом, и новые аварии будут неизбежны.
Старые шахты не рассчитаны на большие нормы добычи угля
Практически все работающие сегодня шахты были построены в советское время и рассчитаны на технические нормативы того периода. Тогда выдающимся результатом считалась добыча 1000 тонн угля в сутки или 500 тысяч тон в год. Сегодня новая техника позволяет добывать до 3-5 млн. тонн угля в год. Нагрузки на шахту многократно возросли и превышают допустимые нормативы. Так, например, сечение выработок не создает необходимого проветривания, когда идет метан. Однако в погоне за прибылью собственники зачастую игнорируют этот факт, продолжая увеличивать объем добычи.
Владельцы шахт экономят на безопасности
Безопасность стала одной из главных статей экономии, особенно в кризисный период, отмечает Иван Мохначук. Этому способствует полное отсутствие регламентирующих документов в этой сфере. В результате происходит повсеместное урезание нормативов и сокращение штата мастеров и слесарей, наблюдающих за газовой защитой и аппаратурой. Сегодня на многих шахтах заместитель директора по производству является одновременно и заместителем директора по безопасности. Ясно, что при этом обеспечение безопасности является для него далеко не первоочередной задачей. В советское время на шахтах вместе с проходчиками часто шли специальные рабочие, которые поливали из шлангов угольную пыль, осаждая ее из воздуха. Сейчас такого излишества, конечно, нигде уже нет, так что горючая пыль свободно висит в шахте.
Контролировать разработку недр и безопасность работ должно государство
Недра являются собственностью государства, оно продает лицензии на их разработку. Поэтому именно государство должно выработать правила и стандарты, в том числе технологические карты и схемы, по которым должен работать собственник на том или ином месторождении.
Эти карты и схемы должны постоянно обновляться и соответствовать современной технике и технологии. Если старая шахта, построенная в советское время, не рассчитана на нагрузку в 5-7 тыс. тонн добычи угля в сутки, то должны быть ограничения: чтобы собственник не мог добывать больше определенной нормы, поскольку сечение выработок не соответствует необходимому объему проветривания. Либо собственник должен будет построить новые стволы, чтобы увеличить объем выработки и обеспечить необходимое проветривание. Однако сегодня никаких правил и стандартов не существует, у собственников шахт нет никаких обязательств в этом отношении, поэтому они предпочитают рисковать жизнью шахтеров, а не тратить огромные средства на геофизическую разведку, прокладку новых стволов и прочие не приносящие прибыли мероприятия.При этом у государства нет никаких рычагов влияния на собственников. За более чем 20-летний период существования новой России не было разработано никаких новых стандартов и жестких нормативов. Более того, под лозунгом борьбы с коррупцией были значительно урезаны полномочия госинспекторов, следящих за безопасностью работ. В отличие от советского периода, сегодня инспектор Ростехнадзора не может немедленно остановить работу шахты за нарушение нормативов по безопасности. Он должен для этого обратиться в суд, который рассмотрит дело в течение пяти суток. Все это время неблагополучная шахта продолжает работать. Между тем, от коррупции такие меры тоже не спасают, поскольку вместо инспектора взятку просто дают судье - такие случаи уже были на Кузбассе.
Не имеет никакого эффекта и система штрафов - поскольку размер их совершенно смехотворен по сравнению с зарплатой директора шахты (5-10 тысяч рублей при зарплате в 10-15 тыс. долларов). В США, например, за первичное нарушение, которое может привести к гибели людей, накладывается штраф в 250 тыс. долларов, за повторное нарушение - в 500 тыс. долларов. При такой угрозе любой директор постарается обеспечить безопасность в шахте.
При этом государство проявляет заинтересованность состоянием дел в угольной отрасли лишь для виду и по необходимости. Так, после крупных аварий на шахтах в 2007 году Совет Федераций принял множество нужных и важных решений. Однако за два прошедших года из них был выполнен только один пункт.
Международная организация труда (МОТ) еще в 1995 году приняла конвенцию по безопасности труда на угольных шахтах. Несмотря на многочисленные обращения российского профсоюза работников угольной промышленности в правительство, в нашей стране эта конвенция до сих пор не ратифицирована.
В Министерстве энергетики на сегодняшний день работает всего один специалист, который, до некоторой степени знаком с процессом угледобычи. В Следственном комитете, который расследует причины аварии на шахте "Распадская", нет ни одного горняка. При этом правительство отказалось от помощи, которую предложил профсоюз, возглавляемый Иваном Мохначуком.
Между тем государство, согласно статье 1 Конституции, обязано обеспечить своим гражданам здоровые условия труда. Поэтому и ответственность за произошедшую трагедию несет, прежде всего, государство. Решение проблем безопасности труда невозможно, пока не будет проявлена соответствующая политическая воля.
Написать комментарий
Катастрофы в угольных шахтах России, Украины и Китая потрясают мир. Расследование аварий на угольных шахтах показывает, что причиной всех взрывов в горных выработках является метан в рудничной атмосфере. При содержании метана в атмосфере от 4,5 до 16 % и при наличии источника взрыва газовоздушная смесь взрывается, что приводит к катастрофическим последствиям. Также известно, что к внезапной загазованности и взрывоопасной концентрации метана приводят внезапные выделения или выбросы большого объема метана и угольной пыли в горные выработки. Выброшенные метан и уголь распространяются по шахтным выработкам и при большом объеме выброшенного метана и угля газодинамические явления проявляются как крупные катастрофы. В Кузбассе внезапные выбросы впервые проявились в 1943 году. С тех пор произошло более 200 внезапных выбросов угля и газа, в т.ч. и несколько десятков крупных. К большому сожалению, взрыв на шахте «Распадская» не последний в Кузбассе. Катастрофические последствия некоторых из выбросов и высокий травматизм указывают на необходимость борьбы с этими явлениями. На вопрос В.В. Путина (на селекторном совещании): «Что нужно сделать, чтобы такие аварии больше не повторялись?» - ответ очевиден. Для этого надо: 1. Знать, что все газодинамические явления в шахтах происходят при внедрении горных выработок в газонасыщенные зоны угольных пластов, площадь которых в Кузбассе изменяется от 0,01 кв. км до 0.3 кв. км, зависит от тектоники месторождения и не превышает 10% от площади выбросоопасных пластов; 2. Выявлять газонасыщенные зоны (зоны потенциальной выбросоопасности) угольных пластов до проектирования горных работ; 3. Планировать и проводить региональные мероприятия по снижению газодинамической активности угольного массива в этих зонах; 4. Более тщательно проводить локальный и текущий прогнозы выбросоопасности при подходе горных работ к зонам газодинамической активности. Масштабы аварии на шахте «Распадская» указывают на то, что какая-то горная выработка внедрилась в большую по размерам газонасыщенную зону угольного массива. Это привело к выбросу из угольного пласта большого количества метана и угольной пыли, внезапной загазованности горных выработок, взрывоопасной концентрации метана. «Спусковым механизмом» взрыва и пожара явилась или искра или открытый огонь. По такому «сценарию» разворачиваются практически все газодинамические явления на угольных шахтах. Следует с горечью констатировать, что в нормативных документах угольной отрасли метода регионального прогноза зон потенциальной выбросоопасности угольных пластов пока нет. Из этого следует, что на стадии планирования горных работ на шахтах, в т.ч. и на шахте «Распадская», региональный прогноз выбросоопасности угольных платов не производится, зоны потенциальной выбросоопасности заблаговременно не выявляются и мероприятия по снижению газодинамической активности в этих зонах не планируются и не проводятся. Такая ситуация в настоящее время на всех шахтах России, Украины, Китая и др. странах. Внедрились горными выработками в потенциально выбросоопасную зону, получили внезапное выделение метана, высокую загазованность и при при малейшей искре - взрыв. Вышли из газонасыщенной зоны и до пяти лет работаем без особых проблем, пока не внедримся в следующую потенциально выбросоопасную зону. В настоящее время, согласно действующих нормативных документов, границы выбросоопасных зон угольных пластов должны устанавливать при ведении горных работ. Но проведение локального и текущего прогнозов выбросоопасности по всей площади шахтопласта сопровождается необоснованными периодическими остановками забоя в неопасных зонах, что приводит к снижению производительности труда до 20% и увеличению себестоимости 1 т угля до 40%. Работа длительное время в неопасной зоне (до 5 лет) приводит к нарушению периодичности и снижению тщательности проведения контроля выбросоопасности. Поэтому приближение горной выработки к выбросоопасной зоне остается не замеченным (срабатывает «человеческий фактор»), а внедрение в эту зону приводит к внезапному выделению метана и угольной пыли. Таким образом, борьба с внезапными выбросами угля и газа должна начинаться с заблаговременного выявления газонасыщенных зон угольного массива. А эта проблема в первом варианте решена в докторской диссертации Кнуренко В. А. «Обоснование и прогноз зональности газодинамических явлений в шахтах Кузбасса», Кемерово. 1998. Результаты диссертационных исследований В.А. Кнуренко прошли апробацию на разных уровнях. Научная новизна подтверждается Авторскими свидетельствами. Практическая значимость - Заключениями о потенциальной выбросоопасности угольных пластов для некоторых шахт Кузбасса, утвержденными в ВОСТНИИ. Научная и практическая значимость исследований позволили Комиссии по присуждению премии им. акад. А.А. Скочинского в 1999 году принять решение о признании коллектива авторов, обосновавших и внедривших результаты регионального прогноза зон потенциальной выбросоопасности на некоторых шахтах Кузбасса, лауреатами премии. В настоящее время автор «Метода регионального прогноза зон потенциальной выбросоопасности угольных пластов» д.т.н., лауреат премии им. акад. А.А. Скочинского В.А. Кнуренко является членом научного совета Технопарка «Инновационные технологии 3000» (Украина, г. Чернигов info@it3000.com.ua ). Правление технопарка считает своим долгом внести возможный вклад в решение проблемы борьбы с внезапными выбросами угля и газа в Кузбассе и надеется через Вашу газету найти организацию, заинтересованную в доработке и включении «Метода регионального прогноза зон потенциальной выбросоопасности угольных пластов» в нормативные документы угольной отрасли. Разработанный Метод основан на анализе результатов геологоразведочных работ. При наличии необходимой геолого-геофизической документации и желания владельцев и администрации шахт Технопарк «Инновационные технологии 3000» мог бы принять участие в написании Заключений о потенциальной выбросоопасности угольных пластов любой из шахт Кузбасса. Господа владельцы и администрация! Если у Вас появиться желание снизить катастрофические последствия газодинамических явлений не на словах, а на деле, давайте начнем сотрудничать. С уважением В.А. Кнуренко
Согласен с автором в том что, процесс работы шахт и обеспечение нормальных условий труда для рабочих зависит от влияния государства. Оно должно побуждать собственников шахт делать инвестиции в установку нового оборудования. ««Практически все работающие сегодня шахты были построены в советское время и рассчитаны на технические нормативы того периода. Тогда выдающимся результатом считалась добыча 1000 тонн угля в сутки или 500 тысяч тон в год. Сегодня новая техника позволяет добывать до 3-5 млн. тонн угля в год. Нагрузки на шахту многократно возросли и превышают допустимые нормативы… В погоне за прибылью собственники зачастую игнорируют этот факт, продолжая увеличивать объем добычи.»» Обновляться база оборудования должна во всех моментах угледобывающей промышленности – как для самой добычи угля, так и для обеспечения её безопасности, а также большей технической обеспеченности шахт. Это тоже вопрос инновационной сферы. А трагедия на распадской шахте как печальный знак, отражающий состояние модернизации и развития страны. Если ничего не менять, такие аварии будут повторяться и на других шахтах. Исправление ситуации с угледобывающей промышленностью нужно начинать с согласования с международными конвенциями и пересмотра ранее принятых, но так и не выполненных решений с новых позиций, и вырабатывания на их основе рабочей и здоровой системы добычи угля в России.
Сложившаяся ситуация в сфере добычи сырья не удивляет, ведь предприниматели стараются максимизировать прибыль, порой невзирая на последствия. Помимо экономии на оборудовании, которое способно уменьшить кол-во жертв в шахтах, руководители предприятий экономят на рабочей силе, ведь уровень заработка составляет 60% от нормы, а остальное шахтер способен заработать за счет премий. Конечно, для этого необходимо работать сверхурочно, что приводит к невнимательности рабочих, ведь работа протекает по неустановленному рабочему графику. Затем коррупция для проверяющих. Ведь комиссии, проверяющие шахты закрывают глаза н ате или иные погрешности. Не исключено и о получении взяток, лишь бы предприятие не останавливалось.
Судя по тому как часто во всем мире происходят подобного рода трагедии, можно судить о риске профессии шахтера. Есть печальная статистика, что миллион тон угля - одна жизнь. Эта статистика не только по России. Шахты работают. Их закрытие обозначает вымирание городов и целых регионов. Другой работы нет. Бизнес может закрыть шахты только по экономическим соображениям. Цена жизни, пока что, фактором не является. Найдут виновных по уже возбужденному уголовному делу, раздадут деньги семьям погибших и пострадавших. Деньги, которые не остановят производство, которые даже особо не повлияют на финансовые показатели, так как всегда существует целая пирамида чиновников, чье благосостояние, в том или ином виде, связано с бизнесом В таких случаях задача государства оценивать риски для жизни граждан и задать уровень требований к безопасности.
Сложно даже подобрать правильное название тому, что происходит в угольной промышленности. В этой статье отображены множество подпунктов одной большой общегосударственной проблемы – проблемы безопасности труда. Как же можно жить спокойно, зная о том, что ежедневно тысячи людей отправляются работать на шахты с чудовищными нарушениями безопасности и в любой момент может произойти взрыв?! Но, по всей видимости, этот вопрос мало волнует наше государство и до тех пор, пока это не изменится, подобные трагедии будут продолжаться.
Обидно за тех, кто спускается в шахту, гробит своё здоровье, получает гроши, и абсолютно не защищен.. А председатель Российского комитета профсоюза работников угольной промышленности сказал много всего, а толку? что поменялось от его слов? Он уже сказал, что это случайность, что с безопасностью там всё более или менее в порядке. Но Факт остается фактом. люди гибнут.страшно! "Однако сегодня никаких правил и стандартов не существует, у собственников шахт нет никаких обязательств в этом отношении, поэтому они предпочитают рисковать жизнью шахтеров, а не тратить огромные средства на геофизическую разведку, прокладку новых стволов и прочие не приносящие прибыли мероприятия."- что можно к этому добавить? здесь по-моему и так всё понятно. Люди гибнут, а они деньги зарабатывают.
Можно спорить, можно не соглашаться, можно опровергать. Но лучше всего – сделать правильные выводы. Мои родители рассказали про «рельсовую войну» в Кузбассе 90-х годов. И телевизионные репортажи оттуда и интервью с сидящими на железнодорожных путях горняками, которые прямым тестом заявляли в телекамеру о своих требованиях. Сегодня мы не видим в телекадре ни одного жителя Междреченска, ни одного выжившего шахтера «Распадской», который бы рассказал, чего они хотят, добиваются и требуют. На телеэкране то кемеровский губернатор Тулеев, то какой-нибудь чиновный спасатель, то прокурорский чин, который ничего толком не может сказать о причинах чудовищных взрывов, унесших жизни 90 рабочих. За последние три года это уже третья в Кузбассе катастрофа с огромными человеческими жертвами. Как идти завтра в забой, если не знаешь, где, в какую минуту, от какого нарушения техники безопасности тебя настигнет смерть? Ибо вселенское «раздолбайство» и безответственность, по признанию самого же Д.Медведева, стали в поднявшейся с колен России «угрозой национальной безопасности». В результате катастрофа на СШ ГЭС, «Хромая лошадь», крушение «Невского экспресса» и взрывы в московском метро. Виноватых всегда нет. Необходимо встретиться лицом к лицу с горняками, нашему Премьер-министру. Может быть, тогда, и министры нашего правительства, и чиновники областной и местной администрации поймут: они – слуги народа. Они живут на их налоги и в ваших многомиллионных окладах огромная часть их тяжелейшего и опасного труда.
Я сочувствую семьям погибших шахтеров, и тем, кто остался жить и работать с мыслью, что их может постичь такая же участь. Мой прадед был шахтером, и наверное, так же каждый день рисковал своей жизнью. Да, государство должно контролировать безопасность работ. К сожалению, здесь проявляется преступное безразличие к судьбам людей как со стороны отдельных чиновников, так и всей государственной системы в целом. Ну не любит правительство нашей страны своих граждан и налогоплательщиков. Может, нам самим стоит больше любить и уважать себя?
Кочетов В.В. Как старый горный инженер полностью и безоговорочно поддерживаю эту статью. Несмотря на то, что мне приходилось кратковременно работать на некоторых шахтах Донбасса и Караганды, я был свидетелем несчастных случаев даже при соблюдении всех правил безопасности. И вообще, отрасли естественных монополий (теплоэнергетический комплекс) и производства средств произодства должны быть национальной, а не частной собственностью, и управляться квалифицированным государственным правительством. Об этом говорил в Госплане еще лауреат Нобелевский премии американский экономист В.В. Леонтьев, когда он приезжал к нам в первые годы перестройки. Наши "реформаторы" очевидно не прислушалиь к его советам.